- Я обожаю тебя, мой ангелочек, - сказал Генка. И испугался. - Какой к черту ангелочек! Образина.
Преодолевая отвращение, он посмотрел на нее. И отвернулся. Безумно захотелось выпить.
На столе полстакана недопитка. Хлобысть! По широкому проспекту зажурчал прохладный, искрящийся ручей. Ангельский напиток. Напиток богов. Жизнь зашевелилась.
Генка робко взглянул на нее. И что же? На ее личике, да, да !!!- именно личике, прорисовывался контур ангела.
- Ангелочек. За тебя! – пропел Генка.
- За тебя, мой чертенок, - сказала она.
Небо в окошке сияло алмазами.
*
Гена заразился. Какой-то хворью таинственной.
Лежит с градусником под мышкой. Меряет крепость организма.
Глядь: 39,9. Эх, еще бы десятую. И будет в аккурат норма. По Дмитрию Ивановичу. Без обмана.
Гена напрягся. Лобными пазухами и теменем. Выдавил десятую.
Хворь исчезла. Вирус сдох.
Небо вновь засияло алмазами.
*
Гена знает цену страсти. На мякине его не проведешь. Стразами не купишь. Страсть так страсть. На всю катушку.
Давеча пригласил одну бабешку. Залез. Дрючит. Оба кипят.
А бабешка вообще писает кипятком. Хозяина обожгла. Все бывает. Главное – страсть в сто карат. Алмаз так алмаз. А не какие-то стразы-проказы.
Сегодня решил повторить. Али он не мужик?
Залез как положено. Дрючит. Но что-то не то. Ни пара, ни дыма. И гениталии в целости. Подменили даму или как? Вся страза в том, что эта бабешка - двойняшка, присланная по рекомендации сестренки. Пусть и сестренка кайф поймает. Да и отдохнуть пора от напряга.
А у Генки – разочарование, потеря смысла соития. Депрессия.
Страза она и есть страза. Хуже заразы.
Но все дурное минует, и небо снова засияет алмазами.
*
Гена целует пальчики. Они в алмазах. Граненых, заправленных в желтенькие железные чашечки.
Он упивается сияющими переливами. Но глаза не поднимает. Ведь там, выше, что-то другое.
Возможно, пугающее. Лучше не рисковать. И упиваться наличным блеском. Это так опьянеет. Так околдовывает.
Но это только камешки и железки. Они холодны. Как алмазные звезды на небосводе. Ха-ха! Как для кого! Ведь за ними маячат эмиратские пляжи, уютные остова Тихого океана, белые яхты, волнующий нюд на фоне заката.
Из глаз внезапно вылетает сноп искр. Гена просыпается. Какие-то грязные пальцы дергают в межножии самое дорогое - то, что когда-то было тверже любой каменюки.
По щеке скатывается скупая мужская слеза.
А небо? Оно, как всегда, в алмазах.
*
Гена забрался под одеяло. Накрылся с головой. Роет темноту , как алмазную породу старатель.
Роет и роет. Пот градом. Кайло согнулось дугой. Один алмазик. Другой. Первый – государству. Второй, который покрасивше,
- в задницу. Для безбедной жизни вне забоя.
Вдруг видит: алмаз так алмаз. Алмазище. Гена отгреб кайлом грунт. И как опытный ювелир бросил камешек на ладонь. Поплевал для пущего блеска и , будучи эстетом, впал в прострацию.
Вдруг чувствует: кто-то атакует сзади. Спрятанный алмаз врезается в железу. Гена ахает и просыпается.
В рамке окна сияют звезды. Они алмазны. Одна срывется и падает вниз в Генкино логово. Справедливость восторжествовала. Пододеялье засияло алмазами.
*
Гена устроился в АОО «Алмаз». Токарем. Шниндель крутится. Генка наблюдает. При деле. И копейка капает.
Неделя проходит, другая. И вот выделили Генке полбани спирта для протирки программного обеспечения. Генка вытер, что надо водицей, заглотил спиртяшки, сунул бутыль с остатком в карман и
«Айда! - Прощай и Генку не забудь». Выходит: небо в алмазах. Чего не бывает после спиртяшки. «Це –два. Чи три алмаза?- Аж пьять. О, аж!!!».
А звездочки-то настоящие. Не то что у полковника Жириновского. В подземном переходе купленные. «Не зазвездить ли мне еще?» - подумал Генка и решительно шагнул за проходную.
Зазвездил. Так что из глаз алмазы повылазили. В общем, каждый глаз как алмаз. Будто с горочки спустились. С неба то-есть. А раньше было сплошь в алмазах.