Идите в мир.
С наступлением лета воздух стал необычайно тяжелым, будто пропитавшись людской тревогою: что-то должно было произойти. И возникли эти страхи и волнения не на пустом месте: охотники, возвращавшиеся из леса, рассказывали, что видели, как звери уходят куда-то на север, причем было заметно, что животные чем-то встревожены. Рыбари все чаще жаловались на разбушевавшуюся подводную нечисть и на разорванные сети, а в лесах жалобным улюлюканьем запела кликуша – верный вестник надвигающейся беды. Народ маялся догадками, но пока не особо показывал свое волнение, только в храме нет-нет да кто-нибудь тяжко вздохнет, будто несет на плечах незримую непосильную ношу.
Священник, как мог, поддерживал паству добрым словом, утешал, подбадривал, не давая упасть духом. И все же видел, что люди долго не выдержат: их пугала неизвестность происходящего за пределами Серого леса, а в том, что там, на равнинах, что-то творится, служитель Неба не сомневался.
Вот только проверить да разузнать, что происходит, возможности почти не было: с одной стороны, к ним уже давно не заезжали торговцы, с другой – не хотелось отправлять людей навстречу возможной опасности, ведь они могли больше не вернуться. Выходило, что либо нужно было попытаться идти самому, либо оставаться в деревне в полном неведении.
Проблема разрешилась сама собой: на исходе дня, когда священник уже вернулся к себе в избу после вечерней молитвы, в дверь негромко постучали.
- Да, - приглашая войти, ответил на стук служитель Неба. Дверь открылась, и в жилище вошел Уравай. Попросив благословения, он опустился на скамью возле стены и сказал:
- Я пришел поговорить насчет всех этих тревог и догадок о том, что произошло… Я думаю, нужно пойти в ближайшую деревню и узнать там, что творится.
- Уравай, я тоже об этом думал, - произнес священник, присаживаясь рядом, - но вот не знаю, кого отправить. Да и, откровенно говоря, боюсь за то, что люди могут натолкнуться на неприятности. Мне бы не хотелось понапрасну рисковать жизнями тех, кто мне дорог.
- Не рискуй. Сам ты пойти не можешь, отче, иначе кто будет совершать службы? Я поговорил с некоторыми из стражников и эльфов, они согласились пойти вместе со мной. Нас всего будет десять человек.
Священник помолчал немного, подумав.
- Хорошо, - сказал он. – Когда вы хотите идти?
- Завтра поутру. Нам как раз хватит времени на то, чтобы подготовиться… - Уравай вздохнул. – После принятого нами решения идти меня гложет то, что опять придется взять меч в руки и поднимать его для того, чтобы отбирать чьи-то жизни.
- Почему ты решил, что будешь отнимать жизни?
- Беда, скорее всего, состоит из плоти и крови. Это либо разбойники, либо иноземцы. Торговцы к нам не приезжают – видимо, их что-то задерживает. И это не боязнь попасть в лапы к нечисти: на нашей дороге лесные жители больше не появляются, а если и появляются, то самое большее, что они могут сделать – это испугать и тут же сгинуть. Да и как нападешь, если людей много? Это с одним легко сладить, запугать его, закружить… Эх…
- Знаешь, Уравай, - после недолгой паузы проговорил служитель, - а ведь Небо почти разрешает войну.
Воин в недоумении посмотрел на священника.
- В Наставлениях есть одна строка, говорящая о друзьях и о том, что их защита не есть безумное кровопролитие. Почему, например, все служители Неба одабривают оборонительные войны? Именно потому, что воин, вставший против тех, кто напал на страну, защищает свою семью, своих друзей, свою Родину, и порою в буквальном смысле своей грудью заслоняет их от врага. Потому, что он защищает тех, кого любит. Идет на смерть ради того, чтобы дорогие ему люди были живы… Так что если тебе придется кого-то убить, не впадай в отчаяние и помни, что ты защищаешь, а не захватываешь… Ступай, Уравай. Время позднее, тебе еще нужно подготовиться к походу и как следует выспаться. Доброй ночи тебе, - и они распрощались.
Рано утром на главной площади собрались четыре эльфа и шесть людей вместе с Ураваем – помолиться Небу перед походом и получить благословение. Подоспевший священник прочитал над собравшимися несколько молитв, благословил каждого и произнес короткую напутственную речь. По общему согласию главным назначили Уравая как человека, имеющего большой опыт в ратном деле.
- Возвращайтесь скорее, - напоследок сказал священник. – И возвращайтесь все…
Первым неладное почуял эльф, шедший рядом с Ураваем.
- Стойте, - понизив голос, произнес он и вытащил из колчана, висевшего на бедре, стрелу. – Здесь что-то не так…
Люди обнажили клинки, эльфы приготовились к стрельбе.
- Где? – так же тихо спросил эльфа Уравай. Лучник повел головой в сторону.
- Идут к нам… - внимая звукам, которые были слышны ему одному, промолвил эльф. – От двадцати до тридцати человек… Шаг бодрый… Из оружия – что-то вроде мечей… звенят…
Уравай стал оглядываться в поисках подходящего укрытия, но эльф отрицательно покачал головой:
- Спрятаться не получится – они, скорее всего, уже учуяли нас… какая-то темнота вокруг них… - эльф вдруг изумленно захлопал глазами. – Магия…
- Всем приготовиться к бою! – скомандовал Уравай. – Лучники – во вторую линию. Стражники, прикрывайте их! – и сам, вытащив свой меч из ножен, взял его обеими руками.
Ждать долго не пришлось: среди деревьев вскоре замелькали какие-то силуэты, а затем к отряду вышли люди, вооруженные кто чем: кто простой массивной дубиной, кто палашом, кто коротким мечом. Уравай пригляделся к людям. Одетые в одинаковую сиренево-черную одежду, они смотрели на отряд с нескрываемой злобой, яростью и какой-то радостной алчностью: наверное, так смотрят волки на загнанную жертву, предвкушая скорую кровь. Все без волос, со злыми лицами, пепельно-бледной кожей и заостренными, как у эльфов, ушами.
- Ага, - ощерился один, - свежее мясо!
- Чего вы хотите? – спросил Уравай, хотя уже понимал, что кровопролития не избежать.
- А ты разве еще не понял, глупец?! Мы хотим вашей крови! Мы хотим вашей смерти!
- Зачем вам это?
«Небо, помоги нам справиться!»
- Мы жаждем крови! Мы разорили деревню неподалеку, убили всех! И хотим еще! Еще убивать! УБИВАТЬ!!! – эти слова человек истерически выкрикнул, уже несясь к Ураваю и размахивая ятаганом. За ним с ревом последовали другие.
Взмах меча – и разрубленный пополам дикарь валится на траву. Еще взмах – лысая, в струпьях, голова с лицом, изуродованным гримасой ярости и боли, падает под ноги… Что-то горячее брызгает в лицо… Кровь… Кажется, не своя… Еще взмах, еще удар, еще один поверженный… В груди вспыхивает огонь, в глазах темнеет, и уже не видно, кто где: различимы только черно-сиреневые пятна повсюду…
В какой-то момент Уравай, с разворота разрубив очередного врага, не встретил за ним другого, и в попытках найти оного, словно бешеный пес, стал озираться по сторонам, готовый вновь нанести смертельный удар. Из круговерти размазанных красок взгляд воина выхватил вдруг стоящих поодаль людей. «Наш отряд… - пронеслось у него в голове. – А где?..» Уравай резко развернулся, ожидая нападения со спины. Но напавшие на них дикари в черно-сиреневых одеждах почему-то без оглядки бежали: в тот момент они больше всего походили на стаю потрепанных собак, повстречавших в лесу своих грозных собратьев – волков. Воин в недоумении, еще не до конца придя в себя, оглянулся на свой отряд. Люди и эльфы как-то странно на него смотрели – испуганно, боясь даже пошевелиться.
Сознание понемногу начало проясняться, и Уравай огляделся.
Чуть поодаль лежало несколько трупов, пронзенных стрелами эльфов. Пять или шесть врагов полегли от мечей добровольцев. И только воина окружали десятка два изрубленных окровавленных тел дикарей. Уравай вспомнил: скосив первого наскочившего на него дикаря, он врубился в толпу врагов, кромсая всех на своем пути, не соображая, что делает, будто не он руководил своим телом, а кто-то другой.
Внезапная тяжесть навалилась на него, камнем придавив душу: за десять с лишним лет он уже забыл, что значит убивать человека – и вот повторил это снова. Какое-то гадкое чувство, подобное мелкому червяку, поселилось внутри и грызло сердце. Вслед за ним пришло безразличие ко всему: хотелось упасть прямо здесь, на тела поверженных врагов, и больше не вставать.
С огромным усилием Уравай прогнал от себя все эти чувства, встряхнул головой и спрятал меч в ножны, утерев клинок плащом.
- Возвращаемся в деревню, - тяжело и глухо проговорил он, поворачиваясь к отряду. – Нужно рассказать о случившемся.
Когда отряд вернулся в деревню, Уравай, никому ни слова не говоря, прямиком направился в храм к священнику – исповедаться. Люди с изумлением рассматривали проходившего мимо них рослого воина, будто видели его впервые. Впрочем, здесь не было ничего удивительного: взъерошенный, угрюмый, да к тому же еще и весь перепачканный кровью.
Войдя в помещение, он прошагал к алтарю, испугав своим видом девочку-эльфийку, ставившую свечки, и тяжело опустился на колени. По щекам жгучими струйками потекли слезы, губы зашевелились в беззвучной молитве. Подошедший священник без слов возложил на голову воина руки и прочитал молитву об отпущении грехов.
- Рассказывай, - после недолгого молчания проговорил служитель Неба.
- В лесу мы наткнулись на каких-то лысых дикарей, одетых в черно-сиреневые одежды, - Уравай поднялся с колен и утер вновь полившиеся слезы. – Я попытался узнать, кто они такие, но главный среди них, будто обезумевший, орал, что они хотят только одного – крови и убийств. До деревни мы не дошли, да и смысла в этом уже не было: этот главный сказал, что они полностью разорили ее, истребив всех жителей… Была короткая схватка… Мы перебили почти всех… Уцелевшие – человек пять или шесть – убежали от нас.
Священник потер подбородок.
- А скажи-ка: в то время как вы повстречались, ты ничего странного вокруг не заметил?
Уравай на минуту задумался, затем отрицательно покачал головой и вопросительно поднял брови.
- Никакого тумана не было?
- Нет… Нет, тумана не было, отец… Хотя… Лучник, который первым почувствовал их, говорил, что видит вокруг них что-то темное… кажется, он сказал, что это магия...
- Хорошо… - священник кивнул, думая о чем-то своем. – Хорошо, Уравай. Ступай домой: тебе нужно вымыться и отдохнуть, а я должен подумать и помолиться. Доброй ночи заранее.
Служитель Неба благословил воина, и тот вышел из храма. Священник еще немного постоял перед алтарем, склонив голову. Робко подошедшую эльфийку-девочку ласково потрепал по золотистым волосам и ободряюще улыбнулся.
- Эх, дитятко, - произнес он, с любовью смотря на нее, - жить бы тебе еще да жить…
Уравай сидел на крыльце дома и чистил меч. После исповеди на душе заметно полегчало, будто кто-то снял тяжелый груз, гнетущий нутро воина.
Сгустившиеся сумерки принесли с собой приятную ароматную прохладу. Первая звезда появилась на темном полотне вечернего неба, и теперь подмигивала сверху тем, кто находился на земле, посылала им свои холодные тонкие лучики.
Из дома вышел мальчик и опустился на крыльцо рядом с отцом.
- Папа, что с тобой?
Уравай посмотрел на сына, заглянул в его ясные детские глаза. Хотел что-то сказать, да только слова комом застряли в горле, а на глаза вновь навернулись слезы. Как объяснить мальчонке, что отец его сегодня убил больше двадцати людей, пусть даже они были плохими, пусть даже они напали на малочисленный отряд, желая избить всех до одного? Да, он спас других людей, сам подставив себя под удары, когда врубился в толпу безумных существ, жаждущих убийства и крови. Да, они теперь все дома, с семьями… Но разве ему от этого легче?
Воин только вздохнул и провел по голове сынишки рукой, посмотрев в сторону дома священника. В маленьком оконце горел тусклый свет: священник не спал. Вдруг вспомнились слова, которые услышал от служителя Неба в вечер перед походом – о том, что Небо благословляет поднимать меч ради защиты…
- Пойдем, Нигвай, - Уравай улыбнулся сыну, - пора спать.
- Расскажешь перед сном сказку?
- Конечно же, расскажу…
Священник уснул только тогда, когда за окном начало светать.
Да и сон его был беспокойным: ему снилось, будто вся деревня Серый лес охвачена огнем, повсюду мечутся какие-то тени, а он стоит посреди главной площади и ничего не может сделать – ни остановить разбушевавшееся безумие, ни убежать отсюда.
Разбудил его громкий стук в дверь. Протерев глаза, служитель Неба тяжело встал с постели и, подойдя к двери, отворил ее.
На пороге стоял запыхавшийся эльф, причем было видно, что он чем-то напуган.
- Отец!.. – только и смог произнести он. – Выйди… посмотри!..
Священник перешагнул порог и огляделся.
Повсюду – на крышах, на деревьях, на алтаре, стоящем на главной площади, даже на сторожевых вышках – черным шевелящимся покровом сидели вороны. Несколько птиц деловито расхаживали по самой площади. В окнах домов иногда мелькали испуганные лица жителей. Возле своей избы, опираясь на меч, стоял Уравай и тоже оглядывал воронье сборище хмурым взглядом.
- Неужели вороны вернулись?.. – как-то обреченно спросил эльф.
- Нет… - священник пристально рассматривал слетевшихся птиц, пытаясь найти среди них вожака стаи – белого ворона, но того нигде не было. – Нет… Здесь что-то другое… Они вернулись – это да, но не потому, что Небо опять нас прокляло, ибо в таком случае я первый узнал бы об этом…
- Тогда что?
- Думаю, мы скоро это узнаем… Возвращайся домой, не тревожься и успокой семью: скажи, что ничего страшного в том, что вороны прилетели, нет. А с остальными я сам поговорю после того, как узнаю причину возвращения птиц, - служитель Неба благословил эльфа, и тот ушел, ободренный.
-…Там кто-то есть! Я заметил движение среди деревьев! – ближе к полудню оповестил с вышки эльф-наблюдатель своих товарищей-стражников возле входа в деревню.
- Сколько их? – спросил один и перехватил поудобнее копье в руках.
- Один… - послышался неуверенный голос. – Одет в темно-синий балахон… не могу лица разглядеть – капюшон на голове… Держит посох… И на плече что-то белое… вроде птицы какой… - минутное озадаченное молчание. – Так это же белый ворон, вожак стаи…
Человек между тем подошел к изумленным и испуганным стражникам и склонил голову в поклоне. Белый крупный ворон, сидящий у него на плече, встрепенулся, оглядел всех рубиновым глазом.
- Доброго дня вам, молодцы, - произнес человек. – Впустите?
- И тебе доброго, Странник, - отвесил низкий поклон один из стражников и посторонился, пропуская человека в деревню. Тот было сделал несколько шагов, но обернулся.
- Пойдемте, люди добрые – я вам кое-что скажу.
- Но… мы же на посту…
- Ничего страшного. До сегодняшнего вечера никто сюда не заявится, поверьте мне.
На площади их встретил священник.
- Странник? – удивленно воскликнул он. – Так вот почему прилетели вороны?
- Да, это я шел сюда.
Люди, заметив, кто посетил их деревню, стали понемногу подтягиваться. Наконец, на площади собралась вся деревня: люди с интересом ждали, что скажет им их спаситель.
- Что-то имеешь нам сказать? – спросил служитель Неба.
- Да… Меня послало Небо… сказать вам, чтобы вы уходили отсюда, - вымолвил Странник. Слова были сказаны негромко, но каждый услышал их - они были для жителей Серого леса как гром среди ясного неба: как – оставить этот благодатный край? Покинуть свой родной дом?
- Те создания, которых встретили в лесу ваши воины, - между тем продолжал Странник, - это порождения людских грехов, людских страстей, душевной и духовной тьмы. Когда этой тьмы становится много, она непостижимым образом воплощается и, идя по земле, уничтожает все живое, в особенности – людей. Откуда я это знаю? – Странник заметил вопросительный взгляд священника. - Мой край тоже был уничтожен этими существами. Тот отряд, что встретился в лесу – всего лишь разведчики. Посыльные смерти, если угодно. Когда же идут основные силы этого сборища – тогда перед ними всегда плывет туман… - Странник склонил голову, переведя дух. – Меня послали, чтобы я вывел вас отсюда. Вы отправляетесь в мир.
- Но почему?..
- Потому что слишком мало остается чистых людей. Слишком мало тех, кто может нести свет Небесный нуждающимся. И Небо решило, что вы, рассеявшись в миру, принесете в мир и свет вместе с собою. Не тужите о том, что оставите, не горюйте об этом крае, ибо как жизнь есть испытание для вечности, так и этот край был испытанием для вас, ваших отцов и праотцев на одну очень важную науку – любить. Вы научились - идите и учите других, - странник обвел жителей взглядом. - Кто-то станет добрым учителем при храме в каком-нибудь городе. Кто-то будет отшельником во имя Неба. Кому-то уготовано сотворить обитель, куда будут приходить все нуждающиеся и обремененные за утешением и духовной поддержкой… Не печальтесь – вам уготовано больше этого края: вы получаете весь мир. Так идите же в мир с миром. А сейчас… - старец вздохнул, - сейчас собирайте все необходимое, и я поведу вас за реку на север. Скоро придет туман…
Уравай до боли в глазах всматривался в темноту, сгустившуюся в лесу. Он и еще десятка два добровольцев по наказу Странника остались в деревне, чтобы как можно дольше задержать безумных существ и дать время уйти остальным.
Страшная, давящая тишина объяла некогда приветливую чащу: ветер не шептался с листвой, не выли волки, не перекликались ночные птицы. Покинутые дома в деревне стояли хмурые, мрачные, ни в одном окне не горел свет, сады и улочки были пустынными. Церковь стояла посреди селения одиноким темным силуэтом.
Тишину внезапно разрезал резкий пронзительный крик кликуши, заставивший всех вздрогнуть и напрячься. Птица крикнула один раз и замолкла, будто сама испугалась своего крика…
Из-за деревьев неторопливо выползло щупальце белесой дымки. Затем еще одно… и еще… Вскоре все вокруг было окутано серым густым туманом. Через некоторое время в дымке замелькали темные неясные силуэты.
Уравай поудобнее перехватил меч.
- Прощайте, братья, - сказал он, обращаясь к соратникам. – Простите меня, грешного... Все простите…
- И ты нас прости, если что-то было… - услышал он тихие обреченные голоса… Люди и эльфы уже не ждали, что останутся в живых, не чаяли спасения, прекрасно зная, что полягут все, сокрушенные темными созданиями, защищая тех, кто ушел…
С визгом из тумана на воина выпрыгнул безумец с кривым кинжалом. И, как и в тот раз, в лесу, Уравай первым нанес удар, одним взмахом перерубив дикаря пополам…
Март, 2012 год.