Подвиг танкистов
(Эпизоды Великой войны)
После окончания школы младших командиров на юге страны, меня отправили дослуживать в одну из северо-западных воинских частей, дислоцируемую в небольшой деревне. На следующий же день я сблизился с земляком - уральцем, младшим сержантом Михаилом Хозовым.
Вечером мы поднялись на самую высокую точку соседнего с нашей казармой здания, почему-то вообще не имеющего ни одного потолочного перекрытия, и Михаил познакомил меня с расположением части. А отсюда оно было видно полностью.
- Эти казармы называют «Аракчеевскими». Будто бы при их возведении каждый уложенный в стену метровой толщины кирпич стоил Аракчееву в золотой рубль. Обрати внимание на конфигурацию здания, на котором стоим. Тебе не кажется, что она напоминает букву «Н», а стоящая рядом с ним водонапорная башня - цифру «1»?
- И, правда!- удивился я.
- «Н» и «1» означают «Николай Первый». Боковые стены казармы - двойные. В них сохранились узкие крутые лестницы, а по бокам, на стенках - попорченные людьми и временем изображения крылатых ангелов. Смотри, у нас под ногами двустенная «перекладина» буквы «Н». По этой неширокой площадке - манежу - под защитой толстых стен, император любил кататься верхом на коне.
На следующий день, после завтрака, личный состав батареи построили в коридоре казармы.
- Сегодня нам предстоит сбор оружия и боеприпасов, оставшихся в ближайшем лесу со времен Отечественной войны,- стал объяснять задачу командир батареи. - Прошу соблюдать исключительную осторожность и вести поиск только на том участке леса, который я вам укажу и который уже проверен саперами…
На землю выпал и сразу растаял первый снег, но ветер, дующий со стороны болота, проникал под шинель, холодил тело.
- Старшина, разведите костер,- приказал капитан.
У костра осталось несколько озябших солдат. Впрочем, место рядом с костром не пустовало и потом: солдаты выносили из леса найденное ржавое оружие, гильзы от снарядов, пробитые каски, и все это складывали в кучу недалеко от него и подходили греться.
В лесу ветер был слабее. Мы с Михаилом свернули влево от доносившихся голосов и неожиданно увидели невысокий холмик с дощатой пирамидкой, увенчанной жестяной звездой. Прибитая к пирамидке дощечка еще сохранила следы записи химическим карандашом, но разобрать текст уже было невозможно.
Сняв шапки, мы безмолвно постояли рядом с солдатской могилой, которая появилась здесь лет пятнадцать назад, и отправились выполнять приказ.
Металлом загрузились быстро и повернули обратно. Неожиданно мы услышали резкий окрик комбата. На спокойного всегда капитана это было не похоже. Мы побежали к костру. Оказалось, что один из недавних новобранцев, из любопытства, бросил в огонь ржавый снаряд.
Капитан, стоявший в стороне, во время заметил опасную проказу, бросился к костру, голыми руками выхватил из пламени снаряд и, отбежав в сторону, сунул его в снег.
Лицо его было бледным, а взгляд - испуганным.
- Старшина, стройте батарею и ведите в расположение части! - приказал он изменившимся голосом, а виновнику тихо, но чтобы слышали и те, кто был у костра, сказал:
- Сейчас никого из вас уже не было бы в живых.
Оставшееся до обеда время, комбат посвятил разбору, случившемуся в лесу.
В части нам говорили: «Ваш командир батареи - «Слуга - царю, отец - солдатам» и мы с гордостью соглашались с мнением сослуживцев.
После обеда батарею впервые повели на стрельбище. Там несколько отделений занялось стрельбой из автоматов, а наше - метанием боевых гранат.
В окоп вызывали по одному. Остальные, распластавшись животами на земле, ждали своей очереди далеко позади гранатометчиков. На всякий случай нам запретили даже поднимать головы. Мы сделали бы это и без приказа, потому что после каждого разрыва очередной гранаты ее осколки с визгом пролетали над нами и тогда наши сердца начинали биться чаще обычного.
Все шло благополучно до тех пор, пока в окоп не вызвали солдата, только что прошедшего курс молодого бойца. Мы все же наблюдали за броском каждого и только после его пригибали головы. Так было и на сей раз.
Взмах парня рукой был каким-то неестественным - граната плюхнулась метрах в пяти от окопа. Мы успели заметить, как комбат резко пригнул парня, пригнулся сам и рой, а не единичных, осколков мгновенно прожужжал над нами.
И снова мы увидели бледное лицо капитана. Оставаясь в окопе, он выпрямился перед перепуганным солдатом:
- Вы что, никогда... не бросали... гранат?
- Бросал... Но я... левша.
- Зачем же сейчас кинули правой?
Солдат тихо произнес:
- Я... про это забыл... Переволновался.
Комбат невесело усмехнулся:
- Можете представить, что могло случиться со мной и с вами, не успей мы пригнуться?
- Да...
Командир батареи обернулся в нашу сторону:
- Никого не ранило?
- Все целы, товарищ капитан,- ответил старшина.
- Значит, повезло.
А потом опять все шло хорошо - и при метании гранат, и при стрельбе...
Перед ужином нас повели в баню. Она находилась в деревне, на высоком берегу реки. От бани линия горизонта была удалена дальше, чем при взгляде от леса.
Нашей батарее пришлось ждать соседнюю, которая еще мылась, и я был рад этому. С Михаилом мы спрятались от ветра за баню и стали осматривать окрестности.
Далекие деревушки с игрушечными домиками походили на архитектурные макеты.
- В войну такие «макеты» немцы с землей сравняли. Теперь колхоз новые избы строит.
Михаил хотел сказать еще что-то, но в это время от входных дверей бани донеслась грубая ругань:
- А ну отвали отсюда, фашистское отродье!
- Вот, гад, опять к мальчишке пристал!
- Кто? К какому мальчишке? - удивился я.
Но Хозов уже бежал в сторону криков. Я поспешил за ним.
Михаил повис на спине какого-то здоровяка, и стал оттаскивать его от плачущего мальчишки лет двенадцати. Здоровяк, оставив ребенка, тщетно пытался сбросить с себя Михаила:
- Отпусти, задушишь ведь!
- Тебя, гада, и надо задушить. Опять к пацану привязался?! Разве он виноват в причине своего рождения? Не отстанешь от него - пеняй на себя!
Здоровяк, поймав суровые взгляды батарейцев, отошел в сторону.
- Михаил, за что он на мальца сердит?
- Гитлеровец во время оккупации деревни изнасиловал его мать, а у Петьки немцы отца и старшего брата на фронте убили, вот он при каждой встречи с ним злость на мальчишке и срывает.
- А мальчишка-то тут причем?
- Вот и мы Петьке про это твердим, а он, баламут, не унимается…
Мы вернулись на прежний наблюдательный пункт.
За рекой, что протекала чуть ли не у самой бани, справа от моста, хорошо сохранились ряды противопехотных заграждений из колючей проволоки, а за ними виднелись заросшие травой, обвалившиеся траншеи, окопы, ямы разных диаметров - следы от разорвавшихся бомб, снарядов и мин.
У моста, в окружении красивой невысокой оградки из металла, стояла на постаменте статуя воина с автоматом. Невысокого роста, в походной гимнастерке и в каске он стоял спиной к деревне, которую защищал и в которой погиб.
- Похоже, здесь были серьезные бои?
- Не то слово - «серьезные». - Михаил насупился. - Местные жители рассказывают, что деревня пять раз переходила из рук в руки. Дорога-то через мост - стратегическая. Связывает восток с западом, а по обеим ее сторонам на многие километры тянутся болота. И все же советским войскам пришлось так спешно отступать, что не удалось даже увезти в тыл раненых из госпиталя, что размещался в нашей казарме. Деревенские видели, как тяжелораненые, чтобы живыми не попасть к фашистам в плен, добирались до верхнего этажа и бросались из окон на асфальт головой вниз. Поди, видел на стенах казарм многочисленные выбоины от артиллерийского обстрела?
На месте нынешнего памятника тогда стоял танк, прикрывая отход дивизии. Когда немцы подожгли его, экипаж снял с танка пулемет, спрятался с ним за толстые стены второй водокачки, что возвышается в центре деревни, и не давал фашистам покоя, пока весь не погиб. Как только враги не пытались выбить их из башни! И бомбили, и обстреливали из орудий, и посулы всякие обещали!..
С противоположной стороны здания донесся громкий голос старшины:
- Батарея, по одному, в баню - шагом марш!