Он стоял, прислонившись лбом к оконному стеклу. От его дыхания на прозрачной гладкой поверхности появлялось матовое пятно правильной формы. За окном созрел и катился к закату еще один день. Дома окрасились в яркие огненные цвета, горизонт налился розовым цветом. Завтра опять будет холодно.
Руки сжали подоконник так, что побелели пальцы. На плечах его застыли отблески заходящего солнца, отражающиеся от окон соседних домов. В его закрытой квартире законсервировалась тишина, плотная и мертвая. Матовые пятна на стекле появлялись и растворялись, чтобы появиться снова.
По его вискам скатывались бисерины пота, теряясь в воротнике рубашки. Губы что-то тихо шептали, снова и снова.
«Ничего этого нет, ничего этого нет…»
Солнце умирало над городом, расплываясь и растворяясь в темнеющем небе. Оседала пыль на старых зданиях, гасли огненные окна, люди торопились домой. Розовый воцарился над горизонтом на несколько мгновений, а потом тоже канул, уступив место темному индиго. Где-то в глубине квартиры, еле-еле пробиваясь через густой слой невысказанных слов и не произведенных шорохов, ярким и резким писком разразился телефон. Рывком оторвав занемевшие руки от подоконника, оттолкнувшись от окна, молодой человек отвернулся от мертвого города и пошел на ватных ногах вглубь квартиры.
На скомканной простыне кровати лежал телефон, мигающий в наступившей темноте словно маячок. Парень остановился, с ужасом глядя на него, продолжающего настойчиво пищать, словно проснувшийся младенец. Когда дрожащая рука все-таки коснулась теплого пластика корпуса, телефон, словно домашний питомец, сменил разрывающий уши писк на вибрацию. Нажав кнопку разрешения вызова и приложив телефон к уху, парень несколько секунду вслушивался в шум разорванной линии. Его зрачки, пульсируя, увеличивались. Резко дернув рукой, парень рывком послал телефон к стене, о которую тот разбился с жалобным хрустом. Но это не заглушило слова, которые он услышал на том конце мобильного провода.
Легкие наполнил воздух, с увеличивающейся скоростью превращающийся в хриплый крик. Дрожащие ладони стиснули голову, прикрывая уши. О стены, соприкасаясь и отскакивая, ударялись слова:
- Нет, ничего этого нет!
«Нет, нет, нет…», - отвечали стены.
«Я все еще жду тебя, и ты придешь ко мне», - вторило эхо в его голове, смешивая женский голос с шумом оборванной линии.
И только когда все голоса слились в ужасающий грохот сотни слов, к нему пришел спасительный обморок.