С подкупом закончилась наша жизнь в Варшавском гетто, с подкупа началась и жизнь за его пределами.
Несмотря на угрозу расстрела, немало поляков принимало и укрывало тогда евреев, правда, в большинстве случаев за очень высокое вознаграждение.
В рабочей семье, которую нам посоветовал музыкант, мы провели несколько дней. Из-за вымогательства, постарались поскорее уйти. Но оно, как и бегство не прекратились.
Тысячи поляков, часто подростки, выросшие без какого бы то ни было образования, а нередко и без отцов, находившихся в плену, люди, которые ничему не научились и которым нечего было делать, проводили день за днём в недоверчивом наблюдении за прохожими. Повсюду, в особенности близ границ гетто, они охотились на евреев. Эта охота стала их профессией и страстью. Они безошибочно узнавали евреев. Как? Если не по каким-то другим признакам, то, как они сами говорили, по печальным глазам.
Действительно ли эти неистовые молодые люди хотели выдать нас немцам? Нет, особой заинтересованности в этом они не проявляли. Гораздо более важным делом для них оказывалось ограбить евреев, отнять деньги, украшения и ценности или хотя бы жакет или зимнее пальто.
Но ведь приходилось же как-то продвигаться от одного временного убежища в другое. В темноте этого не получалось, т.к. в 20 часов наступал комендантский час. Меня осенила идея. Раздобыв немецкую газету "Фёлькишер беобахтер", я стал держать её перед собой так, чтобы чётко была видна полоса со свастикой, закрывая моё лицо. Я надеялся, что вымогатели примут меня за странного немца, которого лучше не задевать.
19 апреля 1943 года в гетто вспыхнуло восстание. После того как оно было подавлено, некоторым жителям гетто удалось бежать прежде всего по канализации. Это означало как нельзя более выгодную ситуацию для вымогателей, что почувствовали и мы с Тосей.
В комнату, где мы прятались, внезапно с большим шумом вломился молодой парень, тощий субъект в убогой рабочей одежде. Театрально закричав:"Руки вверх!", он потребовал денег. Завладев нашей скудной наличностью и моей авторучкой, а также забрав у меня кое-что из одежды, он успокоился и захотел поболтать. Через какое-то время грабитель чистосердечно сказал, что нам не нужно убегать, он-де нам ничего больше не сделает, а потом ушёл. Он жил в том же доме, что и мы, и привёл его человек, который нас прятал. Эти двое поделили добычу.
На следущий день дверь снова распахнулась, теперь уже без шума. Появился вчерашний сосед, но он был настроен благодушно, ему хотелось побеседовать со мной, прежде всего о войне, о её дальнейшем ходе и предполагаемой судьбе Польши. Похоже, ему понравилось то, что я смог сказать. Он был механиком по точным работам, на тот момент безработным. Его вопросы представлялись мне очень даже неглупыми.
На следующий день он пришёл снова с отрадными вестями о том, что немцы якобы потерпели поражение. При этом он заметил, будто бы мимоходом:"М-да, будь у вас деньги, можно было бы кое-что для вас сделать. Вы могли бы быть в полной безопасности у моего брата", Брат его снимал с женой и двумя детьми домик на окраине города. "Он, кстати, немец или почти немец. Его уж никто не заподозрит в укрывательстве евреев."
Тосе тем временем удалось добыть "арийские" документы и устроиться служанкой.
Стоило ли мне прибегать к услугам субъекта, который самым подлым образом подвергал вымогательству меня и, наверняка. других? Я впал в отчаяние, не видел выхода, потому предложил вымогателю всё-же поговорить с его братом-немцем, сказал ему, что хотя у меня денег не осталось, но есть шансы кое-что раздобыть.
Антек поехал к брату. Вернулся через 3 часа, явно захмелев, и рассказал, что его брат в первую очередь пожелал узнать, не идёт ли речь о каком-нибудь разносчике или грязном торговце. На это он получил ответ, что речь идёт, напротив, о человеке образованном, который умеет хорошо говорить и хорошо рассказывать. Тогда брат сказал:"Ну, так приведи его ко мне. Я хочу на него посмотреть."