Нонна всегда была серьёзным и целеустремлённым ребёнком. Ей, к сожалению, очень поздно сказали, что она получилась красавицей – когда ей было уже за 20, и она не поверила. Да и кто сказал-то – представитель мужской половины рода человеческого, известно, зачем они такое говорят, да… Не могли же ошибаться все без исключения родственники, верно? Да и чего всему педколлективу школы, сколь бы гнилым он ни был, лгать ей всё десятилетие? Кроме того, Нонна с младенчества уже знала, что главное – не красота, а ум. Когда есть ум, а тем паче знание необходимых вещей, ценность человека резко возрастает. А красота – дело вторичное, да и наживное, вон, Изабелла Баварская такая толстуха была, аж беременность была незаметна, а так искусна была, что ни один любовник сам её не бросил, так-то! Тем более, что полнота если и грозила, то в дальней старости, да и тогда на неё физкультура есть, вообще-то. Гораздо сложнее было с очень белой кожей, с которой невозможно загорать под летним солнцем, ну да ладно, это и необязательно синеглазой брюнетке-то… Ах да, эти противные глаза, то и дело меняющие цвет как хотят… С ними-то в школе пришлось натерпеться, факт. Да и как не мучиться, если эти гнилые лицемерки с указками, явно страдающие садистскими наклонностями, то и дело норовят сделать ребёнку гадость, любыми способами. Нонна быстро поняла, что этот весь кошмар не от большого ума – она даже побрезговала потом поступать в пединститут, решила ниже университета не опускать планку, и была права, но это знание только добавило страданий. Отчего этот мир так несправедливо устроен, что подлые ничтожества не дают человеку жить спокойно? Кстати, а как этот мир устроен, надо бы детально разобраться…
Излишне говорить, что и математика, и физика для юной исследовательницы остались тайной – физичка сама, судя по всему, предмет не знала, а ложь о том, что математика якобы сложный предмет, недоступный пониманию простым смертным, Нонна раскусить не смогла: когда преподают так, чтобы ученики ничего не поняли, цель эта всегда успешно достигнута. Ни родня, ни старшие ничем ребёнку помочь не могли – они вообще не видели смысла в учёбе как таковой, предпочитая «договариваться с училкой», а большинство и вовсе произносили тирады о вреде образования и приоритете «нормальных рабочих профессий». Однако тезисы о том, что «кочегар нужен всегда», Нонна не могла принять за истину, и только уверилась в том, что из родного посёлка нужно после школы уезжать быстро и насовсем. К сожалению, практически все предметы в школе столь дурно преподавались, что, оказавшись в областном центре, вчерашняя школьница пришла в ужас на вступительных экзаменах – знаний нет, где искать литературу, а главное – когда, времени в обрез. Заметим, не было тогда не только интернета, но и сотовых телефонов, даже электронные часы были экзотикой… Выручил собственный педантизм – русский язык и сочинение никогда не были проблемой, и Нонна поступила на филологический, без протекции – просто экзаменаторы убедились, что человек умеет думать и мыслить логически. Впереди была вечно голодная и шумно-безобразная общага, пустые прилавки и первые «комки» с самым неожиданным содержимым, вечная истерика – куда потратить деньги, которых всё равно ни на что не хватит, хамоватые городские пижоны и жлобы, наглецы, понаехавшие со всей области, больные на всю голову соседки по комнате и унылая борьба с гранитом науки.
Последнее, правда, было всегда заманчиво – Нонна с удовольствием впитывала любую информацию познавательного толка, но эти сволочи, коим повезло учиться на физфаке, вечно невыносимо задирали нос и норовили поглумиться, как будто другие были менее полноценны оттого, что не учились в здании бывшего института благородных девиц. Вместо того чтоб нормально объяснить, что к чему, выдавали нарочно груды ужасных словечек, коих нахватались на лекциях по матанализу, дабы подчеркнуть твоё гуманитарное ничтожество, и паскудно намекали на променад с поцелуями в кустах набережной. Этого-то дела хватало везде и всюду – стоило ради поиска избранника ехать в город, ага. Да, приехала учиться, ничего смешного! А за этим – в пединститут, пожалуйте, они для того там и околачиваются, или в иняз – там натуральный женский монастырь, два парня на поток, и те – один женат, другой предпочитает не женщин… Тут Нонна задумалась – а ведь верно спрашивают, какого ж принца ей надо. Ну, что принца – тут вовсе не шутка, а верный термин, принц и есть, а не придурошный вечно похмельный, ещё и безобразно одетый раздолбай с гитарой, не уважающий никого и нигде.
Довольно быстро Нонна убедилась, что джентльмен, которого она хотела бы видеть рядом с собой, полностью отсутствует в тех экземплярах мужского пола, которые ей приходилось встречать когда-либо. Ну, конечно, это были добродушные весельчаки, вполне годные в друзья – но и только. Однако она понимала, что этот типаж – вовсе не фантастика, пыль веков или нереальщина, коей нет в природе. Кроме того, мутный шквал не только амурных романов, но и оккультистской литературы, захлестнувший тогдашнее время, милые добрые поделки Голливуда, попавшие в телевизоры, а также куча прозаиков с полки букиниста с табличкой «классика» вполне чётко свидетельствовали: суженый есть, просто почему-то он не попал в её мир. Ну, а исправить такое упущение – буквально дело техники, если знать, как… В конце концов, не так уж важно, как устроена материя, нужно знать, кем и как распределяется энергия. А потому необходимы серьёзные знания… Нонна углубилась в изучение психологии, биоэнергетики, гаданий, прошла неплохую школу йоги – свой диплом она и не заметила, как получила, вся занятая изучением различных закономерностей и управления ими. Не особо утруждала её и адская работа в детдоме с дефективными и различными сумасшедшими – это была лишь обстановка в её личной исследовательской лаборатории, изучающей мироздание. Коллеги ужасались этой нечеловеческой выносливости – они не понимали, что Нонна давно жила уже в своём мире, который лишь частично соприкасался с той ужасной реальностью, что так угнетала их. Никакой социально опасный дегенерат или бешеный шизофреник не мог даже смутить её спокойствия, в то время как обычные педагоги и психологи готовы были на что угодно, только бы лишний раз не общаться с этими энергетическими вампирами.
Постепенно Нонна настолько наловчилась в улучшении собственного мира, что он обзавёлся собственной квартирой и новым рабочим кабинетом – гардеробной администрации одного из районов города. Там было тепло (в детдоме в её комнате шёл пар изо рта, хотя кабинет заведующей прекрасно отапливался), тихо, вместо человеческого мусора и руин ходили не просто укомплектованные, но и почти полноценные – с неплохим доходом, имуществом, иногда – и умом. Однако ничего похожего на нужный ей типаж за два года наблюдения она так и не увидела, хотя зорко рассматривала проходящих, прикрываясь очередной книгой в обложке, дабы не смущать названиями серьёзных фолиантов простой люд. Со всеми она была вежлива и учтива, нравилась работникам мэрии и прочим захожанам по своим делам, но ей никто не был даже симпатичен – слишком хорошо она вычисляла на пятой секунде знакомства, кто перед ней и чего от него можно ждать. Не пропускала она и молодёжные тусовки, без всяких входных билетов проходила на концерты, бардовские фестивали, где потихоньку сама начинала выступать – без шумного успеха, в надежде, что нужные ей строчки услышит и правильно истолкует тот, кто в её мире ещё не появился.
И всё же жизнь нельзя было признать удовлетворительной, несмотря на все её мелкие радости. Хотя Нонна обладала неплохим эстетическим вкусом и аккуратно и миловидно расположила в квартире дарёные цветы, кассеты с музыкой, мебель, компьютер и книги, хотя она умела из секонд-хендовских тряпок и пряжи создавать стильную одежду, из бисера – роскошные украшения, из бросовых продуктов – кулинарные шедевры. Она всегда находила компанию, что везла её за свой счёт на очередной туристический шабаш, мужчину, который абсолютно безвозмездно чинил в квартире всё, что требовалось, человека, который вёл её в закусочную или набивал продуктами её холодильник по собственному желанию. В её мир не проникали хулиганы, наркоманы, похотливые мужики и злобные старухи, живущие исключительно за счёт мотания нервов другим людям. У неё не было никаких сложностей с родственниками, а для того, чтобы приехать к ним за четыреста километров за гостинцами, не нужно было платить за автобус. Нужная информация и люди появлялись сами собой, без необходимости созваниваться или пользоваться интернетом. Однако Нонна была недовольна – почему мироздание не отзывается на основной запрос? Надоели уже эти сексуально озабоченные приятельницы, не по разу успевшие развестись и непонятно зачем нарожавшие не больно-то качественных детишек – даже пришлось однажды договариваться с юношей, чтоб изобразил на публику жаркие ухаживания, а то достали со своими грязными намёками…
Несмотря на регулярную рекогносцировку происходящего вокруг себя через карты Таро и мадам Ленорман, Нонна таки пропустила интрижку за своей спиной. Новая приятельница мало того, что пробралась в подруги и совершенно не поддавалась влиянию, так ещё и раздражала своей непредсказуемостью, не вычисленной целиком степенью образованности, знаний и ума, а также имела более заметный успех у остального человечества. Она буквально навязывала другую модель поведения, ссылаясь на «ценности традиционализма», никогда не скупилась ни на что и вечно ломала все планы своей развесёлой непосредственностью. Проклятый насмешливый физфак, умеющий всё и ничего не опасающийся в принципе! Но средства и знакомства – вещь нужная, приходилось терпеть. Нонна не знала, что именно эта, позволяющая себе сексапильные наряды на грани фола и при этом жутко разборчивая в мужчинах, приготовила ей настоящую бомбу. Точнее, хотела приготовить…
Нонна не знала, что Он появится именно сегодня – хотя руны и указали на некое крупное судьбоносное событие. Тем более, она не знала, что подошёл он вовсе не потому, что давно слушал её песни с кассеты и мечтал познакомиться с автором – парень просто решил выиграть пари с её подругой, что у него не получится «зажечь эту ледышку». Владимир ничего не терял, скорее, наоборот – за вечер ухаживаний за Нонной ему платили роскошным ужином и горячей ночкой, за раскрутку её на интим – непоследней моделью сотового, за «полностью потеряет голову от тебя» – вполне приличным, хоть и подержанным, мотоциклом. В свои золотые двадцать он успел помотаться по самым разнообразным работам, при этом играючи сдавал на истфаке нужные экзамены и зачёты, не особо утруждая себя учёбой. Он умел ладить со всеми и везде, одинаково нравился как солидным мужчинам, которые с удовольствием оказывали протекцию серьёзному юноше, так и всем без исключения женщинам – ни одна не провожала его равнодушным взглядом. Держался Владимир с истинным аристократическим достоинством, при этом очень естественно, что порождало кучу слухов вокруг его имени – мол, действительно, предками были некое количество поколений настоящих рыцарей, а то и баронов… Итак, Нонна не получила никакой информации заранее, ничего не учуяла могучей интуицией, а потом было поздно.
Она не просто оказалась захвачена врасплох – она остолбенела. Вроде бы ничего особенного – вежливый красавец вполне цивильно спрашивал разрешения проводить её, ведь рабочий день закончился, однако это было как взрыв сверхновой посреди ясного неба –– совпадало всё, полностью, до самых мельчайших деталей, которые даже не были до конца продуманы. Голос, походка, манеры, глаза, контуры фигуры красавчика – всё, всё было именно так, как следовало! Нонна пробормотала что-то невнятно-подтверждающее, не понимая толком, что говорит – в голове зашумело, и поплыл клочковатый туман, ноги стали ватными и едва не подкосились. Она беспомощно повисла на крепкой руке с явно стальными мышцами, словно котёнок, которого взяли за шкирку, но ей уже пришли на помощь, аккуратно поддержав, и осторожно повели по июльским улочкам, роняя какие-то фразы про обещанную к ночи грозу и уверяя, что недомогание вызвано обычным переутомлением. В кафе Нонна даже не знала, что выбрать – боялась указать на «дорогие» сладости, чего за ней никогда не водилось, и по-прежнему не могла собраться и взять себя в руки. Он взялся командовать и накормил её до отвала. Время остановилось, окружающий мир перестал существовать, собственный мир Нонны уменьшился до единственного человека. Она плохо помнила, о чём шёл разговор – смутно понимала только то, что совсем не контролирует происходящее и даже не хочет сейчас этого, а единственное, что ей было нужно – чтоб это чудо продолжалось, и появившийся из ниоткуда мужчина уже никуда и никогда не уходил.
Он не сделал намёков, что хотел бы пройти в квартиру и продолжить вечер там – но и это говорило лишь в его пользу. На самом деле он торопился в ночную смену и хотел успеть до непогоды. Нонна впервые в жизни спала счастливым сном ни о чём не беспокоящегося человека, и даже свирепое буйство грозовых шквалов, поставивших на уши весь город, нисколько не нарушили его. Впереди были три недели безоблачного и умопомрачительного счастья.
Нонна и раньше видела под рубашкой Владимира крупный винтажный крест кельтской формы со старинными узорами. Сегодня на его руке красовался массивный серебряный перстень с мальтийским крестом, опоясанным какими-то строчками. Или она раньше просто не замечала его? Что же там написано?
–– Тропарь Кресту, – спокойно ответил Владимир, – сегодня же Преображение, я утреннюю службу стоял.
Нону обдало не то жаром, не то – ледяным ветром.
–– Так ты что, крестоносец, что ли? – с насмешливым вызовом спросила она.
–– Как видишь, –– невозмутимо пожал плечами кавалер. –– Ванильное или радужное?
Что-то резко изменилось во вселенной – не то погасла пара галактик без всякого на то повода, не то сформировался ансамбль чёрных дыр в родном Млечном Пути. Раздался неприятный клёкот пейджера. Владимир прочёл и потемнел, потом молча показал текст Нонне: «Авария. Отец в больнице. Срочно приезжай. Мама». Она, конечно, сказала всё, что следует, но без энтузиазма, понимая, что её эти новости и события совсем не интересуют. Зато вспомнила, что послезавтра она уходит в отпуск, и путёвку в санаторий так никто и не забрал, и было бы редкой глупостью упустить её.
Назавтра Нонна встретила свою подругу, о которой уже успела забыть, она же умудрилась забыть вообще обо всём в мире ради заурядного христанутого мракобеса…
–– А Володька-то в тебя не на шутку втюрился, тихоня, поздравляю! – как всегда весело и бесцеремонно сообщила она.
–– Тебе-то откуда это известно? –– недоумённо вскинула брови Нонна.
–– Ах, мне-то оно известно лучше всех в этой реальности, поверь! –– бесстыже и добродушно расхохотавшись, подмигнула и снова стала серьёзной. –– Не будь идиоткой, такое везенье бывает раз в жизни, так что не вздумай пробросаться им, поняла?
–– Какого чёрта ты указываешь мне, что делать? –– рассвирепела Нонна в ответ.
–– Я даю тебе дружеский совет, вообще-то. Возможно, последний в этой жизни, –– заявила собеседница холодным тоном, не терпящим возражений, и удалилась восвояси.
Да, люди стали слишком много себе позволять. Обнаглели. На курорте к Нонне приставали увешанные золотом обладатели чёрных клыкастых джипов – видать, всерьёз полагали, что их примитивный мир мог заинтересовать её, и едва не испортили весь отдых. Потом мама молола какой-то вздор о букетах в дверях и звонках «такого милого молодого человека» – знала бы, не просила б её поливать цветы, пусть бы засохли, невелика потеря. Нонна получила сертификат по рейки, вышла на четвёртую ступень дэира и начала подготовку к открытию собственного гадального салона. На самом деле, салон существовал давно – для старых знакомых, успевших стать постоянными клиентами, но они приводили посторонних, и это всё требовалось приводить в порядок. Владимир же пытался беспокоить её во снах – видать, этот хитрец владел тантрическим сексом, но не знал, что такое положение дел её вполне устраивает. Тем более что во сне он не надевал своих вычурных крестов…
Однако в октябре помощь крестопоклонников всё же понадобилась –– дела забуксовали, и Нонна отправилась ставить свечу в церковь с просьбой устранить этот затор. День выдался яркий, солнечный, уютный. Колокола грохотали в середине дня как-то вне расписания, но их звук даже не раздражал –– а классическая колода накануне выдала самый благоприятный расклад. У входа в храм толпилась какая-то группа людей с радостными лицами –– тоже неплохой знак. Поэтому Нонна пошла прямо по дорожке к старинным дверям – пропустят, как и всегда. Когда осталось не больше пяти метров до входа, внутренние двери резко распахнулись и пропустили жениха с невестой.
Подвенечное платье – это такая вещь, которая не оставит равнодушной ни одну особу женского пола, и Нонна автоматически взялась его разглядывать. Тем более, что сама невеста была странным образом похожа на её отражение в зеркале, только ожившее. Но времени осознать, что могла означать эта странность, не оказалось.
–– Нонна! Ты пришла меня поздравить, как здорово! –– прогудел в прозрачном осеннем воздухе знакомый голос. –– А кто же тебе успел доложить?
Где-то далеко сошла лавина в заснеженных горах, а может, шарахнуло мощнейшее землетрясение. Во всяком случае, пятна на Солнце в эту секунду точно заставили убавить его полуденный блеск –– однако мужества Нонне было не занимать, и она с безупречной улыбкой радушно поздравила Владимира и новобрачную с венчанием. После величественно повернулась и зашагала прочь, недоумевая, отчего спина не фиксирует заинтересованных взглядов и почему золотая листва явно приобрела кровавый оттенок. И вообще, почему её так напрягает и смущает то, что она только что увидела? Может, совершенно счастливый вид нового женатика? А что в нём особенного-то?
Отчего-то вечер наступил слишком быстро –– Нонна прекратила смотреть на течение реки, поёжилась в неумолимо надвигающихся сумерках и торопливо заскочила в какой-то бар в соседнем квартале. Бармен внимательно и даже сочувственно поглядел на неё и спросил понимающим тоном:
–– Водка или скотч?
–– Двойной, –– почти прошептала Нонна, –– и добавьте бренди, столько же. Черный чай с лимоном и шоколад.
И всё бы ничего, но через четверть часа из динамиков треснул раскат грома и вежливый баритон запел нечто старое, что Нонна всегда пропускала мимо ушей:
Лёгкой поступью дождя уходит осень,
Желтый лист упал на мокрое стекло....
Ни о чём тебя никто уже не спросит-
Не волнуйся — то, что было, то прошло.
Это звучало как издёвка –– но ничего поделать было нельзя, грустный юноша пел про чужую свадьбу, случайный взгляд и распахнутую дверь. Он довёл Нонну до белого каления. Она титанически боролась с желанием визгливо крикнуть «Выключите!», как вдруг, сжимая кулаки, увидела на своей правой руке кольцо с пятиконечной звездой лучом вниз – подарок какого-то руководителя тренинга. Вместо звезды вдруг обозначилась мерзкая хохочущая рожа, и Нонна поспешно сорвала кольцо и бросила на пол. Сознавая, что резкий жест замечен и кольцо ей попытаются вернуть, она поспешно бросила купюры на стол и выбежала прочь, в прохладную темноту. Как назло, успел хлынуть холодный дождь, и Нонна не остановилась –– она смогла трижды повторить заказ, и не очень задумывалась, куда бежит, не особо замечая, где она.
Столп яркого света и омерзительный визг тормозов –– вот и всё, что Нонна успела заметить и осознать, а потом был глухой, тупой удар. Она видела себя – с окровавленной головой и стекленеющими глазами, огни автомобиля, резко исчезающего в темноте вечернего города. Потом кто-то подбежал, буквально сквозь неё, нагнулся над телом. И тут какая-то сила отвернула её в противоположную сторону. В черноте занималось оранжевое зарево, и чей-то нехороший хохот становился всё громче и неприятнее.