Она была прекрасной женщиной, я не знал ее имени, да мне ни к чему было знать его, потому что все должно было закончиться едва начавшись. Она напряженно смотрела на меня, мне тоже пришлось сузить глаза для того, чтобы рассмотреть ее лучше. Поджатые губы, играющие скулы, глубина серо-зеленых глаз. Ее распущенными черными волосами, то и дело, играл легкий ветер – это мешало ей сосредоточиться. Капелька пота, застывшая у нее на переносице. Пытаясь играть взглядом, она хотела сбить меня с толку – смотрела по сторонам – это занимало мгновения, но я не отводил взора от нее, ибо любая ошибка могла стоить мне жизни. Я чувствовал, что она готова вот-вот взорваться. Накапливающаяся в ней сила могла в любой момент вырваться во вне. Ей с трудом удавалось сдерживать свои внутренние порывы, бушующее в груди пламя. Я чувствовал его. Стараясь дышать как можно ровнее, чтобы раньше времени не допустить оплошности, она посмотрела вверх. Все словно замерло вокруг нас – не было боле слышно ни шума машин, ни завываний бездомных собак, ни звуков полицейских сирен, ни гомона толпы, что струилась бесконечным потоком за пределами переулка, в котором мы находились. Я выстрелил первым. Увидел изумление в ее глазах, беззвучный вопрос, направленный к небесам и улыбку. Улыбку человека, который, наконец, обрел покой.
Этот мир когда-то был наполнен жестокостью, но потом, власть держащие решили поиграть с людьми. Каждому человеку было дано право убить другого невозбранно – единожды за всю свою жизнь. Второе же убийство каралось страшной мучительной смертью – крошечные заряды находились в теле каждого человека и детонировали почти мгновенно после того как он брал на душу второй смертный грех. Никто не мог знать – использовал ли ты свое право или нет. Уровень преступности неумолимо снижался, терпимость друг к другу росла. Зодчие наслаждались плодами своего труда.
Она хотела дуэли, но я так и не узнал – смогла бы она выстрелить или нет. Я смог. Теперь она для меня суть жизни, ибо из охотника я превратился в жертву, использовав свое право.