Майские праздники подарили несколько дней выходных. Я узнал, что за город на отдых с ночевкой собралась шумная компания, выбравшая местом вылазки один из пионерских лагерей соснового бора. Не хотелось пропускать знаковое событие, поэтому напросился к ним заодно. Одноэтажные деревянные дома в тридцати километрах от города, свежий воздух с запахом сосновых шишек – пикник обещал быть запоминающимся, к тому же за умеренную плату. Перед поездкой, ночью, я ходил в темной комнате и перебирал в памяти вещи, которые следовало взять в завтрашней спешке. Свет полнолуния упал на календарь, в котором числа указали на опасность. Ерунда, что может случиться? Все равно отказываться поздно.
На следующий день, выдержав тряску и духоту в «Икарусе», мы оказались в сосновом бору. Минут двадцать пробирались через лес, пока не вышли на дорогу, ведущую к лагерю. Перед летним сезоном школьных каникул он превращался в туристическую базу, изредка наполняемую немногочисленными любителями тихого и скоротечного отдыха. Нам выделили места не в деревянном доме, а в двухэтажном блочном корпусе. Жилище, в котором предстояло провести ночь, создавало двоякое впечатление заброшенности и походных условий. Когда я увидел комнаты, обставленные старыми железными кроватями на пружинах, обшарпанными шкафами и тумбочками с паутиной, то стало понятно, почему услуги здесь стоили дешево. Перед домом едва держался на ногах покосившийся стол, и на маленьком пыльном футбольном поле под его боком ворота покрылись ржавчиной. Кажется, с моих пионерских времен кое-что изменилось.
Около стола, осевшего как пизанская башня, девушки мучились над приготовлением еды. Мы же гоняли мячик по полю, поднимая прошлогоднюю пыль. Время от времени кто-нибудь отбегал к походной кухне, его голова запрокидывалась, расправлялась грудь и, с прищуренными глазами, морщась, он возвращался в строй. Постепенно игроков на поле становилось все меньше, а вокруг девчат крутилось все больше голодных людей. Тогда они садились на лавки и уже не желали вставать. Окончательно забросив футбол, мы принялись обедать. Минута за минутой неспешные застольные разговоры становились громче и бессмысленнее, пока не появилась какая-то необузданность. Болтовня переросла в крики, для убедительности сопровождаемая взмахами рук и взрывами хохота. Затем шум поутих, голоса стали звучать спокойнее, а слова долетали только до соседей, разбивших компанию на мелкие тесные группы. Уже слышен был скрип деревьев, раскачивающихся от ветра и звук пластиковых стаканов, прыгающих по столу, словно шарики для пинг-понга. Наконец все выдохлись, растратив запал.
Напротив меня сидела Надя. Порой она поворачивалась и говорила что-то своей подруге Оле, кивавшей в знак согласия. Та смотрела перед собой и отвечала низким голосом, громко. Ее слова предназначались скорее всем присутствующим, а не только собеседнице. Нотки иронии и сарказма изредка вызывали у нас усмешку, но чаще равнодушие. Тогда она мрачнела и уходила в себя. Такая разительная перемена настроения, волнами накатывавшая на нее, уже никого не удивляла. Рядом со мной не умолкал Андрей, имевший своеобразное чувство юмора. Можно было позавидовать той легкости, с которой он относился к серьезным вещам. Без напряжения и сожаления, так казалось на первый взгляд. Он принадлежал к тому физиологическому типу светловолосых людей, у которых заметно краснело лицо при незначительном количестве выпитого спиртного. После очередного ироничного комментария, которым Оля сопроводила слова Нади, Андрей серьезно посмотрел на нее и, будто не понимая смысла, уточнил: «Ой, кажется, ты пошутила. Я угадал сейчас?». Оля промолчала, но через минуту встала из-за стола и направилась к детским качелям, вкопанным неподалеку в землю. Железная конструкция жалостно заскрипела. «Такая уж она тонкая натура», - сказала Надя, протягивая руку к куску черного хлеба. Из ее кофточки выскользнуло блестящее желтизной распятие. «Ты носишь крестик?» - удивился я. Не ответив, быстрым движением она спрятала его, так и не подняв глаза. Потом обернулась, посмотрела на убаюканную подругу и подошла к ней. Сначала они беседовали, как-то устало и утомленно, а затем поплелись к бассейну за жилым корпусом.
Стол оскудел. Обрывки бумаги, огрызки, крошки от хлеба, помятая одноразовая посуда, пустые бутылки под столом – было очевидно, что никому нет дела до уборки. У друзей лица приняли заговорщицкий вид, ведь мало кто знал о скрытой заначке в рюкзаке и в одной из тумбочек. Опустошая спрятанные запасы, мы переместились в сторону бассейна. Этот комплекс помимо пристройки с душевыми отсеками и раздевалкой имел еще несколько рядов скамеек для зрителей. Сам бассейн пустовал и напоминал строительный котлован. По этому поводу шел бурный обмен ост-ротами:
- Скажи мне, Оля, сколько нужно людей, как ты, чтобы по закону Архимеда выместить всю воду из бассейна?- спросил Андрей.
- Ну-ну, шути дальше, а ответ я уже знаю. Меня одной хватит, - ехидно ответила Оля.
- Ты слишком серьезно оцениваешь ситуацию. Прошу тебя, не относись к себе так строго. Я вижу в тебе воздушную натуру, романтичную, – Андрей стал говорить нежно и вкрадчиво. - Посмотри, - он очертил рукой границы резервуара, - здесь даже воды нет. Я просто не знал, как начать с тобой важный разговор. Извини. Забудь мой идиотский вопрос, давай начнем сначала. Ответь, пожалуйста,… когда ты успела нырнуть в бассейн?
- Редко выпадает возможность поговорить с таким проницательным человеком. Я очень рада. Можно тебя ударить? – в Оле неожиданно загорелась злость, тактичная, но едкая.
- Конечно. Только нежно и по попке.
- Да, с водой проблемы. Ее даже не хватит, чтобы затушить сигарету, которую курит Надя, - неожиданно бросил Петя, все время следивший за ней.
Надя погасила огрызок о лавку и поспешила уйти. На просьбы Оли остаться она лишь помахала на прощанье и добавила, что лучше полежит в комнате на кровати. Шляпников в это время украдкой пододвигался к Оле с другой стороны.
- Эх, вы. Скажи мне, Андрей, сколько нужно людей, как ты, чтобы за вечер с трудом осилить одну бутылку водки? – злобно спросила Оля.
- Дай-ка догадаюсь…
- Не напрягайся, минимум десять.
- Скажи мне, Оля, сколько нужно людей, как Надя, чтобы за пятнадцать минут выкурить одну пачку сигарет, - спросил Шляпников, вплотную приблизившись к Оле.
- Не смешно, - она удивленно посмотрела на дылду, подкравшуюся к ней сбоку.
- А вот и не правда. Одна Надя и половина Оли, - Шляпников с трудом сдерживал смех.
- Мне хохотать или как?
- Не надо. Мадам, лучше угостите интересного мужчину сигареткой, - сказал он манерным голосом.
- Мужчина, это называется прелюдией? А ведь в вашем кармане я вижу целую пачку,- Оля начинала входить в роль.
- При знакомстве интеллигентная девушка могла бы этого и не заметить, - упрекнул он, когда ладонь со змеиным трением поползла от ее коленки к бедру.
- Пожалуй, достаточно, - она медленно встала, и с солидным видом направилась в сторону дома.
- Я предлагаю тебе в пятый и последний раз, - крикнул ей Шляпников вдогонку, не переставая улыбаться.
- Какую половину Оли ты имел в виду, верхнюю или нижнюю, - к разговору присоединился Семен, поднимая отложенную тему, - они обе умеют это делать.
- Не знаю, - Шляпников задумался, вникая в смысл.
- Это требует дополнительных экспериментов, - Семен почесал подбородок.
- Пойдем лучше попыхтим, - Шляпников растопырил большой палец и мизинец в разные стороны. Я же сказал, что присоединюсь позже и остался сидеть на скамейке.
Уже стемнело, когда ноги привели меня к пизанскому столу у блочного корпуса. Я прилег на лавочку. Ветки сосновых крон заскрипели надо мной. Поднялся ветер, и деревья зашептали. Уличный фонарь оставил на доме причудливую тень от сучков, похожую на вора, норовящего проскользнуть в окно. Неожиданно ветер затих, словно кто-то нажал на кнопку стоп, и гримаса гунплена с ухмылкой посмотрела на меня из застекленной рамы. Рядом с призраком застыла черная капля, плавающая в воздухе в форме шишки. В похожей ситуации я уже был. Несколько лет назад нечто подобное причудилось мне. Стало неуютно, захотелось забыться, и ноги теперь несли меня внутрь дома.
Я зашел в ближайшую комнату. Разъедаемая едким дымом, она была основательно прокурена. Сделав несколько затяжек косяка, набитого южной травкой, я поспешил в соседний номер, где отдыхала другая компания. Там увидел девушек, которые лежали поперек кровати. Они прислонили головы к стене и болтали перед собой ногами. Перед ними стоял Андрей. Подобно поэту, он вытянул вперед руку, стараясь произвести впечатление на публику. Рядом с ним улыбался Петя.
- …значит, он ударяется башкой о полку, а сверху на него еще и ботинок падает, - закончил свой монолог Андрей.
- Андрей, у тебя ширинка расстегнута, - снисходительно заметила Оля.
- Когда ты успела это сделать? Я даже не заметил. Закончила бы дело, а потом говорила, - он отвернулся и стал подпрыгивать, застегивая молнию.
- Надя, я хочу тебе кое-что сказать, пойдем, выйдем, - Петя, наконец, решился на разговор.
- Не приставай к девушке. Не видишь, она грустит, - заступилась за подругу Оля.
- Тогда пойдем с тобой поговорим, - Петя неожиданно перевел «стрелки» на нее.
- Но другим тоном и на другую тему, как я поняла. Что сегодня вообще происходит? Надо было в другой комнате поселиться, а не в тридцать шестой. Ненавижу это число, - выпалила Оля.
- Почему оно тебе не нравится? – тут и я вступил в разговор.
- По жизни у меня с ним не ладится. Не знаю, как объяснить.
- Все просто. Наверняка у тебя с ним история приключилась, вспоминай. Я могу подогнать любое число под интересующий тебя результат. Ты мне все расскажешь, а я состряпаю тебе мистическую версию.
- Ты попроще объяснить можешь?
- Например, возьмем твою занозу - число 36. Посчитай сумму всех чисел от 1 до 36.
- Один, три, шесть…не томи, что там получится?
- Получится 666. Знакомо? Может, заняться изгнанием из тебя дьявола?
- Так вот, в чем дело! – ахнул Андрей.
- Не-на-до. Но спасибо за радостную новость. Обнадежил. Всегда подозревала, что число какое-то неправильное. Только странным способом ты подлез к нему, халдей. Если использовать такие методы, то из меня может получиться балерина, - прищурилась Оля.
- Точно. Манипулируем числом 36 и, в конце концов, находим какую-нибудь зацепку, которая сможет объяснить все твои проблемы. Возможно, что за 36 рублей я что-нибудь придумаю.
- Вот как? Манипулировали, манипулировали, да не выманипулировали, - без запинки выговорила Оля.
- Шаманка! - с изумлением в голосе произнес Андрей.
- А тебе твои числа врут? – неожиданно спросила Надя.
- Нет, только я это замечаю, когда уже поздно.
- Значит, обладая информацией о другом человеке, ты можешь заглянуть ему в душу? Это то же самое, что залезть к нам под юбку, - Надя вопросительно посмотрела на Олю.
- Ну и нахал, ты просто развратник, - Оля артистично завертела головой и привстала с кровати.
Где-то вдалеке заурчали машины, с каждой секундой гул нарастал и превратился в рев. В соседнем доме погас свет. Два автомобиля остановились на узкой асфальтовой дороге, ведущей к крыльцу нашего корпуса. Из них вышли несколько крепких мужчин в спортивных костюмах, некоторые держали продолговатые предметы.
- Кто это?
- Вот черт, нелегкая принесла их. Кажется, вечер портится.
- Что делать будем?
- Да ничего. Надеюсь, они здесь не задержатся.
В коридоре послышались громкие шаги, сопровождаемые бранью. Дверь соседней комнаты скрипнула, и раздались возгласы удивления, продолжительные и радостные. Распахнулась наша дверь. На пороге стоял здоровенный жлоб, едва помещавшийся в проеме. Бритый наголо, с бейсбольной битой на плече - он был похож на погромщика или боксера.
- Во! Здесь еще целая свора. Давай, тащи остальных сюда, - крикнул он кому-то через стену.
- Сейчас, растормошу ботву, - ответили ему.
- Шевелись быстрей, здесь бабы есть.
В комнату неохотно вошли смущенные друзья, слегка заторможенные в движениях и с блеском в мутных глазах. За ними протиснулись несколько плотных мужиков, на ходу срывая злость на жертвах.
- Что встали, как бараны. Давайте живей, - Миша и Семен посторонились, повернувшись лицом к чужакам.
- До тебя туго доходит? – Миша дернулся от удара по плечу.
- Они какие-то тормознутые, кажется, торчат всей котлой. В другой комнате духан тот еще.
- Чего стоите, не поняли, что делать надо?
Друзья в замешательстве посмотрели на них, а я и Петя, сидевшие на ближней кровати, машинально подвинулись, освобождая места. Мы с трудом разместились на двух койках и плотно прижались друг к другу. Перед нами маячили несколько громил, и нависшее напряжение с каждой секундой сгущалось. Похоже, что они возвращались после разборки и пребывали в мрачном настроении. Этот лагерь являлся для них своеобразным перевалочным пунктом или временным местом отдыха. Здесь они могли перевести дух. Их потрепанный и усталый вид находил разрядку во внезапных порывах гнева, ломающих манеру размеренного и молчаливого хождения по комнате.
У одного, помоложе, была забинтована рука, и кровавое пятно проступало на бицепсе. Другой сильно хромал, едва передвигая ноги с помощью трости. Третий с раздраженным видом шагал вокруг да около, маятником раскачивая дробовик в левой руке. Их намерения предугадать было сложно, и нам оставалось только ждать. В это время самый крепкий из бригады раскладывал на столе еду.
- Куда Холеный с Тучей запропастились? – спросил тот, кто с ружьем.
- У машины копаются. Опять движок барахлит, - ответил молодой.
- Ну, вот и стол готов. Держите, - сказал здоровяк, передавая стаканы.
- Давай, молча, не чокаясь, - поддержал хромой.
Здоровяк звучно выдохнул, торопливо закусывая выпитую водку. Другим заедать не понадобилось. Вскоре их нервозность сменилась добродушным настроением, располагающим к общению.
- Ну, чего молчите. Рассказывайте, кто вы и откуда, - бугай вытер засаленные губы, поудобнее расположившись на стуле. Мы продолжали молчать, не в силах выдавить и слово.
- Что, вы все немые что ли? - громила развел в стороны руки и вопросительно посмотрел на нас.
- Что заткнулись? Так и будем в молчанку играть, молчуны херовы, или вас заставить? – третий взял дробовик в обе руки.
- Погоди, не наседай на них. Не видишь, люди напуганы, побаиваются чего-то, - здоровяк покачал головой, успокаивая друга. - Расслабьтесь, мы не злые. Я задал простой вопрос. Поддержите беседу, уважьте нас, - он безапелляционно посмотрел в нашу сторону.
- Мы студенты, - ответила за всех Оля на соседней койке.
- Уже хорошо. Значит, вы студентики. Мечтаете о светлом будущем, поэтому решили получить образование, как будто оно вам пригодится, - они дружно засмеялись, словно разговаривали с наивными детьми. - Ну, и какая у вас стипендия, студенты? – продолжил допрос громила.
- Чуть больше ста рублей, – поддержали диалог девчонки по соседству.
- Слышишь, хромой, тебе и на полкостыля не хватит, - у верзилы от улыбки лицо стало округлым, как у колобка, а хромой играючи поднял трость, кием нацелившись на голову бугая.
- Что б я так жил. Как говорил наш брат Ленин: учиться, учиться и не надо молиться. А я на спортфаке четыре года оттрубил, золотые времена были, - здоровяк глубоко вздохнул, на секунду припомнив былое.
- И какой толк вышел? – укоризненно спросил третий.
- Спрашиваешь. Я почти мастера спорта получил. Еще бы немного.…Зато дай месяц, я бы из тебя такого атлета сделал.
- Только не ты. Пушка у меня, так что буду отбиваться, - он взял дробовик за ствол и встал в позу бейсбольного бэттера.
- Ладно, не кипятись. Мне стоит только дунуть,…ты же знаешь. Эй, студен-ты, кто выпьет за компанию, - он повернулся к нам.
Мы продолжали молчать и смотреть куда угодно, только не на них. Тем временем в комнате наметилось оживление. Появился Холеный, выпил без лишних слов из граненого стакана и внимательно присмотрелся к девушкам. Парень с забинтованной рукой уже сидел на корточках перед кроватью и разговаривал с Олей. Холеный закурил сигарету, не отрывая взгляд от Нади.
- Эй, студенты! Так, где же вы учитесь? – не отставал от нас верзила.
- В том же институте, где и вы обучались, - осмелился кто-то сказать.
- Неужели? Тогда иди и выпей, - настаивал бугай.
- Спасибо, но я уже много принял сегодня.
- Что ты им водку предлагаешь, самим не хватает, - со злостью произнес хромой.
Пока двое препирались, остальные незваные гости пользовались моментом: самый молодой из них нашептывал Оле что-то на ухо, одной рукой поглаживая девичье бедро, а Холеный нагнулся к Наде и схватил за запястье. В моей голове мозаика рассыпалась на мелкие кусочки, и цветные элементы фигуры растаяли, оставив грязные разводы. Они, в свою очередь, образовали черную шторку, через которую я не мог услышать даже себя. Оля уже увлеченно разговаривала с новым знакомым, а Надя встала с кровати и, смущенная, пошла к выходу. За ней последовал Холеный, каждым шагом широко расставляя ноги. Руки он держал в карманах олимпийки, а на лице застыла удовлетворенная усмешка. Звуки удаляющихся шагов внезапно оборвались.
Прошла минута или две, а может быть и секунда. Куда они пошли? Я посмотрел на соседей. Они мирно сидели в один ряд, как застывшие гипсовые идолы, отличаясь между собой только бледными оттенками лиц. Сердце заколотилось быстрее, а в висках почувствовал стук. Изнутри черной шторки кто-то долбил нишу, освобождая путь для прорывающейся черной дыры. На снежных лицах друзей я уже мог различить паутину, не потревоженную столетиями.
- Ребята, может вам чем-то помочь, - я встал с кровати, разминая мышцы ног.
- Ты что задумал? – Хромой недоверчиво взглянул на меня.
- Я просто хочу поддержать разговор, рассказать о нас. Вы же спрашивали.
- Сядь на место, придурок, - с раздражением сказал третий.
- Иди сюда, выпей за компанию. Повесели нас, рыжий, – здоровяк смотрел с ухмылкой, предвкушая интригующее развитие событий.
- Конечно, почему бы и нет, - с охотой ответил я.
- Тебя как звать, рыжий? – продолжил бугай.
- Меня зовут Рома. Редкое имя, сейчас нечасто такое встретишь.
Я говорил и говорил, расхаживая по комнате. Выложил все: где мы учимся, в каких группах, как нас лучше найти, и указал места, где любим расслабляться. Гости начинали уставать от моих откровений, лившихся потоком, а друзья с изумлением наблюдали, как я распинался.
- Можно выйти, мне очень надо, - неожиданно для них попросил я.
- Только попробуй, рыжий, тебя скорее вынесут отсюда, - третий выходил из себя.
Я не знал, что делать дальше. Подошел к кровати, где сидела Оля, и встал на колени.
- Давай, со мной лучше выйдем, так правильнее будет, - я положил руку ей на бедро.
- Рома, ты что? – она попятилась на койке, сминая покрывало.
- Лучше я займусь тобой, ведь, правда. Зачем он тебе? Давай отойдем.
Молодой парень в спортивном костюме, стоявший неподалеку, оторопело смотрел на нас, а Хромой переминался с ноги на ногу, выказывая желание отлить.
- Давайте, я провожу вас до туалета,- мои слова обращались уже к нему.
- Ты что, пидор, что ли, сейчас наебну тростью.
- Надо пройти прямо по коридору, а потом повернуть налево. Я покажу, это быстро.
- Иди сюда, клоун, - сказал один из них, с дробовиком.
Оказавшись рядом, он сильно ударил меня в грудь, и я отлетел на кровать. Несколько секунд я пялился на потолок и слышал, как Хромой удаляется, ковыляя с палкой. Появилось ощущение отсутствия: руки не дрожали, только ноги начали снова двигаться, поднимая тело.
- Мне нужно отойти. Скоро вернусь, - не спросил, а предупредил я.
- Рыжий, ты заебал, честное слово, - третий подошел ко мне и схватил за грудки.- Значит, ты хочешь поссать. Может, лучше пристрелить тебя прямо здесь, чтобы не мучился, тогда нам будет спокойнее, - он направил на меня дуло дробовика. – Теперь полегчало?
- Нет, - без доли сомнения ответил я.
- Это будет твое последнее желание, ты понял? – он отвел дуло в сторону и выстрелил в стену. У меня заложило левое ухо, и я почувствовал запах пороха. – А с тобой в путь мы возьмем кого-нибудь из твоих друзей.
Он повернулся к кровати и произнес считалку, пальцем выискивая случайного попутчика.
- Ты, вставай! – третий подошел к Мише, взял его за шиворот и толкнул в мою сторону.- Славная парочка. Вместе и кончите в последний раз. Пошли на выход.
Мишины щеки затряслись, а лоб покрылся испариной. Он учащенно дышал, но воздуха ему все равно не хватало, как будто начался приступ астмы. Внутри меня что-то щелкнуло, и мысли исчезли.
- Нет, нет. Не надо, пожалуйста. Я единственный ребенок у матери, - Миша встал на колени, и на его глазах появились слезы.
- Ладно тебе, Миша, поздно просить о чем-то. Все равно пристрелят. Пойдем, отольем на прощание, - сказал я.
Когда меня выталкивали на улицу, позади я услышал возню. В двадцати метрах от крыльца, куда не дотягивался лунный свет, мы остановились. Передо мной стоял лысый мужик, но уже без дробовика. Рядом почему-то оказался Семен. Куда подевался Миша, я не знал. Мужлан говорил угрожающим тоном, но мой взгляд был направлен вдаль, где Надя мирно разговаривала с Холеным. Они стояли недалеко от фонаря, и полоска света приоткрывала часть ее лица. Надя смотрела в нашу сторону, не улыбалась и не поддакивала ухажеру, в то время как Холеный, не отрывая от нее взгляда, с увлечением рассказывал байку. Тут я почувствовал сильный удар кулаком в челюсть. Давно забытый вкус теплой и липкой крови сплевывать не стал, а проглотил ее мелкими порциями, с каждым глотком возвращая себя в сосновый бор.
- Хватит, он все понял, - заступился Семен, пытаясь остановить мордоворота.
- Надеюсь, этот клоун догоняет. Ему же лучше будет, если заткнется.
Мы вернулись обратно, не проронив ни слова. С ней все в порядке.
Когда очнулся утром, то обнаружил, что лежу на узкой кровати. Чья-то спина прижала меня к стене. Это был Шляпников. Он безмятежно сопел, боком пристроившись на свободной части койки. Лучше не просыпаться. Глаза опять закрылись, отодвинув час пик. Сверху, с высоты птичьего полета, услышал невнятные разговоры, недовольство и ругань. Слегка приоткрыл веки. Я лежал на койке один.
- Сука, ему надо рожу набить. Подставил нас всех, - Шляпников нервно ходил по комнате, комментируя сложившуюся ситуацию.
- Да уж, вечерок получился. Наверно, он просто обкурился, - философски заметил голос Семена.
- Я не смогу его простить, никогда, - тихо добавил Миша.
- Он им все рассказал, все. Приходите к нам, дорогие бандиты, режьте, убивайте. За такие вещи по еблу дают. Давайте вытащим его на улицу, да отметелим, - не унимался Шляпников.
- Да погоди ты ныть. Сначала до города нужно добраться. Тоже мне, решала нашелся,- сказал Семен рассудительным тоном.
- Скоро надо выдвигаться, пока быки не проснулись, - предложил Миша.
Вставай. Я с трудом присел на кровати, не решаясь поднять голову. Она затрещала, а комната пошла ходуном из стороны в сторону.
- Смотрите, кто проснулся. С добрым и ласковым утром, дорогой Ромачка. Как спалось? Котелок не болит? Может, тебе рюмочку водки с икоркой на подносе принести?- с трудом сдерживался Шляпников.
- Ты что-нибудь помнишь из ночных приключений?- спросил Семен.
- Нет, - солгал я.
- Да ты хоть помнишь, как…
- Шляпа, ты заткнешься или нет,- разозлился Семен.
- Где остальные? – решился спросить я.
- Они ушли, едва рассвело. Сказали, что будут пробираться через лес, короткой дорогой,- ответил Семен.
Я не мог больше находиться с ними в номере. Вышел из комнаты и увидел здоровяка, стоявшего в коридоре. «Ого, рыжий проснулся. Заходи к нам, поговорим», - он широко заулыбался. Я отвернулся и заковылял к выходу, в лес. Но он не помогал. Этот сосновый воздух был чем-то отравлен. С каждой минутой становилось все хуже. Как назло, не было ветра, и солнце пекло. Остановился у бассейна. Почему так получилось, ведь я хотел совсем другого? Внутри меня набегала волна, она готова была вырваться. Не выдержав, я схватился за голову и закричал.
Оставшись вчетвером, мы пробирались через лес к автобусной остановке. Я вяло плелся за остальными, пока не показалась главная дорога. Тут вспомнил, что забыл захватить очки, единственную защиту от солнца. Надо было вернуться за ними, обязательно их найти. Я пошел обратно.
- Стой, ты куда? – закричал Миша.
- Позабыл солнцезащитные очки. Они в тумбочке лежат, без них не могу идти,- объяснил я усталым голосом.
- Ты что, рехнулся, они же прибьют тебя, - Миша стоял передо мной как скала.
- Мне, правда, надо, они очень важны для меня.
- Не ходи, очнись, в конце концов, - он скомкал в кулаке мою рубашку.
- Отпусти, дай пройти, - я отмахнулся от него и продолжил путь.
Миша смотрел вслед, пока я не исчез из его вида. Когда прошел несколько сотен метров то понял, что не знаю, где находится лагерь, и сколько еще идти. Я сел под деревом. Жалко очки, хорошо послужили. В них можно было смотреть на солнце и не щуриться, и формой оправы они идеально подходили моему лицу. К тому же недорогие были, стоили копейки. Рублей тридцать наверно, или сорок. Нет, слишком дорого. Двадцать пять рублей. Точно, двадцать пять. Где сейчас найдешь такую вещь, разве что повезет, попадется случайно в магазине. Вот и съездил отдохнуть, называется. Потерял очки. Тяжело будет без них.
Подул слабый ветер. Они должны были уехать. Автобус ходил раз в полчаса, и когда окажусь на остановке, их уже не застану. Самое время возвращаться домой. На пыльном пятачке у трассы я оказался один, как и ожидал. Подъехал полупустой автобус. В нем было открыто только одно окно, и то наполовину. Какая духота. Колымага медленно тащилась и настукивала тошнотворный ритм, с трудом преодолевая бесконечные кочки на дороге, от которых меня подбрасывало на сиденье. Двигатель жалобно мычал и кашлял от переключения коробки скоростей. Уставший бродяга, ты рядом со мной, ты во мне. За что, не понятно, ты вечно крайний по чьей-то вине. В памяти всплыли почти забытые слова песни. Не колотись, ты прав, я с тобой, я в тебе. Но мы опять попали, опять попались. Я сидел с солнечной стороны автобуса. Сейчас темные очки помогли бы. Когда-нибудь я доеду до дома. Железные нервы калечат дубиной, но ты молодчина. Уставший бродяга – держись,…держись. Но мы опять попали, опять попали.
Счетчик накручивал дни жизни, ее и мои. Остановился на пятизначном числе. Эта громада вспыхнула, от нее отслоились обугленные куски, оголяя свой корень, число 119.