Болезнь - она ведь, стерва, какая? От нее, как от зубов злющей собаки, не увернешься. Примерно так о своем радикулите думала бабка Маня, когда от него, проклятущего, она в букву «Г» сложилась.
А чем и кому нестерпимую боль из поясницы выгнать в их, забытой, наверное, и самим Богом, деревне?
Медпункт в начале века закрыли. В верхах судили-рядили-кроили с худосочным бюджетом и решили, что содержать медпункт и лечить оставшихся в деревне с десяток стариков – овчинка выделки не стоит.
До районной больницы километров двадцать, да еще неизвестно как и на чем добираться надо. На своих двоих путь не одолеть – ноги-крюки по дому-то одна за другую заплетаются.
Жила в деревне бабка Елена, которая заговорами почти все болячки изводила, но лет десять назад перед своей, собственной, болезнью бессильной оказалась.
Вот и выходит, что бабке Мане хоть на стену от боли карабкайся. А радикулиту вроде бы до этого и дела никакого нет. Мало ему, издевателю, бабкиной поясницы, он до ягодиц добрался и в правой ноге капканы с колючками понаставил.
Не мог на муки жены дед Игнат смотреть. На что ему годы словно ваты в уши натолкали, а от ее стонов и причитаний, то и гляди, у самого сердце удары считать перестанет. Пришлось ему мозги поднапрячь и народный рецепт лечения радикулита из памяти вызволить.
- Давай, Маняш, я тебе спину скипидаром разотру.
- А поможет? – сквозь боль протиснулся вопрос.
- Дед мой, бывало, мою бабушку Агрофену им на ноги ставил.
- Ну, как знаешь. Все равно терпежу нет… - из последних сил выдавила из себя бабка Маня.
А у деда у самого от вечного крестьянского труда пальцы сгибаться перестали, клешни рака передразнивали. А тут еще не первый год дрожь откуда-то в руках приплясывала, будто он с похмелья никогда не выбирался.
Открыл Игнат бутылку со скипидаром. Хотел себе им на ладошку плеснуть над оголенной спиной супруги, чтоб потом хорошенько больное место растереть. Но дрожащая правая рука скипидар вылила не только на его ладонь, но и щедро на спину мученицы. Жидкость настолько проворной оказалась, что по спине бабки Мани устремилась, как веселый весенний ручеек, к ее заду, а потом юркнула и между ягодиц.
Бабка Маня, до того стоявшая перед дедом буквой «г», в восклицательный знак выпрямилась.
- Ой!.. Сжег!..
- А как же ты, старая, лечиться собралась? Потерпи уж…
- Легко сказать потерпи. Огнем все пылает…
Она то за зад руками схватится, то глубоко ниже пояса, вроде бы пожар погасить спешила. Скипидар бессовестно добрался ведь и до ее интимных мест.
Зачем-то головой начала крутить. Дед грешным делом, подумал, что она скалку или сковороду ищет, чтобы как следует огреть его - доморощенного лекаря. А может, боль и в ее голову скаканула?
Но бабка Маня, увидев стоявшее на полу пятнадцатилитровое ведро с водой, не раздумывая, плюхнулась в него оголенным задом с единственной мыслью – пожар быстрее погасить. Но скипидар, прикоснувшись к воде, казалось, еще злей стал.
- Караул!.. – вырвалось у бабки Мани между стиснутых губ.
Дед растерялся, округлив в испуге глаза. Как бывалый лекарь посоветовал:
- Потерпи, Маняш, авось теперь тебе не рожать…
- На твой бы обмылок скипидаром плеснуть, сразу бы в юлу превратился.
В глазах бабки Мани металось зло разбавленное густой болью.
А в душу деда Игната жалость все гуще налипла.
Но на другое утро бабка Маня, как обычно, встала раньше деда и громыхала на кухне посудой. Завтрак нехитрый готовила.