Быстро пролетели два месяца службы в учебном батальоне, и из нас был сформирован отдельный, топографический отряд, под командованием подполковника Мороз. Отряд был небольшой, человек сто, включая офицеров и военнослужащих младшего командного состава. И опять был поезд дальнего следования, увозящий нас на место постоянной дислокации в деревню Собиновка, Владимирской области, километрах в тридцати от древнерусского города Владимира. Казармы находились, конечно, не в самой деревне, а километрах трех от нее, где раньше помещалось какое то другое воинское подразделение, расформированное за ненадобностью. Казармы представляли собой два довольно больших, кирпичных дома, напоминающих студенческое общежитие. Здания находились, мягко говоря, не в очень образцовом состоянии. Досчатые полы местами были провалены, оконные стекла выбиты, две большие печки никак не хотели разжигаться, и нестерпимо дымили, наполняя спальню едким, удушливым дымом. Офицерские домики, расположенные неподалеку, выглядели несколько лучше, хотя тоже нуждались в ремонте. Перед нами была поставлена боевая задача, в срочном порядке отремонтировать все это с помощью подручных средств, применив солдатскую смекалку. На экстренном, всеобщем собрании боевого состава части, состоявшимся в давно не топленном, холодном помещении клуба с большой речью выступил командир отряда, подполковник Мороз, и, призвав всех проявить высокую сознательность и воинскую дисциплину, закончил ее такими словами - «Не боги горшки обжигают, солдат должен уметь все, а советский солдат и еще немного больше! Цели поставлены, задачи определены, за работу товарищи!» И мы принялись за работу. Дело нашлось всем. Наиболее расторопные стали снабженцами, доставая неизвестно где строительные материалы. Наиболее умелые стали плотниками, штукатурами, малярами, быстро освоив все строительные специальности. Офицеры стали мастерами, учетчиками работ и надсмотришиками одновременно. Коммунисты, как всегда были впереди, показывая чудеса трудового героизма и высокую политическую сознательность. Художники, под руководством майора Баранова, целыми днями писали крупными буквами на полотнах красной материи лозунги и призывы, содержание которых они брали из передовиц газеты «Правда», рисовали плакаты и оформляли красный уголок, чтобы уставшие от дневных трудов солдаты могли отдохнуть в культурной обстановке. Ежедневно выходили боевые листки с фамилиями, наиболее отличившимися на трудовом фронте передовиков производства. - «Страна должна знать своих героев!» - говорил замполит, и делал все, чтобы осуществить этот лозунг на практике. На дверях К.П.П. висел лозунг, сочиненный лично замполитом, которым он очень гордился -«Театр начинается с вешалки, а воинская часть с К.П.П.!»Входные ворота были украшены картиной символизирующей единство армии и народа. На одной половине ворот был изображен солдат, на другой рабочий, так что когда створки ворот закрывались, их руки соединялись в крепком мужском пожатии. Однако местные жители, воспитанные на лубочных картинах доморощенных художников, не поняли глубокого, философского содержания картины Майора Баранова, и реагировали на нее не однозначно. На подростков до шестнадцати лет, картина действовала как красная тряпка на быка. Летом они стреляли в нее из рогатки, норовя попасть в глаза. Зимой тренировались в метании снежков, так что лица обоих героев превращались в большой снежный ком, и получался один человек с двумя туловищами, четырьмя ногами и руками и одной огромной, белой головой, без глаз, носа и рта. Майор вынужден был даже выставить дополнительный пост, непосредственно перед своим произведением. Но это помогло слабо. Часовой тут же попадал под перекрестный огонь, скрывавшихся в кустах стрелков, и вынужден был позорно прятаться в здание К.П.П.У людей постарше, картина, наоборот, вызывала прилив дружественных чувств, особенно в выходные и праздничные дни, и они, стремясь показать свое единство с армией, ломились на К.П.П. ,угощая караульных водкой, приглашали к себе домой, что приводило к нарушению устава, и подрывало обороноспособность Советской армии.
Но полного единства армии и народа, достигали только отдельные представительницы женского населения деревни, что приводило к заушениям дисциплины, самовольным отлучкам, и даже дракам с местными ухажерами этих самых смелых дам. Вобщем произведение майора Баранова объективно оказалось вредным и наносило ощутимый урон морально волевым качествам его подчиненных, и после мучительных колебаний он распорядился удалить его с фасада ворот. Вобщем, в довольно короткое время, задачи, поставленные командованием были выполнены и даже перевыполнены, кроме жилых помещений были отремонтированы клуб, столовая и даже гауптвахта, дабы провинившиеся и попавшие туда на исправление лица, могли все таки находиться там в более, менее человеческих условиях. Щели в полах были заделаны, окна вставлены, а из печных труб в холодные. зимние вечера устремлялся к небу, извиваясь, как змея, столб дыма, придавая казармам жилой и уютный вид. Можно было поступать к решению основной задачи, ради которой и был создан топографический отряд. Мы должны были стать крупными специалистами в области топографии и геодезии, чтобы внести свой вклад в укрепление обороноспособности нашей, горячо любимой родины.
Отвечал за военную подготовку самый молодой из офицеров тридцатилетний капитан Иванов, который тоже был топографом, и занимался строевой спустя рукава, без особого энтузиазма. Он был довольно симпатичный, стройный мужчина, высокого роста, с густой шевелюрой и бакенбардами, и тонкой полоской усов, придававших ему импозантный и вальяжный вид. Имел жену и двоих детей, что не мешало ему заводить многочисленные романы на стороне, во время частых выездов на полевые работы. Под его опекой находились также футбольная и хоккейная команды, созданные по его инициативе. Коллектив художественной самодеятельности находился под опекой майора Баранова, больше похожего на старого, облысевшего козла. Волосы на голове заменяла небольшая, клинообразная бородка, напоминавшая бороду всесоюзного старосту довоенных лет, Михаила Ивановича Калинина. Несмотря на изможденный вид, он был подвижен и вездесущ, и мне иногда казалось, что он может находиться одновременно в нескольких местах сразу. Тот, кто служил в армии знает, что быть спортсменом, или артистом художественной самодеятельности выгодно. Они занимают привилегированное положение в армейской иерархии, их освобождают от нарядов и разных видов принудительных работ, они ездят с концертами в подшефные гражданские организации, награждаются увольнениями из расположения части. Я тоже хотел быть артистом, но ввиду полного отсутствия голоса и слуха, не был принят в состав художественной местной самодеятельности.
Ладе
Анатолий Лисицын
Нарисуй мне Лада поросенка,
Небольшого, с круглой головой.
Маленькие ножки, хвостик тонкий,
На рисунке будет как живой!
Впрочем, нет, живого мне не надо,
Ну зачем, скажите мне живой?
Нарисуй с поджаристою коркой,
Запеченного в духовке паровой.
Купим мы с тобой вина бутылку,
Уж на это денег наскребем,
И под эту дивную картинку,
Весело бутылку разопьем.