"Свобода пламя пожирающее бытие" (эссе "Узники свободы")
… Свобода иллюзорна и относительна, потому что мир как среда, инертен и вязок. В этом отношении человеческая претензия на свободу убога и невзыскательна, поскольку напрямую связана со степенью природной уязвимости человека. Социология, наука о несвободе, может многое об этом поведать. «Свобода – такое состояние человека, когда его желания не превышают его возможностей» -- типичный перл бескрылого конформизма. Современный человек притаился в складках материи как на коже гигантского животного, прячась от свободы.
"Абсолютная свобода упирается в ничто"(Н.Бердяев), именно с этой позиции в обратном порядке стоило бы рассуждать. Чем плотнее мир, тем иллюзорней свобода.
Чем больше законов, тем меньше степень свободы.
Минимум свободы -- минимум ответственности.
Свобода раба определяется длиной цепи, тугостью ошейника и порцией похлёбки. Священное право раба -- право выбрать себе хозяина.
Хозяин же несвободен от своей власти над рабом.
Вечный тришкин кафтан и сенькина шапка…
Однако не всё так однозначно. Оруэлл поневоле оказался прав, когда иронизировал в своём романе "1984" лозунгом "Свобода это рабство". Свобода становится рабством ответственности за свою свободу и человек всегда бежал от этой ответственности. На мой взгляд, Гегель был неточен, характеризуя историю людей, как развитие свободы. На самом деле, мы имеем историю бегства от свободы, в её симулякры, в имитационные структуры, выглядящие как комфортные социальные вольеры, где гарантируется, исподволь навязанное, чувство личного выбора.
Индивидуальное понимание свободы всегда далеко от идеала, оно и понятно, человеку всегда было что терять. Однако в этом случае встаёт моральный вопрос, будить ли спящего в его свободе, больше похожей на уютную конуру? В конце концов, не желать свободы тоже свободный выбор. Но свобода жертвы выбрать себе палача священна, только в глазах постмодерниста, пренебрегающего метафизикой.
Сводить категорию свободы к чисто субъективному переживанию, разумеется, можно, но тогда выветривается сам дух и воля движения к абсолютной свободе. Но так ли это?
Давайте расширим ракурс.
Свобода метафизична, трансцендентна по существу, она вечно открытая возможность всякой возможности, в том числе и возможности уклоняться от свободы. Но в своём последнем идеальном пределе, свобода это порыв к освобождению от всяких формальных атрибутов, в том числе и от атрибутов Бытия. В этом сакральный смысл бердяевского вывода -- подлинная свобода упирается в ничто. Свобода приходит из ничто и в ничто уходит. Таким образом, безволие ничтожества, смиренное умаление собственного Я, растворение индивидуального в коллективном, субъективного в объективном, трансцендентного в имманентном, конкретного в дискретном, конечного в бесконечном и наоборот – это ни что иное как бессознательная устремлённость к абсолютной свободе. Крайности сходятся, закольцовываясь в парадоксальную череду смыслов. Величие в метафизике свободы обращается в ничтожество, ничтожество обретает черты величия.
Сартр, настаивая на том, что человек или свободен абсолютно или его нет вовсе, всё же не предполагал возможности обрести свободу через это "нет вовсе". Его максима: "Человек обречён на свободу",-- может звучать ещё максимальней -- человек обречён на свободу, даже когда он от свободы отказывается. В конце концов, сам Сартр говорил, быть свободным значит быть самим собой. Если человек раб по природе значит рабство и есть его пространство свободы.
«Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри». Герцен
Свести себя до ничтожества математической точки без площади, тоже выход, хотя и чёрный, из царства необходимости в царство свободы. Устремлённость к абсолютной свободе в актах иерархического различения как своей движущей силы в конечном итоге сводится к тотальному равенству всего перед всем.
Любое усилие это усилие стать свободным от оков самого же усилия -- в этом реактивная сила свободы. И известный тезис Б.Спинозы, ставший мерилом свободы в диамате, в этом смысле мог бы звучать так -- свобода есть осознанная необходимость свободы. После всего сказанного справедливо заявить, вначале было вовсе не Слово, а предвечная Свобода, породившая Бытие как среду сопротивления, чтобы придать себе цену и смысл.