Путь в неизвестность
Седьмые сутки пути на исходе. Несмотря на позднее время, за окнами светло, как днём.
Начало полярного дня. Поезд из последних сил с монотонной ритмичностью наматывает рельсы
на усталые колёса. Эшелон из семидесяти вагонов, почуяв скорое прибытие, в приятной
истоме изогнулся вдоль спины каменистого горба и, очарованный величием раскрывшейся
северной панорамы - восторженно загудел! Первое впечатление: будто между чередой
сопок, растерзанных рябью снежных языков в лощинах, расплескались свинцом две зеркально
вытянутые плоскости – абсолютно идентичные по цвету и состоянию. И не сразу
разберёшь - небо в Кольском заливе повторяется, или наоборот... Разве что, по нижней
глади разбрелись хаотично - грозные военные корабли, яркие красавцы ледоколы,
роскошные пассажирские лайнеры, долговязые сухогрузы, рыбацкие суда, гружёные баржи
и юркие катера. А верхняя плоскость стремительным "жёрновом" пытается сравнять это
северное величие с пологими склонами, из которых кочевряжатся измождённые
карликовые берёзы - непонятным ветром занесённые в этот суровый край. Неподвластной
тревогой сковывает воображение - "кладбища" растерзанных на прибрежной косе фрагментов
дизельных подводных лодок, самолётов-амфибий и разрушенных до дыр просоленной ржой остовов
кораблей – некогда сослуживших свою боевую службу. А напротив гигантским частоколом
торчат краны северного морского порта, над которыми титаническим исполином застыл –
мурманский «Алёша», символично удерживая на каменных плечах облачную дымку лихолетья
военной истории!
Мурманский вокзал, несмотря не третью декаду мая, встретил унылой погодой
и серыми строениями. Состав ржаво заскрипел промокшими тормозами и замер - в ожидании
разгрузки. Толпы призывников вывалились из душных вагонов, подставляя бритые головы
под влажные снежинки. И без того лёгкая одежда южан, в пути порезанная в лохмотья -
ради забавы, светилась участками загорелых тел на холодном заполярном ветру. Путь
из тамбура преградила глубокая лужа, предательски подёрнутая прозрачным узором.
И прямиком с подножки, я угодил ногой - в леденящую душу реальность… Взгляд мой
застыл в недоумении: вокзальная площадь была уныло пуста – ни встречающих,
ни уезжающих, ни провожающих. Только на одинокой скамейке дремала, несмотря на мерзкую
сырость, дама с внешностью - про таких говорят: "без особого рода занятий"… Женщина
ворчливо поёжилась от зычных команд наших матросов и, лениво приоткрыв затёкший глаз,
резво присела:
- О, ничё-се! Мм-молодые хренки приехали!
От неожиданной пошлости, вьющаяся у подмоченной булки стайка шоколадно-сочных северных
воробьёв испуганно метнулась в нашу сторону - смахнув с меня остатки пелены романтики:
"О Боже, куда же я попал!"
"Строиться!", - прозвучала команда. Мы, съёжившись от холода, стали
имитировать шеренгу и, после переклички, набились до отказа в просевшие автобусы...
Извиваясь между неиссякаемыми сопками, старенькие ЛиАЗы усердно пыхтели на подъёмах,
ныряя изредка в открытые пространства - с видом на Кольский залив. И опять - корабли,
лайнеры, сухогрузы, катера…
Североморский экипаж встретил холодным скрипом распахнувшихся настежь ворот.
Отсюда пёстрые толпы призывников распределяли в учебки и по всему Северному Флоту.
Первым делом новобранцев отправили в баню. О-оо! Сбылась мечта! - после невероятного
путешествия, смыть недельную дорожную пыль!
Не успели мы… Вернее, только успели намылиться - воду внезапно отключили… Парни
стояли, утопая по макушки в пене и в полном недоумении… Как дверь, вздохнув клубами
густого пара, распахнулась - на пороге стоял матрос с наглой физиономией и щурясь
от дыма папиросы, сквозь зубы процедил:
- Баста, "карасики", кина не будет - на выход…
Мы буквально остолбенели, как тут же появился второй "бывалый" – с хитрецой в глазах,
и безнаказанно добавил:
- Ну, разве что - тушёнка, сгущёнка и прочий провиант может смягчить вашу несчастную
участь…
Мы взмолились:
- Ребята, мы вторую неделю в пути, и всё что было - уже съедено двое суток назад,
как минимум…
Матросы, сплюнув, разочарованно переглянулись и, недовольно выдавили:
- Оборзели щенки! Ладно, так и быть, пять минут вам - про всё…
А заполярная вода, как назло, оказалась - до противности мягкой, и мыльная пена никак
не хотела смываться. Наконец, обжигая тела ногтями, нам удалось выйти из этого
скользкого состояния - за столь унизительное время.