Вскоре за осенью, пришла зима, затем весна и лето, и так ещё семь раз, пока не настали, наконец, те дни, которые теперь называют мир во всём мире. Нас всё чаще навещали дальние родственники, возвращающиеся из разных стран на родину, в Германию. Голод, однако, ничем не сменился, а напротив стал ещё сильнее. Тогда мы уже почти не знали, откуда брать еду, и родители отправили меня к двоюродной бабке отца в Венесуэлу.
Старушку звали Марией Саманьего. Она была странноватой, но в то же время оказалась прекрасной рассказчицей. Вечерами, сидя у камина, она любила собирать возле себя детей из ближайших окрестностей, которые сами вырастали, как из под земли, услышав, что госпожа Саманьего сегодня поведает ещё одну замечательную историю. Я также охотно слушала её, да и как было не заслушаться, когда речь идёт о чудесах, которых по всему земному шару случается великое множество. Иногда по воскресеньям, после молитвы, погрустнев, она рассказывала и о себе. И вот один раз старушка Саманьего начала свою повесть:
- Когда-то давно у моей матери, Клары Миртол, был родной брат Эрик, тоже Миртол, естественно,- улыбнулась она, - Так вот, если ты не слышала в этих местах его имени, то, пожалуй, сегодня я тебе про него и расскажу.
Я была ужасно взволнована, когда узнала, что Клара Миртол, чей дневник я нашла дома в Италии, была ей матерью, как ни странно я даже не подозревала об этом. Здесь явно остро запахло совпадением, жаждущим скорейшего разъяснения, я до сих пор так хотела понять кто это, и почему этот дневник очутился у нас в такой дали от Южной Америки.
А тем временем рассказ продолжался…