10. Армия

Анатолий Лисицын 2
Присяга.
А впереди меня ждал город «Высший Волочок», учебный  батальон, и начальная военная подготовка.
Процесс превращения человека в солдата не является мгновенным, человеческие качества исчезают постепенно, у кого быстрее, и он становится  сержантом, и даже старшиной, у кого медленнее, и тот дослуживается только до ефрейтора, в крайнем случае, до младшего сержанта. У меня же этот процесс был настолько медленным, что я так и остался рядовым на протяжении всей своей службы. Внешне же это происходит достаточно быстро, и начинается с посещения бани. Ты входишь в баню человеком, а выходишь постриженным наголо, одетым в солдатскую форму и  кирзовые сапоги. Ты становишься в строй, и делаешься уже не Петей, Ваней, или Колей, а рядовым Ивановым, Петровым, Сидоровым, с  обязательным выполнением приказов начальников, какими бы они глупыми тебе не казались. Основной формулой солдатской жизни является просто правило - «Ты начальник- я дурак, я начальник- ты дурак. не умеешь-научим,не хочешь-заставим. Приказ начальника, закон для подчиненного. А после принятия присяги твоя жизнь уже не принадлежит тебе, а становится собственностью государства. в лице твоих непосредственных командиров.
Процесс принятия присяги описывать нет необходимости. Каждый либо сам принимал присягу, либо видел по телевизору, как это делают другие. Мне же этот процесс напомнил те далекие уже времена, когда меня принимали в пионеры, тогда мы тоже давали клятву на верность Родине, с той лишь разницей, что не целовали край красного знамени, что мы и делали сейчас в торжественной обстановке, преклонив колена. После принятия  присяги, был праздничный обед, и каждому из нас досталась свиная отбивная на косточке, что случилось первый и последний раз за все три года моей службы. Жаль, что присягу принимаю только один раз, я готов был принимать ее хоть каждый день, или хотя бы раз в неделю. Но процесс принятия присяги на этом не закончился, и продолжался после отбоя в казарме, установленной железными, двухъярусными кроватями. Правда, он проходил в менее торжественной обстановке, без оркестра  и офицерского состава. Вместо офицеров было всего лишь три сержанта, причем каждый из них держал в руке обыкновенную столовую ложку, заменяющую, по-видимому, красное знамя. Этот процесс был упрощен до предела. Вызываемый, подойдя к сержантам,длжен был снять трусы, после чего получал звонкий удар по голой заднице, под дружный смех окружающих. Было не больно, но несколько обидно.
И все бы окончилось благополучно, если бы не мой сосед по кровати, с которым у нас уже начинала зарождаться начальная стадия дружеских отношений. Он  неожиданно наотрез отказался принимать присягу, сказав при этом, что видел всех этих сержантов в гробу, в белых тапочках. И он мог это себе позволить. Он был мастером спорта по боксу и спарринг партнером членов сборной Союза в полутяжелом весе. Было ли это известно сержантам, я не знаю, но они не  стали настаивать, и, пожелав всем  спокойной ночи, удалились. Прошло несколько дней и казалось, что этот инцидент забылся, но однажды сержант Мелешкин вывал моего приятеля  к себе в каптерку, под  каким то благовидным предлогом. Предчувствую недоброе мой друг попросил меря пойти вместе с ним, и при необходимости оказать ему посильную поддержку. Вежливо постучавшись, мой друг вошел в каптерку, оставив дверь слегка приоткрытой. Я же, оставшись в коридоре, и сделав вид, что осматриваю висящую на стене стенгазету, стал напряженно прислушиваться, к доносившемуся ко мне через полуоткрытую дверь разговору. Все было тихо и спокойно, как вдруг, мимо меня прошли еще двое сержантов. Войдя в каптерку, они плотно закрыли за собой дверь, захлопнув ее на замок. Дело принимало нехороший оборот. Я прижался ухом к двери и замер. За дверью стояла тишина, предвещая бурю, которая и не замедлила разразиться. Раздались угрозы, взаимные оскорбления, так не совместные с высоким званием бойца Советской армии, затем какая то возня и звук, какой бывает при падении на пол чего- то тяжелого и мягкого. Этот звук повторился еще два раза. Щелкнул замок, дверь открылась, и на пороге показался мой друг, прижимая к голове носовой платок, из под которого сочилась тонкая струйка крови. - «Что случилось?» - тревожно спросил я, показывая на голову.-«А,ерунда,пряжкой от ремня немного голову поцарапали,дураки,а теперь вот лежат. отдыхают!» -и  медленно  досчитав до девяти, сказа-«Аут!»Затем вставил ключ в замочную скважину, закрыл дверь снаружи, оставив ключ в дверях. Пусть отдыхают себе, а когда отдохнут, кто нибудь их и откроет. Зайдя в туалет, он смыл кровь, заклеил рану полоской газетной бумаги, и мы вышли на улицу подышать свежим воздухом перед предстоящей вечерней проверкой. Крупные хлопья снега медленно опускались на землю, покрывая  ее мягким белоснежным ковром. Слабый свет луны, пробиваясь через абажур облаков, придавал всему окружающему пространству загадочный и таинственный вид. Большая, черная кошка, бесшумно скользя по белой скатерти снега, подошла к нам, доверчиво потерлась мордой о сапоги, ласково мурлыча, и пошла дальше, уже не обращая на нас никакого внимания, гордая и независимая.
-«Не к добру это!» - подумал я, но все обошлось благополучно, сержанты немного отдохнули и были выпущены на свободу каким то сердобольным солдатом. Мы походили строем вокруг здания казармы, услаждая слух начальства громким пением солдатских песен. - «Комсомольцы-добровольцы, мы сильны нашей верною дружбой, сквозь огонь мы пройдем, если нужно» - пели мы. И мы бы прошли сквозь огонь, как прошли через огонь войны наши отцы, защищая свою родную, такую непохожую на другие землю, но к счастью тогда это было не нужно, и чаша сия нас миновала. А вскоре моего друга, по приказу вышестоящего начальства перевели в другую часть, и наши дороги, к моему глубокому сожалению, разошлись в разные стороны. - «Эх, родина, коверкаешь ты нас!» - сказал он на прощание, крепко пожимая мою руку, и я понял, что он тоже с сожалением расстается  со мной.

Анатолий Лисицын
Два рыцаря.

Два рыцаря в напрасном споре,

Сошлись однажды в разговоре.

Я всех сильней -„Кричал один“.

-„Нет, я сильней!“ - другой ответил.

-„Ведь я дракона победил,

А ты, что сделал на планете?“

„Дракон, какой еще дракон?

Да есть ли он на белом свете?

Дракон не так уж и силен,

С драконом справятся и дети!“

И долго спорили они.

И долго так они кричали,

Но только, сколько не кричи,

А спор решается мечами,

И вот уж в ход пошли мечи!

Сверкнул на солнце острый меч,

И голова скатилась с плечь!

За ней скатилась и другая,

И обагрилася трава,

Потоки крови принимая!

Но голова еще жива,

 И все кричит изнемогая,

Все теже глупые слова

В бессильной злобе повторяя.

Но голова ведь не права,

Да рыцари не правы оба,

На свете всех сильней слова,

Еще сильней людская злоба!

 

 

1



© Copyright: Анатолий Лисицын, 2010
Свидетельство о публикации №110121506678
Список