Прошлепав к двери, я приоткрыл её настолько, что смог просунуть голову в коридор, который был всё так же ярко освещен. Никого! Тут я и задумался о том, что снова я иду на поводу неведомо чему!
Прошелестевший по коридору не угомонившийся сквозняк, принес с собою слова моей души:
- Ты покинешь это место, не раздумывая, иначе ты останешься здесь…
Я больше не хотел здесь оставаться и ринулся туда, где, как я предположил, (из того, что смог вспомнить после моего привода сюда) должна была быть дверь на выход. Коридор был длинным и прямым, а дверь на выход должна была находиться у самого его торца. Царящая вокруг тишина была нарушена, шлепками о пол моей обуви. «Глупец, опять я всё испортил!» - я остановился, испугавшись, что меня кто-то мог услышать и сам прислушался, чтобы узнать, не кинется ли кто на шум. Всё вроде тихо и никого! Тогда чего же ждать еще? Я быстро побежал к выходу, не боясь уже нарушить, чей-либо покой. Впереди замаячила вывеска над дверью «выход». Верите ли вы в знаки? Вот он и есть – спасительный знак!
Я подбежал к двери и распахнул её, обретая крылья свободы.
Деревья и кусты, заборы, тротуары и дороги, мелькавший свет проезжающих машин, дома, дома, дома – всё это смешалось в одну картину, пока бежал я прочь подальше из своей последней обители. Пока холодный дождь, разгоняемый, не менее холодным ветром, не отрезвил мою голову и не заставил остановиться. Я обнаружил, что гонимый чувством обретенной свободы, мои ноги принесли меня в окружной парк. Стоя в мокрой одежде, среди кустов и деревьев его, я искренне верил, что наконец-то обрел верный путь.
Но что теперь мне делать? Я распрощался с узами неволи, но я не знаю, куда теперь мне следует идти! Меня тянуло назад к родным, увидеться с женой, но будет ли она рада, когда увидеться со мной?! Конечно, она будет, но в первую очередь меня искать будут у неё, когда узнают, что я бежал. Так, что я не мог, НЕ МОГ отправиться домой. Анастасии, я и без того причинил немало боли. За, что надеюсь, я, буду когда-нибудь прощен. Всё, что у меня сейчас было – это холодный дождь и мокрые слезы…
- Мне необходимо найти укрытие от дождя! – шепчу я, оглядываясь вокруг в поисках какого-либо убежища, и вижу поодаль от себя величественное дерево с богатой зеленью кроной.
Спешу укрыться под его сводами, но, не добежав всего один шаг до него, падаю навзничь. Кто-то сбивает меня с ног, ударом в спину! «Неужели меня так быстро хватились, и буду сейчас повязан, возвращен и брошен назад в психушку?» - думал я, пытаясь подняться на ноги. Но новый толчок в спину не даёт мне подняться, погружая меня лицом в грязь, разжиженную после дождя. Во мне взрывается вулкан эмоций и чувств, готовый к разрушению, но мне не дают подняться, пытаясь утопить в этой грязи. «За что? Кто это делает?» - думал я, начиная задыхаться.
- Ты погряз во грехах своих и тебе следует очиститься от них, вкусив той грязи, что ты сам когда-то нес! - слышу я знакомый голос, нахожу в себе силы и вырываюсь.
Передо мной стоит мой дух, моя душа, но я не верю, чтобы он зачинщиком происходящего.
- Ты? – задыхаясь, говорю я, - Это ты?
- Я! – улыбаясь, ответил он. – А кто же ещё?
- Хорош издеваться! – кричу я. - Это ты меня пытался утопить? Говори!
- Ну чего ты кипятишься! Ну, извини… - не став дослушивать я кинулся на него и, не ожидая, что пройду сквозь него, как сквозь воздух, врезался в ствол дерева и отключился.
Сознание возвращалось мне нехотя, пытаясь подольше оставаться скрытым от реальности. Голова моя трещала. Было такое чувство, что она вот-вот лопнет от налившейся в ней крови. Я открываю глаза и вижу перед собой только мутную пелену, пытаюсь протереть глаза и обнаруживаю, что руки свои я держу поднятыми над головой. Снимая пелену с глаз, я устремляю свой взор вниз и вижу, что я привязан одной ногой к ветке дерева и болтаюсь сейчас вверх ногами.
- Как себя чувствуешь? – интересуется, рядом стоящий со мной мой дух. – Хомут на ноге не жмет?
- Какого хрена ты делаешь? – кричу я, - Что за цирк? Немедленно опусти меня на землю!
- Тише, тише! – спокойным голосом говорит душа, видя, как я бултыхаюсь, пытаясь добраться до узла на ноге. – Успокойся же ты, наконец, только хуже себе сделаешь!
- Ты зачем меня привязал? – не успокаивался я и, вспомнив, что мгновения назад моя душа меня пыталась накормить «моими грехами», взорвался отборной бранью, теперь пытаясь, ухватится не за узел, а за того, кто меня подвесил, но мои руки касались воздуха, но не могли коснуться духа.
- Вот это тебя понесло! – протянула душа.
- Иди сюда! – корчился я в бессилии. – А ну материализуйся или как там у вас делается, чтобы я смог набить тебе твою псевдоангельскую морду!
- Ты даже сейчас продолжаешь бессмысленные потуги в борьбе со мной! – сказала душа, наблюдавшая за моими выкрутасами, - Это даже забавно! В тебе есть сила, но ты эту силу тратишь не в то русло.
- Хватит нести чушь, ты меня пытался убить! – я задыхался от злобы.
- Люди с рождения умирают, таков их удел! Но мы держим ответ не за смерть, но за жизнь. Я пытаюсь научить тебя жизни, Николай! Научить тебя исправить твои ошибки.
- Каким образом? – кричал я.
- Ты всё горячишься, даже не пытаясь понять, что ты стал частью важного обряда, через который люди проходят с рождения. Это обряд боли. Мы рождены с ней и умираем с ней.
- Ты опять несешь чушь! – кричу я, пытаясь, выкрутится и достать до узла на ноге, - Развяжи меня сейчас же!
- Пойми это, Николай! Пойми и прими, и прости меня! – сказала душа.
- За что, мне тебя прощать, развяжи сначала. – Брызжа слюной, кричал я и получил сильный удар в бок.
- За это, Николай! – сказала душа и голос её вздрогнул, - За то, что болью боль пытаюсь я исправить.
- Эй, ты совсем что ли? Больно же! – визжал я и получил еще один удар.
- За то прости меня, - говорила душа и на глазах её накатывали слезы, - что пыль воспоминаний иначе не собьёшь.
- Иди ты в петь! – шипел я, хватая воздух ртом и держась за ушибленный живот.
- Вспомни, Николай, что гложет, что терзает. – И нанесла еще один удар. – Что раны в сердце, временем не излечимы, а разумом затаены были глубоко. Вспомни свои ошибки, что исправить следует тебе!
- Умоляю, прекрати! – взмолился я, не в силах более выдержать терзаний.
- Отныне ты вправе это закончить и только ты, - говорила душа, плача и нанесла ещё один удар. – Прости…
- Что ты делаешь со мной? Мне мало боли в сердце, так ты её решил удвоить наяву, на теле моем, нанеся увечья?
- Вспомни, - продолжала душа, - вспомни и скажи, что ты исправить должен… - и подняла руку для следующего удара, но я её остановил.
- ПОСТОЙ! Не надо больше боли, я вспомнил, я скажу!
Душа отступила от меня, готовая меня была выслушать.
- Есть в моей жизни прегрешения, но страшных мук я избежать смогу, исправив главных три! – и я стал перечислять.
- Первое, что мне не давало покоя, так это то, что мать я так и не проводил в последний путь как подобает! За что отец меня так и не простил!
- Второе – мой друг, погибший на войне – я осквернил его память!
- И третье моё прегрешение – должно было стать моей последней надеждой в этой жизни, на то, что я буду не один… но ложью боль я приумножил…
Мне было действительно трудно вспомнить эти моменты собственной жизни, пока они буквально не были выбиты из меня.
Моя душа стояла рядом со мной, но в глазах её не было больше слез, а только свет и счастье. Счастья от того, что я смог преодолеть свою боль.
- Садист, хренов! – прошипел я в адрес своей души и потерял сознание, от бессилия. Но уходя в беспамятство, до моего слуха долетели последние слова моей души:
- Теперь ты готов, чтобы отправится в дорогу, ведущую к преодолению испытаний…