Предисловие.
Я сижу у открытого окна и смотрю на небо в барашковых облаках.
Случайно пробуждается мысль поздороваться с этим кучерявым пространством. И я тихо произношу: «Привет!». Привет, привет тебе синева в накинутых на плечи овечьих шкурках. А следом возникает образ спящего Бога, словно малыш уснул на взбитых облачных перинах. И я ему посылаю молчаливый привет, чтоб не разбудить. Шучу, конечно, насчет разбудить. Но мое приветствие ему – это из глубины.
Я словно пролилась из чаши остывшим чаем на весь этот замысловатый вид из окна. Вот как будто что-то долго сдерживалось в потайных уголках души, где-то в холодном краю на задворках, а потом разом выплеснулось наружу шутливым приветствием. Я так и не дошла до тех мест, где уснул Бог, не пробудила его, лишь смутным образом улавливала и то, наверное, не своим, а чьим-то.
Да и пусть, пусть спит пока. Я-то верю, что когда-нибудь настроюсь на эту самую недосягаемую для меня ноту и найду свой единственный смысл. А сейчас я погрущу из глубины о себе самой и поведаю о своем путешествии, так сказать пройденном пути.
Сон ли это был, вымысел ли, фантазия ли буйная посетила, но однажды занесла меня судьба в странное пространство. Земля не земля, и не город, и не царство, и не государство. Очутилась я в лесу, в тени хвойных шапок, засмотрелась на шаловливый ветерок, играющий ветками и вроде как выпала из всего. Выпала, значит, увидела со стороны, это вот словно бы оторвалась мысль моя от моих оснований, и сама б развивалась по видимым только ей граням относительно меня. И вот еще, я как бы увидела образ самой себя и вроде стала наблюдать, какими путями пойдет его развитие.
И вот она сказка не сказка, присказка, былинка под вопросом – кто я? Или под названием – алхимия собственного бытия.
***
Жила-была на свете потерянная душа, как-то давно прогнали ее из дома за своенравность и шаловливость. С тех самых пор зависла неприкаянная между мирами: видимым и невидимым. Где-то в промежутке, в щели затерялась и бродила по дорогам, тропкам. И вот, в один из дней повстречала она на своем пути старца с посохом странным. Увидел он потрепанную душу и стукнул в гневе посохом по земле. И тот час посыпались искры, засверкали молнии, луна солнце закрыла, и по земле чернота побежала, вороны с разных сторон закаркали. И вдруг чудо свершилось - обрела душа плоть. Подарил старик ей имя, Ялией нарек и исчез.
Оглянулась Ялия вокруг, ощупала себя, к воде подбежала, взглянула и вот она проявилась вновь в мире видимом. Улыбнулась сама себе и пошла дом свой искать. Долго ли коротко шла, увидела на горизонте город дивный. Решила в городе приют поискать. Долго престарелый страх ее не пускал сквозь ворота пройти, из кустов наблюдала за теми, кто входил и выходил. Проголодалась и решила – хватит трусить, пора. Пробралась в город, огляделась, у добрых людей совета испросила и на первое время нашла себе маленькую комнатушку в подвальчике таверны, где наняли ее мыть полы, да мусор убирать. Много ли мало времени прошло, прижилась Ялька в городе дивном. Жила не тужила в маленьком своем пространстве. И вот однажды со всех ворот в город въехали гонцы на взмыленных лошадях, промчались по площадям и скрылись за стенами храма, что стоял в центре города. И город зашевелился, зажужжал, словно потревоженный улей. Что-то явно случилось, давненько город не посещали гонцы инородные, заморские, а тут аж со всех сторон света прискакали. Только Ялька в своем подземелье ничего не слышала. Жила в своем маленьком мирке, радовалась самой себе и жилью, и питанию. А что еще надо, после стольких лет скитаний. А по городу уже носились слухи – беда пришла в края здешние.
Как-то рано утром хозяин таверны послал Яльку на рынок, прикупить корзины. Вышла Ялька в город и не узнала лика его. Все пришло в опустение, покрылось пылью серой, хламом, да мусором обросло. Редкие прохожие прятали лица в воротники, под капюшоны в страхе от беды незванной. Пробудилась Ялия от грез сладких, подошла к одной из торговок и узнала о несчастье, о том, что люди запасаются пропитанием, уходят в пещеры, под землю. Всю дорогу обратно задавалась вопросом:
–Как так, неужели не понимают, что не прожить в темноте долго, в земных темницах. Люди-то не твари пресмыкающиеся, и не черви земные – это им уготовано Богом житие такое, но никак не людям. Неужели что-то сменилось в вечных законах, неужели Бог прогневался на людей за что-то?
Так и проходила с этими нерешенными вопросами до судного дня. И вдруг стало темно, очень темно. Ялька выбежала на крыльцо таверны и увидела невообразимое в небе. Словно в покрывало укутывали солнце и крали с небосвода, и становилось вокруг все темнее и темнее. Люди в ужасе носились со своими котомками, кто-то молился, кто-то плакал в отчаянье. Лишь Ялька стояла на крыльце и молча, бесстрашно смотрела в черноту. И вдруг услышала она свой шепот, рожденный из глубин, что сколько б не осталось нам жить без солнца, ничто нас не согреет, если не научиться зажигать огонь и тепло изнутри. А как же это сделать, размышляя, она вернулась в свое уютное жилье. И уснула. И явился к ней во сне старец с посохом, стукнул как тогда о землю, только искр и молний не было, лишь воронье бедово каркало. И поняла она, что умирает плоть ее и вновь бродить ей неприкаянной в щели между мирами. Взбунтовалась во сне и кричала старику, на старика, плакала, молилась, заболела душой и телом, да и умерла вместе с дивным городом и его населением.
Сколько-то времени прошло или не прошло, может миг сверкнул и угас, носилась в пространстве душа мятежная, уснувшая в мягких облачных объятиях. А потом вдруг сверкнула и пробудилась. И слышен был шепот, голос знакомый
– Кто я, где я? Помню лишь имя свое – Ялия.
И только прошелестело имя, взорвалась ярким светом и радужными переливами. А потом мягко опустилась на землю куколкой. Вдруг услышала женский восторженный смех. И незабываемые слова:
-Ты только посмотри, какая прелесть, как она тут очутилась?
С земли перекочевала в теплые, заботливые руки и Ялька ощутила ласковую нежность и вспомнила - так было когда-то.
- Может это мой дом?
Тем временем женщина принесла ее домой и положила на свой рабочий стол. Ялька слышала ее голос и узнавала в ней кого-то далекого. Мужской редко звучал в этой комнате и всегда вибрировал трубным звуком, но тоже знакомой нотой.
- Где я? И кто они?
Как-то в один из дней Ялька услышала разговор о себе, они спорили, что с ней делать. Женщина пыталась отстоять право на рождение, ей хотелось увидеть, как вылупляется Ялька. Мужчина хотел вскрыть и исследовать столь яркий, неизвестный материал. И Ялька забеспокоилась и поняла, что дом не ее. И она судорожно начала вспоминать, как оказалась здесь, только вот память молчала, лишь странные отзвуки далекого пробуждали рассеянные звуки. И вот однажды Ялька услышала стук тук-тук, кто-то настойчиво пытался пробиться к ней. Болью внутри отзывалась эта барабанная дробь и пробуждалась отчаянной злостью от своего бессилия. А потом вдруг нахлынула сила и вместе с ней память. И Ялька вспомнила свой последний крик, а потом смерть там когда-то очень давно. Обида обожгла изнутри, но на этот раз она решила не сдаваться, все быстрее и быстрее раскручивалась из спеленавших наслоений. И вот оно чудо. Раскололась оболочка и Ялия бабочкой вспорхнул ввысь, увернулась от наглой вороны, что долбила куколку своим толстым клювом, облетела комнату и исчезла в окне.
- Свобода!
Ялька ликовала и порхала среди неизвестных трав, деревьев, полей, морей. Она свободна. И как тогда, в том далеком дивном городе была счастлива и облетала весь этот большой мир. Но случилось или повторилось все снова. Разыгралась сильнейшая буря, Яльку занесло в пустыню, где она в последний миг своего существования поблагодарила за ту красоту, что подарил ей этот мир. Она вновь умирала, и вновь вспомнила старика с посохом, и он явился перед ней, как когда-то давно. Стукнул посохом, отбивая последний Ялькин выдох и прошептал:
- Это не конец, мы еще встретимся.
И снова темнота и хаос. Какие-то звуки, прорезающие пространство не пространство. Но вроде тепло и сытно, и все время хочется спать, спать и спать. А потом вдруг толчки, все сужается и боль. От боли Ялька распахнула глаза. Вокруг нее все сжималось и толкало, толкало вперед. Где я? И тут же толчок и Ялька закричала от ослепительно белого света. А потом, успокоившись, поняла – это вновь я.
Ялька родилась словами сказки. И сказка была о Яльке.
Где-то в тридевятом царстве-государстве жила-была молодуха. Никого из родных у нее не осталось, всех скосила странная болезнь. Тетки в деревни нашептывали, что пробудился где-то на болоте старый колдун, который и насылал болезни на окрестные деревни. И нашептывали они еще о том, что ждал он время, когда на захороненных появлялись черви. А потом, даже помыслить об этом страшно, выкапывал их и занимался своими черными делами. И еще говаривали те же тетки, ходит у него в помощниках малый, вроде как родственник или не родственник, может просто приблудился к старому колдуну, а может тот выкрал его. Дело, значит темное и сокрытое в черноте.
Девушка слушала сплетенные из страхов рассказы и все думала думы, как бы найти средство выморить этого колдуна, отомстить за жизнь свою одинокую. И вот в один из дней весть залетела в глухую деревушку, что на дорогах, тропках окрестных видели странную старушку, и тянулась за ней молва – ворожеей была. Решилась она, собралась в путь-дорогу на поиски старухи, совета испросить. Прихватила с собой котомку, что мать сшила давным-давно, положила в нее сверток платочный, в котором хранила свои драгоценные вещицы, краюху хлеба, соли щепотку, да бутыль воды и рано утром покинула деревню. Долго ли коротко путь ее длился по дорогам окрестным, устала бедная, заплутала. Куда идти дальше не знает, присела на обочину у перекрестка, призадумалась. Что делать? Как быть? Думала-думала, да, придумала. Достала свой платочек заветный и загадала на свои вещицы. Если выпадет зеркальце нефритовое, то пойдет в сторону гор, если на гребень пальцы нападут, то в сторону леса, на тропки глухие, если ожерелье, то в сторону реки. Встряхнула, развязала, рукой повела и вздрогнула, между пальцами влезла пуговка серебряная, про нее-то и забыла. Что ж вышло-то – не в лес, не в горы, не к реке. Решила обойти поле широкое вокруг, авось повезет. Вот идет она день, второй, не кончается круг полевой. На третий день камень придорожный увидела, тот от которого начала, а возле него старушку. Подошла к старушке, смотрит на нее, дивится. Старушка не старушка, как дитя маленькая, сморщенная. Смотрит, а глаз не видно. То ли сидит, то ли стоит. Растревожилась девушка, занемело все внутри, слово вымолвить не может. А старуха тем временем поднялась с земли и молча стала обходить молодуху. Раз обошла, второй, а на третий подняла свой длинный нос, принюхалась и сказала, что не сможет ей помочь. Сил нет идти супротив старого колдуна, а если б и были, то все равно б мимо прошла. Стоит молодуха, ни жива - ни мертва, рот не открывается, глаза закрываются, в сон клонит. А старуха все кружит вокруг, и вот уж шепот не различим, лишь шипение одно исходит, а потом змеи во все стороны поползли, и старуха исчезла. А вместе со старухой исчезло оцепенение. Присела девушка рядом с камнем и заплакала, не судьба видно, колдуну отомстить. Долго плакала слезами горькими, капали соленые на землю, на то место, где старуха сидела, и вдруг цветы проклюнулись сквозь черноту земную. Цветы дивные, небесной синевы, пушистые лепестки, качаются по ветру и словно о чем ведают. Наклонилась к ним девушка и вдруг услышала слова заветные идти днем прямо по солнцу, а ночью – по луне и никуда не сворачивать, чтобы не случилось.
Много ли мало ли времени прошло, шла она по солнцу, и по луне, в горах была, через реку плыла, в лесу бродила. Давно кончилась припасенная краюха хлеба, выпита вода, посыпана соль, ягодами уже питалась, травками, из ручьев жажду утоляла. И, наконец, пришла. Увидела огромную изумрудную гору в глубокой лесной впадине. Видимо раньше озеро глубинное было, а потом земля воду поглотила и горой сквозь трещины проросла. А на верху, на самой вершине дерево растет. Во все стороны ветви раскинуты, а на них плоды странные. Стоит гора, сверкает на солнце зеленью, и не видно не входа, не выхода.
Тут, откуда ни возьмись, слетел ворон на плечо, встрепенулась молодуха, очнулась. А ворон тем временем стал теребить ее кофточку, вытащил клювом ниточку, потянул за нее и взлетев потащил девушку за собой. Чем выше взлетает ворон, тем все больше распускается кофточка, тем длиннее нить. Так она, словно на поводу у ворона и подобралась к горной расщелине, где увидела сокрытый от посторонних вход внутрь горы.
Отпустил ворон нить, каркнул на прощанье и улетел, а девушка привязала к корню дерева ниточку и вползла в пещеру.
Открылся перед ней огромный свод, а в центре, сквозь него проросший ствол дерева, словно вместе с горой оно прорастало, спрятавшись от мира, как в каменной скорлупе. И лишь позже, разбив верхушку, раскинулось на вершине, листвой выплеснувшись. Подошла девушка к стволу, прикоснулась рукой к коре и провалилась внутрь него.
Вдруг поняла, что бежит соками древесными, поднимается вверх к самой макушке, и вот услышала песню ветра в листве и зашуршала, затрепетала листочком. А потом сорвался этот листочек, и понесло его, закружило в танце и вместе с ним кружится девушка, летит и летит все дальше и все ниже. Опустилась ночью на землю возле избушки старого колдуна. И слышит, как ворчит колдун, злиться на кого-то.
- Что с тебя такого возьмешь? Не слышишь, не видишь, говорить-то толком не можешь. Что-то не так пошло тогда с моим заклинанием, все никак не пойму – что случилось? Кто помешал? Или на роду у тебя проклятье старое лежало? Ведь хотел уста твои сомкнуть, а вышло вон оно как.
Долго-долго лежала она листком и слушала скрипучий голос колдуна, улавливала невнятные слова того, другого, на кого он злился. Много-много нового узнала она про жизнь этих двоих. И вот как-то ночью открылась ей страшная тайна колдуна, и она поняла для чего в услужениях у него ходит слепой. Поняла она и то, что саму ее притянул колдун, не случайно она оказалась в листке около его избушке. Узнала и запаниковала, ужас охватил от мысли, что навсегда потеряла себя и времени остается совсем мало. С последними крупинками от листка просочится в землю и затеряется в ней навсегда.
Но тут неожиданно кто-то взял листок в теплые ладони, нежно стряхнул земляные крошки и удивленно произнес:
-Что за чудо занесло к твоей избе, старче? Посмотри, какая форма, изгибы, переливы. Откуда, с какого древа снесло эту маленькую ладью?
В ответ колдун как-то странно закряхтел и вдруг прыснул со смеху, и сквозь смех, поздоровавшись с путником, заворчал:
- Ах, ты злодей, узнаю, узнаю мечтателя и фантазера. Какими путями занесло тебя в наш край? Нужда ль? Али интерес какой?
И тут незнакомый путник поведал, что прослышал о юной деве, что решила победить старого колдуна. А рассказала о сем его сестрица, да прибавила, что сила скрыта внутри у нее неизвестная, но живительная. Словно силой этой можно воспользоваться, создав особый эликсир, а выпив его, будешь неуязвим для нее и сможешь испить ее силы.
- Вот и заглянул я к тебе, чтоб помог мне разобраться с составом этого эликсира. Знаю, есть у тебя книга древняя, да свитки, в которых можно найти что-то подобное.
Так за разговорами и поиском книги прошло немало времени. Нашлась книга, расшифровали состав и оба удивились, когда необходимый лист был найден в табакерке путника.
- Как он тут оказался, неизвестно. Но видимо на удачу нам.
Так днем за днем создавали странное питье, потом размельчили лист и, смешав с раствором, поставили в середину очерченного круга, по которому проходило солнце.
Ждали три дня и три ночи. На четвертый раздался странный треск, а потом звуками разбившегося стекла погасла их надежда.
Оказалось, что слепой слуга, проходя мимо, споткнулся и в падении разбил сосуд, поранив обе руки. Жидкость сначала разлилась по полу, а потом странным образом, через порезы на руках, впиталась в кровь слуги.
Долго был слышен крик колдуна, и свист плети, которой избивал путник неуклюжего увальня. Бросили его избитого, еле живого в яму и закопали.
А когда вернулся через три дня колдун к холмику, то обомлел.
Не было холма, одна яма, а в ней пусто. Рвал на голове волосы колдун, как он не понял, как не догадался, как упустили тот момент, что влага в сосуде живительная. И видимо, попав в кровь, излечила и насытила силой его слугу. Вернулся колдун в дом, очертил круг и закружился в нем, забормотал заклинания, чтоб выяснить, куда направился бывший служка.
И вот открылись для него ворота и видит он, как пробирается юноша сквозь леса, реки, горы, поля к изумрудной горе. И вот уже гора видна, и вот уже лазейка найдена, и вот уже внутри горы он. От злобы старик не рассчитал силы свои и, закрутившись, выжал из себя последние жизненные соки. И упал замертво.
А тем временем юноша проник в лоно горы, нашел бездыханное тело девушки, поцеловал ее, и оживил живительной слюной, что попала на высохшие губы молодухи.
Открыла она глаза и вспомнила все, и узнала своего спасителя. И силой вспыхнувшей любви засверкала гора и рассыпалась около их ног. И встретило их солнце ясное и небо голубое, и долина искристая. Взялись они за руки и с тех пор так и не расставались. Жили долго и счастливо. Восстановили деревни в округе. Люд понаехал. Вновь жизнь закипела в ранее проклятых местах.
А путник, проходя по этой местности, все лукаво улыбался.