Просьбу номера второго ВБПД Дракоша о снятии рекламаций к правителям Заоблачной в связи с критическим положением в стране оставить в прежней редакции, добавив в качестве прилагаемого документа объем причененного бригадой ущерба.
Просьбу членов ВБПД о досрочном окончании практики в связи с разновременьем согласно которому все сроки вышли, отклонить.
Принять во внимание просьбу номера четвертого Муссола о ходатайстве в выделении дополнительной помощи со ссылкой на приложение к рекламации.
Коментарии Это странно. Неужели мы сможем забыть своих акцепторов? Зачем эта практика? Почему построить? Причем здесь дворец? Не понимаю, что мы должны понять?
Да, скучаю. Если Валора стала королевой…хотя какая она королева? Смешно. А с другой стороны, я ведь тогда получаюсь принцесса? Если все так, как Дрон придумал.
Мне втюхивали, что это так трудно быть начальником. Враки! Ответственность – тоже враки. Хороший начальник засегда найдет виноватого.
Дворец за оставшиеся пару недель – авантюра. Прекрасная и несбыточная. Это если смотреть на вещи реально. Но кто придумал, что чудес не бывает? Конечно, на чудо надеюсь. Может это единственное, что я в жизни сделал стоящего.
Стройка и цепная реакция
Крыша подросла ещё на две трети и уже не походило на лес башенок и шпилей, а была вполне адекватной конструкцией. Чуть приподнималась над песком выгнутая широкая резная балка, связывающая стены Дрона и Контроса. Она упиралась в настолько мощные капители полуколонн, что абаки смотрелись большими площадками - кляксами, на которых спокойно помещались два коггевана, что, собственно, они сделали. Постояли, поскребли камень, удовлетворенно поскрипели и уползли в подземные чертоги.
-Им очень понравились смотровые площадки, - перевел Домир, - Они их одобрили, хотя в проекте их не было.
-Какие площадки? - взмахнул руками Горыч.
В проекте много не было. Разновеликих шипов, расположенных в два ряда по окружности – верх ротонды вокруг попотикокльского гриба, проклевывающийся ряд печальных ромашек с опущенными лепестками – паутина из нервюр и аркбутанов небольшой анфилады – результат халатности Луша, живая стена Бабиши, и верх ляпа - балка, появившаяся вследствие отсутствия строительных навыков у Шайта. Из-за этого элемента Горытики стены Дрона и Констроса оканчивались массивными полуколоннами сложного сечения, охватывающими витиеватым шипом фасад огра. Но непосредственно к фасаду претензий не было.
Основательные коггеваны и шустрые дорохованы, пригласив в качестве консультанта Дрона, на что Горыч смертельно обиделся, устроили возле насыпи небольшое совещание. За ночь тойги сварганили подвесную площадку, зацепив оную за балку, и теперь песок для строительства поднимался вместе со стеной, открывая взору главный портал дворца.
Обиженный Горыч мрачной тенью попинал камень полуколонн:
- Зазоры! Очень большие зазоры!
И Дрон, называя комиксиста-архитектора господином и вашим благородием, приобнимал и успокаивал, мол, подрастет дворец и они «энту щель мигом зарастим».
-Вот ты, ваше благородие, переживаешь, а того не думаешь, что если наши скоро не приедут, так и встанет тут все колом. У меня уже сил нету одному все вытягивать.
-Ври больше. «Один он». Тебе ваны помогают, – и, задрав голову. – Домир, что там у наших? Когда будут?
- Скоро.
Вести из Мантикуша Домиру рассказывали ваны. Как у них работало сообщение – тайна, но новости всегда приходили свежие и подробные до излишества.
-Скоро. Уже должны были приплыть, – топнул ножкой Дрон.
Домир приземлился, подняв тучу пыли. Он довольно плавно и смело летал, но приземления никак не давались. Бабиша сказала, что это из-за неправильных скоростей, то слишком резво, то чересчур медленно. И крылатый над этим работал.
-Валору коронуют.
Грымзл довольно крякнул. Он искренне считал, что возведение на трон Валоры – это его личная заслуга. Даже не пытались развеять заблуждение – себе дороже. Единственное, в чем удалось переубедить, что до этого герцогиня беременной не была, и то с оговоркой: беременность была ложной.
– Приедет взад наша королевишна, а мы ей подарок. Вот. Почти готовый дворец! – загорелся Дрон. – Скажет, молодец, Дрон.
Под землей снова вздрогнуло и взорвалось. Никто внимания не обратил. В последнее время это стало происходить чаще, так что привыкли. Как и к последующей вибрации строительной площадки.
Ваны робко высказали недовольство, но Дрон сурово ответил: “А сроки? Вы же сами согласились”?
Домир тогда промолчал, но его терзали смутрые подозрения - это начало цепной реакции по созданию модулей. Вот ведь засада! Справочная литература и отчеты о прошедших практиках кроме расплывчатой фразы “реакция тяжело поддается контролю и решение о её применении должно приниматься только после тщательного взвешивания последствий и ввода необходимых рисков и ограничений, особенно в ограниченном пространстве” хоть сколько-нибудь полезной информации не дали. Что за риски? Какие ограничения? Как взвешивать? Останется ли что-нибудь от бухты ванов или от Инчинкуша после возведения дворца? Домир подозревал, что ему не доставало размаха. Мелко мыслил, запрещая себе глобализацию катастрофы. Если верить справочникам, и от Драконовых островов мало что останется. Ну не уроды ли составители отчетов? Написать самую главную информацию мелкими буквами, да ещё не в том разделе, а где-то в периферийных ссылках журнала по технике безопасности!
Подлетела Бабиша:
-Я все. Дронище, проверять будешь?
Бабиша единственная, кто не выращивала стену, а наоборот, тормозила процесс роста.
Дрон и Домир предложили два варианта решения проблемы. Бабиша использовала оба.
С видом уставшего от суетных детей трудовика, и человека знающего, как делать табуретки, то есть развесив губы и прикрыв глаза, грымзл посоветовал увеличить толщину стены путем сращивания новых побегов с уже существующими. Вести основные линии роста не в верх, а по косой, а ещё лучше – перпендикулярно.
Домир возразил, что невозможно утолщать стены до бесконечности. Особенно утяжелять верх. Лучше изменить свойства древесины. Уплотнить живое дерево на сколько возможно, а участками и вовсе заменить на законсервированное, протравленное и высушенное особым способом.
Мадам Пай безропотно предоставила необходимые для пропиток ингредиенты, котлы, котелки, пробирки, реторты, но выставила лабораторию на воздух, потому что знает, мол, эти химические опыты, потом юрту век не проветришь. Ну, и… ладно.
Производство пропиток действительно оказалось делом весьма вонючим, зато работало! И Домир занят был по самую маковку. Вечером бодяжил пропитку, а днем результатом вечерних трудов травил дерево под руководством и с помощью Горыча.
Бабиша сначала отказалась участвовать в уничтожении живой природы, зато в комментариях по этому поводу себе не отказывала.
-Бабби, ну, хочешь, мы не будем этого делать? – наивно спросил Домир, выплескивая на обработанную поверхность реактив для разогрева обработанных мест. Подхватил тяжелый асбестовый холст, им прикрывали уже пропитанные участки для “локализации температурного сдвига”.
-Отчего же? Делайте, раз надо, – пожала плечами юная ведьма, – Давай с холстом помогу.
-Это она из-за Кона психует, – успокоил Горыч.
Но не успокоил, а раздосадовал Сначала досадовал на Горыча за сочувствие, потом на Бабишу – почему о Коне думала, и под конец на себя. Надо же! Стал такой осмысленно-уравновешенно спокойный после встречи с Опрамару, а маленький потомок офлей нет-нет да проклевывался.
Вечером, запустив вонючее производство, полетел на облюбованное место.
Сел, обратив взор в море и в небо.
Пришли ваны.
Звонко постукивая палкой о камень, приковылял старик Горыч.
В тени серого камня заныкалась Бабиша с метлой.
Бодрой подпрыгивающей походкой прискакал Дрон. Сказал многозначительно:
-Краси-иво.
Подсел к Домиру и почти сразу заскучал, отчего сделался говорлив и приставуч:
-Я вот чего думаю. Раз нас выбрали и мы такие уникальные – это же неспроста? У нас супер-пупер судьба получается. А раз у нас супер-пупер судьба, так чего я к бывшей жене вернусь? Я ж могу на другую претендовать? Могу? Могу. Вот кто такие мы? Воины? Да. Строители? Да. Но как-то и не воины и не строители, потому что есть огры и циклопы. И получается, как есть золотая середина. Правильно говорю?
Сосредоточенный и умиротворенный Домир больше всего хотел сказать заткнись, так как плеск волны, блеск воды, тучи и лучи. Но потомок офлей осторожно согласился: «М-да». А сосредоточенный и умиротворенный крылатый подумал: «Почему бы нет? Если не воспринимать напыщенный треп Дрона как Дрона, а представить, что это некая синкопированная, а потому диссонансная часть бытия, вполне удобоваримый компот получается».
-Скажи мне, о, середина. Почему семь? Почему семь последовательных базовых практик эволюционных ступеней развития?
-Ну, это кажный грымзл знает. И ведьма знает? Бабби, что ты про семерку знаешь?
-Семь – число завершения. Но я не люблю сакральную математику. То ли дело теория заговоров… А вся это тригон-метрия…
-Ишь, ты. Завершения. А я и не знал. С чего это тебя заинтересовало?
Домир неопределенно пожал плечами. Почему? Да потому что поиск контроля над цепной реакцией довел до последней строки примечаний последнего журнала примечаний и выводов, где желтым по белому было написано, что это есть первая ступень из предполагаемых последовательных семи базовых практик эволюции развития и становления. И вряд ли бы прочитал, если бы не дотошность офлей и не страсть к аккуратности. Решил, что случайно заляпал чужой документ и попытался оттереть. Буквы от его стараний потемнели и стали заметней. Открывшаяся фраза показалась более чем загадочной. Еле до утра дотерпел. После завтрака попросил разъяснения у мадам Пай. Получил расплывчатый ответ о том, что, как и любой счет, все начинается с единицы, поэтому и практика первая. Но если он помнит какие-нибудь другие практики, значит, в небесной канцелярии кто-то получит по загривку. А если не помнит, так и нечего ей голову морочить. А базовая, потому что закладывается основа, или если говорить простым строительным языком – фундамент. Достаточно ли Домир владеет простым строительным языком? Раз владеет, так не пошел бы он вон, потому что у неё уже сутки как не метено.
-А я буду помнить Домира?
-Возможно ещё как. Это ж твоя первая сущность. А может. и нет. Если повезет.
Такой вот утренний беспредметный и пустой разговор. По сравнению с ним вечерний – кладезь знаний. Только что делать с цепной реакцией не понятно.
Пока Домир предавался воспоминаниям и осмыслениям, Дрон заскучал. Поприставал ко всем, включая ванов, громко сообщил, что не его это – без дела сидеть, пойдет он спать, и ускакал серо-зеленым козликом.
Реактор обратной тяги и временные ямы
В закромах временного стабилизатора нашлись тренировочные патроны, а среди помещений – идеальный тренажерный зал. Как будто некто знал, что в один прекрасный день сюда заявиться Матилулу с сотоварищами, прошляпит младшего советника – самого никчемного члена Экспедиции Государственного Значения, его благоухащую шавку – Вареника и арестанта – добровольца Харона, отчего выброс адреналина в кровь зашкалит и потребуется строчная разрядка. Нет, ну как она, спецагент высшей категории, умудрилась их проворонить! Сознание невыполненного долга не позволяло полностью насладиться учебной схваткой со звездой балаганных боев – Шину, за что и прилетело учебным зарядом его Биорха, следом казенной частью огнепюя и крепкой фразой с незамысловатым смыслом «о чем бы ты не думала, зря ты это делала».
-Всё, - закончил фразу Шину, - Хоп заряды зазря пулять. Тайм аут.
М-да. Сколько не оттягивай разговор, а доложить руководству о пропаже придется. Осталось найти Шарма в этом лабиринте. Одно хорошо, и это выяснилось совершенно случайно, если позвать того, кто тебе нужен, то он, при желании конечно, отзовется. И ты его услышишь, пусть он будет на каком угодно расстоянии от тебя.
-Шарм. Ты где?
-Здесь.
-Где здесь?
-Где ты меня оставила пять минут назад.
Хорошо, когда тебе на вопрос «где» отвечали конкретно, а не «да хрен его знает». Странно, что «пять минут назад». Она его давным-давно оставила, ещё до обеда, послеобеденного сна и тренировки.
Шарма нашла именно там, где они расстались, а именно у глухой стены с несколькими простенькими узорами-полосками.
-Это реактор обратной тяги, - улыбнулся Шарм. – И непосредственно тяга.
-Это…возможно, - покладисто согласилась Матилулу. Она же профессионал, умеет обращаться со скорбными на всю голову. Почти со всеми. У неё богатый опыт общения с Треником. Одно из первых правил: не спорь, соглашайся и смени тему.
-Так ты просидел здесь все время? Даже на обед не ходил?
-Да ты ушла минут пять… А-а. Временная яма. Сбой.
-Яма? Разве время не у всех одинаковое?
-Конечно, нет! – смущенно улыбнулся Шарм, - но об этом мало думают, и ещё меньше знают.
Ого! Да он считал дефективной её, спецагента ЭГЗ! Эвон как примирительно заизвинялся. Время, дескать, понятие растяжимое и сжимаемое. Для кого год, для кого-то день, а кому-то (вот бедолаги) вся жизнь. Для синхронизации временной стабилизатор и нужен, как гарант единовремения. Когда он работает стабильно, то даже при разном времени действует некий стандарт, а когда сбоит – все возможно.
- Время – ещё большая иллюзия, чем зрение.
-Меня глаза пока не подводили, - недовольная, что ей читали лекцию, возразила Матилулу.
-А что ты видишь перед собой?
Ясное дело что! Примитивно и небрежно разукрашенную стенку. Но можно ли об этом говорить Шарму? Надо соглашаться, а с чем? Будь что будет, скажет правду. Иногда лучше горькая правда, чем сладкая неправда.
-Ты меня, конечно, извини, но…
-Стена?
-Стена.
-А если посмотреть вот так?
Шарм вцепился мертвой хваткой в Матилулу, хотя она вроде и не вырывалась, и начал пятиться, приседая, вытягивая шею и меняя угол зрения.
-Ага. Вот. Смотри.
Но Матилулу все равно ничего не видела.
-Да ты с моего места посмотри!
Дело принимало скверный оборот. Хлипкий Шарм с неожидаемой от него силой тянул к полу и намерения его крайне туманны. Слышала она про измененное сознание, да не на ту нарвался. У неё достанет сил постоять за себя.
Маг-техник и охнуть не успел, как она припечатала его к полу:
-Извращенец, - а потом подняла глаза.
Ба! Это была вовсе не стена. Бесшумный механизм, уходящий вдаль похлеще складских стеллажей. И он работал. Шестерни вращались, поршни двигались, шары и шарики подшипников, матово поблескивая, неслись по окружностям. Некая штукенция надувалась простейшими геометрическими формами, а затем выворачивалась в тор, чтобы через секунду опять стать квадратом со скошенными краями или колбаской-дугой. Пружины приплясывали на месте, и, кажется, что-то передавали. Как и открытые нории, с разными скоростями и в разных направлениях несшими в ковшиках нечто, что не удавалось разглядеть. О передаточных цепях и ремнях и говорить не стоило, эти количеством траекторией могли поспорить с гирляндами на реликтовом древе в праздник рождения Великой Бессменной Правящей Девятки. И уже где-то вдали на тонкой нити висел маятник под более чем странным углом градусов сорок к горизонту.
-Если верить маятнику, - подал голос с пола Шарм, - тебя не было пять минут.
-Какая …- определений не хватало, - какая…
Любование работой грубо прервал Шину. Где бы он не находился огр, но голос его раздавался отчетливо и увесисто из соседней стенки, дескать, начальница срочно зовет на переговоры.
-Долго нас не было? – первым делом спросила Матилулу.
-У меня без счету. Поснедал (ужинал) да поспал, - лениво ответил Шину.
Похоже, россказни Шарма про временную яму – правда.
Но как же не хотелось общения с пани Найчикой.
Собралась, сосчитала до десяти и включила переговорник. Четко доложила о самовольном уходе младшего советника, покаянно ожидая выволочки. Однако известие о потере «самого ценного» члена экспедиции, чьи белые кости наверняка догладывали полчища паразитов, начальница восприняла как-то слишком легкомысленно. Рассеяно переспросила:
-Ушел? Да-да. Это же младший советник, он знает, что делает.
Не успела Матилулу придти в себя от странного заявления, как её оглоушили новым приказом, перед которым побег Треника тускнел и мерк. К ним едет Проук. Понимаешь? Лично сам номер третий Великой Бессменной Правящий Девятки! И ей поручено неким образом организовать встречу. Но как!? Оказалось, очень просто. Сначала появится бригада помощников, потом личный Клар, и они все подготовят, а Матилулу проследит, чтобы распоряжения безукоснительно выполнялись, а заодно займется промышленной безопасностью, шпионажем и сохранением секретности.
Полеты, деревья и пни
Треник, проделав в кроне дерева солидную брешь, не долетел до земли метров десять. Сильный и отнюдь не упругий сук принял на себя тело младшего советника, крякнул, погасив энергию падения, но не дрогнул.
С протяжным “ха-а” воздух покинул легкие Треника до последней четверти, а так же желудок, подвоздошье и…не важно что, но было настолько чувствительно, что даже боли не почувствовал. Она пришла позже. Достаточная, что бы младший советник судорожно втянул воздух в себя “х-у-у”. И замер. Думал, от удара потерял зрение, но глаза оказались банально закрытыми. Осторожно приоткрыл. Из-за слез, картинка проявилась не сразу, а когда прорисовалась окончательно, возмущению не было предела.
Под деревом лежал Харон, раскинув конечности на манер морской звезды, мирно посапывал. На отставнике, так же расслабленно и беззаботно дрых Вареник.
Как с горечью отметил Треник: он один страдал за всех.
-Эге-гей, – тихонько, потому что опасался напрячь диафрагму больше положенного, позвал Треник.
-Тяв, – не открывая глаз, нежно отозвался верный пес.
Харон сладко зевнул, всхрапнул и затих. Придется выбираться самому. Суки. То есть сукИ заканчивались аккурат тем, на котором лежал. И что делать?
-Спасите! – тоненько позвал на помощь.
Вдруг его услышат в этом…как его…реакторе?
Никакой реакции. Тогда принял смелое решение выскребаться самостоятельно. Пополз к основанию ветки, цепляясь слабыми дрожащими руками за боковые отростки, но скоро они кончились. Остался гладкий, словно отполированный сук с критичным уклоном в сторону ствола, так что Треник заскользил как с горки. Мысли скукожились до одной «только бы не упасть» хотя это сделать было бы довольно сложно: ветка по мере приближения к основанию принимала форму желоба, расширялась, и заканчивалась дуплом, размером как раз для младшего советника. Это выяснилось, когда Треник воткнулся туда плотно по самые подмышки, словно пробка в горлышко бутылки.
“Странно, – подумал Треник, – почему дупло не расширяется книзу”?
И даже придумал ответ. Это не то дупло, которое появилось вследствие естественных причин гниения места обломанной бурей ветки и потом подточенное грибами-паразитами или насекомыми, а клювотворное дупло, выдолбленное на досуге гигантским дятлом. Иначе, почему он опять обездвижен: плечи прижаты к ушам, а ногами и пошевелить невозможно? И даже ещё плотнее. И, кажется, дышать стало трудней?
А потом он увидел нечто невероятное: древесина начала как бы расщепляться, но щепки не отделялись, а становились прозрачной бахромой. Поднял глаза выше. Ух, ты. Ветки и веточки, за которые он цеплялся при скольжении, ожили и ме-едленно, почти незаметно приподнимались вверх от основания, образовывая дуги. Листочки на ветках также изменяли форму и цвет, собираясь в пучки стеклянных иголок.
Ствол, жестко охватывающий тело Треника, стал мягче, чуть отпустил, так что младший советник немного ушел вглубь, а потом сжал ещё плотнее.
Очень похоже на…Кажется… это не дятел! Это… плотоядное дерево!
Из-за неприятного открытия голос прорезался до визга:
-На помощь! Харон!! Вареник!!! Ко мне! Пожар!!
И они услышали.
Харон завис напротив:
-Чего орем?
Со спины спасателя на ветку прыгнул щенок и традиционным облизыванием лица, после которого хотелось принять ванну, поприветствовал друга
– Это из-за тебя! Это из-за тебя всё, – вместо просьбы о помощи вдруг начал обличать Треник, – Нажрался глюкамозы, скотина!
-У меня был шок, – любезно пояснил Харон. Он и сам понимал, что поступил не по товарищески. – Меня загнали в ловушку. Заставили. Ты же знаешь, пегасы хвостами вперед не ходят!
Но Треник почувствовал, как дерево мягко засасывает больше и глубже. Стало не до разборок:
-Немедленно вытаскивай меня отсюда, пока не сожрало!
Харон честно попытался схватить зубами часть рукава и тянуть, упираясь в ствол острыми копытами.
-Не выходит. В смысле, не выходишь.
Попытка расширить дупло так же не увенчалась успехом. Но в этом пегас обвинил Треника. Боялся он, видите ли, что в него попадут, когда будут бить по краю отверстия.
-Попробую протолкнуть, – деловито пояснил спасатель. – Группируйся.
Треник не успел объяснить глупость данного способа, а Харон двумя взмахами набрал высоты и спикировал. В момент, когда младший советник понял, что спасение от плотоядного дерева – это смерть от копыт отставника, дерево тяжело вздохнуло, дупло расширилось до размеров колодца, и спасатель влетел туда со всей дури, сшибая Вареника и спасаемого с краешка, за который ему удалось зацепиться.
Кувыркаясь, полетели вниз.
Свет от дупла быстро уменьшался, а затем и вовсе пропал.
Треник ждал неминуемой и скорой встречи с землей, но упал на спину пегаса, во второй раз за короткий срок пребольно ударив многострадальное тело, теперь о выступающие части аммуниции.
-Поостороженей там. – недовольно крякнул отставник. – Хребет сломаешь.
И завис.
Тут-то их нагнал Вареник. Не стоит упоминать, что явилось для него амортизатором.
Темнота стояла кромешная. Треник сначало подумал, что снова закрыл глаза, но они были открыты.
-Сейчас, сейчас, – озабоченно бормотал пегас, позвякивая удилами.
Потом что-то щелкнуло, и врубился весьма мощный налобный фонарь. Оказывается, был у Харона и такой девайс. Осмотрелись. От ить! Может, лучше бы и не было фонаря! Внутри ствол был в наплывах и наростах, которые при ближайшем рассмотрении оказались останками множества паразитов разной степени разложения. Трупы перемежались с уступами-лепестками. Они отсвечивали округлыми рубиновыми краями и манили бархатной серединой. Цвет серединок был самым разнообразным.
-Брось-ка туда чего, – предложил Харон, – а то плавали, знаем.
У Треника мирный вид посадочных площадочек тоже навеял воспоминание об орочьем ходе с ловушками. Он послушно снял башмак.
– Ух, ты, – выдохнул, когда площадка тут же превратилась в воронку и поглотила правый ботинок. – С зелеными все ясно. Теперь давай красные.
Красная площадка, как только ботинок с ней соприкоснулся, свернулась в плотный рулон.
-И с красными ясно. Да и с желтыми, – когда проплывая мимо они увидели в ней переломанные клешни паразита.
-Только вниз. Должна же у этого дерева быть какая-нибудь прямая кишка для утилизации отходов, – подытожил Треник.
Дерево изнутри оказалось несколько длиннее, чем снаружи, так как парили они невероятно долго.
Закончились стенки с останками. Цветные площадки сменили черно-бурые с белыми прожилками нашлепки. Полость внутри дерева стала настолько широкой, что Харон смог планировать по кругу, а дно не появилось.
В какой-то момент Харон сказал: “Плевать, что сожрут. Нужна передышка” и приземлился на нарост. Так опытным путем выяснили, что они безвредные.
Передохнули, полетели дальше.
Появление горизонтальной плоскости встретили троекратным “Ура”. Но приземлились чуть выше на нарост.
Харон потребовал первым сбросить на землю Вареника, – в разведку. У них в армии принято сначала разведку высылать. Треник напомнил, что разведчик здесь один, и это не его собака, которая по сути ещё ребенок. Пегас в свою очередь припомнил, что он отставник. Треник возразил, что он вроде как записался в члены ЭГЗ.
Неизвестно, как долго бы продолжался спор, но мимо просвистело то, что Треник объявил как “утиль”, шлепнулось на то, что Харон называл землей. Задымилось и с легким шипением растворилось.
-Здесь мы, пожалуй, приземляться не будем.
И Треник с Вареником молча согласились.
Облет над поверхностью вязкой грязи темно-зеленого бутылочного цвета выявил три широких тоннеля и множество мелких.
Как Треник не убеждал, что мелкие – самые перспективные, Харон твердо заявил, что полетит туда, где можно раскинуть крылья. Так как раскинуть крылья можно было по трем направления, положились на судьбу в виде Вареника. Щенок у одного из выходов занервничал, залаял и едва не соскочил со спины пегаса.
Плотоядные деревья обладали общей вегетативной системой. Заброшенные волей судьбы во враждебную и таинственную неизвестность осколки Экспедиции Государственного Значения уже пересекли несколько озер, купола над которыми уходил далеко вверх. Была и парочка довольно критичных мест, когда от ядовитой глади Треника отделял только распластанный корпус пегаса, а потолок был так низко, что приходилось прижиматься щекой к теплой шкуре отставника. Были у тоннеля и многочисленные ответвления, так что продолжали ориентироваться по Варенику.
Харон ворчал, мол, его заманили в ловушку, и направление взяли неправильное. Треник приписал нытье ядовитым испарениям. А другого объяснения не нашел. Ведь подействовали же они на младшего советника, иначе, почему Треник проникся не свойственной ему подозрительностью? И когда пегас поднялся над очередным озером на бурый уступ и потребовал, чтобы пассажиры слезли, потому что спину наломал и отдохнуть надо, наотрез это делать отказался:
-Ты улетишь и нас бросишь.
Харон всхрапнул, но промолчал. Постоял минуту, да и полетел дальше.
Вскоре после этого озера с отдыхом протока обмелела, а кое-где обросла желтыми проплешинами, процветшими, словно оспинами, мелкими цветочками-звездочками. А стены и потолок украшали гроздья фосфорицирующих насекомых и гирлянды личинок комарика-светляка.
Потом мрак посерел, и зеленая жидкость исчезла окончательно. Вместо неё пол покрывал красный песок, судя по отсутствию растительности – не самый полезный песок в Заоблачной. Зато стены и потолок покрывала густая поросль. Сначала это были мох, висящий папоротник и ползучие суккуленты. Затем мрачная зелень приобрела больше салатовых оттенков, увеличилась в размерах и расцвела. А аромат стоял такой, что Треник тут же захотел торт, мороженное и тянучие бабушкины конфеты. В редких пробивающихся узких лучиках света плясала маошкара, за которой охотились хищники: стрекозы с мерцающими крылышкаими, маленькие ящерицы с фонариками на хвостиках, крохотные летучие мышки и длинноногие насекомые, похожие на помесь кузнечика с верблюдом с слюдяными жесткими крылышками. Наверняка, фауна тоннеля была разнообразней, но Треник запомнил именно этих, устроивших массированную атаку и на непрошенных гостей, когда они пролетали по их угодьям.
Потом стало ещё светлей. Впереди замаячил яркий свет. Не смотря на то, что стены тоннеля раздвинулись, лететь стало сложней, так кругом все заросло, и пол в том числе.
Харон не приземлился, а как-то упал на землю. Бока его ходили ходуном, и с них хлопьями слетала пена, корпус потемнел, так что серебристые разводы на шкуре, почти незаметные в нормальном состоянии, стали отчетливыми.
-Щ-щ-щх-р-р. З-зд – з-здохну, – едва смог прохрипеть он. – Ни в жизс-сх-р н’длетел, если б не глюках-р-р-моза.
Треник заволновался. Как это – сдохну? Только не сейчас. Сейчас пегасу никак подыхать нельзя. Кто вернет его и Вареника в ряды ЭГЗ? Какой смысл идти на свет в переносном смысле, если вон он, рукой подать. Так что пусть Харон собирает совесть в кулак и встает!!
И они, спотыкаясь на каждом шагу, с частыми передышками, пошли по пологой горке на свет.
Это был невероятных размеров пень с окаменевшими краями - зазубринами, внутри которого кипела своя жизнь. Была даже речка. В одной из стенок вода пробила себе ход, пробиралась по неровностям вверх и вытекала через край. На берегу этой речушки путники решили устроить основательный привал.
Планы, планы, планы
По просьбе Гора и При вызвали Азура. Он навскидку прикинул скорость развивающихся событий, потенциал и динамику, сделал поправку на эффект неожиданности. Хмыкнул: “Ну, что? Все равно же будете будить Первого” и, как положено, сгинул.
Никто бы не догадался, глядя на прямую спину Муссола, что он в полной растерянности. А он именно в ней пребывал, поражаясь собственному чувству. Впервые он не знал, что скомандовать. Какие четкие распоряжения надо отдавать.
Гор рассыпался песком, гравием и булыжниками, роняя скупые хрустальные слезы. Трит бурбулил что-то успокаивающее, но это не работало. Номер девятый совершенно расклеился.
-Синих гор нет. Тридцать два острова и два архипелага – в расход. И ещё надо четыреста двадцать тысяч квадратных километров – долой. Перспектива.
-Я подготовил шестнадцать айсбергов со средним объемом тридать пять тасяч кубов, но как эвакуировать Лоэфа? Вот чего мне совершенно не надо, так это водяных монстров.
-И не забывай о людях, – печально пробормотала При. – Плотность населения небольшая, но она есть.
-Не забывайте о Лоэфе, – не согласился Трит.
-Прекратите панику, – громыхнул Муссол, – Где Проук? Ладно, прикажу своим составить план мероприятий по эвакуации населения. (клару) Ты все слышал? Приготовь приказ по министерству. Какому?... Новому временному министерству по эвакуационным вопросам. При, с тебя эвакуация Лоэфа. Нам есть куда его переселить?
-Предупреждаю, вода в айсбергах пресная. Нужна отсечка от моря.
Гор встрепенулся:
-Отсеку. Но надо переместить Ультрафиолетовые и Ультрамариновые источники…
Склонились над картой Заоблачной. Это была живая карта, на которой отображалось все, что происходило в стране: ходили микроскопические люди, бегали по лесам олени, текли реки и величественно дрейфовали по морским течениям шестнадцать айсбергов.