Осенний вальс кружился за окном. Листья падали, вместе с ними пропадали, смешивались с грязью, гнили годы. Запыленные, мертвые и никому не нужные годы…
По стеклу текла воды, бежали ручейки из капель. Из этих ручейков вырисовывались силуэты. Целый диафильм…
Я чувствовала его запах, тепло, биение сердца. Щека прижималась к флисовой кофте. Запах одеколона «Sigaro» и сигарет «Pall Mall» Вечерние прогулки, ночные объятья… касание крыла летучей мыши, к протянутой из окна к звездам руке.
Нет… нет… нет… опухшие от слез веки. Хождение по лезвию ножа, которое, увы, не кончалось смертью. Бой курантов, биение опостылевшего сердца, когда оно наконец-то остановится!? Шарканье засаленных тапочек по грязному полу. Ненавистная горечь жгучей боли. Самоедство. Ком крепко засевшей, тупой боли. Фотографии…
Первый толчок. Заявление о существовании нового, одушевленного, живого – я. Столь долгожданного и любимого – я. Маленькие розовые пяточки, маленькие ручки, хватающие за пальцы. Хохот и искренняя радость маленького человечка. Самого дорогого. Любимый ею плюшевый заяц.
Мягкость игрушки, тепло и дрожь в руках. Пыль на зайце – часы, меряющие прогорклое время «после»… без… навсегда. Игрушка, подаренная ей папой.
Мерное сопение любимого человека, тепло любящих рук. Беспечно свернувшаяся в клубочек у меня под боком дочь. Прикрытые глазки. Украшенные длинными ресничками, приоткрытые губки, розовые щечки. Греющий мою спину, верный и надежный муж.
Все осталось за чертой. Годы – осевшие на дне души, как речной ил. Все вокруг: его запыленные туфли, джинсы, висящие в шифоньере… Ее платьица, бантики, заколочки – все бережно разложено по полочкам. Молчаливые экспонаты прошлого. Пыточные средства моего сознания, жгучие напоминания о них – муже и дочери. Когда же все это кончится…. Когда же вы заберете меня с собой…
Осенний вальс увядших листьев…