Он называл ее всегда «моя айстрочка», как цветок, или «звездочка», все производные от ее имени – Астра. Звезда. Наверное, странное для женщины имя, которое дал ей неизвестно кто. Она не помнила ни своей матери, ни отца. Да и вообще, не слишком распространялась о своем прошлом. Смело я мог сказать одно: ее прошлое было тяжелым. Оно оставило отпечаток на настоящем и будущем.
Ее темные волосы, аккуратненькое личико, тонкие брови и губы. Вся она была маленькой и изящной. С узкой талией, небольшой грудью, длинными руками. На правом ее предплечье была небольшая, не больше спичечного коробка, цветная татуировка – астромерия. Этот хрупкий и нежный цветок был как живой, со всеми прожилками и оттенками, на пике своего цветения. Произведение искусства неизвестного автора. О том, как появилась эта татуировка на плече девушки, тоже не было ничего известно. Я не знаю, откуда Астра появилась в жизни моего лучшего друга, действительно не знаю, для меня она как бы возникла в один момент.
Мне было приятно и страшно за ней наблюдать, будучи у них в гостях. Такого я не видел в своей жизни. Просто на улице, или в другом обществе, или на работе, она была нелюдимой, отстраненной. Держала себя настороженно, даже иногда грубо. Не доверяла людям. Это остался отпечаток жизни в детдоме, то немногое, что я о ней узнал. Астра почти не применяла бранных слов, могла себе позволить их только когда очень злилась, никогда не позволяла себе курить при чужих людях, да и просто на улице. В свободное время, очень много читала. Девушка не была многословной, но если ее разговорить, можно было понять, что она много знает, легко ориентируется в современной и классической литературе, в некоторых науках. Как говорила она сама, все это было почерпнуто из книг. Так вот, среди чужих она была нелюдимой, а приходя в дом, где ее ждал он, все было совершенно иначе. Мой друг был в два раза старше своей избранницы. Хотя, это лишь мое предположение, может больше, а может и меньше. Трудно было сказать, семнадцать ей или двадцать пять, такая вот внешность.
Астра всегда относилась к нему с почтением и уважением. Свойственным скорее не любимой женщине, а дочери. Мне так казалось. Говорила ему на «ты», но в этом «ты» не было панибратства или какого-то равенства. Бывало, она приносила ему поесть, а потом садилась рядом и смотрела, просто смотрела, как он ест…
Ни разу из уст кого-нибудь из них не было слышно слов «Я тебя люблю», на мое «Почему?» она спокойно ответила «Эти три слова приносят мне несчастье»
Потом мы узнали, что он болен. До этого были только подозрения. Бывало, среди ночи его душил сильный кашель, и она просыпалась и была с ним, иногда он был слаб днем, поднималась температура и тогда Астра не шла на работу, а сидела подле него. Усаживала его в кресло, поила чаем, укутывала пледом. Ставила ему пластинки Листа или Мусорского и тихонько уходила прочь. Мой друг запрокидывал голову и засыпал. Тогда она тихонько входила, опиралась о дверной косяк, курила и смотрела на него. Однажды он перестал дышать, лег спать и перестал дышать. К счастью, девушка вовремя заметила ползущую по подушке струйку крови.
Ее не пускали к нему в больницу, ведь официально она была ему никем. Я сам сидел сутками в коридоре, а потом в его палате, звонил ей, обо всем подробно рассказывал. В ее голосе не было дрожи, лишь холодное спокойствие.
Я решил в тот день, не звонить ей, а самому заехать и проверить как она. Получилось так, что я зашел в дом тихо, она этого не заметила, приблизился к дверному проему и наблюдал жуткую картину. Астра сидела на кровати, на том краю, где всегда спал он, прижав к лицу его рубашку и молча плакала. Слезы просто капали на пол из ее глаз. Мелькнула такая аналогия - когда собака, когда долго скучает по хозяину, ложиться на какую-нибудь вещь, пахнущую им, иногда скулит.
Спустя три месяца ремиссии, болезнь скосила его вновь и окончательно. Астра уволилась с работы и не отходила от него ни на шаг. Она улыбалась ему, обнимала, читала… Когда стало ясно, что счет пошел на дни, она сидела на корточках у его постели, держала в ладонях его руку и целовала. Лицо ее перестало изображать какие-либо эмоции. Я тоже все это время был рядом с ними. Приезжал, помогал деньгами и продуктами. По большей части мы все молчали…
Перед последней ночью, он попросил ее выйти из комнаты, а меня сесть ближе к нему. Из уголков его глаз стекали ручейки слез, он сказал, что три года жизни, проведенные с ней, его айстрочкой, были лучшими в его жизни. По его словам, первый раз за все время, она сказала ему три этих слова «Я тебя люблю», это было тяжело, взвешенно и больно, но она сказала. С момента его смерти, той ночью и до середины следующего дня, она не отходила от тела. Лежала рядом на кровати, обняв его, целовала его руки, губы и молчала.
Она не сказала ни слова. Ни до похорон, ни после. Я сам был разбит потерей друга, а еще, еще мне было страшно за нее. Сквозь ее глаза виднелась невыносимая боль, которую она не выпускала наружу.
На третий день после похорон, она стояла, опершись о дверной косяк, и смотрела в пустоту комнаты. Я подошел, приобнял ее сзади за плечи и стоял. Она начала дрожать, а потом взорвалась. Взорвалась воем, истерическими рыданиями и причитаниями. Она металась по комнате, крушила мебель, била посуду, обрывала обои и кричала одно и то же слово «Люблю!» Бросилась к окну, которое разлетелось вдребезги под ее телом. Я не ожидал от нее такого и был ошеломлен. Но успел ее схватить за ноги, спасти от смерти. Стекло порезало ей лицо и руки…
Спустя время все начало налаживаться, и она родила ребенка, его ребенка. Не вынесла из дома ни одной его вещи, оставила все на своих местах. Поскольку она была гражданской женой моего друга, мало того мы с ней крепко подружились, я чувствовал за собой долг помогать. Не оставлял ее одну, годы, даже когда ребенок уже начал расти и она устроилась на работу. Астра так и не связала свою жизнь ни с кем более, а я и не думал становиться ей кем-то более близким, чем друг, хотя она мне нравилась. Я знал, что получу нещадный отпор и лишусь ее навсегда, даже как друга. Поэтому любовался ею со стороны и всячески оказывал помощь. В ее жизни навсегда остался лишь он.
Как-то, наедине с собой, я размышлял. Пришел к выводу, что стал свидетелем истинной любви, всецелой, поглощающей. Когда бывает, слышу из уст молодых людей слова о том, что любви нет, или она краткосрочна, или еще какой-нибудь подобный абсурд – сразу вспоминаю Астру…