Жил в Бухаре этнический таджик. Предположительно Ходжа. Жил себе - не тужил,
и всё-то у него в жизни складывалось. Советскую школу закончил с отличием, затем вуз
столичный, диссертацию в Питере защитил - руководителем известной компании заделался.
Только однажды, вдруг, тесно стало его способностям на постсоветском пространстве…
Уж шибко захотелось мир увидеть неведанный – не с корыстью какой, а с точки зрения
познания Истины Души Человеческой. Честностью он отличался незаурядной -
всегда в глаза правду привык говорить, если что…
Вот и решился он отложить собственное благополучие и за бугор рвануть - на свой страх и риск.
Хадж совершить по миру – испытать себя странами неведанными, до поры - до времени…
Сложно ли, долго ли скитался по свету... Только прибыл он наконец, не куда-
нибудь, а в самое что ни на есть - нутро державы капитализма великой, в Нью-Йорк!
Город принял его приветливо - поразил своим нравом улыбчивым, земляков-друзей полно
обнаружилось. Собрались они на "гап"*, в честь прибытия гостя долгожданного.
Дастархан накрыли достойный! А все яства на нём с детства знакомые:
плов, самса, лепёшки, манты, лагман, шашлык из баранины, халва, нишало, чай зелёный -
столы ломятся, всё бухарское! В честь гостя надели златотканые халаты эмирские
с тюбетейками праздничными. Каждый радёшенек первым душу излить:
Как, мол, сейчас живётся на родине? А в нашу махаллю, небось, весна пришла? А где
сейчас достопочтенный бухарский певец и музыкант Нишонджон-ака, здоров ли? И множатся ли
по-прежнему аисты на минарете Калян? А цитадель Арк завершили реставрировать?
Стоит ли синагога их, издревле намоленная, и есть ли ещё приход сынов израилевых?
Богато ли хлопок уродился? И т.д.
И почувствовал себя Ходжа, что дома в детстве – тепло и уютно. Как будто и не уезжал
никуда вовсе, а здесь прямо и уродился.
Разговор провалился за полночь, разомлели приятели от светлых историй – хватили
лишнего… Стал только некий дружок жалобиться в подпитии - как тяжко жилось ему
под "железным занавесом", как его недооценивали, беспробудная безысходность, куда
не сунься - всё дефицит. То ли дело – сейчас!
Только воспротивилось Ходже душою вдруг (жаба субъективщины за босоногое детство
закручинила). Вспомнилось ему, как дружен народ бухарский был - вреда никому не учинял
исторически. Как играла ребятня разнопёстрая на гузаре: в кости, лянгу, боролись
в поединках дружеских, голубей гоняли лётных - что кувыркаясь в небо без облачка в точку
возлетали. А повзрослев на свадьбах и тоях все рядком сидели за одним столом
в согласии - независимо от веры во Всевышнего, как вот они сейчас сидят. Так чего ж срамить
наш мир словом недобрым, родину кровную – не раз в лихую годину народам страждущим
хлеб и кров давшую…
Прищурился он с хитринкой, принял мину сочувствия в адрес своего приятеля
чванливого - процветающего некогда более, чем либо кто из них:
- Да-аа, достопочтенный брат, тяжко жилось тебе в Благородной Бухаре! Помню-помню,
лепёшке сухой в твоём доме, и той не всегда место было…
А присутствующие переглянулись удивлённо. Надо же, никогда таким уважаемого Самсона
не ведали! Тому неловко стало, аж!
- Да ты что, Ходжа, никак запамятовал? У меня ж своя пекарня была! - возмутился тот.
- Ну, а курдючные шкварки в твоём казане не часто топились – плов был редкостью,
да и то по праздникам…
- Да у меня стадо баранов всегда было на выпасе. И каракуль свой выделывал. Даже артель
держал по пошиву шуб и дублёнок! Чего наговариваешь?!
- Ну хорошо! А колбасу, икру, сыр - небось, и в глаза не видывал?
- Ну уж дудки! Связи, знакомства тогда на что!? В магазинах-то этого добра не было,
а мой холодильник был забит по самую маковку!
А Ходжа продолжает подливать "масло в огонь":
- Ишака запрягал по утрам в арбу скрипучую?!
- Да у меня «Волга» стояла свеженькая для выездов,
а на «Жигулях» за картошкой на базар, разве что…
Рассмеялся Ходжа благосклонно, друга отрезвив:
- Так чего ж ты дом наш отчий порочишь! Побойся Всевышнего! Уж какой есть, нас
вскормил и достойно на ноги поставил. Вот и окрылён ты сейчас призванием своим,
добытым некогда... А кто знает, что было бы. Отрадно мне за вас, друзья,
искренне! Возымели вы блага ханские, к чему и стремились, собственно!
Достал тут, Ходжа, из под сердца – узелок с песчаным комочком заветным и призадумавшись добавил:
- Но сутью-то своей мы в этом - пыльном прошлом плутаем, что дервиши неприкаянные!
И как ни пари в облаках, вот где – Истина!
Тут просыпал он в каждую трепещущую ладонь по частичке земли родной, солнцем иссушенной
*Гап - разговор, мужские посиделки – узб.
Гузар - улица на таджикском.
Той - торжество, праздник, свадьба.
Лянга - "воланчик" из козлиной или бараньей шерсти с пришитой расплющенной свинцовой пластинкой для центра тяжести.