Охота на архипелаге

Станислав Радкевич
                1

Русский дух усиливало домотканно-серое, лишь на горизонте в предгрозовую синь, небо. Много дней до этого и туристы, и тайцы  солидарно истекали потом в кошмарном абсурде жары. День же рыбалки, напротив, был изначально заряжен смыслом, таил угрозу, нёс цунами – Бог их знает, эти моря Юга...

Малорослый таец-охранник всего секунду изучал Ося из-под козырька фуражки размером с авианосец. Затем он улыбнулся – вспомнил? – и, кивая на осино подводное ружье, уважительно изобразил, как упирает приклад в плечо, сдвигая пальцем воображаемый курок.

– Big fick, – беспрестанно улыбаясь, сказал он. На больсую, дескать, лыбу, идете, сэл. Это, мол, мы понимаем.

Океан открылся Осю сразу, разбрасывая объятия горизонта и вправо, и влево. Но по телу воды был словно разлит ровным слоем холодный серебристый металл, наподобие ртути. Всегдашних волн, с задиристым шипением плевавшихся в пляжников, и в помине не было. Серебряный язык лишь украдкой притрагивался к изжелта-серому атласу песка... И – назад.

С невразумительной жестикуляцией, на тарабарском пиджин-инглише и оглушающе шумно зато прошел финал переговоров Ося с владельцем моторки. Объем сделки – тысяча батов с рассвета до заката, – вообще-то, был оговорен накануне. Сумма образцово круглая – грех оспаривать такую. Но Ось, твердо усвоивший, что без торга Восток не Восток, стал из тайца выбивать еще и кормежку за те же деньги.

– Сего-то, сэл, не пойму, сего вы хотите. – Сняв крышку с уже прилаженного подвесного мотора, таец, молодой и для тайцев довольно крупный, все тыкал пальцем одному ему ведомое колесико в хитрой японской механике.

Пляж был пуст. Из десятка лодок, ночевавших под пальмами, на воду была спущена лишь одна – ослепительно-лимонная, с сорокасильным движком «Мицубиси», покуда оскальпированным. Далеко-далеко, у самого горизонта, в серебряном океане чернела цепочка островов, цель похода.

– О'кей, – сказал, наконец, Ось. – Значит, договорились: тысяча батов и обед за твой счет.

– Все о'кей, сэл, – с готовностью улыбался таец, – все о'кей.

                2

Внутри океан был серо-зелёно-синий, густой (иной раз не хватало сил донырнуть до дна) и соленый-соленый – словно кристаллы соли через трубку залетали в рот Осю. Раздвигая перегретый рассол, маска наглухо запотевала. Ось отрывал резину от щеки, струя воды омывала стекло, и охотнику вновь открывались его подводные угодья – плоские, блинами, кораллы, над которыми нет-нет да и вздыбится туша обросшей водорослями скалы.

Черноморский охотничий опыт тут был  бесполезен. Еще в культовом Коктебеле, студентом, он понял, что трофей вроде кефали слабосильным двенадцатирублевым ружьем не добыть. Конечно, можно было поучиться у местных, смастерить острогу, заставить себя, как и они, припадать ко дну минуты на три, в черном тренировочном костюме, со свинцовыми грузилами на поясе. Но в отличие от крымчаков Ось никогда не видел в подводной охоте промысел, бизнес. Оттянулся и ладно. Он усвоил нехитрые повадки придонной мелочи: скорпен, зеленушек – выслеживал их под камнями и, почти неподвижных, расстреливал в упор.

В океане все было и проще, и сложнее. Среди напластований коралла угадывалось без числа пустот и ниш, кишевших тварями всех форм и размеров. Особенно дразнили Ося громадные, с хорошего леща, но с мошеннически заостренным рылом и с плавниками полумесяцем. Пару раз ложный лещ выезжал из-под кораллов совсем близко от Ося – и тут же давал разворот и, хитро кося глазом на охотника, вклинивал тулово в какую-нибудь, как казалось, совершенно не проходимую полостишку.

– Ну, гад, теперь ты мой. – Ось пикировал на цель, но навстречу ему грозно высовывались иглы морского ежа. Вариант: многих ежей. Когда же, наконец, Ось вплотную придвигал маску к полости, там, в переменчивом сумраке несостоявшегося узилища, зеленели сразу два-три тайных хода на волю. Монолитные с виду кораллы были вдоль и поперек пронизаны сквозными тоннелями, и аборигены-рыбы знали этот лабиринт куда лучше Ося.

Время от времени его вдруг охватывал страх заблудиться в океане. Чуть истерично он тогда высовывался из воды и искал глазами лимонное плавсредство. Но оно все так же стояла на якоре посреди бирюзовой бухточки, полого врезанной в желтые скалы острова…

Поскольку собственный осин опыт не работал, он стал вспоминать мудрые советы из книг. Один был – устраивать на рыб засады, используя для этого подводные камни и другие  естественные укрытиями. За пределами бухты стали часто  попадаться овальные, серебристые, с золотыми продольными полосами, громадными стаями парившие вполводы.
 
Некоторое время черная голова тайца торчала над лимонно-желтым бортом. Потом она исчезла: духи сна сломили бдительность морехода. И в тот же миг из-за острова вылезло хмурое мурло фиолетовой тучи…

При виде золотополосых Ось добросовестно нырял им наперерез и прятался в бакенбардах подводной скалы. Но, огибая ее, рыбины молниеносно реагировали на опасность и, как одна, развернувшись и нервически трепеща хвостами, оставляли охотника далеко позади. Пару раз безо всякой надежды на успех Ось им таки вдогонку выстрелил, но чудо не случилось. Дорогущее французское ружьецо бросало гарпун на метр-полтора, после чего он соскальзывал в глубину, повисая на линьке пенисом импотента.

– Big фиг, – подытожил Ось свои дообеденные деяния.

                3

«Декорации меняются, а сюжет все тот же, – грустил он, наблюдая с террасы ресторанчика, как их вытянутую на песок лимонную моторку разрисовывает охровыми пятнами мелкий дождик. – Всей твоей  крутизны хватает ровно до первого щелчка по носу, после чего ты снова – совок…»

– Лат!

– Да? – Таец, сидевший за одним столиком с Осем, дежурно заулыбался.

– Как ты относишься к японцам?

– Японса? Холосые люди. Холосые мотолы делают. …А почему вы спласываете, сэл?

Едва белый катер ткнулся в пляжный песок, как по шатким сходням по-муравьиному пошли наползать один на другого японские пенсионеры. Едва утвердив кроссовки на песке, они тут же принимались фотографировать чью-то нелепую леопардовую лодку, пальмы, сиесту поросой свиньи под фикусом... Но, пока катер не покинула вся группа, ни один старичок не отошел от точки десантирования и на десяток шагов. Лишь сбившись гуртом, заковыляли они бодро к ресторанчику.

– Ходят всегда толпой. Один японец – не японец? И все время орут. Чего орать-то?

– Они богатые, сэл. И поэтому веселые.

– Глупая роль – богатый иностранец, – внезапно вспомнилось Осю мрачное, из позднесоветских еще заграниц, умозаключение. – Но еще глупее – бедный.

Лат со смаком дососал мясистый хвост креветки и запил его колкой Кока-колой.

– Бедный – это вы, сэр? – поинтересовался он, наконец.

– Ну да.

Японцы разом заполнили весь ресторанчик. Беспрестанно хокая (Хо! Хо!), они грохотали пластмассовыми стульями по бетону, беспрестанно перебегали с места на место и в лет били друг дружку из фотокамер (Щ-щ-щелк! Хо!)

– Нет, сэл, – как мог мягко возразил Лат. – Вы не бедный.

– Что ж, богатый?

– И не богатый. Не богатый и не бедный. – Лат улыбался, словно бы смущаясь от необходимости объяснять клиенту элементарные вещи. – Вы – средний, сэр. Вы средний, как и я.

– Кофе, сэл? – подскочил ошалевший от аншлага тайский половой.

Ось мельком взглянул на Лата.

– Два кофе, – рассеянно подтвердил он.

Не восточный и не западный, не бедный и не богатый, не красный и не белый. «Кто я?» – в который раз спрашивал себя Ось. Вроде бы, уже и не совок: тому государство на все про все меняло полтинник долларов, и остров с пальмами он мог увидеть разве только в «Клубе кинопутешественников». Но я и не другой, с кредиткой и паспортиной на все случаи жизни. С гарантией свободы, на свободе с гарантией… Нет, я все тот же: славянин, slav. Slave, раб. Только теперь – очень далеко от берега.

– Смотри, Лат, дождь слабеет. Может, проскочим?

– Не успеем, сэл. Вот-вот польет снова.

– Пелена рассеивается… Смотри, вон наш отель, третья башенка слева. Точно?

– Точно, сэл. Но в дождь вы не увидите даже носа лодки, не то что берега. Мы собьемся с пути.

– Да тут рукой подать. Мили полторы... Давай попробуем?

– ...Спасибо, сэл, – расшаркивался перед Осем официант. – Вы так доблы, сэл.

– Спасибо за угощение, сэл, – вставил Лат.

– Как вы думаете, – спросил Ось у официанта, – мы проскочим на материк до ливня?

– Все будет о'кей, сэл...

– Вляд ли этот официант понимает в молском деле, – пробурчал Лат, упираясь в морду моторки обеими руками.

– Вот и увидим, – подналег сбоку Ось.

                4

Моторка однообразно буравила однородную серую хмарь. Ось не мог различить границу между низвергающимися с неба мегатоннами ливня и неподвижно покоящимися мегатоннами океана. Лодка с равным успехом могла находиться и в небесах, и под водой. Охотник с головой закутался в пляжное гостиничное полотенце, но оно насквозь промокло, набрякло и под напором в лоб скорее холодило, чем давало защиту.

Теряя терпение, он то и дело всем корпусом разворачивался к  Лату. Но лоснящаяся мокрая прядь через лоб и складки сощуренных глаз не выражали ничего, кроме добросовестного стремления во что  бы то ни стало удержать одному мореходу ведомый курс. «Воля клиента – закон, – словно бы символизировало древний принцип кротко скрюченное при моторе тело тайца. – Остальное – воля Будды».

– А берег еще далеко? – постарался докричаться до Лата Ось сквозь рев мотора.

Тот только пожал плечами, смущенно улыбаясь. Не слышу, дескать. Извините, сэл.

Они явно уже шли вдвое, втрое больше того времени, что понадобилось им утром на путь к архипелагу. Ось напряженно всматривался вперед: вот-вот им навстречу из серой мглы выедет вставная челюсть отелей над губой пляжа. «Ливнем ее что ли смыло, Евразию?» – подумал он, наконец. И тут же почувствовал, что черный юмор, палочка-выручалочка на все случаи жизни, сейчас совсем не к месту. В океане совковые приемы существования снова и снова не срабатывали, а новых он еще не разучил.

Он уже здорово подмерз, но не это сейчас казалось ему самым  поганым. Лат больше не был для него всезнающим морским волком в десятом поколении, каковым, вроде бы, надлежало быть любому тайцу-мужчине на побережье. Поджатые скрюченные ноги и костяная рука на рычаге мотора скорее выдавали растерянность Лата, непонимание происходящего. Выходило, что океан может обмануть даже опытного моряка.

– Где мы, Лат? – спросил, наконец, Ось, подсев к тайцу поближе.

– Момент, сэл. – Тот сбавил обороты мотора.

– Где мы? – переспросил Ось.

– Я думаю, мы идем к отелям, – сказал Лат. – Но я не увелен, сэл.

Сбывались худшие предчувствия Ося. Он, правда, даже не представлял, как можно потеряться в луже между цепью остров и материком, но факт был налицо. «Глупо, – подумал Ось. – Ведь тайцы предупреждали…» Он на миг представил себе, под какой шапкой дадут такой материал ребята из его редакции: «Ад в раю», «Неутешная вдова осталась с трехлетним крохой на руках», «Президент поставил крест. На нашем коллеге» или что-нибудь в этом же роде. Бред, словом. Но – наяву...

Безнадежно сгустившийся, было, мрак перед лодкой вдруг выродил скалу. Потом – другую. Некоторое время Осю казалось, они возвращаются на тот же самый остров, с которого драпанули час назад. Но по мере того, как Лат, сбросив скорость, подводил лодку все ближе к берегу, там стало прорисовываться нечто, ничуть охотнику не знакомое: подкова пустынного пляжа, пара плоских одноэтажных коттеджей и за изгородью – сад…

С невозмутимостью Харона таец правил прямо на сушу.

– На каком мы свете? – наконец, поинтересовался Ось у Лата.

– Плостите, сэл…

– Не важно. Что это за земля?

– Я думаю, это клайний остлов в алхипелаге, – Лат вроде бы назвал его по-тайски, – самый севелный, сэл.

– Мы дали дугу? – осенило Ося.

– Все о’кей, сэр.

– А если бы нас завернуло на сотню метров севернее?

– Ну, тепель-то все точно будет о’кей…

                5

Покуда Лат заводил якорь вглубь пляжа, Ось произвёл разведку коттеджей. Но она мало что дала. От ходки по краю пустой террасы осталась лишь цепочка грязных босых следов на отдраенном до блеска полу. Антикварное плюшевое кресло, было, открыло колониальные объятия гостю, но тот как-то преодолел искус.

Он решительно двинулся в сад и тут увидел статую пригорюнившейся тайки, установленную на крыльце дощатого садового домика. Изваяние охраняли с полудюжины разнокалиберных собаченций, ежеминутно менявших диспозицию.

От массовки отделился здоровенный  черный кобель с двумя параллельными белыми шрамами на башке и затрусил навстречу гостю. Новых ударов судьбы чудом вернувшийся из плавания Ось не ждал. А зря. Словно бы и не глядя в сторону чужака, Черный как бы просто так мотнул головой, от чего на икре охотника засизовела пара отметин, через которые тут же проклюнулась и кровушка.

Кобель с внезапной прытью отскочил в сторону, но еще быстрее ожила его хозяйка. Она спорхнула с крыльца и быстро-быстро заверещала, взмахами тонких рук пытаясь предовратить новую атаку. Другие собаки с лаем прыгали вокруг, явно не понимая, которого из вождей поддерживать. Ось присмотрел в редкой траве подходящий булыжник. И тут же понял, что сделай он сейчас хоть одно необдуманное движение, на нем повиснет вся стая.

– Эй, смотрите, сейчас он снова бросится! – крикнул он тайке на пиджине.

Хрупкая спасительница Ося тут же вооружилась палкой и не только сумела отогнать Черного за добрые полсотни метров, но бросила снаряд в живую цель – и попала. Причем разбойник и тут не произвел ни звука, а сразу затерялся в дальних кактусах.

Ось поплевал на пальцы и прижал их к месту укуса на икре, влажной от дождя. Ранки не болели, но безостановочно выпускали кровь. Подошедший с моря Лат вполголоса перебрасывался с тайкой короткими фразочками. Собаки,  любопытничая, невзначай норовили попастись в мокрой траве поближе к незнакомцам.

– Она говолит, что к лане нузно плилозыть вот это. – Лат протянул Осю листок растения, похожего на подорожник.

– Спасибо.

Вряд ли подорожник поможет от бешенства. Но, может, хоть кровь остановит...

– Лат, а что она говорит насчет, скажем, познакомить нас с хозяевами?

Таец вновь перекинулся с тайкой одним-двумя словечками. Они скакали по столу времени, как пинпонговые шарики.

– Невозмозно, сэл, – наконец, сказал Лат.
 
– Почему? – искренне удивился Ось. Его все не отпускал синдром спасшегося при кораблекрушении. Казалось невероятным, что здесь, на родной тверди ему в чем-то будет отказ.

– Она говолит, ее хозяин в Бангкоке. Она здесь одна, сэл. И без приказа хозяина нисего не мозет.

– А чашку чаю с сэндвичем она нам… мозет? – Ось все еще на что-то надеялся. – Я заплачу.

– Боюсь, нет, сэл. – Лицо Лата размылила улыбка протокольного смущения. – Навелно, я плохо объяснил…
 
– А если мы здесь будем подыхать от голода?

Лат только плечами пожал. Клиент вновь пошел толковать несуразное. Никто не мог обязать тайца участвовать в столь алогичной говорильне.

Покуда Ось и Лат торчали под навесом у стены коттеджа, они не сказали друг другу и десятка слов. Оба замерзли и проголодались. Тайка принесла им по стакану воды, отдававшей ржавчиной. Недопитое Ось выплеснул в траву, спугнув зазевавшегося кабыздоха.

Дождь между тем поредел. Лат и Ось, не сговариваясь, побрели к лодке и через полчаса прочувственно трясли друг другу руки на гостиничном пляже. Впереди у охотника еще был целый вечер.