Мой хороший знакомый оказался на больничной койке. И не просто на больничной койке, а с тяжелейшим клиническим диагнозом, который мне стал известен впоследствии:
Выписка из истории болезни.
Острый деструктивный панкриатит. Инфекционный панкреонекроз*.
Респираторный дистресс-синдром взрослых **.
Двусторонняя гипостатичная пневмония, двусторонний гидроторакс***.
Атеросклеротичный кардиосклероз.****
*Панкреонекроз - осложнение панкреатита – омертвение участков поджелудочной железы;
**Респираторный дистресс-синдром взрослых — поражение легких, вызываемое веществами, накапливающимися в крови ...;
***Гидроторакс (Hydrothorax) — наличие жидкости в плевральной полости;
****Атеросклеротичный кардиосклероз - поражение соединительной ткани в миокарде сердца.
Когда после второй операции и месячного пребывания в реанимации моего приятеля перевели в хирургическое отделение, я его посетил. Я не узнал человека, с которым был знаком более 5 лет. Вместо жизнерадостного, энергичного, плотного, мускулистого толстяка передо мной на больничной кровати лежал сморщенный старичок с фигурой тощего мальчишки, весь порезанный, перемотанный бинтами, с малиновым рубцом на горле. Нетрудно догадаться, какие грустные мысли возникли в у меня в голове… . Я понял, что скоро нам придётся с ним прощаться… Он трудно выговаривал слова, но, удивительное дело, в его словах был интерес к жизни, к нашему общему делу. Мы проговорили недолго, но он явно устал от разговора и я поспешил удалиться… .
После этого была третья операция и опять почти двухмесячное пребывание в реанимационном отделении…
В этот период, я несколько раз звонил его жене, в её словах чувствовалась естественная грусть, понимание сложности течения болезни и надежда…
Я понимал, что по-другому быть не должно, а перед глазами стоял образ того тощего мальчишки, в сознании только догадки о том, что «вытворяли» с его уже дистрофичным телом врачи: хирурги и реаниматологи, чтобы сделать всё возможное.
Выписка из истории болезни.
• …..также проведен лапароцентез* защищеним троакар катетором;
• лапаротомия**;
• парциальная некректомия***;
• наложена трахеостома **** (дважды);
• постановка зонда для энтерального питания*****;
• подвесная еюностомия******,
• сформирована лапаростома*******;
* лапароцентез - прокол брюшной стенки, производимый для извлечения патологического содержимого из брюшинной полости;
** лапаротомия - (laparotomy) - хирургическая операция, заключающаяся в рассечении брюшной стенки и вскрытия брюшной полости;
*** некрэктомия — операция удаления омертвевших тканей;
**** трахеостома от латинских слов – трахея (дыхательная трубка) и стома (отверстие) - означает искусственно созданное отверстие в дыхательном горле;
***** энтеральное питание – введение питательных веществ в кишечник через зонд при невозможности адекватного питания...;
****** подвесная еюностомия – хирургическая операция наложения наружного свища тощей кишки, её пересечение и вшивание отводного конца;
******* лапаростома – хирургическим методом искусственно созданный доступ в брюшную полость в околожелудочное пространство.
Четыре с половиной месяца, 136 дней продолжалась борьба за жизнь человека. Борьба в которой участвовали врачи: хирурги, реаниматологи, медсёстры, родные и близкие и конечно он сам, мой приятель, человек, который ни один раз за эти 136 дней был на грани между жизнью и смертью, а может быть и за гранью… .
Все мы скептически относимся к медицине, а в быту часто можно слышать: «А что говорят коновалы?» И у того, к кому обращён этот вопрос, как правило, не возникает даже сомнений, о ком идёт речь. Не скрою, что, до определённого времени, и я грешил подобными высказываниями и подобным отношением к людям этой профессии, но, однажды побывав на операционном столе по поводу серьёзной, но рядовой операции, изменил к этим людям своё отношение, особенно хирургам и реаниматологам.
Когда же моего приятеля выписали из больницы «для продолжения лечения по месту жительства» и когда, по истечению небольшого времени сомнения по поводу его дальнейшей жизни и даже трудовой интеллектуальной деятельности полностью отпали, я проникся огромным уважением к профессии, знаниям, умению этих скромных людей, о профессиональной деятельности которых, мы, обыкновенные люди, почти ничего не знаем.
Я попросил приятеля сделать мне копию выписки из истории болезни, полазил по Интернету, расшифровал специальные термины. Только тогда я понял до конца, насколько возможно понять непрофессионалу, всю сложность ситуации и то, что стал свидетелем маленького чуда, когда безнадёжно больное тело удалось вытащить буквально с того света, вернуть к жизни и деятельности.
Мне захотелось встретиться и поговорить с этими людьми. К сожалению, с Заведующим хирургическим отделением и хирургом встретиться не получилось, но Заведующая реанимационным отделением Елена Васильевна согласилась со мной встретиться. Человек она занятой, встреча была непродолжительной, но я успел получить ответы на самые главные свои вопросы.
Интервью с реаниматологом.
- Елена Васильевна, скажите, пожалуйста, случай с моим приятелем рядовой или из ряда вон выходящий? Уж очень много осложнений… .
- И да, и нет. Видите ли, в чём дело… . Панкреатит – очень тяжёлое и во многом непрогнозируемое заболевание. Не прогнозируемое в смысле течения болезни, осложнений и, естественно, исхода. Поджелудочная железа – очень важный орган, регулирующий важнейшие процессы питания и обмена веществ организма человека, её воспаление, как правило, ведёт к серьёзным осложнениям и заболеваниям других важных органов: лёгких, печени, почек, сердечно-сосудистой системы. Поэтому для панкреатита этот случай тяжёлый, но, в то же время, часто встречающийся.
- Какова смертность при таких заболеваниях? И от чего зависит, выживет больной или нет?
- Я бы сказала, что смертельные случаи при деструктивных панкриатитах приблизительно 50 на 50. Выживаемость зависит во многом от того, какой участок поджелудочной железы поражён: головка, хвост или тело. Ну и ещё от наличия или отсутствия у больного до заболевания патологии важнейших органов: печени, лёгких, сердечно-сосудистой системы. Очень важные факторы – возраст, качество иммунной системы, психологический настрой больного.
- Скажите, а относительно моего приятеля были сомнения, что его удастся вытащить?
- Сомнения? Если честно, между нами говоря, никто из врачей и медперсонала не верил, что он выживет! Врачи так и говорили: «Если он выпишется, это будет сенсация!»
- За счёт чего удалось его вытащить? Какие-то волшебные импортные лекарства, особый подход к этому больному в силу каких-то причин или ещё что? Ведь возраст-то уже не молодой.
- Прежде всего, хорошая иммунная система, отсутствие сколько-нибудь серьёзной патологии в важных органах жизнедеятельности… А вообще, я бы поставила на первое место, в этом конкретном случае, его страстное желание выжить, жить дальше.
Вот буквально вчера у нас умерла женщина примерно такого же возраста с таким же панкриатитом, ещё с меньшими, пожалуй, осложнениями. Но она готова была умереть, она устала от жизни, от борьбы с болезнью… Главной её мыслью в последние дни, главным что ли страхом было - умереть, не попрощавшись с родными, без исповеди.
И она всё это время, когда была в сознании, просила пригласить священника для исповеди и разрешить доступ в реанимационное отделение родных. Вскоре после того, как мы пригласили священника и пришли её взрослые уже дети, пришли и просто постояли у её кровати, она умерла… .
- А как вёл себя наш герой?
- Ну, у него главные мысли были о том, что он что-то не успел, не закончил, не доделал, не доработал. У него, как я поняла, осталось ещё много начатых дел, нереализованных идей, неосуществлённых планов… Дело в том, что на предпоследнем этапе болезни перед выздоровлением, у него часто были состояния бреда, галлюцинаций, он как бы был в сознании, разговаривал, но в то же время был неадекватен. В этот период болезни врачи констатировали гипоксичную енцефалопатию. Вот в этот период я часто слышала от него разговоры о работе, о дальнейших планах, о том, что ещё обязательно нужно сделать. Я даже разговаривала с ним, пытаясь понять его состояние. Вот после этих разговоров я и почувствовала его очень сильное стремление выжить.
- Да, он мне рассказывал, что у него в памяти сохранились сны, которые он называет бредом, которые он абсолютно реально воспринимал и которые до сих пор помнит во всех деталях. Это бывает у всех больных?
- Ну что вы! У всех по-разному. В этом плане ваш друг особенный и в части оптимизма и жажды жизни тоже, и он прав, это не сны.
- Елена Васильевна, я понимаю, что я злоупотребляю вашим временем, можно напоследок несколько вопросов о профессии?
- Давайте, только быстро, меня уже ждут.
- Сколько лет вы в реанимации?
- Одиннадцать.
- Сразу после института?
- Да.
- Привыкли к напряжённости в работе, к тяжёлым случаям, к смертям?
- В этом плане человек удивительное существо, он может привыкнуть к чему угодно.
- Да, я где-то встречал у великих людей в точности такую фразу, только она заканчивалась так: «… даже к своему уродству».
- Вот-вот. Но «привычка», конечно, не то слово. К этому нельзя привыкнуть, бывает, что просыпаешься ночью в холодном поту…
- А что даёт силы? Профессионализм? Принятие ситуации такой, какая она есть? Умение отвлечься, отключится?
- Нет, этим я похвастаться не могу. Бывает, что на дежурстве выпадает пару часов свободных, кажется, можно и поспать, но я так не могу. Мне кажется, что если я усну, то обязательно что-нибудь случится…. Я отдыхаю только дома, вот дома я полностью отключаюсь.
- Скажите работа ваша вредная?
- Наверное. Не зря нам дано право оформлять пенсию, имея всего 12 лет стажа. Первые 2-3 года я удивлялась, почему такая привилегия, а сейчас уже не удивляюсь.
- Ну, а какие качества помогают Вам в вашей работе?
- Не знаю… . Знаю только, что Бог нас выбирает на такую работу… . Вот дочь моя говорит: «Мама, как ты можешь? Я бы никогда не смогла быть врачом да ещё реаниматором!» А я не жалею, что выбрала такую профессию и что мне досталась такая работа.
Мы распрощались, кажется довольные состоявшейся беседой.