Лодка вечности

               
"...лучшее, что есть в
мире, это - мечта".
                И.Киреевский. "Опал".


  Часть первая - лирическая.
 
  Сколько я не буду здесь трудиться - для меня это не имело никакого значения. Когда-нибудь же мы достроим эту лодку и выйдем в ней в открытое море и тогда! Парус раздуваемый ветрами на фоне утреннего солнца, морские птицы, приветствующие нас, дельфины, указывающие нам путь и волны, ласкающие борта нашего судна! Вперед! Куда? К счастию! К бескрайнему неземному счастью!

  По всем признакам я находился в Индии, хотя как я сюда попал - мне было неизвестно. Рядом плескался, как можно было судить по гулу, океан, вокруг росли пальмы, ходили загорелые люди с характерными чертами лица и в характерной одежде, слышалась речь на санскрите. Санскрит! Этот древний сакральный язык давно уже вышел из широкого употребления! Значит, я попал в прошлое? Как это могло случиться? Не знаю. Не знаю этого до сих пор.

  Как давно я здесь очутился? Этого я тоже не помнил. Мое чудесное перемещение в пространстве и времени могло произойти и день назад и год, но мне было все равно. Я находился за тысячи километров от дома в чужой стране, в совершенно иной исторической эпохе! Чужой ли? Индия с детства мне казалась близкой и родной. Почему? Не знаю... Генетическая память? Может быть. Как же стало возможным такое мое путешествие в пространстве и времени? Это не важно. Главное, что всё это было на самом деле!

  Мы с мастером Ананта* строили большую лодку. Общались мы на санскрите. Этот прелестный язык, который назвать мертвым никак нельзя из-за его бесконечно живого звучания, я когда-то взялся изучать, но как и многое другое в жизни, не довел до конца. Зато я теперь имел возможность немного понимать речь здешних жителей. Мастер называл меня Сварадж. Свое настоящее имя я как-то позабыл, да и оно здесь было мне ни к чему. Я и без него чувствовал себя хорошо.

  Индия! Великая и древняя страна, где я мечтал побывать всю жизнь, хотя и оказался тут совершенно неожиданным и необъяснимым образом. Необычность происходящего обнаруживалось ещё тем, что жизнь вокруг как-бы застыла. Само время будто увязло тут в вечности! Каждый новый день был в точности похож на предыдущий. Мало что менялось. Великолепное однообразие - так сказал бы я!

  Погода всегда оставалась практически неизменной, точнее говоря, чудесной! Яркий солнечный день и безоблачное синее небо! Редко, когда проносился дождь, принося благодатную влагу, но он быстро прекращался, облака рассеивались и тотчас все высыхало.

  Никаких происшествий и неожиданностей за то время, что я здесь провел, не случалось. Вечный покой похоже снизошел в эти места и прочно обосновался тут. Сами индийские божества, кажется, покровительствовали тому неприметному местечку, где я невольно оказался.

  Вокруг обитали мирные люди. Жителей в деревушке было не много. Они, как правило приветливо смотрели на меня, когда я проходил мимо. Язык, на котором они говорили друг с другом, однако, был иной. Сперва я решил, что это один из диалектов санскрита, но потом понял, что у местного населения существует свой язык, но в то же время они знали немного и санскрит, хотя говорили на нем не очень умело.

  Из этого я сделал вывод, что мастер Ананта - житель более северных районов страны, а прибыл сюда, наверное, по заказу местных жителей или же изготавливал лодку для собственных нужд. Может, решил рыбачить? К сожалению, ограниченные мои знания санскрита и ещё более непонятный язык местных жителей не позволили мне выяснить интересующие меня вопросы. К тому же, как я уже сказал, все мои попытки расспросить о том, да о сём часто наталкивались на непонимание и удивление со стороны как мастера, так и крестьян.

  По вечерам они сидели перед своими шалашами и лачугами и ели лепешки, иногда с отварным рисом, который небольшой горкой возвышался перед ними в простой керамической посуде. Разнообразия съестного здесь не было, если не считать молочных продуктов, какой-то непонятной каши и кокосовых орехов, хотя вокруг все так и кишело дикими и полу одомашненными копытными и птицами. Соседство с ними для людей было безопасным. Павлины важно расхаживали под тенистыми деревьями, на высоких ветвях заливались самые различные пернатые, по-всякому стрекотали насекомые. С самого раннего утра везде стоял оглушительный звон.

  Курицы в хозяйстве местных жителей я не заметил, хотя, одомашнена она была именно в Индии! Ещё сам Чарльз Дарвин определил, что обычная курочка произошла от дикого вида - банкивской сорной курицы, ещё обитавшей в 19-ом веке в индийских лесах. Видимо, этот процесс пока ещё не был завершен или же нововведение не дошло до здешних мест, а может просто местный народ-вегетарианец решил добровольно отказаться от содержания кур?

  Вот ещё что я заметил: здешнее общество не разделялось на касты, что было для тогдашнего времени странно. Тот период истории как-будто вполне подходил для этого, но видимо, здесь была какая-то своя секта, исповедующая равноправие. Интересно, а куда бы в противном случае, меня поместили? Судя по моему занятию, я принадлежал бы к шудрам - разнорабочим, стоявшим на самой низкой ступени социальной лестницы.

  Мы с мастером Ананта работали на берегу океана под тенью высоких развесистых деревьев. Общались мы, как я уже сказал на современном для того времени санскрите. Услышав здесь впервые знакомые мне слова, я сразу признал этот язык. Жаль, что я так и не удосужился в свое время заняться им как следует. Теперь мне было бы легче. Когда я, общаясь с местными, впервые произнес на нем несколько слов - жители деревни пришли в полный восторг. Они кричали, одобрительно кивали головами, громко смеялись и шумно радовались. Такое было впечатление, что у них начался праздник.

  Все же, каким образом я сюда попал? Вот что для меня оставалось тайной! Как смог я перенестись в прошлое? А то что, я был в прошлом, сомнений у меня не оставалось. В летосчислении местных жителей я так и не разобрался, да и было ли оно? С цифрами на санскрите у меня тоже дело обстояло неважно, но все же, в какое именно время я попал - это сильно волновало мою любознательность. Однако, ответа на это я долго получить не мог.

  Пришлось самому сделать необходимые хронологические сопоставления и сделать нужные выводы. Ничего, что указывало было на технический прогресс вокруг не наблюдалось. Значит, я был в средневековье, а может даже в древности. Разница между 18-ым или серединой 19-го и 20-ым веком благодаря научно-технической революции почти повсюду на Земле была разительной. А вот отличить средневековье от античности было непросто.

  Я внимательно рассмотрел тесак, с которым работал мастер - он был сделан из железа! Следовательно, я находился по крайней мере не в каменном и не в бронзовом веке! Так что если время было античное, то во всяком случае - это не была такая уж глубокая древность.

  Мои размышления об историческом периоде, в котором мне пришлось оказаться, опирались на разрозненные данные, которыми я владел в силу своего всегдашнего интереса к истории и в особенности к древней, который я начал проявлять ещё в детстве. Насколько я знаю, санскрит зародился немного ранее того, как в Индии появилось железо. Последнее случилось на рубеже 1-го и 2-го тысячелетий, разумеется, до нашей эры. Судя по тому, что у мастера был железный тесак, я не мог находиться глубже 1-го тысячелетия, опять-таки до нашей эры.

  Однако, других следов железных орудий я здесь так и не встретил. Довольно много было бронзы: инструментов, орудий, а так же статуэток, из чего я сделал неизбежный вывод, что нахожусь примерно в эпоху смены бронзового века железным - то есть в IХ-X веках до рождества Христова - расчет, конечно, весьма приблизительный.

  Хотя жители конкретной деревни по своему образу жизни могли быть и отнесены к более раннему периоду - может даже к эпохе смены неолита медным - по уровню своего развития. Возможно, они отставали от населения других регионов Индии, особенно северной части. Такая неравномерность часто встречается даже в пределах одной страны, не говоря уже о целом мире. Когда в древнем Египте существовала бронзовая культура, письменность, монументальное строительство, удивляющее нас своим величием и сегодня, а также школы, медицина с хирургией, агротехника - европейцы жили практически ещё в каменном веке!

  Я обследовал окраины деревни, но не заметил следов того, чтобы где-нибудь выплавляли металл. Надо сказать, что на большие расстояния от поселения я никогда не отходил, хотя несколько раз пытался это сделать. Мне всё время мешали несколько обстоятельств, о которых я расскажу далее. Мой наставник не очень утруждал меня работой и отпускал прогуляться, указывая в небе точку, в которой расположится солнце, когда я должен буду вернуться. Он понимал мой интерес к окружающему миру, однако ничего, кроме нашей с ним работы обсуждать со мной почему-то не хотел.

  Я предположил, что недалеко от этих мест должен быть расположен какой-нибудь город, откуда местные жители привозят всякие изделия, которыми они владеют и производством которых сами они не занимаются, как можно было видеть, но ни разу я не заметил, чтобы кто-то отсюда выезжал! Правда, некоторые семьи имели примитивные ткацкие станки, что было естественно, потому, что здесь рос хлопок, а в двух дворах я заметил гончарные круги. Главным образом местное население трудилось на общественных полях, засеянных пшеницей и ещё какой-то зерновой культурой, а также хлопком, который они заботливо обхаживали. За рекой на затопляемом участке возделывался рис.

  Мои попытки разузнать, откуда же получены жителями имеющиеся у них бронзовые изделия, привели к тому, что несколько крестьян, размахивая руками и громко крича, растолковали мне, что их привез и раздарил им какой-то Бог! Он появился здесь много лет назад на колеснице. За ним следовала повозка, ведомая двумя волами, где и были сложены подарки. Когда его ждать в следующий раз, поинтересовался я. Это - неизвестно, ответили мне. А что ещё привез ваш Бог? Он научил нас новым приемам земледелия, вылечил нескольких больных и разбросал семена, из которых выросли полезные растения и новые для здешних мест цветы.

  С ним же прибыл и мастер Ананта, который со своим железным тесаком был тогда ещё совсем юн и остался с тех пор жить здесь. Он сразу же начал строить свой корабль, как его называли деревенские жители, хотя сам мастер использовал слово "навам" - лодка и с тех пор продолжает это дело. Когда он завершит свою работу - неизвестно. Конца и края этому не видно. Никто кроме него не умеет тут строить лодку.

  Это меня немало удивило. Пришлось сделать вывод, что все жители деревни - сравнительно недавние переселенцы из внутренних районов страны, иначе долгое обитание у моря заставило бы их выдалбливать из дерева хоть какие-нибудь суденышки и заниматься рыболовством. Размышляя о корабельном мастере, я ещё подумал о Ное. Не готовятся ли здесь к потопу? Нет, какой же Ной может быть в железном веке?! Если и был когда-то великий потоп, то в глубокой древности: может в VII или VIII-ом тысячелетии.

  Чем же живет этот мастер - чем кормится, спросил я? У него есть семья и свое хозяйство. Теперь стало яснее. С посещением Бога и прибытием Ананты в жизни деревни всё изменилось. Наступили благополучные времена. С тех пор не было неурожайных лет, бедствий, засухи, саранчи, а войны обходят здешние места стороной. Никто за это время не заболел, не умер. Как это происходит, они не понимают. На все расспросы мастер-чужестранец отвечает, что милость Брахмы* беспредельна. Зачем он строит лодку? Рыбачить? Нет. Он, как и все жители деревни является вегетарианцем. Куда же он поплывет? Это тоже пока остается тайной. Вот что удалось мне узнать.

  Ещё я спросил, когда они обнаружили меня? В один прекрасный день, ответили они, как и все остальные дни, все увидели у Ананты в качестве подмастерья неизвестного. Это случилось примерно двадцать-тридцать восходов солнца назад. На их вопрос откуда явился этот молодой человек, мастер ответил, что тот пребывает в своем сновидении и им не о чем беспокоиться... Вот тебе раз! Хорошенькое дело! Ничего себе! Как-бы там не было, я чувствовал себя здесь неплохо и не прочь был продолжать такое существование.
               
  Жил я в небольшом шалаше из пальмовых листьев. Непогода меня не беспокоила. Может и существовал в здешних местах сезон муссонных дождей, но пока я там пребывал, ничего похожего не случалось. Для орошения полей и огородов здешние крестьяне использовали воду из небольшой, но довольно полноводной реки, протекавшей рядом с деревней.

  Под прямыми солнечными лучами находиться было очень жарко, но ближе к морю, где мы работали, в тени незнакомых мне гигантских деревьев с огромными листьями, становилось терпимо. Океан забирал некоторую часть жары из раскаленного воздуха и отправлял в свои глубины, где царили холод и тьма.

  Несомненно я находился в тропиках. Если вспомнить географическую карту - всё океаническое побережья Индии находится в тропиках.
-- Индия! -- восторженно говорил я мастеру. Тот кивал головой и добавлял:
-- Бхарат*!

  Однажды, я спросил у него:
-- Мохеджо Даро? -- и сделал рукой знак, указывая вдаль - может он покажет, в какой это стороне было? Он странно посмотрел на меня - как завороженный, но ничего не ответил. Почему он так посмотрел? Я ещё раз повторил название древнего города. Он как-будто услышал заклинание, а потом с огорченным видом сел на землю. Я был удивлен, но разъяснений не получил.

  Как-то раз я задал Ананте другой вопрос:
-- Ганг? Ганг?
Он энергично закивал головой и что-то произнес.
-- Там? -- спросил я, указывая на северо-восток. Мастер пожал плечами. Непонятно. Он что, знает про Ганг только понаслышке? Он что, тоже никогда не выезжал из деревни?

  Я хотел точнее установить свое местонахождение. Для этого обследовал местность вокруг деревни, но это не принесло особых результатов. Взойдя на холм, я смог обозревать зеленые поля и реку, заросшую тростником. С другой стороны от неё был лес. Соседних с нами деревень видно не было. В направлении на юго-восток в сизой дымке мной замечена была некая возвышенность в виде горной гряды, уходящей на юг.

  Я старался не слишком тревожить местных жителей своими вопросами - они при этом недоумевали, а иногда даже не на шутку огорчались. 
-- Что-то не так? -- спрашивали они, -- Что-то вас беспокоит?
-- Нет! Нет! -- отвечал я им, -- просто мне интересно!
Они пожимали плечами. Моя любознательность была им не понятна. "Какая разница где мы находимся, если тут все в порядке? Что это ему не сидится?"

  Несколько раз я пытался расспросить о названии деревни, но снова мои вопросы и любопытство вызывала улыбки. Мир, отвечали мне - Имха*. Это - мир! Философия местных жителей была проста - зачем нужно чем-то интересоваться, если тебе хорошо? "Разве вам плохо?" - снова спрашивали они меня, - "Что-то вас огорчает?" Приходилось вновь отказываться от своих попыток разузнать что-то.

  Каждый раз, как-только я собирался покинуть пределы этого небольшого населенного пункта, где я насчитал около пятидесяти шалашей и лачуг, жители провожали меня взглядом, от которого становилось не по себе. Обычно благодушные лица вдруг становились угрюмыми и даже тревожными. На меня начинали смотреть, чуть ли не как на предателя, хотя противодействия с их стороны не было.

  Сам я, отдаляясь от деревни, тоже начинал чувствовать какую-то неясную тревогу. Тоска подступала к сердцу, а депрессия, оставившая меня в этом мире, вновь оживала, становясь актуальной и напрочь сметая весь мой исследовательский пыл. С каждым шагом мне становилось все-равно: есть ли тут поблизости медные рудники, проезжие дороги или какие-то населенные пункты или нет!

  Это ещё не все. Была ещё другая причина, по которой я не мог отходить от деревушки слишком далеко. По мере того, как я уходил за пределы этой населенной местности с её пастбищами, огородами и полями, как погода начинала явно портиться. На небе, вдруг, откуда ни возьмись появлялись облака, затем они уступали место темным тучам и на скорую руку поднимался сильный ветер. Если я продолжал при этом двигаться вперед - погода становилась просто невыносимой: ветер рвал с меня одежду, а ливень больно бил по непокрытой голове крупными каплями, заливая лицо и заставляя в конце концов повернуть обратно.

  Стоило мне отказаться от дальнейшего продвижения и повернуть назад, как сразу же тучи на небе разбегались, погода выправлялась и все входило в прежнею колею. Я вступал в деревню по сухой тропинке и при ярком солнце! Удивительно, но раза три я предпринимал попытку удалиться от своего постоянного местонахождения и все три раза случался этот фокус. Пожалуй, сам Брахма совместно с младшими божествами решил устроить здесь некую заповедную зону, может быть проводя какой-то эксперимент.

  К местечку примыкал лес, но там тоже я мог находиться только на опушке. Стоило мне углубиться в чащу, как внезапный порыв ветра пробуждал деревья, которые начинали со страшной силой раскачиваться и угрожающе скрипеть. Мне на голову сыпались какие-то липкие шишки, больно ударяя по макушке, а по лицу обжигающе хлестали тонкие ветви.

  Пришлось рассматривать здешний естественный дендрарий на некотором удалении, обходя лес по краю. Вокруг было множество различных пород деревьев. Уникальный Баньян - дерево сад, мангровые деревья, растущие у воды, ценный сандал, саловое дерево, целебный ним. Из других видов: гардения широколистная Gardenia latifolia, хардвикия Hardwickia binata, стеркула жгучая Sterculia urens, терминалия Terminalia chebula. Из ярких, выделяющихся своими цветками и плодами деревьев, смотрелся в первую очередь кохлоспермум религиозный с крупными желтыми цветками, розовыми капсулами и шелковистым хлопком на семянках. Встречались здесь и сатиновое дерево, бамбук и даора. Некоторые породы я признать не смог. Много было лиан.

  Деревья росли не только в лесу, но и в самой деревне и вокруг неё. У многих из них были крупные листья и поразительно красивые цветы. Все это создавало благодатную тень от палящих лучей солнца. Стволы чаще были кряжистые, закрученные вдоль, с крепкой древесиной. Лодку мы тоже строили из какой-то крепкой древесины. После долгих размышлений, я пришел к выводу, что это кедр, но какой? Разновидность ливанского или кедр гималайский? 

  До Гималаев отсюда было далеко. Может это опять какой-то бог доставил сюда бревна, сложенные немного поодаль от того места, где мы строили лодку? Мастер был и плотником и столяром одновременно. Проходило два дня, пока ствол оказывался готовым к обработке. У нас был нехитрый станок, если его можно было так назвать.
 
  Все же интересно, в каких координатах я нахожусь раздумывал я? По солнцу было нетрудно определить, что береговая линия в целом смотрит на запад с небольшим уклоном на юг, следовательно я был на западном берегу центральной Индии - это однозначно. Почему не южной, а центральной? По очень простой причине. Санскрит был распространен на севере Индии и частично в центральной. Так что, если рядом было море, то приходилось делать именно такой вывод.

  Место наше, очевидно, находилось на самой южной границе ареала распространения санскрита. Я в конце концов решил, что пребываю примерно в районе двадцатой параллели северного полушария на западном побережье полуострова Индостан. Точнее определить свое местонахождение я не мог. Видимая мной ранее на юго-востоке, возвышенность несомненно была северной оконечностью западных Гат.

  Местные жители знали санскрит, но между собой они говорили на каком-то другом языке. Как известно, на юге Индии распространены дравидские языки, а антропоидный тип у жителей свой - особенный. Здешние люди не были дравидами - черты их лица были близкими к европейским. Это значит, что они были индоевропейцами, что также подтверждало, что я нахожусь в центральной Индии. Ну и конечно высота Солнца - оно в полдень должно было светить немного выше, если бы я был на юге. Южная оконечность полуострова Индостан не так уж далеко отстоит от экватора.

  Я вспомнил, что сравнительно близко должен быть расположен город Бомбей, но существовал ли он уже в то время? Решено было мне это выяснить. Я произнес несколько раз название города среди жителей деревни, а также при мастере Ананта, однако никакой реакции не дождался. Потом мне пришло в голову, что этот город так назван англичанами и возможно у него иное - местное название и я как-будто даже знал его, но как ни старался - не смог вспомнить.

  Больше всего я любил смотреть на океан. Он сплошной синевой, играл на солнце при несильном ветре. Чаще всего дул довольно ровный бриз. Капли-горошины, похожие на жемчужины, весело резвились на морской поверхности, а небольшая волна так и звала окунуться, что я и делал, но только после того как стемнеет, в виду обидного отсутствия у меня купального костюма. Стоя под густой тенью деревьев, я с небольшого возвышения подолгу смотрел вдаль на морскую гладь. Никаких островов - манящая линия горизонта и полная безмятежность!
 
  Хотя, как-то раз, взобравшись на дерево, я неожиданно для себя в северо-западном направлении сумел различить в море узкую полоску земли. Возможно, это был какой-то полуостров, но до него было слишком далеко. Я пытался вспомнить карту, но такие подробности упомнить не смог.

  В тот момент, сидя на дереве, я смотрел, как вокруг меня слегка трепетают зеленые листья, ярко светит солнце, а над головой возвышается бесконечно высокое и чистое небо. Стайка голых ребятишек плескалась у берега. Мастер был занят работой у самого днища лодки. Повернувшись в обратную сторону, я увидел живописную картину самой деревни и окружающего пейзажа, священных коров, пасущихся у реки на сочном лугу, высокий и нарядный тропический лес. В эту минуту полной безмятежности, нахлынувшего на меня ощущения бесконечной полноты жизни и безграничности бытия, я чувствовал себя как никогда хорошо!

  Помогал я мастеру с радостью и удовольствием, иначе - чтоб я тут делал, чем занимался? За это же меня здесь кормили. Своего земельного надела у меня не было. Работать на общественных полях? Но я человек городской - вряд ли от меня была бы большая польза.
 
  Основную работу выполнял сам мастер. Он был знатоком своего дела, но вот что странно: несмотря на все наши усилия, работа наша не очень-то продвигалась. Мне иногда казалось, что мы делаем одно и то же в который уж раз! Как-будто эту перемычку мы уже ставили, но нет, оказывается это была другая! Несмотря на это мастер не терял энтузиазма. На все мои попытки объяснить ему, что сделанное нами за день куда-то пропадает, он непонимающе поводил головой. Дежавю - вспомнил я. Это же дежавю! Что бы я не делал, чтоб не рассматривал, всё казалось мне повторением уже когда-то происходившего...

  Что-то тут было не так. Вот эту планку мы уже строгали и казалось, что мастер точно также опирался своими сильными пальцами о борта будущего корабля и так же посапывал от напряжения, вырезая углубление в дереве... А вот какая-то птица с длинным хвостом пронеслась над нами, как бы ныряя в полете - это тоже было! Послушайте! Вокруг одно сплошное дежавю!

  Интересно, а куда мы поплывем, когда лодка в конце концов будет готова? Чтобы мои поиски маршрута носили наглядный характер, я нарисовал на прибрежном песке карту, вооружившись заостренной щепкой. Вот - Евразия, а вот Африка. Я не забыл про Андаманские, Мальдивские и Сейшельские острова, отметив их небольшими вмятинами. Вот здесь у меня будет Индонезия - вернее острова Суматра и Калимантан. Дальше... Дальше я рисовать не стал. Как бы не заплыть к каннибалам! Тут вот Австралия. Куда же мы собираемся идти? Не в Африку ли? Что там будем делать? Надеюсь, и не в Антарктиду?

  Мастер заинтересовался моим рисунком. Он долго рассматривал карту, присел даже для этого на корточки и указал мне на Индостан. Потом с восторгом издал какое-то короткое восклицание и с одобрительной улыбкой посмотрел на меня. Я предложил ему указать наше место назначения и показал на Африку - сюда? Нет. Мадагаскар? Тоже нет. Он вдруг нерешительно протянул руку к Сейшелам. Сейшелы! Неужели? Неплохо! Однако, после этого мастер недоверчиво покачал головой, а вскоре и вовсе потерял интерес к моей карте. Я так больше и не смог от него ничего добиться.
 
  Шалаш, где я жил был немного на отшибе - не в самой деревне, а ближе к тому месту, где строилась лодка. "Может я ещё должен её охранять?" -- спросил как-то я себя, -- "Но никто мне об этом ничего не говорил". Однако, подозревать наличие воровства в этом мире, где жили сплошь искренние и добродушные люди, не было никаких оснований. Лично у меня стащить было нечего.

  Шалаш свой я получил готовым, только подправил немного. Остовом ему служили крепкие жерди. Вход и стены изнутри были занавешены хлопчатобумажной тканью - белого цвета с кремовым оттенком. На земляном полу лежала циновка. Укрывался я куском ткани, претендовавшим на то, чтобы называться одеялом. Оно было тоже хлопчатобумажным, но было соткано из более толстых нитей серого цвета. На поверхности ткани имелся рисунок в виде штрихов, расположенных друг к другу под углом. Подушку мне заменял мешочек с опавшими листьями. Когда "подушка" слипалась, я развязывал её и наполнял новой порцией листьев, обильно рассыпанных вокруг на земле, внимательно осматривая, чтобы не занести насекомых. Их вокруг было множество, но они, как ни странно, не беспокоили меня и не заползали в шалаш.

  Как-то я решил снова обследовать местность и направился для этого в обход деревенских лачуг и медленно побрел вдоль берега реки. Здесь рос тростник, из зарослей доносились причудливые голоса. Видимо, это были птицы и земноводные. Буйная и чрезвычайно разнообразная растительность говорила о торжестве флоры в здешних местах. Как известно, Индия - страна с самой высокой в мире толщиной почвенного слоя - 50 см! Тогда как 30 см - предел для любой другой страны. Ряд культивируемых растений родом из Индии. Это и огурец, и баклажан и лимон. Также и гречиха, апельсин и сахарный тростник. Само слово "сахар" индийского происхождения.

  Цветы Индии... Это что-то особенное! Огромные, яркие, с пронзительным ароматом... Они используется в обрядах, ритуалах, из них составляют гирлянды, приносят на алтарь божествам. Знаменитый лотос - символ божественной власти, чистоты и истоков жизни. Орхидеи, священный жасмин и многие другие самых экзотических видов.

  Я рассматривал уже в который раз налившиеся колосья местного злака и наконец пришел к выводу, что это - просо. Не будучи в этом большим знатоком, я использовал метод исключения. Это не была, как можно было видеть, пшеница, не был ячмень и не была рожь, с которыми во время студенческих разъездов по сбору сельхозурожая мне приходилось сталкиваться. Что же остается? Уверенности мне добавляло ещё то, что, как я знал, в Индии всегда было распространено просо.

  Видимо, каша, которую мы ели с мастером Ананта, была пшенной. Обед мне и ему приносила всегда его маленькая дочь, а вечером мне в шалаш - одна из жительниц деревни - неунывающая и бойкая Сапна*. Она годилась мне в матери, хотя определить возраст местных жителей было не просто: пожилые выглядели моложаво, а юные - зрело и только дети были как дети.

  Во время обеда мы с мастером разводили огонь и заваривали в медной посуде целебные травы. Некоторые из них были мне знакомы, некоторые - нет. Иногда мы добавляли туда высушенную и измельченную кожуру различных плодов. Жаль, что в Индии тогда ещё не разводили чай. До такого было ещё далеко - почти 3000 лет... Родина этого благородного растения - Китай, но привитая к индийской земле оно получило свое второе рождение, прославив страну. Мало, кто слышал про китайские сорта.

  Считается, что в Китае растет зеленый чай, а в Индии черный. Это не совсем так. Чайное дерево представлено на Земле только одним видом. Все дело в том, подвергают ли листья технологической обработке или нет. Если их просто разложить, высушить и измельчить, то получится зеленый чай, а если подвергнуть ферментации - черный. Для этого листья собирают в горку и продувают горячим воздухом, а потом оставляют в таком состоянии на некоторый срок. В это время происходят химические превращения и изменяется цвет листьев. Так получают черный чай.

  Сапна приносила мне лепешки и убирала вокруг шалаша. Дело в том, что в условиях буйной растительности с деревьев все время падали отцветья и плоды - как съедобные, так и нет. Они быстро разлагались, распространяя вокруг себя приторный и пряный запах, который однако не был неприятным. Земля здесь, как положено в тропическом лесу была покрыта толстым слоем из листьев, черенков, семян, веток, волокон от кокосовых орехов, цветков и опавших плодов, в том числе в виде различных стручков, лопаточек и крылаток. Ходить приходилось по мягкой подстилке.

  Кокос рос здесь не в таком обилье, как в наше время - в эпоху новейшей истории и был мельче, а кокосового молока на пару глотков. Скорее всего, в дальнейшем сыграл роль искусственный отбор, но все же на досуге было чем заняться.

  Я кое о чем расспрашивал Сапну. Она была словоохотливой и не прочь была поделиться со мной деревенскими сплетнями, которые, однако, меня не интересовали. Я разузнал у неё, почему жители деревни не говорят на правильном санскрите, как это умеет делать мастер Ананта и на котором немного говорю я. Она рассказала, что мастер - человек пришлый, с севера и именно он научил местных этому священному языку и пению гимнов. Вот некоторые из них:

Вы знаете, о боги Адитьи*,
Как прогонять злые силы.
Словно птицы – крылья, распространите
Над нами вашу защиту!
Безошибочны ваши поддержки.

К вам, о боги, мы приникаем,
Как сражающиеся – к панцирям.
Вы нас от великой вины,
Вы от малой спасайте.

Солнцу, Творцу Вселенной,
сияющему великим Блеском,
Богу, уничтожающему великий грех,
тому Солнцу я поклоняюсь!

  Я сказал Сапне, что тоже могу сочинить гимн. Это её заинтересовало. Когда она ушла, я отложил сочинение и стал раздумывать о том, куда я все же попал? Это - резервация или секта? Или и то и другое вместе? Явно здесь была некая община, оберегаемая самим Богом. Жители деревни были уверены, что ничего не может им угрожать. Ни тайфун, ни разбойники, ни что другое. Беспечно паслись священные коровы, которых никто не охранял. Разве в этой местности не водятся хищники? Наверное, нет. А как же бенгальский тигр? Во всяком случае я не разу не был свидетелем происшествия, связанного с нападением на коров хищников.

  Вспомнив про бенгальского тигра, я честно говоря, немного струхнул. Насколько я знаю, обычно эти хищники не нападают на людей, но если заведется в округе тигр-людоед, то всё пропало! Я осторожно огляделся в наступившей темноте и посмотрел на свой шалаш, освещенный лунным светом. Тигр одним махом лапы может снести его! Во всяком случае, лучше спрятаться в нем.

  Я чутко спал в эту ночь. Наутро я перед мастером усердно изображал повадки этого животного, чтобы выяснить, нужно ли мне его опасаться? Ананта, застыв с тесаком в руке, внимательно следил, как я, растопырив пальцы рук, хрипло рычу на него. В конце концов он понял, что я от него хочу и своей рукой с вытянутым указательным пальцем, прочертил в воздухе полукруг от берега до берега и до меня вдруг дошло! Он показывал заколдованную линию - оберег! Насколько трудно было мне покинуть этот населенный пункт, настолько же трудно было кому-либо сюда проникнуть! Защита действовала надежно в обе стороны! Видимо, по этой же причине здесь не было ядовитых змей, которых в Индии полным-полно. После этого я совершенно успокоился и перестал чего-либо опасаться. Значит, местную идиллию ничто не может нарушить! Интересно, а на чем она держится? Вот что выяснить будет труднее всего - возможно, я этого так никогда и не узнаю.

  Вечером, когда я вернулся после работы домой, Сапна, как всегда принесла мне лепешки, но на этот раз встала поодаль и обиженным голосом заявила:
-- У вас в шалаше темно по вечерам.
-- Да. Ну и что? Я рано ложусь спать.
-- Вам нужен Дипак*. Вам не хватает Дипак. Кому-то нужно принести вам в дом Дипак.
-- Так принеси, -- пробурчал я, поедая свой ужин.

  Сапна взвизгнув, захохотала, схватив себя за живот. Другой рукой она оперлась об дерево, чтобы не упасть. Я смотрел на неё с удивлением.
-- Я не могу,.. -- с трудом выговорила она, захлебываясь от собственного смеха, а потом взглянув на меня украдкой, прибавила, -- мне нельзя!
Успокоившись было, она опять прыснула в кулак и умчалась. "Что это значит?" -- думал я, жуя очередную лепешку. Одну я как всегда оставил на утро.

  Прошло несколько дней. Наконец я решил сочинить свой гимн. Из-за нехватки слов в моем словарном запасе, пришлось задавая Сапне наводящие вопросы, вытянуть из неё всё, что можно было. Это было не так просто. На санскрите предмет или явление могут называться по-разному. Например, слово "вода" обозначается несколькими десятками слов! Какая между ними разница - понять не просто.

  С грехом пополам я не столько сочинил, сколько неуклюже расставил почти наугад нехитрый набор из случайно подвернувшихся мне слов и всё это озвучил перед Сапной. Получился может даже не гимн, а просто стихи! В переводе с санскрита они звучали так:

  Он здесь давно, без устали преодолевая жизни тлен.
Проходят дни, круговорот времен неотступно следует.
После трудов вставать с земли ему становится уж лень.
Златокудрая Богиня спускается к нему не каждый день...

-- Ого! -- воскликнула Сапна, -- Хорошо! -- и захлопала в ладоши, -- Ура! Я знаю, почему всё изучающий Сварадж пишет такие стихи - вы хотите жениться! Я же говорила: она должна принести вам в дом Дипак! У вас будет свой Дипак! Хотите жениться и остаться у нас навсегда?
-- Остаться?
-- Да.
-- Навсегда?
-- Да, иначе нельзя.

  Это был сюрприз для меня!
-- А разве я могу отсюда уйти? Мне казалось, что это невозможно.
-- Можно и это не так уж трудно, как вам кажется.
-- Да? Вот интересно!.. Хорошо, а на ком мне предлагаешь жениться?
-- Бог Адитья укажет вам жену.
-- Бог Адитья?
-- Да! -- ответила Сапна, сделав вокруг своей головы величественный жест обеими руками.
 
  В это время откуда-то издалека послышалась музыка. Кто-то заиграл на духовом инструменте.
-- Что это? -- удивленно спросил я, прислушиваясь к чудным звукам. До сих пор я не слышал здесь музыки.
-- Это Ашок* - музыкант нашей деревни. Он уже почувствовал, о чем мы с вами говорим и пробует свою тростниковую флейту. Ведь, всем нужно готовиться к свадьбе!
 
  Она закружилась в грациозном танце с мимикой и пантомимой, на которые так богато индийское искусство. Я смотрел на неё с восхищением - так она умела танцевать! Когда Сапна сплясав, побежала в деревню, что-то на ходу выкрикивая, я призадумался:
-- Остаться здесь навсегда?.. Как это возможно?..

  Индийская свадьба! Есть ли среди обычаев и традиций народов мира что-то более величественное? Всюду цветы. Бесчисленные гости выглядят торжественно! Это напоминает большой религиозный праздник. Удивляет роскошь и богатство церемонии. В одеждах превалируют красный и золотистые цвета. Красота убранства невесты ослепляет.

  Посреди помещения установлен церемониальный подиум. Вокруг него жених, а потом и невеста совершают торжественный обход. Расставлены угощения с исключительно вегетарианскими блюдами. Посередине блюдо с рисом, на котором возлежит пальмовый цветок, что имеет символическое значение. Жених и невеста обменивается гирляндами. Звучит чарующая музыка.

  В храме после прочтения монахом мантры, концы одежд молодоженов связывают узлом, что олицетворяет брачный союз и так они несколько раз обходят жертвенный огонь и совершают поднесение ему зёрен риса. Существуют множество и других красивых ритуалов, которые проводятся во время бракосочетания: поклонение родителям, обряд восхваления желтого цвета, поклонение Ганеше, поминовение усопших предков, возлияние священными водами в ладони новобрачных! И это ещё не всё!

  Ждет ли меня такое? Мне вдруг показалось невероятным, чтоб я мог пройти через всё это и как показали дальнейшие события, не зря. Я так неожиданно попал сюда, оторвавшись от своей прошлой жизни, что не вернуться назад никак не мог, тем более узнав, что такая возможность у меня была. "Может женюсь в следующий раз?.." -- подумал я, зевнув.

  Прошло несколько дней. Сапна каждый день сообщала мне, что от Адитьи ещё не получен ответ о моей невесте. Интересно, как это происходит, спросил я. Она коротко и неохотно отвечала, пытаясь разъяснить мне суть таинства в двух словах, из которых я ничего не понял. Ну, что же, будем ждать! Положимся на Сапну и бога Адитью.

  После работы по вечерам обычно я присоединялся к местному населению, мужская половина которого собиралась на небольшой площадке посреди деревни поговорить о том, да о сём. Как-то, находясь там, я увидел, что ко мне направляется пожилой мужчина маленького роста в светлом балахоне, которого я раньше не видел. Подойдя, он предложил с ним побеседовать. Это оказался местный философ. Мы сели прямо на землю, а все остальные соплеменники почтенного, находившиеся рядом, выстроились в качестве зрителей. Философ расчистил перед собой ветки и листья и стал чертить палочкой какие-то круги и говорить, говорить, при этом ещё спрашивать меня о чем-то. Я с трудом разбирал его слова и не столько разумом, сколько интуицией смог постичь то, о чем он мне поведал.

  Как я понял, речь шла вот о чем: что лучше, если человек родится в темноте и в грязи и не будет знать, что существуют на свете свет и чистота? Те же, кто своей праведностью и примерным поведением заслужат это, будут выходить на свет и достигать чистоты. Или же лучше так: все заранее родятся при свете и в чистоте, но те, кто плохо поступают и грешат, попадают в наказание в темноту и грязь и лишаются того, что им даром досталось? Я ответил, что гадать нам не приходится, потому, что изначально, как известно, все мы рождаемся с божьим светом в душе, с чистым сердцем, который сразу же освещается небом. Жаль, что не все берегут его и потом теряют.

  Маленький ростом и круглый телом Философ, без труда вскочил на ноги и поклонился мне.
-- Это совершенно верно, -- сказал он, сложив ладони вместе, -- а как думает досточтимый помощник мастера Ананты, не лучше было бы, если бы всё было наоборот и насколько при этом велика была бы разница в количестве грешных и безгрешных людей?
-- Как? Чтобы люди сперва рождались в темноте? Так легче было бы их проверить, вы хотите сказать? Я не знаю, было бы это лучше или нет - не могу знать.
-- Вы не поняли суть моего вопроса. Сколько, -- спросил он, -- людей заслужили бы свет, рождаясь заранее в темноте? Сколько из них вышли бы оттуда на освещенное Богом пространство? Ну, например?
-- Думаю, что из ста - пять или десять.
-- О-о! Мудро! Значит, всего лишь с десяток от силы. Хм... Таким образом, всего лишь десять из ста, родившихся в темноте добирались бы до света? Ясно. Вы так считаете?
-- Да, я так считаю.
-- Хорошо. А сколько в таком случае, скажите, в этом нашем мире, где, как известно, все изначально рождаются в так щедро разлитом вокруг божественном свете, доказывают своей жизнью, что заслуживают этот свет, прожив по законам небес и не особенно греша?
-- Пятнадцать - двадцать из ста, -- ответил я, не задумываясь.

  Философ оживился:
-- Значит, так! Там десять, а здесь двадцать? -- сказал он с энтузиазмом, -- ага! В таком случае получается, что увидев свет от рождения, некоторые достойно хранят его в течение всей своей жизни, хотя сами не смогли бы до него добраться, родись они в темноте?

  Философ подождал, пока сказанное дойдет до моего сознания и добавил:
-- Так, ведь? Вы сами сказали, что только десять из родившихся в темноте, заслужили бы свет, прожив достойно. То есть, десять из двадцати, появившихся в отличие от них на свету и подтвердивших своей жизнью, что они это заслуживают, не смогли бы достичь его сами, если бы родились в темноте?
-- Гм... Да. Пожалуй, так получается, -- ответил я.

  Философ смотрел на меня, уже с улыбкой.
-- Тогда получается, что не все самые достойные среди нас таковыми являются на самом деле? -- спросил он.
До меня вдруг дошла его бескомпромиссная и в чем-то ужасная логика. Этот старик не так уж прост! Я смотрел на него, не выдавая, с чего-то вдруг нахлынувшего на меня волнения и пожал плечами:
-- Наверное. Выходит, что так...
-- Вот! -- воскликнул он и тут же проворно встав с места, повторил, -- вот!

  Потом отошел на несколько шагов и обернувшись, сказал в третий раз:
-- Вот! -- и стоя ко мне боком, отвесил низкий поклон, как это делают артисты на сцене и медленно, под одобрительные возгласы односельчан, с гордым видом удалился, что-то бормоча себе под нос.
"Что он этим хотел сказать?" -- удивленно спросил себя я. -- "Почему я так ответил ему? А что, если бы я называл другие цифры? Он меня поймал на слове! Оказывается, у них здесь есть своя философская школа!"

  Индийский мудрец! Это слово стало нарицательным! Сколько в этой стране создано было различных учений, эпосов, религий! Махабхарата, Рамаяна, Ригведа, Веды, Аюрведа, Буддизм... Сколько мудрости, сколько человеколюбия в них! Все это - кладезь мысли. Индия обогатила мировую науку. Это и цифры, которые мы называем арабскими и десятичная система исчисления, высшая математика, шахматы... Всё это оттуда!

  Прошло ещё несколько дней. Существовал ли здесь недельный отсчет времени? Кажется, нет. В очередной из вечеров я сидел в сумерках перед своим шалашом и как-всегда ожидал свой ужин. Сапна прибежала на этот раз без всяких лепешек и оглушила меня сообщением:
-- Её зовут Амрита*!
-- Что?
-- Амрита!
-- Кого?!
-- Вы хотели жениться?
-- Да...
-- Вашу невесту зовут Амрита!

  У меня екнула сердце.
-- Какое прекрасное имя!
-- Да! Прекрасное!
-- Когда я её увижу?
-- Она придет сюда сама.
-- Сама?
-- Я её приведу.
-- А разве у вас так положено?
-- Ей никто не указ. Она своенравная - одна у нас такая.
-- Надо же! Именно она достанется мне?
-- На неё указал сам Бог Адитья!
-- Ясно. А когда вы придете?
-- Завтра или послезавтра.
-- Это она сама так сказала?

  Сапна на это не ответила и осмотревшись вокруг, озабоченно заявила:
-- Нужно будет мне у вас завтра хорошенько прибрать. Вытряхнуть всё, а занавески постирать. Я принесу вам новую одежду, а эту заберу. Оденетесь в курту - рубаху до колен - она вам подойдет.

  Да, вот какие дела! Значит, я вынужден буду остаться здесь навсегда... Страшное дело! Ладно, ещё подумаем, а как насчет лепешек? Их что, сегодня не будет? Сапна, вдруг всплеснув руками, воскликнула:
-- Я совсем забыла про ваш ужин! -- и стремительно убежала обратно в деревню.

  Таким образом я узнал имя моей предполагаемой суженой! Конечно, все это было неопределенно - я ещё не решил, останусь ли здесь жить всю жизнь - это было бы слишком тяжело для меня. В этом, то ли земном, то ли неземном раю мне было хорошо, но... Я вспомнил своих друзей, деловых партнеров, знакомых девушек, которых оставил в том, реальном мире. У меня защемило сердце... Нет, так не пойдет! Здесь все слишком приторно, однообразно, нет опасностей, риска. Эти пресные лепешки каждый день... Разве это жизнь?! Как скучно было бы подчиниться такой вечной размеренности, всеобщему благодушию и предсказуемости каждого дня, зная что так будет всегда и нет из этого выхода!

  На следующий день после работы я опять сидел перед шалашом, уже одетый, как мне было сказано, в курту. Моя собственная одежда выстиранной, была аккуратно сложена на циновке. Придет ли сегодня девушка, предназначенная мне в жены, я не знал и решил пока принять позу лотоса, чтобы начать медитировать.

  Надо сказать, что с подростковых лет я увлекался йогой, а потом и буддизмом. Правда, что такое буддизм, пока во всей Индии знал только я! Ха-ха. Поразительно! А что если мне начать проповедовать учение Будды за четыре или пять веков до его рождения? Как к этому отнесутся индийцы? Забавно было бы! Почему я сказал "учение", а не "религия"? Потому, что что вопрос этот до сих пор не решенный.

  Я стал медитировать и уже впадал в транс, как вдруг перед о мной возникли два женских лица. От неожиданности я даже не успел встать, чтобы их поприветствовать. Моя гостья, одетая в золотистое сари, присела перед о мной и наши глаза встретились. Амрита, а это была несомненно она, с лучезарной улыбкой смотрела на меня.

  Боже! Какая грация! Какие глаза! Я был потрясен. Мы молча смотрели друг на друга некоторое время. От восхищения я невольно замер. Глаза Амриты! В них была вся прелесть мироздания! Мудрость и  игривость, покровительство и снисходительность, любовь и суровость, сила и слабость, радость и грусть, ирония и женственность, властность и покорность! Такое было ещё впечатление, что в этих глазах таятся все сведения обо мне, включая даже самое сокровенное. Я был поражен и долго не мог произнести ни слова.

  -- Познакомтесь, -- кокетливо предложила Сапна, стоя немного в сторонке -- Это - Амрита. Наш Сварадж.
Я в растерянности продолжал молчать, как потерявший дар речи. Девушка внезапно рассмеялась, видя мою беспомощность.
-- Мы принесли тебе лепешек, -- заговорила она, обратившись ко мне на "ты".
-- Спасибо, -- едва сумел я выговорить, но прибавить к этому уже ничего не смог.

  Моя нерешительность стала забавлять её.
-- Я буду тебя звать Радж! -- весело сказала она.
-- Радж? Я - Сварадж...
-- А что лучше? Радж или Сварадж? -- передразнила меня Амрита и снова завела свой звонкий рассыпчатый смешок, который я был согласен слушать хоть всю жизнь, -- Да! Я тебя буду так называть - Радж. Согласен?
-- Почему бы и нет? -- улыбнулся я, -- согласен,.. - и повторил, -- я согласен!

  У неё были большие синие, как море глаза, дугообразные брови, длинные ресницы и округлое лицо, а также необычно светлая для здешних людей, кожа. Глубина её глаз меня просто поразила. В них как-будто плескался весь индийский океан! Я не мог отвести от неё взор. Вот так бы и смотрел вечно!
 
  Как можно отказаться от такой девушки? Да, ради неё можно забыть всё на свете! Однако, как это часто бывает, демон сомнения тут же навалился на меня и стал помогать усердно мыслить: " Как же так?" -- пытался он меня убедить, -- "Как же вся твоя предыдущая жизнь? Она на этом оборвется? Дела твои шли неплохо! У тебя был приличный заработок! Разве там ты не найдешь другой Амриты? Сколько утех тебя ждет в реальной жизни! Можно ли сравнивать это с прозябанием в шалаше?"

  Ну, почему,.. почему все так противоречиво в нашей жизни? Почему так трудно бывает порой сделать выбор? Отчего всем нам так сложно приходится в этой Вселенной? Неужели нельзя было подобрать другую, чтобы всё там было попроще? Что же теперь мне делать?!

  Я продолжал смотреть на Амриту. В голове у меня все громче и громче звучал какой-то колокол, грудь раздиралась от противоречий. Противостояние между душой и мыслью всё ещё продолжалось. Наконец, я сдался перед аргументами разума.
-- Я не могу,.. -- пролепетал я эти жалкие слова, -- меня там ждут,.. -- и соврал. Никто там меня особенно не ждал. Улыбка сошла с её лица.
-- Ты вернешься, -- грустно сказала она, -- я тоже умею ждать.

  Вдруг она растаяла. Я поднял глаза на Сапну. Она, с устремленным на меня пронзительным взором, безмолвно смотрела, сокрушенная мои отказом и вдруг тоже исчезла. Как она так быстро смогла скрыться! Я бросился за ней, но нигде уже её не было видно.

  -- Сапна! Сапна! -- громко звал я в быстро сгущающихся сумерках, но не было мне ответа! Мне хотелось кое-что спросить у неё, но я не знал, что с Сапной - такой, какой я её увидел здесь впервые, мы уже больше не встретимся... Оказывается, самое неожиданное в том мире, где нет неожиданностей - это легкость, с какой этот мир можно потерять! Рядом с шалашом я нашел узелок с лепешками...

  Следующим утром я переодетый в свою собственную одежду - в ту, в которой однажды явился сюда, задумчиво работал рядом с мастером и размышлял обо всём, что случилось со мной накануне. Состояние мое было подавленным. Как я буду говорить с Сапной? Станет ли она относиться ко мне по-прежнему? Кажется, я её сильно разочаровал...

  В общем, видимо, мне настала пора покинуть этот заговоренный мир. Если я отказался жить здесь навсегда, то нечего уже задерживаться и мозолить людям глаза, но как это сделать? Надо будет об этом спросить Сапну, а может и сам мастер знает? Я вернусь в свое окружение, а он по-прежнему будет работать, но уже без своего помощника... Все вокруг останется таким же - неизменным и нерушимым. Никто сюда не проникнет без особого разрешения, никто из здешних не перешагнет через черту, замыкающую этот мирок. Так будет всегда! Неужели такое возможно? Неужели вечность существует?

  Внезапно я понял, что эта лодка никогда не будет достроена! Мастер Ананта будет строить её вечно. На этом все и держится! Допустим, построили её. Ну и что? Поплыли. А куда? Ещё перевернуться можно. Что тогда? Ну, дойдут до ней до Сейшельских островов. А разве там лучше, чем здесь? Пока будут строить лодку, все будут надеяться! Надеяться достичь на ней счастья! А счастье - вот оно! Здесь вокруг! Оно разлито в самом воздухе, исходит от океана, от пышной растительности, оно в звуках, раздающихся из зарослей, в пении птиц и даже мычания Нандини*. Мое счастье! Где оно? Оно тоже тут - в дружбе с местными незлобивыми жителями и в том, чтобы научиться вести с ними совместную хозяйственную жизнь! Оно в любви к Амрите! Господи, как я не мог этого раньше понять!

  А когда же в море? А может никогда! Мечты - они и есть мечты! Кто когда достигал "пленительного счастья"? Никто! Уже хорошо, что такая мечта есть! Будет нам и с этого. Как же с плаванием в открытом море, спросит читатель? Он так ждал морских приключений! А я скажу: думаете, так просто в самодельном суденышке доверить свою жизнь океану? А как же акулы, нападающие на нас и разрывающие наши тела на куски, когда под мрачным небом с темными тучами корабль перевернется налетевшим штормом? А? Вы этого хотите? Как только я так подумал, стало ясно - проснулся!

                Конец первой части.

                ********************************               
  Часть вторая - ироническая.


  Я находился в квартире, которую давно снимал и у меня звонил телефон. Это означало, что жизнь моя вернулась в прежнюю колею. Подняв трубку, я приложил её к (своему) уху и понял, что нахожусь во всегдашнем и привычном мире.
-- Алло! Где ты был?! -- спросил меня баритоном мужской голос, в котором слышалась и деловая хватка, и знание человеческой психологии и умение найти свою выгоду всюду, где это только возможно при полном отсутствии каких-либо сантиментов. Одним словом - циник и человек дела - один из моих коллег по бизнесу.
-- Далеко отсюда,.. -- ответил я.
-- Мы ждем тебя в кафе "Под липой".
-- Хорошо, -- коротко сказал я. -- Буду. Уже еду, -- и пошел переодеваться.

  Хватит нежиться! Вперед, в реальную жизнь! С акулами, бороздящими океан бизнеса и с биржевыми штормами! С фейерверками и пускай полосой неудач, с падениями и взлетами, с борьбой за место под солнцем, с жестокой конкуренцией. Зато на столе у нас всегда жаркое и шампанское, а не пресные лепешки с пшенной кашей! Зачем мне лодка? Я и так всегда буду на гребне жизненной волны! Если же кому-то не повезет, то "горе побежденному"! А если этим побежденным буду я? Да, это тоже может произойти. Тогда... лучше туда - обратно в шалаш...

  Вокруг меня всегда кружатся алчные взгляды, всюду фальшь, двуличие. Нужно уметь во всем этом разбираться, быть начеку и пользоваться в своих интересах. Такая жизнь по мне. Это мне нравится. Правда, здесь нет Амриты - девушки у которой такие синие глаза, как ни у кого больше, такая лучезарная улыбка и такой волшебный взгляд. Что же делать! Зато, в этом реальном мире есть много другого приятного и этим я воспользуюсь сполна - по полной программе!

  Заглянув мимоходом в холодильник, я улыбнулся, переминаясь на босых ногах. Я вспомнил, что мне недавно приходилось есть! Некоторое время я смотрел на яства и напитки, которыми был битком набит мой холодильник и меня вдруг обуял смех. Это вам не вегетарианская пища крестьянской бедноты из глухой индийской деревушки, затерянной в глубине веков! Ха-ха!

  Я покинул свою квартиру и взяв такси, приехал в кафе, где меня ждали мои коллеги. Все вчетвером мы сидели за столом, уставленным дорогой выпивкой и деликатесами. Так наша кампания часто обсуждала возможности наших будущих проектов. Вся работа у нас заключалась в том, чтобы как можно более скоро и умело облапошить покупателя или клиента. Иначе, как в этом мире можно заработать приличные деньги? При первой же возможности мы могли воспользоваться и промахами друг друга. За последнее время мои партнеры два раза обошли меня, а я смог их окрутить вокруг пальца только один раз. Мы понимали это, но делали вид, что ничего не замечаем.

  У нас было совместное предприятие под названием "Чакра". Оно было многоотраслевым. Для начала мы стали производить "Экологически чистый продукт" из сплошь дешевых искусственных ингредиентов. Одно время он хорошо распродавался. Когда покупатель разобрался в чем дело, мы сразу же перешли на другую продукцию с тем же составом, но уже в другой упаковке и с другим названием. Товар сразу пошел в гору.

  Приходилось помнить высказывание одного из тех, чей портрет красуется на одной из долларовых банкнот. Высказывание это звучит примерно так: "Можно обманывать всех некоторое время, некоторых - все время, но нельзя обманывать всех всё время!" Да, это так. Но, все же, почему? В чем тут дело? Досадно! Жизнь имеет тут свою помарку. Если бы можно было обманывать всех и всегда, то я бы и на этом свете мог найти себя в относительно вечном блаженстве. Однако, это было не так. Приходилось выкручиваться. 

  Потом мы придумали лотерею. Там был один крупный выигрыш, несколько средних и много мелких. Самый крупный достался нам. Средние и мелкие - случайным людям, но и на этом тоже мы неплохо нагрели руки. Общая сумма предоставленных выигрышей была ничтожна мала по сравнению с тем, на сколько мы нагрели руки. Деньги простых граждан опять перетекли к нам в карман.

  Ещё одни наш проект - аптечный бизнес. Он неплохо развивался. Кажется, у этого дела были неплохие перспективы. Наши представители заключали с практикующими врачами договора и они выписывали больным дорогостоящие лекарства. Насколько оправданы были их рецепты - это уже было не на нашей совести. Библейские слова "в этот мир приходят искушения, но горе тому, через кого оно приходит!.." нами игнорировались.

  В принципе было бы идеально, если бы все люди работали на лекарства. Заработанное своим трудом они несли бы в аптеки, а мы подсчитывали бы барыши. Когда-то я сам начинал продавцом в маленьком аптечном ларьке и именно это я предложил компаньонам заняться этим бизнесом. Теперь мне перетекали немалые проценты.

  Наше обсуждение перспектив дальнейшей деятельности нашей фирмы проходило в не совсем деловой атмосфере, однако оно было результативным. Мы наметили план сегодняшних действий и отправились в офис, где разошлись по своим кабинетам, чтобы собраться вечером и обсудить итоги прошедшего дня. В общем и в целом наш бизнес процветал. Запас наивности и доверчивости граждан не был ещё до конца исчерпан и из этого необходимо было выжать всё что можно было. Конкурентов у нас тоже хватало.

  Поздним вечером я с друзьями встретился в баре. Они не были моими деловыми партнерами и я мог с ними расслабиться и отдохнуть. С нами было ещё несколько девушек. Я всем им рассказал про древнюю Индию, лодку, мастера Ананта и Сапну. Про Амриту я не упоминал. Собравшиеся много смеялись и развязно шутили, намекая на мою возможную связь с Сапной, о чем, как они считали, я умолчал. Мне это не понравилось и я стал злиться, однако ничего с такими насмешниками поделать не мог и даже стал жалеть, что поделился сокровенным. Раздосадованный, я попрощался со всеми и поехал домой спать.

  В течение последующих месяцев я принял активное участие ещё в нескольких проектах, связанных с укрытием доходов, а также в не совсем законных операциях с недвижимостью. Представить себе хоть какие-то доходы, если платить все налоги и проводить операции в согласии с законодательством, было не трудно! Плитка шоколада раз в месяц была бы единственным дополнением к моему скромному рациону.

  После каждой такой очередной сделки с совестью я видел перед собой мелькнувшее лицо Амриты. Оно становилось все грустней и грустней, её взгляд постепенно угасал, а губы крепче сжимались. От широкой панорамы увиденного мной в том удивительном и радужном мире осталось только блеклое пятно на дне моего сознания. В нем последний раз раз мелькнуло лицо Амриты и пропало навсегда. У неё были опущены глаза, а губы сжаты в узкую полоску. Вот так и ушла моя мечта!

  Хорошо, что память меня не предавала. Ничто не могло мне помешать, когда я захочу, возвращаться к тому впечатлению, которое она на меня тогда произвела - та, которую избрали мне древние языческие боги! Почему же я не могу забыть тот мир, в котором нечаянно оказался, Амриту и даже ту недостроенную лодку?

  Я никогда не отказывал себе в возможности по несколько раз в день вспоминать, как мы смотрели тогда друг на друга и как звонко она смеялась! Каждый раз, когда я представлял себе синеву её глаз, сонм достоинств, которые были скрыты в её взгляде, все вокруг меня теряло смысл, всё! Здесь нет такой девушки! Нет и не может быть! Амриты мне больше не найти... В этом мире где мы живем, Амриты не существует!

  Я вдруг понял, что безнадежно её люблю! Люблю беспросветно. Это чувство завладело мной окончательно и смяло всё остальное. Я целиком подчинился этому состоянию и не мог больше ни о чем думать и даже постепенно охладел к делам. Мне снова неотвратимо захотелось попасть в тот мир - в древнюю Индию, где я был по-настоящему счастлив и что я не смог по-достоинству оценить. От этого я чуть не помешался, но неожиданно непредвиденные обстоятельства перевернули всю мою жизнь. Я был арестован. Да, арестован по постановлению суда... В самом прямом смысле этих слов!

  Мерно тикали часы на стене. Решетка из толстых прутьев за окном неохотно впускала в кабинет солнечный свет. Следователь задавал мне один вопрос за другим и внимательно выслушивал все мои ответы. Меня подставили партнеры по бизнесу. Сами они были уже далеко. Всю вину свалили на меня. Оказалось - везде стояли мои подписи, фигурировало в деле только мое имя. Почему я тогда не остался с Амритой?

  Вместо того, чтобы откликнуться на порыв души, я увяз в бесплодных рассуждениях. Что от них осталось? Шелуха... Как вообще можно жить, иначе, как не по велению сердца? Зачем тогда вообще приходить в тот мир? Не послушавшись своего сердца в тот решающий миг, я навсегда захоронил его...

  Вот результат! Так мне и надо! Я остался один. После того, как деловые партнеры меня предали, друзья отвернулись, а знакомые девушки по всем признакам не собирались носить мне передачи, я горестно переживал свое одиночество. В следственной тюрьме, где я находился, кормили отвратительно. Вот когда вспомнишь про пресные лепешки Сапны! Как они были бы сейчас кстати!

  Следователь, ведший мое дело - полноватый, скучающего вида молодой человек с лысеющим лбом, удивительно напоминал мне одного из жителей той самой индусской деревушки, в которой я успел побывать. У меня с ним тогда случилась небольшая перебранка. Такое там редко, но бывало.

  Я два раз устанавливал недалеко от своего жилища солнечные часы, воткнув для этого в землю конец тонкой рейки и начертив вокруг неё круг с делениями, но оба раза этот толстяк нечаянно или умышленно её сносил! Один раз, когда нес бревно, а в другой - наступил, не заметив в сумерках. У нас с ним состоялся по этому поводу не совсем взаимоприятный разговор. На момент моего "отъезда" мы были в ссоре.

  Теперь получалось как-будто, что он ведет мое дело! Можете себе представить! Мне стало смешно.
-- Как там мои солнечные часы? Держаться ещё? -- спросил я у него в шутку, для которой, иной возможности у меня до сих пор не было.
-- Что?! О чем это вы? Часы? Вам не положены часы.
-- Это я так, просто... Шутка!
-- Шутка? А? -- переспросил он недоуменно и стал подозрительно коситься. Не получив разъяснений, он с недовольным видом стал опять задавать свои вопросы и совать мне под нос бумаги с моими подписями. Этот процесс занимал у нас часа два за день, если не было неожиданных и срочных его визитов. В остальное время я лежал на нарах и обдумывал свое положение, но не только это занимало меня! Было ещё много того, о чем я мог вспомнить! Единственно, что вносило покой и уют в мой разум в сложившейся не простой для меня ситуации - это мое прошлогоднее путешествие.

  Индия! Амрита! Я восстанавливал в памяти всё в мельчайших подробностях - все что, там пережил. Какая-то смутная незавершенность всей виденной мной картины не давала мне покоя. Какое-то несоответствие и разрыв связей в картине тамошней жизни беспокоили меня. Что это за лодка? Когда-нибудь её достроят? Находясь там я пришел к убеждению, что лодка не должна быть достроена. Это совпадало с той аурой вечности, которой был пронизан тот зачарованный мир. Теперь же, спустя какое-то время, я стал относиться к моей теории несколько недоверчиво и решил дополнить в своем воображении известные мне факты. Времени для этого у меня было достаточно.
 
  Дело было вот в чем. Лодка. В ней было все дело. Допустим, она в будущем все же будет достроена. Для чего? Единственно, что можно было предположить, вот что. Читатель, наверняка, ждет рыбацких сетей, которыми из морских глубин будут доставать деликатесы и отправлять их на экспорт? Нет! Совсем не то! Вас понесло не в ту сторону.

  Я предлагаю другой вариант. Помните? Там никто не болел и не умирал. Однако, рождались дети и они взрослели. Как мне было рассказано, Ананта прибыл когда-то туда юношей, а я его застал уже взрослым мужем. Значит он когда-то состариться. Кроме того: там рождаются, а значит умирают. Если никто не будет умирать, то к чему это приведет? Местность, перенаселенная глубокими стариками и старухами. Геронтологический рай! От них и молодым будет тесно! Вот в чем была неувязка.

  Значит, тогда будем рассуждать вот как: вечность там существует - предположим, но и она относительна, как и время. Умирать в том мире будут по собственному желанию. Когда кто-то пресытится жизнью, а такое в конце концов ждет каждого, его или её будут увозить в этой лодке. Куда? Я не знаю. На Сейшелы? Вряд ли. Кому они там нужны? Этого добра у них самих, наверное, хватает. Может топить будут? Может быть,.. Нет. Возьмём другое.
 
  Конечно, топить - это я так,.. ради острого словца. Стариков и старушек перевезут в другую вечность! Из одной вечности они попадут в другую! Вот так! Ха-ха! Хорошо придумал! Может даже они там снова станут молодыми! Хорошо бы! А где находится другая вечность? Вот этого я не знаю. Понял! В параллельном мире. Этим все сказано! Всё! Вот теперь вся картина мысленно завершена и весь механизм стал мне ясен. Стало понятно, для чего нужна лодка и почему её строят неспешно. До начало процесса перевозки ещё далеко.

  Этой перевозкой будет заниматься сам Ананта подобно древнегреческому Харону. Он достроит свое судно и объявит всем: вы можете жить вечно, но если кто захочет уйти, я готов его препроводить на ту сторону. Когда же он сам захочет покинуть тот мир, его наследники заменят его...

  Каждый, кого будут увозить в лодке, не будет знать, что его ждет. В этом вся интрига! Ведь, оттуда никто не возвращался. Допустим и я остался бы там и решил когда-нибудь покинуть вечность. Амрита будет провожать меня на берегу. Она не будет сопровождать меня, нет! Она слишком прекрасна, чтобы последовать за мной. Это случится потом. Пока же она будет махать мне  белым платком, в то время как лодка станет уносить меня в туман. Что я ей скажу, стоя в лодке? "Амрита, если меня не утопят, я буду тебя ждать в параллельном мире!"

  Ну, что это такое! Почему лежа на тюремных нарах в голову приходит такая чепуха? Что за насмешка! Может так мой мозг защищает себя? Ведь все пройдет, как говориться, но сейчас необходимо не повредить разум. Надо вспомнить Шекспира. "Король Лир" - это больше подходит к моему положению.

  Нет. Давайте так. В этом параллельном мире будет остров. Этот остров будет прекрасен. Там я - глубокий старик увижу себя - совсем маленького. Мне может будет год или два. У моего крошеного двойника не будет души. Вернее она будет, но постольку-поскольку, как бы это сказать?.. Где-то рядом, но не на месте - не там, где ей положено.

  Этой болтающейся без дела душой буду я и когда протяну руку и когда крохотные пальчики одного коснутся большой ладони другого, то душа уйдет в малыша и как ей положено обоснуется в области сердца, которое сразу затрепещет, а глаза его вспыхнут ярким огнем.

  Я же сам - глубокий старик - испарюсь. Престарелое тело так и ждало того момента, чтобы исчезнуть! Оно рассыпется мириадами почти уже ставших минеральными, молекул и быстро поглотиться землей. Никаких похорон, гробов и могил. Именно так должно всё быть устроено в нашей жизни! А вот и маленькая Амрита! Она бродит в сторонке и ждет своего часа!

  У меня был посетитель - мой адвокат, но вот что странно. Вы будете смеяться, но он был точь-в-точь похож на того самого философа из той самой индийской деревушки! Какое совпадение! "Как дела, досточтимый?" -- хотел сказать я ему, -- "Ведь ты жил почти три тысячи лет назад! Что за явление?"

  Адвокат был сердобольным старичком. Во всяком случае таким казался или старался казаться.
-- Как будем выкарабкиваться, старина? -- спросил я у него, -- почему вас послали? Где же наш адвокат, с которым у меня был заключен договор?
-- Он занят.
-- Ясно. От ворот поворот! Его подкупили. Мне уже никто не поможет.
-- Я сделаю все что в моих силах.
-- Верю. Постарайтесь.

  Надо отдать ему должное - "философ" трудился на совесть - старался как мог, лез из кожи вон, выполняя свой профессиональный долг, но все было против меня. Адвокат разочарованно качал головой и грустно произносил:
-- Трудное дело. Вы кругом завязли... Вас крепко взяли на крючок.
-- Я сам виноват. Как насчет философии?
-- Что? Философия? Она нам вряд ли поможет.
-- Думаете? Не все самые достойные среди нас таковыми являются, а что же тогда говорить о недостойных?
-- Да, в этом что-то есть,.. но нам с вами нужно думать вот о чем. Во что бы не стало, я постараюсь представить вас всего лишь соучастником. От этого многое зависит.
-- Не получится. Они все рассчитали. В этом-то вся суть. Им нужен был человек, на которого можно было всё свалить, а самим выйти сухими из воды. Впрочем, делайте, как считаете нужным...

  Я лежал на нарах. Стали отпирать дверь, а это целое событие. Надо сказать, что в тюрьмах так просто двери не отпирают и происходит это довольно долго. Данное действие представляет собой особую процедуру. Охраннику нужен веский довод, чтобы отпереть дверь - чье-либо распоряжение. Ираче это не делается. Дверей бывает сразу несколько - одна - решетчатая.

  Сперва ты слышишь голоса и звяканье ключей. Потом заглядывают в глазок и начинают грохотать замки. Это может продолжаться с пол минуты или боьше и вот внутренняя дверь со скрипом раскрывается, обнажая внимательный взгляд охранника и одновременно впуская внутрь камеры глоток свежего воздуха. Ты уже заранее стоишь на ногах в полной неопределенности. Что тебя ждет? Выход на прогулку или приехал следователь? Принесли еду? Сейчас введут сокамерника? Что за тип окажется? Будет ли какое-то важное сообщение? Может меня освободят?! Это - надежда. Она не умирает и здесь. Никто ещё не видел труп собственной надежды.

  Как-то в детстве я поймал мышь в мышеловку. Это было не такое устройство, которое сильно хлопает грызуна металлической рамкой, а потом сдавливает намертво, а маленький домик с захлопывающейся дверцей. С противоположной стороны была заслонка, отодвинув которую можно было познакомиться с пленником или пленницей - это уже как получится.

  Помню, как я стал медленно сдвигать в сторону заслонку. Полоска света, проникающая внутрь становилась все шире и в ней я увидел мышку. Хвостик у неё защемило дверцей и она не могла выскочить, но как бедняжка смотрела! Мышь, мелко дрожа, вся превратилась во внимание. Находясь в безвыходном положении, животное не знало, что его ждет. Кто-то или что-то постепенно проникало в закрытое помещение, где несчастное существо было прижато в угол и это было страшно! Не забуду того взгляда. Неизвестность может напугать до смерти. Теперь я сравнивал себя с той пойманной мышью.

  -- На выход, -- сказали мне с одолжением в голосе. Они знали, как это тяжело - долго находиться в тесном и замкнутом пространстве. Меня ждал конвоир. Мы двинулись сопровождение его команд. В конце коридора мне неожиданно пришлось подписать какую-то бумагу.
-- Что это? -- спросил я.
-- Сегодня состоится ваш суд.

  Суд? Как? Уже? Удивительно, но как по-разному может течь время! Казалось - следствие будет тянуться вечно и вот уже суд! Как быстро все произошло! Каким грозным и каким иногда беспечным может быть время! Порой оно ползет улиткой, порой скачет как горная козочка. Все мы пленники времени... Все живем на нарах времени. Итак, настал мой судный день!

  Меня ввели в зал и усадили на скамью подсудимых. Вот и дошел я до этой черты!  Удивительно, но мне стало вдруг так покойно, как это бывало со мной в той индийской деревушке. Я чувствовал себя так же легко, как тогда, когда сидел у своего шалаша. Вечность! Она меня нашла и здесь! Я вновь почувствовал её объятия!

  Как странно: сидя на скамье подсудимых, я ощущал оптимизм, голова у меня была ясна, сердце билось ровно. Все, что здесь будет происходить, уже не волновало меня. Как-будто всё это было не со мной. Из-за чего это могло быть? Может потому, что я давно не был среди множества людей? Какая, впрочем разница? Чем бы этот суд не закончился - мне уже было все равно. Разве можно происходящее сравнивать с тем, что ещё миллиарды лет будет продолжаться на Земле жизнь, с вечностью мироздания? Мириады звезд рассыпаны по вселенной. Что им может поделать ваш суд? Жалкие людишки!

  Мне вдруг стало смешно. Что это все так суетятся? Следствие, конвоиры, стопы исписанной бумаги, судебный процесс... Они же ничего не понимают! Они ещё не познали вечности! Несчастные! Мне стало всех жаль. Сидя на скамье подсудимых, под тяжестью обвинений по довольно серьезным статьям в ожидании сурового приговора, я жалел всё человечество! Оно в данную минуту противостояло мне, но я чувствовал себя во сто крат увереннее - мне было всё равно, а ему нет!

  Я был настроен на философский лад, тем более, что рядом сидел мой знакомый философ - адвокат. Он настолько сильно напоминал мне того самого мудреца из индийской деревушки, что я уже не делал между ними разницы - для меня это был тот самый философ из древней Индии, с которым я тогда вел беседу. Переселение душ? Несомненно! Это же ясно изложено в индуизме!

  В зале было довольно много людей и они продолжали прибывать. Кто это такие? Что им здесь нужно? Присутствие массы незнакомых людей стало меня раздражать. Пришли поглазеть на меня? Зачем их сюда впустили? Я оглянулся на полицейского - пожалуй, он мне не ответит и наклонился к своему адвокату, который сидел неподалеку:
-- Что это за люди? Кто все эти люди в зале?
-- Это - пострадавшие от вашей продукции, -- тихо ответил мне Философ, не глядя на меня. Надо же! Как много их прошло! Я вновь оглянулся на полицейского - хорошо, что меня охраняют!

  Вошли судья и заседатели. Судья была молодой эффектной брюнеткой в строгом деловом костюме и волосами, стянутыми назад. У неё были оптические очки, через которые она осмотрела зал, а потом взглянула на меня. Но, что это значит?! Амрита?! Не может быть?! Это она! Господи! Она! Это она! Я вскочил с места и громко крикнул:
-- Амрита! Я здесь!

  Судья застыла с вопросительным видом, собираясь было уже сесть. Тяжелая рука охранника легла на мое плечо. Философ удивленно обернулся.
-- Успокойтесь, -- шепнул он, наклонившись ко мне и как-то странно глядя. Судя что-то сказала одному из заседателей. Тот подошел к полицейскому в зале и оба стали смотреть на меня.
-- Если не будете вести себя как следует, вас выведут из зала. -- строго объявил кто-то у меня над головой.
-- Не проявляйте неуважение к суду. Вы все испортите! -- прошипел мне адвокат. Сидящие в зале тоже уставились на меня. Я опустил голову. Да, здесь нужно быть осторожным! Почему же она не признала меня? Наверное, так надо. Амрита!

  - Судебное заседание объявляется открытым! -- громко прозвучали слова в зале. Начинайте, господа. Начинайте свою суету. Я знаю о том, о чем вы не знаете - что такое вечность! Ваши потуги впустую!

  Прокурор встал на ноги и стал зачитывать обвинительное заключение. Я стал слушать. Его речь звучала убедительно. Он в меру, не слишком часто бросал гневный взгляд в мою сторону, читая бумагу. Можно было подумать, что сам он святой! Может так и было? Хорошо бы. Как я понял, он обвинял меня во всех смертных грехах. Что-то в его облике мне показалось знакомым. Я никак не мог понять в чем дело, но вдруг меня осенило! Ананта?! Так это же мастер Ананта! Вот это да! Неожиданно! Постойте! Что здесь происходит?

  Я начал потихоньку понимать, что меня разыгрывают. Что за спектакль? Откуда эти лица? Актеры которых загримировали под тех людей, которых я видел во время своего путешествия в прошлое? Кому известно, как они выглядели? Я вдруг догадался - это же я сам рассказал в баре своим друзьям и подружкам обо всем, что перевидел! Это они устроили весь этот спектакль, чтобы разыграть меня! Я даже встал с места, чтобы крикнуть на весь зал и сообщить о том, что я раскрыл их замысел! Браво, хотел я сказать, но чья-то властная рука снова силой усадила меня обратно.

  Подняв голову, я взглянул на возвышающегося над о мной, охранника. А что он здесь делает? Тоже участвует в розыгрыше? Нет, это вряд ли. Ещё была следственная тюрьма... Да и ещё многое из того, что произошло, устроить было сложно.

  Сколько народа собралось! К тому же я никому не описывал в подробностях лица своих индийских знакомых. Здесь же было разительное сходство. Стоп! Я никому не рассказывал про Амриту... Нет. Что-то тут не так! Я оглянулся на Философа. Тот с удрученным видом слушал прокурора. Нет, всё это сыграть невозможно! Что же тогда происходит? Значит, я действительно под судом? Сможет ли адвокат что-нибудь сделать? Нет, наверное. Я пропал! Ананта разделывал меня в пух и в прах.

  Где же в таком случае, Сапна? Я стал разглядывать сидящих в зале. Да вот же она! Сидит в одном из средних рядов и указывает на меня своей собеседнице - накрашенной дамочке в шляпке и о чем-то ей втолковывает. Да, Сапна я уже не тот человек, который жил у вас в шалаше. Ты меня не признаёшь, потому, что я тогда обидел тебя, обидел своим отношением к тому безгрешному миру, в котором ты жила и оскорбил тем, что отверг Амриту...

  Нет, я выйду из этой ситуации, выйду! Всем и всему наперекор! Снова попаду на просторы жизни! А если нет? Тогда снова в сон, в мою тягучую пастораль: там со мной будет Амрита! Моя прелестная Амрита и ещё ароматная древесина, из которой мы с мастером будем ещё долго строить лодку, а вокруг - всегда лениво сверкающее на солнце, бескрайнее море, пальмы и мирные, благожелательные сельчане. А ещё пресные лепешки! Утром, днем и вечером!..

  Хотя нет, уже не получится... Решение надо было принимать тогда, когда я ещё не знал о том, что меня ожидает в жизни. Конечно, сейчас легко сделать выбор в пользу скромной и безмятежной жизни в глубине ушедших веков, зная, что здесь меня ждет лишение свободы и возможно - на длительный срок... Жизнь всегда предоставляет шанс, которым нужно воспользоваться в тот же момент. Потом бывает поздно...

  Сапна! Я согласен жениться на Амрите и жить в шалаше из пальмовых листьев! Отправь меня обратно! У нас будет много детей и у всех у них глаза будут как у Амриты! Правда, придется мне соорудить новый шалаш, побольше того, который был у меня,.. но я с этим справлюсь - не виллу же строить! Да и мастер Ананта мне поможет. Сделай же что-нибудь! Я не хочу сидеть в тюрьме!

  Сапна выступила от имени потерпевших потребителей. Она встала со своего места и с решительным видом прошествовала мимо, бросив в мою сторону испепеляющий взгляд. Поднявшись на трибуну, так завела свою речь:
-- Я купила пищевой продукт производства фирмы, где орудовал этот негодяй, чтобы покормить свою маленькую внучку. Бедный ребенок чуть не отравился! А что если бы с ней действительно что-то случилось? Я бы перегрызла этому прохиндею горло! Вот такие и подрывает здоровье нашего населения, в особенности, подрастающего поколения. Сами-то они, наверняка, свою продукцию не едят, а покупают дорогую органику! Я требую наказать этого мошенника по всей строгости закона. Такие, как он, не заслуживают снисхождения! Мы решили создать общественную группу для надзора за качеством реализуемой пищевой продукции. Ещё я требую у министерства юстиции особых для нас полномочий! Мы хотим инспектировать места лишения свободы, где содержатся подобные типы. Они и в тюрьме сумеют устроиться неплохо. Вот что я хотела сказать! Долой нечестивых производителей! Призываю всех бойкотировать некачественные, не соответствующие стандартам, товары! 

  Сапна, что с тобой? Это же я! А помнишь?.. Нет, больше мне не увидеть её прежней! Она сошла с трибуны и проходя мимо снова остановилась и посмотрела на меня с презрением. Сапна! Ты этого не сделаешь! Я закрыл глаза и опустил голову... С гордо поднятой головой, она проследовала к своему месту и села. Я был раздавлен.

  После этого пригласили в зал химика из какой-то лаборатории, чтобы окончательно развеять миф о нашем "Экологически чистом продукте". Это был пожилой безусый человек с большими ушами, мясистым лицом и толстым носом, на котором сидели очень маленького размера очки. Он стал заунывно читать скучные цифры - результаты химической экспертизы. Там фигурировали различные химикаты, красители и искусственные добавки, как разрешенные, так и нет. Разрешенных тоже оказались во много раз больше допустимого. Что за кутерьма? Я не имею обо всем этом никакого представления! Это все делали наши технологи. Я только организовывал их работу: находил специалистов, договаривался, выдавал зарплату... При чем тут я? Не я давал распоряжения подделывать продукцию. Правда, что у нас не все чисто - я хорошо знал...

  -- Слово предоставляется адвокату подсудимого. -- объявили в зале. Философ тяжело и медленно, как-бы нехотя поднялся со своего места и со значительной миной обвел взглядом всю аудиторию. Потом, повернувшись к судье, начал свое выступление:
-- Уважаемый суд! Дамы и господа! Уверен, что каждый из присутствующих имеет среднее образование - у нас, как и во всем цивилизованном мире действует соответствующий закон. Вспомните школьный учебник по древней истории - последний период существования Римской империи. Что там говорится? Вот хрестоматийные сведения: германцы, истощив непрерывной обработкой свои земли, стали зариться на территорию соседнего государства. Обширные, мало используемые равнины, находящиеся под господством римлян, стали приковывать к себе внимание варваров. Обратите внимание! В центре Европы ещё две тысячи лет назад местное население умудрилось истощить свои земли! Как вы думаете, можно ли сегодня вырастить что-либо съедобное или произвести пищевой продукт промышленным способом без применения искусственных ингредиентов? На Земле живет больше шести миллиардов человек. За многие века мы попросту перевели органические вещества, содержащиеся в почве в свою численность. Количество людей увеличивается беспрерывно. Проблема в том, что мы сами состоим из органических веществ и в то же время ими же должны питаться. А где их взять, если нас стало так много? Большая часть органики из земной коры давно перекочевала в людские организмы, став строительным материалом для человеческих тел. Почти уже век, как приходится добавлять в почву химические удобрения. Плюс - пестициды для борьбы с вредителями. Если издать закон, запрещающий использовать химию в сельском хозяйстве и тщательно следить за его исполнением, то экологически чистыми продуктами смогут питаться только 30 процентов населения Земного шара. Что же прикажете делать остальным? Прокормить больше людей при использовании исключительно естественных агротехнических методов уже невозможно. Мы перешли этот рубеж. Вносимые в землю органические удобрения животного и растительного происхождения тоже не могут дать быстрого эффекта. Почвы формируются миллионы лет, а расходуются быстро. За несколько веков из содержащихся в них веществ были сотканы туловища миллиардов людей. Я уже не говорю о том, как территории посевных площадей и пастбищ непрерывно сокращаются: растут города, строятся автотрассы, огромные по площади предприятия, гигантские автопарки, прокладываются трубопроводы. Пригодные земельные участки расхищаются крупным капиталом. Индустрия наступает на сельское хозяйство семимильным шагами, отнимая у неё угодья. На все уменьшающимся и истощающимся лоскутке измученных непрерывной обработкой, пахотных земель приходится кормить все возрастающее по количеству и весу население планеты. Химикаты при таком положении дел просто не могут не быть использованы и уже содержатся в сырье, из которого производится продукт питания под тем или иным брендом. Предлагаю прямо в зале суда освободить от уголовной ответственности моего подзащитного и пригласить сюда фермеров, которые в погоне за большими урожаями не стесняются поливать свои участки всякой дрянью. Давайте разговаривать с ними здесь. Чем же виноват наш сегодняшний подсудимый? Посмотрите на него. Я подолгу говорил с ним. Он наивен, как ребенок. Его легко провести...
 
  Последние слова произвели на меня ужасающее впечатление. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Я замыслил зажать уши, чтобы уже не слышать дальше ничего. Интересно, а можно ли по закону, подсудимому сидеть, зажав ладонями уши? Что на этот счет говорит законодательство? Наверное, полицейский будет разжимать мне руки и держать их на расстоянии, заставляя слушать насильно.

  -- Как всегда главные организаторы преступления, если таковое было, остались в стороне. Все шишки посыпались на моего подзащитного. В воровском жаргоне это называется "подстава"... Он - жертва обстоятельств, -- продолжал с жаром говорить мой адвокат, -- неустроенности нашего общества, испорченной экологии. Он был воспитан родителями по совсем другим канонам и в соответствии совсем другой исторической эпохи. Но ничто не вечно под луной. Жизнь изменилась. Вот его школьная характеристика, оценки по успеваемости, -- воскликнул он, показывая всем листки бумаги.

  Он меня уморит, этот адвокат! Сапна внимательно и недоверчиво  слушала его, иногда с усмешкой посматривая в мою сторону. Мой защитник был похож в это время на пламенного трибуна. Да, он знает свое дело, подумал я - умело давит на эмоции, не имея в своем распоряжении достаточно убедительных фактов для моего оправдания. Прокурор в это время с застывшим взглядом неприязненно смотрел на на меня. Судья также внимала довольно равнодушно. Они знали - что это значит быть адвокатом! Как нелегко ему добывать свой хлеб!

  По мере того, как выступал Философ, мне стало опять не по себе. Куда делась вся моя недавняя уверенность и безразличие к происходящему? "Что же со мной будет?", -- стал я думать, как тогда, когда лежал на нарах. Во мне снова стали бороться два начала. Одно из них согласно было, чтобы меня расстреляли прямо здесь - в зале суда, другое молило Амриту не назначать мне строгого наказания. Неужели мне придется отсидеть срок? Амрита, ты не сделаешь этого! Приговори меня к условному заключению. Пожалуйста!

  Внутренняя борьба закончилась тем, что истощились мои душевные силы и мне вдруг все надоело, вновь появилось безразличие и я даже захотел прервать своего адвоката, крикнув: не надо! Не надо мне никаких одолжений! Уберите его отсюда! Мне все равно! Слышите! Поделом мне! Хватит! Хватит тянуть!

  Как раз в это время предоставили последнее слово подсудимому - то есть мне. Оказывается, адвокат-оратор уже закончил свое выступление. Я поднялся с места и оглядел весь зал. Это было лучшее, что я когда-либо говорил за всю свою жизнь:
-- Не жалей меня, Амрита! -- крикнул я и сел обратно. Судья опять удивилась:
-- О ком вы твердите? Господин адвокат, уймите вашего подзащитного или мы огласим приговор без его участия, -- строго предупредила она, поднимаясь со своего места.

  -- Суд удаляется для вынесения приговора, -- громко прозвучали слова в зале. Философ, утирая потный лоб, укоризненно посмотрел в мою сторону и  недовольно покачал головой. Всё, господин адвокат, успокойтесь. Я всё сказал! Больше мне нечего добавить.
               
  Президиум опустел. В зале раздавался только ровный приглушенный гул голосов свидетелей и потерпевших. Кое-кто стал жевать, поедая припасённую снедь. Я сидел на скамье и ждал своего приговора. Пускай! Пускай устроят казнь прямо в зале суда. Меня это уже не волнует. Меня интересует только вечность. Все остальное ничтожно, пошло и ненадежно, каким до сего времени был и я сам. Какое значение имеет то, что не вечно - то, что когда-либо исчезнет, протухнет, сгниет, разложится? Какая разница, каким оно было раньше?

  Лучше, Амрита, я вспомню твои глаза, которые ты сегодня скрыла от меня за стеклами очков. Пока ты сидишь в той комнате, решая мою судьбу, я снова и снова вижу тебя такой, какой ты была в тот вечер, когда мы сидели перед шалашом и который мог стать нашим. Помнишь? Твои глаза я не забуду никогда! Если бы я тогда остался с тобой, я бы их и сейчас видел. Что кроме этого, мне ещё надо было бы?

  Твои слова, Амрита! Они жили во мне с тех пор, чтобы всплыть сейчас и осветить всё истинным светом! Да! Они, как семя священного индийского лотоса прорастали всё это время, чтобы расцвести прекрасным бутоном и вот теперь - в эту самую минуту раскрыться перед о мной вечно неувядающим цветком!

  Ты помнишь, Амрита, что ты сказала мне перед нашим расставанием, после того, как я отверг тебя: "Ты вернешься. Я умею ждать..." О, это всё! Этим сказано всё! Твои слова для меня теперь самое главное! Только сейчас, ожидая своего приговора, я добрался до их истинного смысла! Конечно, я вернусь! Это единственное, что теперь мне предстоит в жизни. Я не знаю, как это будет, но это будет непременно!

  Ты тем самым дала мне надежду - надежду для этой самой минуты. Ты знала! Ты и это знала! Как мне будет тяжело сидеть на скамье подсудимых! Ты предусмотрела и это! Ты облегчила мои страдания, подарив для роковой минуты надежду! Всё остальное для меня уже не имеет никакого значения. Я благодарю тебя, Амрита. Если бы ты тогда этого не сделала, я бы сейчас погиб. Я погиб бы духом, но ты меня спасла. Спасла своими словами, той уверенностью, с какой они были сказаны. Спасибо тебе! В той ситуации нельзя было сказать ничего лучше. Ты не спросила, а утверждала: ты вернешься и точка! Иначе, я бы пропал, потеряв всякую надежду!

  Мне думается, что никто и никогда не говорил ничего лучше! "Ты вернешься. Я умею ждать..." Эти слова нужно высечь повсюду на стенах, печатать на разных языках на первых полосах газет в каждом номере, писать на плакатах и вывешивать во всех городах мира, передавать по громкоговорителям, радио и телевидению!

  Я вернусь, Амрита! Ты тысячу раз права! Я вернусь, чтобы мне это не стоило! Это будет навсегда и больше уже я никогда не предам тебя. Когда же мне придет время покинуть наш уютный мир и навсегда уйти в другую вечность, я, стоя в лодке, которая одним туманным прохладным утром будет уносить меня от тебя, крикну:
-- Амрита, я буду ждать тебя вечно! Каждый день и каждую минуту. Ты - моя вечность, Амрита!

  Ждать долго не пришлось. Размышления мои были прерваны громко прозвучавшими словами:
-- Встать, суд идет!

                Конец
               
--------------------------------------------
               
  * Примечания.

Адитья – Бог солнца.
Амрита - бессмертие.
Ананта - бесконечность.
Ашок – нескорбящий.
Брахма - высшее божество в Индии.
Бхарат - древнее название страны.
Дипак – лампа, добро.
Имха - мир, этот свет.
Нандини - священная корова.
Радж - царь.
Сапна - мечта, сон.
Сварадж - свобода.

Перевод с санскрита.
 
---------------------------------------------
               
  Источники:
 
www.wikipedia.org      
www.3boi.livejournal.com/139225.html
www.geobotany.narod.ru/asia05_india.htm
www.bharatiya.ru/india/weddings.html
www.scriptures.ru/glossar.htm
www.youryoga.org/article/dictionary/sanskrit_imya.htm
www.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000016/st083.shtml

  Музыкальное и видео сопровождение:
 
http://www.youtube.com/watch?v=ND1zvTUMlbE
http://www.youtube.com/watch?v=J4s-_7qOtHc&feature=youtu.be