- Контроль по карте перед запуском! – Привычно скомандовал командир…
- Магнитофон? – весело начал зачитывать штурман…
- Включен…
- Включен… - чуть ли не разом ответили второй и я…
- Штанги, заглушки, ключи?
- На борту, - выпалил бортинженер…
- Двери, люки?
- Закрыты, табло не горят, - продолжал, внимательно контролируя табло, инженер…
- МСРП*, ССОС*, РВ* №1?
- Включены, данные выставлены… - как песню, продолжали инженер и штурман…
И, будто по нотам, как любимейшая трель своей жизни, звучало в родной самолётной пилотской кабине ТУ-154 твёрдо, уверенно, безошибочно выполняясь в каждом осознанном движении, взгляде, слове…
- Топливонасосы?
- Насосы подкачки, перекачки – включены…
- Давление в гидросистеме, тормоза, гидроаккумулятор?
- Двести десять, сто двадцать, сто восемьдесят…
- Триммирование?
- Нейтрально…
- Нейтрально…
- Взлётные данные?
- Масса - 87тонн , центровка - 28% , V1 – 220км/час , VR –230км/час , V2 – 270км/час …
- Задатчик стабилизатора?
- Минус три градуса…
- Карта выполнена..
- Запросить запуск двигателей…
- Борисполь-руление, 85407-й,* стоянка девять, разрешите запуск? – нехотя выдавил из себя в микрофон второй пилот Лёха…
- Запуск разрешаю, - торжественно даже, прозвучало в наушниках…
- Самолёт на стояночном, РУД на малом газе, реверс выключен, бортинженеру запустить двигатели, - стараясь приподнятым тембром, произнёс я и тепло стрельнул взглядом через плечо вправо на Витю Можаева. Тот давно уже ждал желанной команды у своей широченной и захватывающей дух количеством приборов, табло и тумблеров, инженерной приборной доски-щита у правого борта кабины экипажа. Чтобы насладиться, наконец, реальной и такой необходимой работой бортинженера для нормального полёта этого классного самолёта КБ* Туполева.
Вяло тащился декабрь 1994 года.
Ещё с середины месяца я уже знал, что нам не повезло. Что экипаж стоит предварительно 31-го декабря в плане по наряду первым утренним рейсом на Москву. Хоть и было туда лёту чуть больше часа, да столько же – назад, но всё равно никто не мог гарантировать, что всё сложится лучшим образом. И что мы успеем вернуться благополучно, нигде не «застряв», к новогоднему празднику. В круг желанного семейного торжества. Во все времена, все поколения авиаторов, где бы ни бороздили просторы воздушного океана, они каждый раз страстно желали в эту необыкновенную волшебную ночь обязательно находиться дома. А если выпадал всё-таки случай судьбы исполнять свой святой долг – летать на праздник, то раз и безвозвратно смирялись с выпавшей необходимостью и уже даже и не рассуждали в душе на эту тему. Только глубоко внутри ворочалось ещё тоскливое ощущение некой обидной, будто, собственной ущербности. То ли ты хуже всех, то ли судьба посмеялась над тобой в этот раз…
Да, нет же... Просто - так выпал на этот раз жребий.
Я с грустью наблюдал за развитием метеорологической обстановки конца того месяца. И чем ближе к новогодним празднествам, тем более ясно становилось, что эта малоподвижная барическая система, наползавшая на центр Украины и севернее – не сулит нам ничего доброго. Везде, почти повсеместно, властвовали, где адвективные, а где – радиационные туманы. И, хоть я летал командиром Ту-154 уже второй год, «минимум» у меня был всего 80 на 1000* пока. Кто летал, тот знает, что для разрешённой посадки на аэродроме, мне допустимы облака, высотой нижнего края от земли не ниже 80 метров, а видимость на полосе – не менее 1000 метров. А туманы - это когда видимость – менее одной тысячи метров. И, хоть в задании и значился проверяющим пилот-инструктор с минимумом 60 на 800, он никак не мог нас практически выручить, в случае чего, потому что в том составе экипажа мы не были всей командой оттренированы на тренажёре в таких метеоусловиях.
Ещё по дороге в Борисполь в служебном автобусе я рассуждал со своим пилотом - инструктором Солодовченко Валерием Ивановичем, что был по заданию – старшим в этом рейсе, о предстоящем загадочном лётном дне для нас. Было ясно, что ожидаются какие-то приключения сегодня. Но – какие? В автобусе же ехал на работу и сегодняшний резервный экипаж Ту-154. С минимумом - даже 45 на 600. Я пофантазировал вслух с тем командиром насчёт виртуальной возможности сразу «отдать» его экипажу рейс. Ведь, без сомнения, он бы справился с этим заданием – без задоринки. Но – посудачили и – оставили эту тему. Рано было рассуждать - до прибытия на АМСГ* и в АДП*.
Мой второй пилот – Лёха, сладко дремал на сиденье автобуса, навёрстывая по дороге на работу упущенное дома. Старше меня на восемь лет, он умудрился прорваться на лётную работу совершенно невозможными и трудными путями уже лет в тридцать шесть. Работал когда-то в КБ Антонова. Заканчивали вместе с ним заочно ОЛАГА*. Это – уже третье высшее у него. Но судьба оставила его без любимой и такой надёжной в их жизни жены и мамы. Вдвоём с девятилетним сыном, страдают без родимой теперь. Два мужичка.
На метеопункте тщательно изучили данные и фактической погоды и прогнозов. И в аэропорту Внуково, и в Борисполе, и на возможных запасных аэродромах. Из анализа погоды, учитывая требования НПП ГА-85*, следовала плохая перспектива. По вариантам допустимого сочетания параметров видимости и нижней границы облаков, фактической погоды и прогноза погоды на аэродроме посадки Внуково, - мы имеем право вылетать туда. Но…
Но на период расчётного возврата на базовый аэродром Борисполь, на послеполуденное время - с большой вероятностью прогнозировалась погода хуже нашего метеоминимума для посадки. Не вылетать же на Москву сейчас – мы не имели права. Всё – позволяло.
Вырулили на исполнительный старт по оси в начале ВПП*.
- Контроль по карте на исполнительном!
- Готовность к взлёту? Ответчик?
- ТКС – согласована, курс 358, - готов…
- ППД – включены, - готов…
- параметры двигателей и систем - в норме, готов…
Перевожу переключатель режимов разворота передних колёс в положение 10 градусов, контролирую погасание светосигнального табло «К взлёту не готов» и информирую экипаж, как обычно:
- Табло « К взлёту не готов» - не горит, режим – УВД*, готов.
- «Борисполь старт», 85407 – к взлёту готов…
- 85407, взлёт разрешаю, «Борисполь – старт».
-Взлетаем! Взлётный режим! Рубеж 220.
Включаем часы.
Витя Можаев, как и подобает рязанскому десантному парню, достойно устанавливает РУДы* на «Взлётный».
Разбегаемся...
Взглядом и ногами - цепко держу по огням ОВИ* в тумане осевую линию ВПП…
- Контрольная!
- Сто шестьдесят!
Любовно и с привычным усилием, жму штурвальную колонку «от себя»... Два колёсика передней ноги шасси по бетону полосы - послушно выдерживают направление разбега…
- Сто восемьдесят!
- Двести!
- Рубеж! – палит штурман Молочный…
- Продолжаем взлёт! – подпеваю с наслаждением… и чуть начинаю ослаблять давление на штурвал, готовый к взятию на себя…
- Подъём! – рявкает любитель лыжного в горах слалома штурман Молочный…
Энергично и плавно одновременно беру штурвал «на себя», оторвав переднюю ножку от ВПП, слегка, как бы, даже отдав небольшим движеньицем обратно в конце взятия… Столько – сколько надо! Застабилизировав нужный тангаж инертных, но таких послушных мне, восьмидесяти семи тонн самолёта…
А вот – и основные отошли! Взгляд - на авиагоризонт, без крена теперь, на указатели курса, скорости, вариометр, с положительной вертикальной…
Взлетели!
- Безопасная!
- 10 метров…
- Убрать шасси!
- Шасси убрано…
- Высота 120 метров…
-Убрать закрылки!
- Закрылки и предкрылки убраны, стабилизатор – ноль…
- Высота 450…
- Номинальный режим!
И – растаяли… в тумане и облаках декабря 1994 года «суверенной» Украины…
- 85407 – работайте с «Подходом»..
- 407 – конец связи…
- Высота перехода!
- Установить давление 760!
-Давление 760 – установлено…
- Давление 760 – установил…
- «Киев – подход», 85407, 1200 – разрешите на Семёновку 8600? Рассчитываем в 15 минут…
- 85407-й, набирайте пока 6000, занятие доложите…
- 407-й занимаем 6000, занятие доложу…
- Взять управление…
Молчок… Нет ответа справа…
Поворачиваю голову к Лёхе… и - улыбаюсь Вите вправо назад, кивая на своего второго… Лёха, бедный и заботливый папочка Лёха, умудряется уже – захрапеть. Так удобно откинувшись к спинке своего кресла. Под натужный рокот турбин номинального режима набора.
Витя, отодвинув чёрную защитную тканевую штору, что между ним и вторым пилотом, понимающе улыбается мне…
Ну, пусть поспит чуток, пока в наборе высоты. Покрутим и сами… не впервой.
Включив автопилот в наборе высоты, я радуюсь себе тайком таким толковым в своём деле, моим друзьям, в нашей кабине самолёта. «Как говорил мой друг Саша Новоселецкий, прекрасный пилот Бориспольского ОАО*, - никогда не мешай своим членам экипажа исправно выполнять свои обязанности… Только направляй иногда…» - думал я. Каждый – прекрасный специалист!
Наблюдая, как автопилот держит курс, вертикальную скорость набора и «приборную» скорость, прослушивая «эфир», я, косясь на Лёху, с ностальгией вспоминаю в эту минутку свои давнишние работы на АХР в колхозе Болградского района в Одесской области… Как-то росистым утром, в полёте на Ан-2 на 10 метрах над вспаханным полем, разбрасывая удобрения, - просыпаемся вдруг от удара колёсами о пахоту!.. Хорошо - что не скапотировали! Оказывается – заснули! Оба, со вторым пилотом своим, Вовкой Ульяновым… После танцулек в сельском клубе накануне вечером…
- «Киев-подход», 407-й занял 6000…
- Сохраняйте 6000, 407-й…
- Понял, 6000 сохраняю… 407-й.
- Опа! А я – что? Заснул? – встрепенулся Лёха…
После выхода из зоны подхода, «Контроль» дал нам набор эшелона 9600 метров.
Набираем, а скоро уже и Брянск, и московская зона.
На высоте чуть больше 8000 метров – выскакиваем на яркий и солнечный божий день! Самолёт – будто радостная птица, вырвался из зимней мглы и вот уже всё дальше уходит от бескрайней равнины слепящих облаков. Белое одеяло внизу обильно залито солнечным светом, а мы всё больше ввинчиваемся в синь неба. И радостно и теплей от золотого солнца и быстрее верится, что скоро вновь – весна и что грядут же какие-то счастливые дни и события впереди. Среди этой всей, непонятно как порушенной и такой непривычной в чём-то, жизни, какого-то душевного дискомфорта.
Лёша встряхнулся, уже заполнил то, что можно, в задании на полёт.
- Товарищ командир, сколько рассчитывать предельную загрузку на обратный рейс? Для доклада «Внуково-транзит»?
- Серёжа, сколько будем брать топлива назад? По всей вероятности, запасным будем брать Львов, если погода не изменится. Прикинь топливо по километрам оптимально, так – чтоб и не возить лишнее и чтоб не «наколоться»…
- Пусть пока рассчитывают 18 тонн.
- Командир, кому можно поторопиться с «питанием»? – исправно вовремя спросила по внутренней связи старшая.
- Танюша, принеси пока Валерию Ивановичу, второму и инженеру, а мы со штурманом перекусим в аэропорту после посадки, - прошу я, учитывая, что всегда на этом рейсе все не успеваем позавтракать в полёте. Так скоротечен он.
Пока старший, второй и бортинженер смакуют лакомства, я кручу, а Серёга рассчитывает заход на посадку во Внуково, аппетитно потягивая носом аромат кофейку с подносов товарищей…
- Эх, не повезло… - Бурчит штурман, принимая обновлённую погоду на канале метео. - Кажись, можем загудеть на запасной на обратном пути. А так хотелось поднять бокальчики у ёлочки дома… Ну, ничё… В средине января всё равно у меня отпуск по плану – жму на Кавказ с лыжами… Имею полное законное право. Не обижайся, командир, полетаешь с Резниченко. Он – грамотный парнишка.
- А мне ждать до лета, - прожёвывает в обе щеки Витёк. - Я поеду в Рязань. К папане - мамулечке. Проведаю и сестричку. Давно не виделись. С дочуркой Ленулей слетаем. Пусть с дедушкой да бабулей свидится. Они так любят её. А то – так достало уже здесь всё. Эти «миллионные украинские» заработки, пропади они пропадом…
- 85407-й, «Москва-контроль», вам «встречный» на 9100. Впереди справа сорок км.
- Лёша, смотри внимательно… Ага, вот и сам вижу…
- «Москва-контроль», 407-й расходимся со встречным правыми бортами…
- Так, что ты там говорил, Вить?
- Да, ушатали уже эти президенты, выборы-перевыборы. Один – молодец был, теперь другой… Посмотрим, куда вывезет. Такие самолёты порезали. Хоть ТУ-160 взять, хоть Ту-95. Какие супербомбардиры стратегические! И – на металлолом! А ядерное? За бесценок отдали! А взамен – что? Какие гарантии, какой безопасности? Идиоты…
- Не, ты не прав, - отвлекается от лыж Серёга Молочный. Знаешь, скока надо на обслугу и тех ядерных и тех же военных самолётов! Правда, самолётики таки можно было б оставить.
- Ну, что, мальчики, можно забрать подносики? Вкусно было?
- Да, моя прелесть, спасибо, дай поцелую - тянется Серёга губами к Татьяне.
Та стеснительно подставляет раскрасневшуюся щёчку. С конфетти в волосах.
Сега – убеждённый холостяк и все бортпроводницы его любят. Всегда подтянут, выбрит, загорелый и отутюженный. Спортсмен.
- Тань, а что там за песенки в салоне? - улыбаясь, спрашиваю я…
- Да, уже, товарищ командир, детки «в лесу родилась ёлочка» по салону распевают. У одних пассажиров маленькая ёлочка нашлась, у других - игрушки, а у некоторых - и шапочки Снегурочки и Деда Мороза, настоящий хоровод водят!
- А, можно и мне поплясать? Лёша - не спать, смотри в оба!
И я вышел на минутку в пассажирский салон.
- Оооо! Товарыш командырэ, идить скоришэ до нас хоровода водыть!
Прикоснулся к рукам детей. Угостил шоколадками.
- С праздником наступающим всех! Ну, уж, всем скоро по местам и пристёгиваться, будем снижаться к Москве-матушке!
И, пока ещё до этого несколько минут, снова любуюсь необычайной ширью торжественного Белого Света, открывшегося перед нами.
«Как же сложен был путь к этим волшебным минутам полёта над Землёй! – думаю я, любуясь облаками внизу. Как долог! Какая только классная работа у нас мужичков! И, ведь, каждый мальчишка – может достичь этого! Только воспитывай в себе волю, поставь цель и – иди к ней!»
Вспомнилась мельком работа моя токарем у станка после одиннадцатилетки. Когда не поступил сразу в училище. Улыбаюсь себе вдруг... Тому случаю... Как однажды, наклонившись к бешено вращавшейся обрабатываемой детали, следил за сизо-красной стружкой металла... Стрелявшего опасными раскалёнными серпантинными игрушечками во все стороны... Одна такая «гостья» - вдруг залетела мне за рубашку у шеи. Я молниеносно хватаюсь за ворот, стружка падает мне под майкой – к пупку! Инстинктивно, от жгучего огня - хватаюсь за ремень штанов, пытаясь поймать там… Но ту штуковину – догоняю только в трусах! Зажал её правой ладонью в руке через штаны – пока она не остыла…
...
Выполнили необходимую предпосадочную подготовку на эшелоне. Распределили обязанности при заходе на посадку во Внуково. Прочитали карту контрольной проверки самолёта Ту-154 перед снижением с эшелона.
- Лёша, проси снижение.
-« Москва-контроль», 85407 , разрешите снижение до 8600…
- Разрешаю снижение за тридцать до Скурыгино, эшелон 8600, «Москва-контроль»…
- Понял, 8600 за тридцать до Скурыгино, 407…
Примерно на той же высоте «нырнули» в ту ослепительную от солнца белоснежную сверху пену облаков и сразу остужаемся чувствами в тёмно-сером зимнем неподвижном воздушном океане . И солнце померкло. Мы, как будто, снова возвращаемся из райских мечтаний и ощущений к свинцовой действительности.
Внуковская полоса встретила нас ещё более мрачным и влажным цветом и дыханием хмурой зимы центральной полосы России.
Радостные и оживлённые пассажиры нетерпеливо устремлялись к трапу, невзирая на строгие предупреждения бортпроводников пропустить сначала экипаж. «Они – уже счастливы…», думал я, глядя на радостные и сонные лица детишек, мам и пап, людей преклонного возраста, вставших из рядов кресел самолёта… «Они уже, считай, - прибыли. И уже – могут праздновать свою удачу. До Нового года – всего каких-нибудь больше двенадцати часов…»
Топая по заиндевелому перрону Внуково к АДП, мы вчетвером, с проверяющим, штурманом и вторым пилотом, зябко поднимали воротники форменных зимних пальто. Выйдя из такого домашнего самолётного тепла. Сверху - то ли посыпало, то ли поливало.
Ступив с перрона в коридоры АДП, мы все ринулись сначала в комнатку «метео».
С замиранием сердца взяли в руки у улыбавшихся нам загадочно девчат синоптиков бланки фактической и прогнозируемой погоды.
- Так и есть! – Воскликнул Серёга первый, усёкший неладное в сочетании данных…
- Я – в штурманскую, а вы тут – парьте мозги. Да, смотрите, чтоб довезли меня до Нового года домой! А то – меня симпатюля в Дарнице ждёт у ёлочки с нетерпением! Эх, чую – заторчим…
Лёше я сказал пока идти заполнить «флайтплан», а с Валерий Ивановичем стали разбирать складывающийся пасьянс погоды…
Значит, так, Иванович…
Экипаж у нас к вылету - готов.
Матчасть, самолётик, будем считать, - тоже готов к вылету.
Информацию диспетчера о состоянии аэродромов вылета, назначения и запас-
ных, о воздушной обстановке и обеспечении полета – имеем.
Согласно пункта 5.5.2 НПП ГА-85:
- техническое состояние аэродрома вылета Внуково и назначения - Борисполя – соответствует установленным требованиям;
- техническое состояние запасного аэродрома Львов, погода которого допустимая, - также соответствует;
- воздушная обстановка не препятствует выполнению полета, а фактическая и прогнозируемая погода (видимость) на аэродроме вылета Внуково не ниже моего минимума, установленного мне для взлета, то-есть, болем 500 метров;
– экипаж имеет необходимый предполетный отдых, прошел медицинский и штур-
манский контроль, получил необходимую полетную документацию и информацию;
– количество топлива, указанного в задании на полет, не менее потребного, рас-
считанного дежурным штурманом.
А, вот, с пунктиком:
– "прогноз погоды по маршруту, на аэродромах назначения и запасных соответствует требованиям пп.5.5.11., 5.5.12 настоящего Наставления" – давай будем разбираться…
Расчётное время полёта у нас до Борисполя – час десять минут. То-есть рассматриваемые варианты сочетания фактической погоды и прогнозируемой, согласно таблицы 4 НПП, - первый и второй. Первый – при указанной продолжительности полёта до 2-х часов, а второй – при полёте продолжительностью, как указано, - более часа.
При этом, - мы обеспечены верным запасным аэродромом Львов, которым, в его единственном числе (согласно таблице), – мы и удовлетворяемся.
А, вот, по вариантам погоды – мы «зависаем»…
Потому что, смотри: - к расчётному времени прилёта на аэродром Борисполь и фактическая и прогнозируемая погода будут, по данным метеослужбы, - хуже моего личного минимума для посадки… Высота облачности то – проходит. А, вот, видимость – менее требуемой величины 1000 метров! Всего 800 будет…
- Приплыли. Представляешь, Иваныч, как чувствовал, ещё полмесяца назад, что будем на новогоднюю ночь – кукарекать. Либо – в самолёте, либо, в лучшем случае, - в профилактории где-то. Ну, что ж, ничего не поделаешь. Для прокурора – лететь не имеем права. Вы согласны?
Валерий Иванович… несогласно – кивнул. Скривившись.
И мы пошли нерадостно к окошку диспетчера АДП.
Доложили о принятом решении пока задержать наш рейс на Борисполь на один час по причине метеоусловий. Отметили это в задании на полёт.
Пошли в штурманскую комнату, где нас вопрошающе ждали штурман и второй пилот.
По выражению наших кислых лиц – те всё поняли.
Сидели мы у широченного и длинного стола, какие обычно – во всех штурманских комнатах всех аэропортов необъятного СССР. С картами, маршрутами трасс, справочными таблицами всякими под органическим стеклом. Приуныли, задумавшись о своей кочевой пилотской жизни. И были мы – не одни такие. Многих, видать, ожидала та же участь – не явиться к родным семьям на новоричнэ свято. По всей европейской части Азии господствовала малоподвижная «гнилая барическая система» с туманами. Вынесенными сюда с юго-запада от Чёрного да Средиземного морей. А, говорят дети,– «почему облака не падают на землю?» Туманы, где сильней, а где – слабей. И только в местах, характерно отличных от равнинного рельефа местности да значительно удалённых, ещё была мало-мальски приемлемая для посадки погода. Даже в Симферополе и в Одессе, в Днепропетровске и Запорожье, Харькове и Донецке – погода была – дрянь. Странно, но, вот, Львов – перед Карпатами, и на этот раз – удивительно держался пока, по требуемым параметрам для запасного.
«Иваныч, наверное, сожалеет теперь, что влип со мной в этот рейс, как старший. Вон, как голову опустил да пригорюнился…» - подумывал я с горчинкой.
Серёга с Иванычем отпросились смотаться в аэровокзал поменять возможные рублики на баксы в обменном пункте, Лёша тоже пошёл в ближний киоск что-нибудь прикупить из московских сладостей да новогодних сувенирчиков для сынишки, а я остался скучать в штурманской. Да заглядывал через некоторое время на метео. Тоскливо было на душе. Особенно от осознания того, что объявили, конечно, в аэровокзале пассажирам нашего рейса о задержке вылета. А это значит, что найдутся такие «радостные» приключениям, что добавят ещё по соточке в кафе вокзала, провожая старый год. Потом – попробуй, собери всех оперативно, таких, на посадку.
«Эх, хотя бы на час или два дали хоть прогноз погоды для моего минимума, хоть - фактическую погоду. Чтобы хоть право появилось принять решение на вылет. Да улететь отсюда. А в Борисполе – там уж помогут с посадкой. Как иногда, бывало… Правда, такая помощь от диспетчеров наших случается, говорят, чаще только вон таким маститым командирам, как – Женику Никитину, усатому Чкалову" - всё размышлял я.
Когда вскоре все сбежались и мы зашли на метео – о, боже! Нас услышали на небесах! По прогнозу появился «просвет»! Через час- два прогнозировалось – не хуже моего минимума! Но – надо было торопиться. Мы ознакомились, как положено, под роспись с погодой и побежали в АДП торопить диспетчера с посадкой на наш рейс. Записался в журнал принятия решения на вылет. Но не тут-то было. Диспетчер, почему-то с улыбкой, сообщил нам, что в аэровокзале, в том накопителе, где должны были производить посадку на наш рейс – уже происходит выпуск пассажиров внуковского какого-то рейса. И, пока не выпустят – других возможностей начать отправку наших пассажиров – нет.
Мы задержались с вылетом из Москвы из-за этого дольше, чем предполагали.
180 доставленных к трапу пассажиров, бежали неистово в самолёт занимать свои места, страстно желая, во что бы то ни стало осуществить свои заветные планы этим чудесным декабрьским вечерком!
Незаметно, к 16.00, да ещё в туманной мряке, вокруг совсем потемнело. И только неоновые фонари на высоких вышках перрона тускло светили нам, как мягкие ёлочные игрушки…
И хоть по руководящим документам мы и имели, наконец, все права юридические взлетать из Внуково, задержка рейса из-за ещё и запоздалой посадки пассажиров -
сыграла, как оказалось позже, свою предательскую роль.
На подлёте к зоне контроля Киева, мы с тревогой слышали по каналам метео быстрое ухудшение погоды в родном аэропорту. После захода солнца и падения температуры воздуха до точки росы, погода так конкретно испортилась, что мы, даже не снижаясь к входному коридору, проследовали на дальнюю приводную радиостанцию аэродрома, и встали в круг полётов над Борисполем на высоте полёта 9100 метров. Летали по установленному кругу, пока позволял расчётный запас топлива. Всё надеялись, что – авось, появится хоть кратковременное улучшение видимости. Не появилось.
Мы вынуждены были оставить надежду, взяли курс на запад и произвели посадку на запасном аэродроме во Львове.
Мне никогда не нравился этот аэропорт.
Короткая и кривая, как покатые волны моря, ВПП. С уклоном на юго-восток. Когда туда приземляешься – того и гляди - выскочишь, а в обратную сторону – взлетать страшно… Кажется – вот за крыши зданий зацепишь! Малюсенький, серенький и какой-то неухоженный, вроде, аэровокзал. Старенький профилакторий-гостиница.
А тут, ещё, эти допотопные годы. После 91-го. Уже началась эта «свистопляска» с недостатком керосина для заправки самолётов. Надо было топать то в ПДСП*, то долго что-то улаживать в АДП, то слать РД* в Борисполь для согласования вопросов по заправкам какими-то «гарантийными письмами». Видно было по всему, что нас здесь, за шесть часов до поднятия новогодних бокалов – никто не ждал. Весь личный состав работников аэропорта всех служб - так же неудачно «загремел» в эту новогоднюю ночную смену, как и мы сами. Казалось, скромно, но уже все здесь предвкушали минутку - спокойно «вздрогнуть» за «новое счастье» в приближавшуюся стремительно полночь. А тут мы, - как снег на голову…
Ещё заруливая на стоянку, второй пилот обратился по радиосвязи:
- «Львов-транзит», 407, просим обеспечить заправку самолёта без высадки пассажиров, с соблюдением всех необходимых при этом, требований.
Согласно положению разрешающих руководящих документов на тот момент, при обеспечении самолёта пожарной машиной для такого случая и трапами к обоим входным дверям самолёта – это допускалось, при необходимости. Нас, хоть и с продолжительной волокитой, но в итоге, заправили. Хоть и по минимуму. Будучи на аэродромном электропитании и включив систему кондиционирования, мы после всех формальностей в АДП, стали нервно ожидать в самолёте поступающие новые сведения о погоде.
Подкрепляясь кофе в кабине самолёта, я рассуждал с ребятами:
- А смотрите, братцы, всё не так уж и плохо складывается пока. Сейчас – около 19.00. После захода солнца, видимость, конечно, по понятным причинам ухудшилась. Но при наступлении ночи мы можем учитывать и пользоваться значениями «видимости на ВПП*», а не только значением «видимость*». А «видимость на ВПП» да по огням высокой интенсивности - это уже раза в полтора больше, чем просто «видимость»! Так, Иваныч? Да ещё ветерок, вот, смотрю, больше стал подворачивать на восточный. Хоть и слабоват, пару метров в секунду всего.
Может, всё ещё и сложится ладненько? Главное – чтоб пораньше это улучшение погодки, хоть кратковременное, случилось.
- Товарищ командир, я уже не знаю, что делать с ними! Эти пассажиры, вот они, не могу удержаться – курить лезут на трап! Я уж и так запрещала и так!
- Так, ребятки, ещё немного, ещё чуть-чуть – и будете кольца пускать прямо дома скоро, за праздничным столом. Только потерпите. Погода вот-вот должна появиться. Таня, объяви ещё раз убедительную просьбу соблюдать спокойствие и порядок в салоне самолёта.
...
- Товарищ командир, а вот, ещё детки просятся кабину "лётчицкую" посмотреть, можно?
- Хорошо, пусть заходят, только по два "лётчика"...
- Это что - на резиночке, за мордочка зайчика, дядя?
- Это, ласточка, - "кислородная маска", называется...
- А что это такое? Для чего кислородная маска нужна?
- А я, колы выросту - тожэ буду лёччиком! - Крутит штурвал, сидя в кресле и еле дотягиваясь до него, мальчуган...
И около 21.00 судьба над нами смилостивилась. Только видимость и облачность чуть улучшились до допустимых величин – мы тут же радостно и торопливо запросили запуск.
Но снижаясь уже к третьему развороту круга полётов над Борисполем и планируя заход левым разворотом на ВПП с курсом посадки 358 градусов, у нас мурашки поползли по коже спины – погода вдруг стала ухудшаться.
- 85407, я «Киев-подход», какой ваш минимум посадки?
- 80 на 1000, 407-й…
- Будьте готовы к уходу на запасной аэродром, если видимость до входа в глиссаду не улучшится. Ваш запасной – Львов? Сейчас видимость по ОВИ всего 800, и ухудшается, удаление 30, «Киев-подход»…
- 407, запасной – Львов, понял – быть готовым к уходу на запасной…
- Ну, братцы, молитесь за погодку, весело и громко прошептал я. Будем надеяться, что автопилот и заход в «автомате» любимой «тушечки» - не подведут, как всегда. С центровкой у тебя, Лёшенька, всё верно подсчитано? Не сильно передняя? Не «клюнет» после отключения АП*?
- Не, командир, будь спокоен…
- Всем предельно внимательно контролировать параметры захода.
- «…подход», 407, - занял 1500…
- Снижайтесь 1200, с «кругом» 126,0, «Киев-подход»…
- «Борисполь-круг», 85407, снижаюсь, 1200, заход по системе, режим автоматический…
- 85407, «Борисполь-круг», эшелон перехода 1200, давление 740, заход на посадку разрешаю, занимайте 600..
- «Борисполь-круг», 407, давление 740, эшелон перехода 1200, занимать 600…
- Экипаж, установить давление 740мм.рт.ст.
- Взять управление!
- Управление взял…
- Давление 740мм.рт.ст. установлено…
- Командир, удаление 25…
- Контроль по карте «после перехода на давление аэродрома»!
- Высотомеры?
- Давление установлено 740 мм.рт.ст.
- КУРС-МП?
- Включён, частота установлена…
- Посадочный курс на ПНП?
- Выставлен, 358 градусов…
- АРК?
- Первый – ДПРМ, второй – БПРМ…
- ПН-3 и ПН-4?
- Подготовлены…
-Карта выполнена..
- «Борисполь-круг», 407, занял 600…
- Сохраняйте 600, удаление 20, «..круг»…
- Лёша, задатчик скорости – на 390!
- Выпустить шасси!
- Выпускаю… Шасси выпущено, три зелёные горят, давление в норме…
- Задатчик скорости 370!
-Есть 370…
- Контроль по карте после выпуска шасси!
- Интерцепторы!
- Убраны…
- Задатчик стабилизатора!
- Установлен согласно центровке…
- Балланс СП?
- Проверен…
- РВ задатчик?
- Включены, задатчик на 80 метров установлен…
- Включить автомат тяги!
- Включён…
- Лёша, задатчик на УС-И 340!
- Понял, уже ставлю…
- Закрылки 28!
- Выпускаются…
- Закрылки выпущены 28, стабилизатор - 3, предкрылки выпущены…
- Скорость 310!
- Скорость – задана...
«Так, табло «Взлёт Пос. РВ», «Взлёт Пос. РН» - горят, полётные загружатели – работают…»
- «Борисполь-круг», 407, подхожу к четвёртому -600…
- Работайте с «посадкой» 128,0, «Борисполь-круг»…
- 407, с «Посадкой» 128,0… конец…
- Командир – четвёртый!
Жму кнопку-лампу «ЗК*» на ПН-5… и умница самолёт плавно и послушно входит в левый разворот…
- Есть «захват курса»!
Да, светосигнальное табло «КУРС» - загорелось и стрелочка командная на ПКП-1 – отклонилась, дрогнула, и мягко теперь будет вести такую огромную махину «кучи культурно и технически оформленного металлолома»* к вертикальной плоскости глиссады… Такая тонюсенькая – а – такая важная сейчас!
- «Борисполь-посадка», 85407, на четвёртом, 600…
- 85407, «Борисполь-посадка», удаление 16, продолжайте заход…
- 407, понял…
- Командир, - торопливо подсказывает штурман сзади - а видимость то пока 800 дают по каналу метео…
- Ребятки, - обращаюсь скороговоркой к экипажу, - в случае команды диспетчера на уход на второй круг и следовать на запасной, действуем, как всегда учили на тренажёре и на лётных тренировках… Взлётный режим дашь по моей команде сам, Вить, а не на автомате тяги, а крен и тангаж пусть держит автопилот…
- Задатчик скорости – 300!
- 300- задана…
- Закрылки 45, скорость 290, - командую Лёхе, который уже давно не спит…
Вижу – пошли и закрылки и стабилизатор перекладывается. Пробую включить фары, для проверки, и – тут же выключаю. Сильнейший и огромный светящийся шар выхваченного светом тумана впереди за стёклами кабины ослепляет глаза.
- Посадку будем производить без фар, - информирую экипаж… - Контроль по карте!
- Механизация крыла!
- Выпущена, закрылки 45 градусов…
- Стабилизатор!
- Минус 5 градусов…
- Шасси!
- Выпущено, три зелёные горят, кран нейтрально…
- Загружатели РВ*, РН*!
- Выключены, табло «взлёт-посадка» горят…
- Фары!
- Выпущены
- Карта выполнена.
А вот, гляжу, и глиссадная стрелочка подходит… Но, что ж про погодку
то молчат диспетчеры? Неужели угонят на второй? Не сжалятся? На малой 134-й «тушечке» крутили и по минимуму 45 на 600! А тут – аж целых 800-1000 метров! Да ещё ОВИ!
- «Борисполь-посадка», 407, вошёл в глиссаду, шасси выпущены, к посадке готов!
- ….. 407, понял, «Борисполь-посадка», посадка дополнительно!
- 407, посадка дополнительно…
- 407, «Борисполь-посадка», подходите к дальнему, видимость на ВПП 1000 метров, нижний край 80, ветер - тихо, сцепление - 0,45, посадку разрешаю!
- 407, посадку разрешили!
Переглянулись ликующе!
- Дальний, высота 200!
- Скорость велика!
- Задатчик 290!
- Скорость задана…
Стреляю взглядом – огней ВПП –нет…
- Оценка!
Гляжу с высоты 110 метров уже продолжительней, если можно так выразиться в эти доли секунды, вперёд за переднее стекло кабины, и с тревогой зову мысленно в эти мгновения встречное праздничное свечение огней ВПП из тьмы тумана впереди, налетающего на нас со скоростью 300 километров в час… Только пульсирующие вспышки проблескового маяка да слабоватых красного и зелёного огней АНО* с левого и правого крыла, слегка высвечивают нас, взвешенных пока ещё во влажной и холодной воздушной среде…
- Решение? – кричит Лёха справа…
- Садимся! – Радостно, громко и с облегчением, эхом палю я в ответ, увидев наконец, - прямо перед нами, неожиданно возникшее и всё разгорающееся долгожданное, пунктирное свечение, и - сообщая экипажу о принятом решении.
И уже тяжело определить, на 80 ли метрах высоты от земли, или чуть ниже это было… Главное, что – вот они! Родненькие огонёчки родной полосы! Сначала засветились осевым горящим перстом центральной линией осевых огней. А потом обняли нас и боковыми приглашающими огоньками. И как прекрасно, что такое умное творение рук человеческих – этот чудесный самолёт – вывел нас так красиво и точно к торцу ВПП. Никаких тебе предельных боковых отклонений от глиссады, ни по высоте полёта, никакого сноса и движения под углом к оси ВПП… Ну, а дальше – мы уже знаем, что делать!
- Жму пальчиком кнопочку на штурвале «Отключение автопилота» и правой рукой легонько надавливаю вперёд РУДы, отключая тем самым автомат тяги.
- 60 метров!
- 50!
-40!
…….
- Порог!
- 10 метров!
- 5 метров!
Мог бы и не говорить. Ласково привлекаю штурвал к себе всё любовней, как самую желанную женщину и, убрав газы до «малого», «выравниваю» летящую птицу, которая жаждет к поверхности, наконец, долгожданной…
- 2 метра!
Самолёт и не зависает. И не проваливается…
- 1метр!
Он послушен моим чувствам и каждому нерву, и - как лебедь садится на гладь озера, - так и он мягко касается своего твёрдого пути…
- Реверс!
- «Борисполь-старт», 407, посадку произвёл…
- 407, посадка 22.05, с рулением 119,0…
- Спасибо большое за руководство! С наступающим Новым годом Вас! Счастья! Здоровья! Конец связи.
---------------------
Зарулив на стоянку и покинув под ликующие и благодарные возгласы счастливых пассажиров самолёт, мы наперегонки мчались в АДП к дорогому Павлу Ивановичу Песковцу, тоже бывшему недавно лётчику, а теперь заправлявшему в маленькой комнатушечке здания АДП этаким «планированием».
- Павел Иваныч, дорогой наш! Выручайте! Давайте нам машинку свою микроавтобусик, да отправляйте поскорей в Киев домой! Может, ещё успеем как раз к столу новогоднему…
- Э, нееет… Так нельзя быстро… Вон, ещё один рейсик прибывает… Тоже наши ребятки просились подождать их… Прибудут – и все вместе и поедете.
Мы его и обнимали, и подарками сладкими с самолёта одаривали, а он всё стоял на своём твёрдо! Сразу видно было – бывалый и знающий жизнь человек!
Когда прибыли сотоварищи, мы успели уже и задание полётное оформить, и портфель штурман в БАИ спокойненько сдал. И даже в комнатушечке какой-то маленькой от метео, на втором этаже, умудрились проводить старый годик с синоптичками, пригубив малость, на радостях, что так всё удачно складывается.
Пока мы дотащились всей гурьбой на непроворном уже микроавтобусе к станции метро «Левобережная», пока дождались на её открытом, холодном, мокром и студёном гранитном перроне еле ползшего в ночи поезда, я весь уже извёлся. Хорошо зная дорогу на работу и обратно, я точно знал, что добираться и до «Левобережной» и оттуда домой – требуется, хоть кровь из носа, а – все 50 минут. И ровно столько оставалось до полуночи, когда двери вагона закрылись за мной!
У себя на Виноградаре на конечной остановке 26 троллейбуса от станции метро «Нивки» я был минут за десять до поздравительной речи наших президентов. А до дома ещё оставалось добираться столько же времени, если бежать…
И - ни одной машинки нигде, как назло!
Расстегнув своё форменное зимнее пальто, я уже мокрый, как мышь, бежал к своему дому по родному проспекту Свободы. Портфель досадно оттягивал руки и хотелось – просто выбросить его. Синий шарф неудачно развевался и тоже норовил потеряться с плеча, отвлекая меня от кросса… Пробегал уже около школы для глухонемых, что совсем рядом с домом, и видел, что хоть и недалеко уже осталось, но я наверняка, хоть на минуту, хоть на две, но – всё же точно уже опаздываю! Навсегда!
.
Не помню, взмолился ли я хоть раз за этот день и вечер к Господу за помощью…
Вдруг, откуда-то сзади что-то заурчало?
Оглянулся – и увидел – желтоватую «копейку»…
Я рванул на средину дороги, и парень притормозил, с интересом глядя на меня…
Я сунул ему в спешке все деньги, что попали мне в руку из своего тощего кошелька и просил бессвязно подбросить меня оставшиеся метров триста – четыреста…
Сердце вырывалось из груди…
Когда я вскочил в своё, ярко освещённое электрическим светом, жильё, я будто кожей тут же почувствовал тот ритм жизни здесь, что совсем был не похож на мой, которым я прожил весь прошедший день…
Никто, будто , и не обратил даже на меня никакого внимания.
Будто всё происходило именно так, как и должно было быть…
Доця, жена и тёща, разодетые и никуда не спешащие, мерно разгуливали по комнатам, что-то носили, разговаривали о своём…
Сбросив верхнюю одежду, я шустро оценил обстановку…
Стол был накрыт вовсю, но на нём не было пока ни одной бутылки, в том числе и шампанского!
Президент Кучма уже произносил с экрана телевизора свою первую президентскую поздравительную речь гражданам нэзалэжной Украины. И она – уже заканчивалась!
Я стремительно открыл дверцу бара и вытянул оттуда пару пузырей и шампанское…
Президент уже завершал, и его рука с бокалом тянулась уже, казалось, вверх…
Я, не очень классно справляясь с серебристой наклейкой на головке продукта Киевского завода шампанских вин, очень шустро, всё же, уже крутил проволочную петельку! Не скрывая вслух своего раздражения по поводу умения женщин сервировать праздничные столы… Как вдруг – я с животным, будто, страхом - вижу у себя в руках – отломавшуюся, эту самую проволочную петельку!
Какое-то неверие в загадочность происходящего сначала заставляет меня потерять дар речи и, вообще, оцепенеть, будто… Но этот гипноз быстро покидает меня… Потому – что уже начинают бить колокола!
Я бросаюсь к шкафчику, где лежат мои инструменты и, естественно, - плоскогубцы… Потому – что я хорошо соображаю сейчас, что зубами, как в кино, может быть, - мне этот один оставшийся занудный виточек жёсткой проволочки, - совсем не одолеть…
Я раскручиваю плоскогубцами уверенно и надёжно неожиданный «замок» на сосуде с новогодней искристой радостью и пробка – летит в потолок, дождавшись своего торжественного момента…
Шипучее вино – в бокалах и… - оно успело к празднику!
Гремят последние удары!
Я шарю переключателем телевизора по каналам, потому что чувствую, что мне чего-то не хватает…
Что-то – не совсем так, как должно быть!
И – вот они!
Родные и знакомые с детства! Кремлёвские куранты!
Их последние сейчас, в этом уходящем году, торжественные, и - для меня тоже,- удары!
Как удары сердца СТРАНЫ!
Как удары - моего сердца!
Я – успел к ВАМ!
"Здравствуй, тысяча девятьсот девяносто пятый год!
С праздником Вас, друзья!
С Новым, 1995-м годом!"
С новым счастьем!
(Точности ради: борт 85407 на иллюстрации за бортом 85203... Виден стабилизатор с номером...)
(РS.
Таким приключенческим рейсом уготовано было мне свыше завершить свои счастливые полёты на этом прекрасном самолёте.
В лётном деле, в листе задания на тренировку по ПП КВС-93 на Ту-154 (Программы подготовки командиров воздушного судна Ту-154), задача 8, отмечено:
- 31.12.94,
- общий налёт: – 4час. 10 мин. - 3 полёта;
- ночь: - 2час. 00 мин. - 2 полёта.
-----------------
Может показаться, что некоторые моменты из описанного - надуманные, недопустимые в лётной работе.
...Спит пилот в кресле в полёте...
...Дети в кабине самолёта...
...КВС - хоровод водит с пассажирами...
- Скажу так: И поспать можно кратковременно, когда разрешено документами одному из пилотов при необходимости и повышенном внимании остальных членов экипажа, и ребёнку за штурвал подержаться - когда можно, и кабину экипажа покидать кратковременно, при соблюдении всех требований...
Потому пишу эти строки, что:
- никогда не "карабкался" на Ту-154, у которого "практический потолок" - 12100 метров, - до 13600 метров, пытаясь обходить мощные грозы "верхом", забыв аэродинамику самолёта и - что такое "критические", "закритические" углы атаки и "штопор самолёта"...
- никогда не позволял детям (даже своим родным) в полёте, без присмотра находиться - у штурвала и "случайно нажимать кнопочки"...
- никогда слепо, не задумываясь о последствиях, не допускал и не повторял, тем более, - попыток повторных заходов и посадок на аэродромах с недопустимо плохой погодой и недостаточно оборудованных техническими средствами, как это было в Смоленске, а - всегда уходил на запасной аэродром, если это требовали документы МГА... Даже - не снижаясь с эшелона полёта...
Просто - за всем нужен всегда - "глаз да глаз".
Но - всегда готов выслушать критические замечания по возможным профессиональным моментам, в "промахах" которых специалисты меня "уличили".
Храни Вас всех и всегда Господь, дорогие.)
- КБ - конструкторское бюро;
- МСРП - магнитный самописец регистрации параметров полёта;
- ССОС – самолётный сигнализатор опасного сближения;
- РВ – радиовысотомер;
- 85407-й - хвост борта №85407 (на иллюстрации) - за бортом Ту-154 №85203;
-(80 на 1000) – один из метеорологических минимумов, присваиваемых каждому командиру воздушного судна на этапе освоения самолёта; значит, что пилот имеет право производить посадку при нижней кромке облаков над взлётной полосой – не ниже 80 метров, и видимости в начале полосы – не менее 1000 метров;
-АМСГ - авиационная метеорологическая станция гражданская;
-АДП – авиационный диспетчерский пункт;
-НПП ГА-85 – наставление по производству полётов в гражданской авиации, от 1985 года;
-КВС - командир воздушного судна;
-ВПП – взлётно-посадочная полоса;
-УВД – управление воздушным движением; (?)
-ОВИ – огни высокой интенсивности;
- ОАО - объединённый авиаотряд;
-РУДы – рычаги управления двигателями;
-ОЛАГА – Ордена Ленина Академия ГА (в Ленинграде);
- ПДСП – производственно диспетчерская служба предприятия (авиационного);
- РД – радиограмма;
- ЗК – захват курса;
- АНО - аэронавигационные огни, красный - на левом, зелёный - на правом крыле;
- «видимость на ВПП» - Видимость на ВПП (дальность видимости на ВПП) – максимальное расстояние,в пределах которого пилот воздушного судна, находящегося на осевой линии ВПП,
может видеть маркировку ее покрытия или огни, ограничивающие ВПП или обозна-
чающие ее осевую линию. (НПП ГА-85);
- «видимость» - Видимость (дальность видимости) – максимальное расстояние, с которого видны и опознаются неосвещенные объекты (ориентиры) днем и световые ориентиры
(освещенные объекты) ночью. (НПП ГА-85);
- АП –автопилот;
- БАИ – бюро аэронавигационной информации;
- РВ, РН - руль высоты, руль напраления;
- "САМОЛЁТ - куча культурно и технически оформленного металлолома" - излюбленная фраза моего обожаемого преподавателя Гримова (самолётовождение) в Кременчугском лётном училище. Он любил ею как можно чаще подчёркивать желторотым птенцам за партами необходимость совершеннейшего изучения нами всех наук о САМОЛЁТЕ, в том числе и "воздушной навигации". Подчёркивая тем-самым, знаменитое изречение Н.Е.Жуковского, который изначально утверждал, что:
- "Самолёт - великое творение разума и рук человеческих, и он не подвластен никаким авторитетам, кроме лиц, уважающих лётные законы!"
19.05.13