После уроков провожаю Иришку домой. Молча несу ее портфель, набитый, видимо, кирпичами.
- И ты, в самом деле, меня любишь?
- Люблю, очень!
- Честно?
- Честно!
- Честно-пречестно?
- Чтоб мне провалиться на этом месте!
- Да-а-а… А вчера Светке то же самое говорил …
- Так это же было вчера. И потом… она… толстая.
- А я? – Иришка испытующе глядит мне прямо в глаза.
- А ты, Ириша,… красивая. И стройная. И еще… мне рыжие нравятся. Как ты. С веснушками…
Иришка краснеет от удовольствия. Мой комплимент ей явно по душе. Она кокетливо осматривает себя в витринном стекле магазина спорттоваров, мимо которого мы проходим, и остается довольной результатами осмотра.
У детского парка мы останавливаемся, садимся на скамейку. Послеполуденное солнце неподвижно стоит за ее плечами. Я стараюсь присесть как можно ближе к ней, но она осторожно отодвигается. Щурясь, я с обожанием гляжу на ее милый профиль в обрамлении прекрасных, сияющих на солнце, огненно-рыжих волос. Она капризно морщит лоб, от чего ее слегка курносый веснушчатый носик делается еще более привлекательным.
- Тогда вот что… купи мороженое. Нет, лучше два. На палочке.
- Сделаем, - солидно, с баском говорю я, мысленно поздравляя себя с тем, что предусмотрительно прихватил с собой рубль, сэкономленный с майских праздников (одному Богу известно, чего мне стоило не потратить его).
Тележка мороженщика – на другой стороне улицы. Вприпрыжку перебегаю дорогу, покупаю два эскимо, торопливо засовываю в карман сдачу и – назад, к любимой. Гордо протягиваю ей угощение.
- Проше, панна! {1} – Уроки популярного польского сериала «Четыре танкиста и собака» не прошли даром.
- Дзенькуе {2}, - в тон мне отвечает моя пассия, чем приводит меня в восторг, и благосклонно принимает эскимо.
Иришка аккуратно расстилает на скамейке, справа от себя, салфетку, кладет на нее одно эскимо и манерно принимается за другое. Чтобы не смущать ее, я отворачиваюсь и медленно глотаю слюну. По случаю первого свидания я закатил себе с утра строгий пост и теперь стоически расплачиваюсь за это.
- Что ж ты стоишь? Присаживайся. И вообще, что ты все время молчишь? Рассказал бы даме что-нибудь интересное, смешное. Сам ведь в записке писал: приглашаю на свидание. Или в молчанку играть пригласил?
Я опять стараюсь присесть к ней поближе, на этот раз «дама» предпочитает не замечать мои агрессивные «поползновения» на ее репутацию. Я откидываюсь на спинку скамейки и незаметно, как мне самому кажется, завожу правую руку назад в попытке, как бы невзначай, приобнять Иришку. Но быстрый хищно-насмешливый взгляд ее кошачьих зеленых глаз в мою сторону заставляет меня отказаться от своих намерений. Все это время я почти без остановки рассказываю ей забавный случай из своей небогатой рыбачьей практики. Рассказ, помнится, был о том, как я, спровоцированный еле заметным толчком поплавка моей удочки и охваченный по этому случаю накатившим на меня азартом, в течение десяти минут осторожно тащил на берег реки… изрядно заиленный кирзовый сапог.
Иришка звонко хохочет, а я, вдохновленный ее поощрительной реакцией на мои россказни, готовлюсь продолжать в том же духе. Но неожиданно моя возлюбленная, все еще содрогаясь от смеха, нарочито дурашливо произносит:
- Кавалер угодил своей даме и теперь может поцеловать ее, - Иришка картинно тычет тонким указательным пальчиком левой руки в точку под ухом, - вот сюда.
Сердце бухает колоколом. Я придвигаюсь к ней и осторожно, с опаской, обнимаю за правое плечо (она только легонько вздрагивает) и, приблизив свои губы, нежно притрагиваюсь ими к щеке. От ее солнечно-рыжих волос деликатно-пряно пахнет ромашкой. Розовато-трогательно светится мочка ее ушка, точно пропитанная солнечным светом. Я отчетливо слышу стук Иришкиного сердца, бьющегося в унисон с моим.
Мы сидим рядышком и, опустив глаза, точно совершили только что нечто постыдное, молчим. Наконец, я набираюсь мужества и слегка незнакомым голосом говорю:
- А я… я тебе нравлюсь, Ириша?
- Может быть, - как будто безучастным голосом произносит она и мельком ощупывает меня быстрым оценивающим взглядом, - может быть…
- А можно я… поцелую тебя? – Говорю и не верю своим ушам. – В губы…
- Может быть, - повторяет она.
И, предупреждая мои действия, добавляет:
- Может быть, но чуть позже.
Слышится визг тормозов: прямо перед нашей скамейкой на проезжей части улицы останавливается новенький красный «москвичок». Из окна автомобиля с натугой выпрастывается красная, кормленая физиономия десятиклассника Валерки Бычкова, по прозвищу Бычок, сына директора нашей школы.
- Ирка, мы тебя обыскались! Ты глянь, какую тачку предки мне подарили по случаю предстоящего окончания школы. Давай заныривай, покатаемся, обмоем это дело, оттянемся и все такое прочее!
Мою принцессу точно подменили:
- Сейчас, Валерочка, я быстро, только соберусь!
Не обращая на меня никакого внимания, Ириша раскрывает портфель, бросает в него завернутое в салфетку мороженое и несется к машине. Я стараюсь не глядеть на нее. Хлопает дверца автомобиля, и машина уносится в сторону престижного дачного поселка.
«Валерочка! Меня по имени так ни разу и не назвала, как будто не знает. А тут – Валерочка, - с обидой думаю я, пытаясь постигнуть извивы женской души. – Да ну их!»
ПРИМЕЧАНИЯ
{1} Проше, панна! (пол.) – Пожалуйста (при обращении к девушке)
{2} Дзенькуе (пол.) – Спасибо