С САШЕЙ НЕ ПРОСТИЛАСЬ
Нет сна. Лежу и прислушиваюсь к её дыханию. Сегодня уже месяц, как она слегла. Инсульт. Мамочка, родная моя, мы думали, тебе износа не будет. В свои восемьдесят три ты всё суетилась, копошилась в саду, сушила яблоки, грибы: вон их сколько в полотняных мешочках! Не на один год хватит. Ты так и говорила: «Яблочки - на поминки, чай, поминать-то будете? И грибочки, коль на постный день выпадет...»
Чуть слышный стон, и ты зовёшь меня:
- Надёнка, дай водички! Губы совсем не слушаются. Когда домой-то поедешь? Дела там. Что со мной сидеть? Чай, потом приедешь, хоронить-то. Подними меня, я немножко посидеть хочу...
- Мама, ты же не сможешь, мы уже сколько раз пробовали... - Но я послушно приподнимаю её и снова кладу, так как она от сильной боли кричит...
- Всё! Всё! Доченька, не надо больше... Думала, встану... Нет уж, наверно, не подняться больше. С Сашей не простилась. Обещала ему, что не лягу в землю, пока не навещу его... Видно, не смогу сдержать слово...
Снова тихо. Саша - это муж внучки, умер недавно. Хороший он был, заботливый. Маме сон приснился, что просит он навестить его... Она помнит. У неё сейчас всё на одной линии: прошлое, настоящее, где сон, а где явь - нет разницы.
Опять голос мамы:
- Надёнка, дай хлебушка черного кусочек, маленький, я пожую... Ничего не хочу, вот кусочек ржаного хлебушка бы...
- Родная моя, да ты не сможешь его проглотить, давай я перемну, и с молочком, как кашку...
- Нет, доченька, я хочу сама пожевать, чтобы вкус почувствовать...
- Мама, ты подавишься... Мы же уже пробовали...
- Доченька, дай кусочек, хоть маленький, не подавлюсь, буду долго жевать...
Отламываю кусочек хлеба и кладу ей в рот. Слёзы застилают глаза. Да разве мне жалко... Ну вот! Подавилась!.. Еле достаю всё изо рта... Она извиняется... Вытираю свои и её слёзы...
- Надёнка, ноги мёрзнут. Положи к ним горяченькое...
- Мама, там грелка. Давай я их потру...
- Приложи горяченькое. Возьми две пустые полторашки... воды горячей налей в них и приложи, я так отцу всегда делала. Ноги у него мёрзли. Вот и у меня сейчас...
Иду за пластиковыми бутылками, наливаю в них горячую воду. Прикладываю, через пуховый платок... она не чувствует тепла...
- Надёнка, убери с ног этого черта лохматого, кот, наверно, на ноги сел? Тяжесть такая, сколько он весит-то? Вон, вижу я его... Убери, доченька, сил нет держать его.
Нет никакого кота, закрыт он в другой комнате. Но я послушно убираю то, чего нет. Она облегчённо вздыхает:
- Вот и хорошо...
Утром я уеду, потом вернусь. С мамой побудет сестра и внуки... Я скоро - туда и обратно...
Звонок. Сестра сообщает о смерти мамы. Будут ждать меня. Двое суток. Похороны не в Нижнем, а в родном городе Чкаловске. Я приеду сразу туда. На постный день выпало...
А ведь мама простилась с Сашей. Похоронная служба где-то задерживалась, и тело мамы лежало на полу... Всё было куплено, но перед смертью она сказала, что ей не понравился приготовленный наряд, и она попросила сестру положить её в другом одеянии.
Но вот всё готово, и она, красавица, едет в последний путь. Что происходит? Никто не заметил, как в темноте шофёр перепутал дорогу и остановился у городского кладбища... Сестра вышла из машины и заплакала:
- Мама всё-таки пришла проститься с Сашей. Как и обещала ему...