Дядя Николай Иваныч, 3

Владимир Георгиевич Костенко
Обернувшись на звук отворяемой двери, доктор на секунду задумался и указал на кушетку.
– Присаживайтесь пока. Сейчас с бумагами…
Взглянув ещё раз поверх очков на Валю, Сан Саныч уткнулся в записи.
– Ну, всё правильно, это вы. А я-то думаю, почему фамилия на карточке знакомая! Здравствуйте, здравствуйте, милая. Уж вы простите меня, старика, ради Бога, что сразу-то не признал. Старость, как говорится, не радость. А… почему такая серьёзная? – Перестав улыбаться, доктор вернулся к бумагам. – Погодите-ка, но здесь записано, что вам назначено на апрель. Так?.. Что-то случилось?
Валя опустила голову.
– Случилось. Простите меня, Сан Саныч, но… Сил больше не осталось терпеть.
Доктор нахмурился и отложил амбулаторную карту.
– Что, очень болит?
– Очень. Ваши обезболивающие… ещё на прошлой неделе закончились. Мне… мне хотя бы рецепт. – Валя смахнула слезинку, подобралась, готовясь к долгому разговору, но вдруг разрыдалась. – Доктор, я на всё, на всё согласна!..

*   *   *

Отыскав глазами свободное место, Валя аккуратно притворила за собою дверь и опустилась на скамью. Мимо промчался шустрый мальчонка в комбинезоне, проплыла, поскрипывая обливным ведром, немолодая санитарка. Часы над регистратурой показывали без четверти два. Валя вытащила из рукава носовой платок и, склонив над коленями голову, промокнула глаза.
В начале третьего из кабинета стремительно вышел обеспокоенный доктор. Увидав Валю, он облегчённо выдохнул.
– Вот и умница, что не ушла. А ведь я, честно говоря, запереживал: боялся, что не усидишь.
Валя окинула взглядом пустой коридор. «Куда все подевались? Вроде бы люди какие-то рядом сидели, ребёнок носился…»
– А мне, Сан Саныч, торопиться некуда. Куда теперь торопиться-то! – Валя отрешённо махнула рукой. – Всё одно.
– У-у, девонька. Да ты, я погляжу, раскисла совсем, – доктор сел на приставленный к скамейке стул и нерешительно тронул девушку за плечо, – а ведь у тебя, голуба, вся жизнь впереди. О будущем надо думать, о будущем!
Валя закрыла платочком глаза.
– Да какое будущее, Сан Саныч! Выжить бы.
– А вот для этого и надо о будущем думать! И Богу помолиться незазорно.
Валя обратила к доктору заплаканное лицо.
– Богу? Так я ж комсомолка!
– А хоть бы и партийная! Он тебе жизнь не за веру твою подарил, а за то, что ты следом пойдёшь, за кротость душевную. Не тот, Валентина, Богу угоден, кто крест на золотой цепочке несёт, а тот, кто с открытым сердцем ему, своему Создателю, молится. А без молитвы людской, и Бога-то нет. Я, дочка, хоть и старый уже, а помню, как мне мой дед выговаривал: «Не ищи мудрости, ищи кротости. Аще обрящеши кротость, одолееши мудрость».
Сан Саныч достал портсигар и долго постукивал по нему папироской. Тревожно глянув на девушку, он вернул не прикуренную папиросу на место.
– Ты вот что. Я сейчас в родильное, а заодно в гинекологию хочу забежать. Не хочешь со мной? Посмотришь, послушаешь. Бывают, голуба, случаи и пострашнее твоего. Авось, про своё меньше думать будешь. Ну что, пойдёшь?
Валя согласно кивнула и, тяжело вздохнув, поднялась.
– Пойдёмте. Я готова.
– Вот и умница! Только халат у моей Наташи возьми, а-то, боюсь, в родильном отделении не отыщется как всегда.

*   *   *

В крохотном кабинете с серебристой надписью на дверной табличке «Главный врач» уместились письменный стол, кушетка, два стула, тумбочка с перекошенной дверцей и сколоченные из морёных досок четыре полки с разноцветными книгами. Сделав несколько шагов по кабинету, Валя не выдержала и подошла к полкам.
«Скорей бы уж доктор пришёл! – девушка бросила беспокойный взгляд на дверь. – А-то войдёт кто-нибудь, да ещё вопросы начнёт всякие задавать. Неудобно как-то. А книги-то, поди, научные. Вон, какие толстые!»
Неожиданно дверь отворилась. Извиняясь и придерживая дверь каблуком, чтобы та не ударилась о стул, в кабинет вошла крупная, с ангельским лицом медсестра.
– Это тебе. – Девушка положила на кушетку комплект белоснежного постельного белья и, обернувшись к Вале, улыбнулась. – А меня Оля зовут. Оля Саешникова. Я здесь сутки через трое дежурю, сегодня утром как раз заступила. Чаю с печеньем хочешь? Сан Саныч велел тебя накормить, но ужин будет только через два часа, так что если…
Где-то на этаже раздался заливистый плач. Оля смущённо развела руками.
– Это меня. Он там один, без мамочки. Извини. Я к тебе позже зайду.
Валя подошла к двери и прислушалась. Каблучки Оли затихли в конце коридора.
«А она добрая, по всему видно, – успокаиваясь и уже не прислушиваясь к звукам за дверью, подумала Валя. – Немного полновата для своих лет, но… А может, потому и добрая».

Сан Саныч пришёл, когда за окошками стало темно. Поворчав, принёс откуда-то тарелку с остывшей едой и тощую подушку. Дождавшись, когда после долгих уговоров девушка поест, Сан Саныч придвинул к столу свой стул и строго посмотрел Валентине в глаза.
– Вот что, голубушка, выслушай меня внимательно и не возражай. Так вот, эту ночь ты проведёшь здесь. Нельзя этого делать, конечно, не по правилам, но на то они и правила, чтобы их когда-нибудь нарушить. А завтра утром Ольга – у неё в девять часов дежурство заканчивается – проводит тебя в стационар. Я там уже договорился.
В дверь постучали. Сан Саныч откинулся в стуле и заулыбался.
– А вот и она. Легка на помине! Заходи.
В дверном проёме появился поднос с тремя стаканами компота и булочками.
– Сан Саныч, не желаете за компанию?
Доктор надел очки и посмотрел на поднос.
– Не откажусь! Давненько вот так по-домашнему не сиживал. А откуда булочки-то, Оль? В меню их сегодня не было. Кто-то передачей с тобой поделился?
Ольга смутилась и обидчиво отповедала доктора:
– Как можно, Сан Саныч! Это я сама напекла. В шесть утра специально вставала!
Сан Саныч поднялся и, укоризненно покачивая головой, усадил раскрасневшуюся девушку на стул.
– Хорошо-хорошо, не кипятись! Вот всегда ты так. Ведь никто тебя не обвиняет! Лучше расскажи, как наш найдёныш поживает. Не температурит? А-то ведь целый час в снегу пролежал.
Ольга попыталась встать, но доктор удержал её за плечо.
– Рассказывай, а я пока постою. У меня работа сидячая, кабинетная, а ты целый день на ногах, минуты свободной не имеешь. Рассказывай. Валентине, наверное, тоже интересно будет.
Валя подалась вперёд, её глаза наполнились тревогой и укором.
– А разве в наши дни такое бывает? Как это возможно: ребёночка на мороз!
– Ещё как бывает! – Сан Саныч отошёл от стола и присел на покачнувшуюся тумбочку. – И в моей молодости такое случалось. Безбожников, девушки, всегда хватает. Слава Богу, нашли его вовремя, да и одет мальчонка был хорошо.
– Мальчик? – Валя радостно улыбнулась. – А я так и подумала, что именно мальчик. Уж больно он ревел солидно. Басистым будет.
Сан Саныч и Ольга удивлённо переглянулись. Первым не выдержал Сан Саныч.
– А ты откуда про детишек-то понимаешь? Ведь молодая совсем.
Валя приосанилась и гордо повела головой.
– Так ведь племянник на мне днём и ночью был, когда его родители погибли. Ни с кем не успокаивался, кроме меня. А я ему и зарядку делала, и животик мяла, чтоб грыжу он себе пупочную не натужил.
Сан Саныч с интересом наблюдал за Валентиной.
– А где он сейчас, твой племянник?
Валя поникла, черты её лица заострились.
– Так увезли потом Дениску-то, когда всё улеглось. В детский дом. Я к нему ездила несколько раз, гостинцы возила. А через полгода его кто-то забрал. Усыновили, то есть. – Валя насторожилась. – А вот и он!
Ольга от удивления еле выговорила:
– Где?..
– Да это я уже не о племяннике, о найдёныше вашем! Слышите, как заливается? Ох, и басистый будет! – Валя повернулась к Сан Санычу. – А можно я с ним сегодня понянчусь? Всё равно ведь мне делать здесь нечего. Да и не засну я на новом-то месте. Можно?.. А у Оли и без найдёныша дел полон рот. Кстати, а как его зовут?
Сан Саныч резко поднялся.
– А вот ты и придумай! Нам тут как-то не до имени было.
– Так я понянчусь? – Валя заглянула доктору в глаза и с хитринкой добавила: – У меня и халат медицинский имеется.
Глаза Сан Саныча просветлели, наполнились отеческой теплотой. Сняв очки, он уложил их в футляр и, подняв аккуратно за локоть Ольгу, уселся на стул.
– Ступай, милая, подсунь нашего найдёныша какой-нибудь мамке, а-то, видать, оголодал совсем. Слышишь, как зовёт? А потом отдай его Валентине. – Сан Саныч хитро улыбнулся. – Пусть нянчится.
– А почему кому-нибудь, да ещё подсовывать! У него уже своя кормилица есть, из четвёртой палаты. Вы знаете, сколько у неё молока? На дню раза три-четыре сцеживает! Измучилась, бедная.
– Так какая же она бедная! – Сан Саныч подтолкнул девушку к двери. – Тут радоваться надо. Мать-природа редко кому такую силу даёт. Всё, ступай, у нас с Валентиной важный разговор ещё не закончен. Ступай.
Ольга выпорхнула из кабинета, и по прошествии двух-трёх минут найдёныш стих. Сан Саныч удовлетворённо хмыкнул, отодвинул в сторону стул и, сложив за спиною руки, заходил по кабинету. В его голосе зазвучали строгие нотки.
– Мы с тобой давеча не договорили, Валентина, поэтому давай-ка поскорее закончим. Пока Ольга сюда опять не прилетела. С чего бы мне… – Сан Саныч остановился и после недолгих раздумий махнул рукой: – Нет, лучше всё по порядку.
Словно желая помочь доктору, Валя тихо спросила:
– Вы меня на обследование хотите положить?
– Да какое уж тут обследование! – Сан Саныч отвёл глаза и прокашлялся. – И так всё ясно. Анализы вот только ещё раз сдашь. И не тяни!.. Короче говоря, голуба, через три дня… у нас операция. И не реви мне! Я уже и замечательного хирурга из области вызвал, мою бывшую ученицу. Она два года назад диссертацию защитила. И, между прочим, как раз по такому же случаю. А больше тянуть нельзя! Всё, прекращай реветь! И давай… иди к своему найдёнышу, пока не передумал.
Сан Саныч молча допил компот, спрятал надкусанную булочку в портфель и, сухо попрощавшись, ушёл домой. Валя осталась одна.
«А может, зря я к травнице-то не сходила? – в голове девушки зазвучали сомнения. – Ведь не могут же все люди врать! Правда, говорят, кто-то умер после неё, – болезнь запустил. Наверное, прав Сан Саныч: не всякую хворь травой одолеешь. Господи, что же будет-то?.. А куда деваться. Уж коли я здесь, – значит судьба. Будь, что будет!.. Только бы успеть ребёночка родить. Ой, про найдёныша-то забыла! И Оли как назло не видать. Хоть бы показала, что и где».

*   *   *