Эстония у Игоря Трепова прежде всего ассоциировалась с горячим шоколадом в кафе Беккера, которым его угостили хозяева, когда он впервые в жизни потерялся в тогда еще мало знакомом ему городе. Он знал, что, разыскивая его, родители прежде всего заглянут сюда, в это кафе с высокими стрельчатыми окнами и ярко-желтой вывеской над входом, где рядом с названием «Янтарь» красовался большой пузатый краб с трезубцем, зажатым в правой клешне. Кафе «Янтарь» мало чем отличалось от других кафе Таллинна, разве что крабом над дверью, но Игорю оно было дорого из-за того, что здесь часто любил пропустить бокал пива его отец, иногда сам, возвращаясь с работы, иногда с друзьями или с маминым братом, который служил на пограничном катере старшим офицером. А еще у Беккеров была маленькая белобрысая дочка Инга, которая несмело стреляла в Игоря из-за высокой барной стойки своими светло-голубыми глазками, когда отец брал его с собой в «Янтарь».
Сначала они жили в гостинице на улице Кингисеппа, что недалеко от площади Виру; но потом родители сняли квартиру на более тихой улочке Ваксали, куда редко забредали туристы и которая соседствовала с Тоомпарком. В парке было много вековых деревьев, извилистых аллеек и гладких дощатых скамеек, и еще там было узкое продолговатое озерцо, в котором плавала уйма всякой пернатой живности. На окраине парка высился старинный замок Тоомпеа с двадцатиметровыми зубчатыми стенами и Длинным Германом настороже.
Родители работали в центре города над одним крупным реставрационным проектом и Игоря часто оставляли под присмотром одной пожилой женщины. Звали ее Лота Нотке, австрийка по национальности, ей было около шестидесяти, она была женой таллиннского сапожника Мартина Нотке, сутулого старичка с пергаментным лицом, изрезанным глубокими морщинами.
Дом Нотке находился на улице Лай. Это был маленький узкий двухэтажный особнячок, затиснутый между двумя более крупными домами. На втором этаже располагались три спальни, на первом – гостиная, кухня и мастерская герра Нотке, куда всем, кроме фрау Нотке, вход был категорически воспрещен, и где, по словам фрау Нотке, не было ничего интересного: «там только кожаный и каблучный бардак герра Нотке, мой милый мальчик».
Иногда Игорь гулял по городу со своим дядей, бравым балтийским офицером, и его сказочно красивой невестой Мариной Вельгус, дочерью контр-адмирала, у которой были густые рыжевато-каштановые волосы и большие серые глаза, в которую Игорь был тайно влюблен и на которой – он так никогда и не понял, почему – его дядя отказался жениться, когда им всем пришлось уезжать из Таллинна.
Бывая у них дома, на улочке Ваксали, дядя часто приносил ему янтарные камни. Из янтарных камней, рассказывал дядя, был в давние времена – по легенде – построен подводный дворец одного могущественного морского царя. Но однажды царь прогневил богов моря, и те разрушили его прекрасный дворец. С тех пор море выбрасывает на берег частички его когда-то прекрасного царства. Игорю очень нравилась эта фантастическая история, нравились камни, и со временем их у него набралась целая жестяная коробка из-под мармелада, и когда дядя приносил ему все новые камни, Игорь выбрасывал из коробки менее красивые: смывал камни в унитаз, забрасывал в беличье дупло старого дуба в Тоомпарке. А потом мармеладная коробка куда-то исчезла, и вместе с ней исчезли все янтарные камни. Игорь очень расстроился и долго плакал, но потом позвонил дядя и пообещал принести еще больше янтарных камней. И в одну из белых ночей, когда у него была увольнительная на берег, дядя принес камни.
Их семья приехала в Эстонию в 1986 году, когда отцу Игоря с огромным трудом удалось получить назначение на реставрационные работы в Таллинн, откуда, как говорил отец, когда-то вышел их род. Отец считал Эстонию единственной республикой во всем Союзе, где еще можно было нормально существовать, не наталкиваясь на проволочные заграждения коммунизма. В 1991 году отец решил, что пора вернуться назад, в Украину. Они поселились в Кривом Роге, в новом, только построенном микрорайоне, где Игорь впервые ощутил себя одиноким, не таким, как все вокруг. Таллинн со своими старинными башнями, мощеными камнем узкими улочками, домами, хранящими множество историй, вежливыми таксистами был теперь навсегда далеко. Кривой Рог был хорошим городом, большим и постоянно растущим, но в сравнении с тем, другим городом он был лишен ауры неповторимости, средневековости, в нем не было старинных замков и церквей.
Двор, на который выходили окна их новой трехкомнатной квартиры, окружали четыре девятиэтажных дома-близнеца, похожие на продолговатые картонные коробки с проделанными в них окнами-дырочками. Посреди большого просторного двора была стоянка для автомобилей, рядом располагалась баскетбольная площадка, посыпанная щебенкой, возле нее ютилась небольшая песочница для детей и пара качелей. С другой стороны автостоянки стояла беседка, окруженная четырьмя недавно посаженными тополями, в которой часто по вечерам шумные компании пили пиво.
Игорь был не очень смелым мальчиком, и ему понадобилось почти две недели, чтобы решиться выйти вечером поиграть во двор, где он никого не знал. Был июнь, летние каникулы только начинались, и ребят во дворе была уйма. Но когда Игорь попытался с ними познакомиться и присоединиться к их играм, они стали насмехаться над ним из-за его приобретенного за годы жизни в Эстонии акцента. И Игорь замкнулся в себе, он понял, что никогда не станет своим в этом дворе, и еще больше заскучал по Таллинну и оставшимися там друзьям. У него никогда не было много друзей, но много друзей ему никогда и не требовалось. Их компания состояла из пяти человек, и каждый в ней занимал свою особую нишу, и если ниша пустовала, нехватка этого человека ощущалась сразу же: его двоюродный брат и заводила компашки Виллем Унгерн, веселые братья Котли и серьезный толстяк Виктор Тальсон, для которых Игорь всегда был своим. Его младший брат Кирилл, родившийся в Таллинне, станет во дворе их нового дома своим, а он своим не станет здесь никогда.
Однажды, заметив подавленность сына, отец подозвал Игоря к себе. Усадив его в кухне на стул напротив себя, он сказал:
-- Я давно заметил, что ты скучаешь по Таллинну.
-- Мне здесь не нравится. Не нравится этот дурацкий город и все дурацкие люди, что здесь живут! – выпалил Игорь.
Отец улыбнулся и провел рукой по волосам.
-- Что я могу тебе сказать? – сказал он. – Тебе скоро исполнится десять лет, и ты уже достаточно взрослый, чтобы стойко, по-мужски, переносить трудности. Я вижу, что тебе тяжело привыкнуть к новой обстановке, завести новых друзей, но это только вначале так тяжело. Новое никогда не достается легко. Придет время, и ты полюбишь Кривой Рог, тебе придется полюбить город, в котором тебе теперь предстоит жить. И у тебя появятся новые друзья, новые интересы, и жизнь вновь войдет в прежнее русло…
-- Все равно там, где мы жили раньше, было лучше!
-- Я не спорю, что там было лучше, - сказал отец. – Но мы украинцы, и мы должны жить в Украине теперь, когда коммунизма больше нет. А Эстонию ты продолжай любить, этого тебе никто не запрещает. Там прошло твое детство, и там когда-то жили твои предки. Но ты должен научиться ее любить в душе, любить молча и преданно. Так ты навсегда сохранишь ее для себя нетронутой, такой, какой она была, когда ты был ребенком. И когда-нибудь, когда ты приедешь в Таллинн уже как турист, пройдешься по местам, где мы раньше жили, где ты играл с друзьями, кормил белок в парке, терялся в запутанных узких улочках и мы с мамой разыскивали тебя на такси, тогда твоя боль уйдет, и ты поймешь, что я был прав, привезя вас, свою семью, сюда, в Украину…