Пропасть. Я в трусах и майке наедине с глянцевым SHARP-ом, бывшим телеком мертвого папаши моего бывшего мужа. Муж - бывший, папаша - мертвый, фильм - прикольный. Гляжусь в него, как в зеркало: кино – на экране, кино – в голове. Ужасно хочу курить. Курю. Давно не курила, лет пять. Устроила переучет-переоценку своей дешевой жизни.
А на экране ребята тоже стараются: пробираются сквозь косячки с марихуаной, мимо дорожек кокаина, вдоль бульвара Sunset, меняя машины, парней, девчонок, пробираются сквозь джунгли достатка и вседозволенности на заветную полянку «Любовь всей жизни». Им и мне трогательно подпевает умерший от СПИДа веселый парень Фредди, кривозубый парс, рожденный на Занзибаре. - Love of my life, где ты? – Спрашивают ребята с экрана, потные от передоза и перетраха. И я, с одной пачкой Парламента, колой, парой-тройкой десятков первых встречных парней, бывших в моей жизни, и одним, с которым когда-то играли в «Я люблю тебя», со всем этим детским набором я самой себе кажусь воспитанницей закрытой католической школы.
От размаха киношного блуда и обезбашенности и моих весьма скромных достижений в области людских пороков и греха мне не легче. Снаружи – руки, ноги, голова. Как у всех. Внутри – осознание своего уродства. Несовершенство. Может обратиться к великим? Искусство, литература. Точно! Пушкин! «Я помню чудное мгновенье…», - искренне заявляет гений, мастер высокого слова и – траха. Может, потому и великий, что умело совмещал низменное и возвышенное, может, в этом секрет? Так, кто тут дальше на полке? – Верлен, Рембо, умница-острослов Уайльд, русские, французские, английские – всехние, и у каждого – свой скелет в шкафу, и каждый отличился и в искусстве, и в пороках. Шлю им всем воздушный поцелуй: спите спокойно, ребята, в своих могилках, а шоу продолжается.
В соседних квартирах, домах, ночью и днем – своя жизнь. Пьют, дерутся, молятся, варят макароны, справляют юбилеи и поминки, любят, бросают, смеются – живут. Love of my life. Короткая песня. Пой, Фредди, не останавливайся, иначе мне никак не избавится от чувства, что я – отличница-заучка, изнасилованная в школьном туалете. Пой, Фредди, пой. А я пока обесточу флэшку своей души. Пой, Фредди, я потанцую под кислотным дождем за моим окном. Love of my life, don’t leave me.