- Что общего между наркоманами и евреями?
- И те и другие хотят попасть в вену/Вену.
Второй смысл этого анекдота из далёких шестидесятых начинаешь понимать, лишь побывав в этих местах. Вена, расположившаяся примерно на 1930 дунайском километре, на самом деле представляет собой жизненно-важное сплетение транспортных артерий. Здесь бьётся пульс Европы, здесь её сердце и мозговой центр – величественный центр ООН и МАГАТЭ, вальяжно раскинувшийся по левому берегу. Здесь же и десятки других международных организаций, более мелких «частей тела» общего европейского организма. Так что Вена вполне оправдывает своё «медицинское» название, а Дунай выступает аортой, от которой зависит вся жизнь Австрии. Хотя, если смотреть правде в глаза, роль его как главной транспортной магистрали, значительно ослабла за последние двадцать лет. Тому причина – Балканские войны девяностых годов прошлого века и их последствия. Тому свидетельство – банкротство и уход с рынка целой сети Дунайских пароходств. В том числе, и одного из первых на этой реке – австрийского ДДСГ.
Редко когда сегодня увидишь на Дунае грузовое судно. Из-за войн и разрушенных мостов, перекрывших на долгие годы прямой путь «От Альп до Чёрного моря», многие грузопотоки ушли с реки. А экономический кризис последних лет и вообще подкосил металлургическую промышленность, являвшуюся одним из основных фрахтователей. Единственные суда, вносящие «оживляж» в эту грустную картину – пассажирские лайнеры, которых сегодня по Дунаю бегает порядка полутора сотен. Большей частью из них командуют наши земляки, некогда начинавшие туристический бизнес на всём судоходном участке от Чёрного моря до Германии.
Тогда, более пятидесяти лет назад, советские суда первыми «приподняли» железный занавес, сделав невозможное возможным: туристы с капиталистического Запада устремились вниз по течению, посещая некогда недоступные страны Восточной Европы. Эти круизы имели и оборотную сторону: в логово капитализма, Австрию и Германию, попали наши моряки. Сейчас трудно сказать, кто из них, туристы или моряки, испытали от увиденного большее потрясение. Но факт остаётся фактом: эти круизы внесли значительную лепту в улучшение взаимопонимания обеих сторон. Более того, они способствовали бурному развитию в континентальной Австрии такой, казалось бы, несвойственной ей отрасли промышленности, как судостроение. Австрия наладила производство грузовых и пассажирских речных судов, став главным поставщиком страны Советов. И сегодня по водным путям бывшего СССР ещё бегают состарившиеся «австрияки».
Я отдал этой реке четверть века. Вся жизнь пролетела как сплошные высадки-посадки пассажиров. Уходя в конце 80х в «плавсостав», думал, что это будет года на 2-3. Ан нет – романтика переросла в будни и «засосала» конкретно.
Тогда, в конце ХХ столетия, Вена была для советских моряков центром «отоварки». Площадь Мексикоплатц и уходящая от неё перпендикулярно Дунаю Лассальштрассе – вот место, где делался советско-австрийский бизнес. Какие деньги («бабок», «бабла» и «лавэ» тогда ещё не знали) крутились здесь! Десятки лавчонок, открытых нашими бывшими соотечественниками, покинувшими пределы своей Родины, продолжали снабжать её всем необходимым ширпотребом. Тогда ещё не было такого обилия Китая, наводнившего Европу десятилетие спустя. На полках стояли вполне добротные товары, как европейского производства, Америки, Японии, так и набиравших обороты Южной Кореи, Тайваня и Гонконга. На появляющиеся из Китая немногочисленные подделки «под фирму» никто не хотел смотреть и даром. Электроника, ткани, ковры, платки, входящие в моду полиэтиленовые кульки – чем только не отоваривались здесь моряки на полученные законно суточные и незаконные чаевые. Кто смотрел австрийский сериал «Комиссар Рекс», помнит, возможно, самую первую серию, посвящённую русской мафии, снятую почти полностью в интерьерах Мексикоплатц.
Сегодня эти улицы выглядят совсем по-другому. Русских эмигрантов в Вене почти не осталось, этот район заселён нынче в основном выходцами из мусульманских стран. Лавок и магазинчиков, «жмекеров» как их называли, также днём с огнём не найти. Бизнес заглох, а вид запыленных пустых витрин вызывает только приступы ностальгии.
Если пройти по Лассальштрассе чуть вверх, то слева вскоре увидишь знаменитое чёртово колесо – символ Пратера. У кассы надпись: «Если вы не видели Вену с высоты нашего колеса обозрения – вы не видели её вообще». Если раньше колесо использовали лишь для подъёма и осмотра, то сегодня на нём есть и вагончики-кафе с экспресс-обслуживанием, и зашторенные вагончики-будуары. Заходим в один из обычных вагончиков, колесо медленно начинает свой путь. Снизу открывается панорама мерцающего огнями парка отдыха, за ним видна дорожка Дуная, со всех сторон наступают современные небоскрёбы. В вагончике несколько пар с детьми. Те бросаются от одного окошка к другому, вагончик неприятно покачивается, навевая мысль о морской болезни и страхе высоты. Вообще-то Пратер – это место не для слабонервных. Суперсовременные аттракционы, призванные выбить деньги из ваших кошельков (как в прямом, так и в переносном смысле), заодно вышибают и дух. Смотреть страшно даже со стороны на вращающиеся, переворачивающиеся, дёргающиеся из стороны в сторону и проваливающиеся в бездну гондолы с визжащими, пищащими и побелевшими от страха искателями экстремальных впечатлений. Многодецибельный адреналин орущих посетителей приправлен соответствующей по громкости музыкой и громогласными зазывалами. Довершает картину, повергающий в транс микс из стробоскопов, дымовых пушек, бегущих огней и лампочно-светодиодных цветомузык.
Нет, я прихожу на Пратер совсем за другими ощущениями. Здесь, в одном из отдалённых уголков, притаился Швайцерхаус. В прохладе деревьев, за которыми не слышны даже крики с расположенной поблизости американской горки, за сотнями столиков сидят тысячи любителей… поесть. Сюда приходят те, кто знает толк в бочковом Будвайзере и «штельце» - свином окороке, запеченном на гриле. Непременные сопутствующие ингредиенты – салат из капусты, тёртый хрен и горчица, солёные булочки – дополняют картину пиршества. Не спорю, есть в Вене и множество других кулинарных совращений, как то: венский шницель, запеченная форель или свиные рёбрышки, но штельц с пивом – это что-то особенное, свойственное только этому месту.
Ещё одно примечательное место Вены, где, кстати, тоже можно поесть – Донаутурм на Дунайском острове. Вышка, под стать Останкинской, но не телевещательная, имеет два вращающихся ресторана и предлагает захватывающий вид на город. Для тех, кому этого мало, есть и кое-что особенное – прыжок с тарзанкой. Правда, желающих на такой экстрим уже почти не осталось (в живых?).
Выхожу на открытую смотровую площадку Дунайской Башни, радуясь, что сегодня мало посетителей, и можно спокойно делать фотографии – и понимаю, что центнера моего живого веса явно не хватает для безопасной прогулки: за пределами стеклянного ограждения дует шквальный ветер, который так и норовит оторвать тебя от грешной земли. Я хватаюсь обеими руками за поручни и благодарю строителей, догадавшихся сделать всю площадку похожей на загон для хищников в цирке. Забыв о фотосъёмке, почти в состоянии невесомости, добираюсь обратно до входа в стеклянный бокс, и только здесь, наконец, могу перевести дух.
«Ничего страшного»,- думаю – «что не сфоткал сегодня. У меня где-то есть уже снимки, сделанные в прошлый раз. Кстати, а где они? Я их что-то не встречал в компьютере».
Начинаю вспоминать, и с ужасом осознаю новую для себя мысль: я ведь был здесь почти ДВАДЦАТЬ лет назад. Это было в ПРОШЛОМ веке. Я снимал тогда на ФОТОПЛЁНКУ, и те фотографии вряд ли теперь найду, если они и сохранились. Тогда НЕ БЫЛО ни ноутбуков, ни мобилок. Боже, как быстро летит время, как быстро всё меняется, как быстро мы стареем.
Странное щемящее чувство уходящей безвозвратно жизни, её неукротимого бега не смог заглушить даже бушевавший за стеклом ураган.