Фото автора: цветущая груша на лугу перед селом Терновое. Воронежская область
Вся Россия наш сад. Земля велика и прекрасна,
есть на ней много чудных мест.
А.П.Чехов. Вишнёвый сад.
Иван Васильевич просыпался на даче с деревенскими петухами. Щуря глаза, с трудом поднялся – невыносимо болела спина. Надел кофту и, шаркая ногами, вышел на веранду.
Включил электрочайник, положил чайную ложку растворимого кофе в любимую кружку с греческим орнаментом по краю и раздёрнул занавески. Звонили колокола сельской церкви, приглашающей к заутрене. В терновнике за прихватом – так называли самовольно «прихваченный» к даче кусок луга перед домом, где росла высокая ива со сдвоенными стволами, пели соловьи. Ласковое майское солнце меженью разлилось по лугу.
Он любил поутру побродить по саду. Перед домом справа отцветала краснолистная черёмуха, распространяя вкусный дурманящий густой запах, а за ней распустился огромный куст махровой сирени.
Белыми шапками цветов покрылась калина у калитки. Громко жужжали пчёлы на деревьях садового боярышника. Розовые цветы яблонь - невест, кружась в хороводе, падали на мокрую от росы траву. Взяв ключи, он открыл калитку.
Прямо за ней, в рощице по краю луга на переднем крае терновника, отцветали сливы давно заброшенного, ничейного и одичавшего сада. От него осталось десяток плодовых деревьев, разбросанных по восточной окраине. Кому в прошлом принадлежал этот сад, никто не знал. Его расположение на краю луга, разделяющего деревню и дачные участки, вызывало удивление. Кто мог жить здесь на отшибе?
Примерно в ста метрах от дачи Ивана Васильевича росла высоченная груша, обильно плодоносящая некрупными, но очень вкусными ранними плодами. Иван Васильевич с женой Мариной ежегодно собирали их, ели, варили варенье и «закрывали» компоты. Впрочем, груши с этого дерева собирали все дачники. Даже деревенские частенько захаживали сюда, а вдоль дороги одиноко стояли несколько яблонь с мелкими зелёными и кислыми яблочками, и только на двух ближних к даче Ивана Васильевича яблоки сохранили сортовые достоинства деревенской грушовки. Вкусные, сочные, с красными полосатыми боками яблоки были общим достоянием. Многие дачники перегоняли их на сок.
За лугом расположилось село Терновое, получившее название от зарослей терновника, где поселились соловьи, трелями которых наслаждались и дачники, и селяне. Центр деревенского раздолья венчала недавно отреставрированная церковь, за которой внизу под косогором причудливо извивалась речушка с красивым названием Ведуга.
Малонаселённое село Терновое с множеством старых послевоенных хибар усиленно осваивалось новыми русскими. Они мгновенно загадили неуклюжими дворцами красную линию деревни, разрушив патриархальную атмосферу сельского поселения архитектурной безвкусицей. Кругом кипела стройка. Подъезжали и уезжали большегрузные машины со стройматериалами. Сновали узбеки и таджики, оглашая гортанными криками тишину луга.
Огромный недостроенный двухэтажный угловой дом с неизменной для нуворишей башней – донжоном нахально красовался на развилке дороги. Усадьбу размером с футбольное поле окружили высоким забором из синего рифлёного железа, за которым вдали высились щиты личных баскетбольной и волейбольной площадок.
Усадьбу несколько раз обворовывали: тащили дорогие стройматериалы и комплектующие.
Напротив, через дорогу, в покосившейся хате, обитой плоским шифером, обитали пожилые Роза с мужем Анатолием, которого все в округе звали Толиком. Марина раз в неделю ходила к ним за молоком.
Толик рассказывал, что воры, которым так понравился его сосед - богатей, «достали» его окончательно. Вчера доски стащили!
- А вам-то что до них? - спросила Марина, - чего бояться? У вас и воровать нечего. Корову не уведут. За ней ухаживать надо, да и Шарик облает.
- Так-то оно так, нехай ворують, жалко, что ли? Дак вся милиция ко мне шастит! Как что утащють – сразу ко мне: что, мол видал, что слыхал? А мне зачем? Всё под протокол норовять и сидят по полдня! А работать за меня кто будет? У меня её, работы значить, по горло! Я-то один. Это у него, соседа красномордого да пузатого, узбеков толпа! Вечером заявится и ну, проверять! Так и ходить, ходить петухом промеж них!
У Ивана Васильевича с Мариной целых двенадцать лет не было соседей. Вокруг пустовали участки, засоряя их дачу сорняками. Наконец, справа появились Саша с Леной, сходу активно включившиеся в дачную жизнь, а через два года молодая семья – Виктор с Валей и дочерью школьницей – купила пустующий участок слева. Новые соседи Ивана Васильевича были в восторге от крайнего места перед лугом. Из окон веранды открывался чудный вид на луг, терновник с грушей и церковью за дорогой.
Естественно, что свои заборы соседи поставили в створе с забором Ивана Васильевича, тем самым продолжив традицию прихвата двух соток. Вскоре все участки квартала выстроились по одной линии.
В конце лета на лугу бригада рабочих в оранжевых безрукавках установила на лугу трансформатор, ближе к дороге и начала бурить скважину, а через год весной на этом месте вырос большой, ладный двухэтажный дом из белого кирпича с огромным гаражом. Местные вмиг выяснили, что это строится очень блатной и богатый думец областного розлива. А кто ещё может на лугу вблизи дороги получить разрешение на строительство? Вскоре рядом с думцем затарахтели дизеля экскаватора и автомобильного крана. На глазах рос фундамент ещё одного дома – районного судьи. По кооперативу пробежала весть: луг продали блатным и толстосумам под коттеджи! Михалыч – сосед через две дачи – приплёлся к Ивану Васильевичу с пьяными слезами:
-Чё деется, Василич? Где закаты наши? Глаза не глядели бы на всё это безобразие! Вот ты учёный шибко, книжки пишешь. Скажи, зачем общий луг продают? А терновник куда? А соловьи?
- Михалыч, не береди душу! Иди в беседку, налью тебе хреновушки.
Посидели молча, выпили.
- Нет, вот ты скажи, Василич, - продолжил сосед, - имеют право или как? Что твой сын – адвокат гутарит?
У моего сына, Михалыч, есть поговорка:
- Право-то все имеют, да не все могут… Только тут не тот случай. Вот моя покойная матушка говорила про молитву, которая помогает правильно определиться в жизни:
- Дай бог мне ума и силы решать вопросы, которые находятся в моей компетенции.
Дай бог мне ума не вмешиваться в события, мне не подвластные.
И дай бог мне мудрости отличить первые от вторых»!
Что мы с тобой сделать можем? Напиться за помин луга и сада?
- Да нет, Василич, все не так просто. Пока ты в саду возился, на лугу люди с администрации участки размечали. Два мужика с трубой, линейками и свистушка накрашенНая в шортах и с журналом. Да вон гляди, к тебе Витька с Валей. Расскажут что и как. У них колья вбили прямо напротив их участка! Скоро и до тебя доберутся!
В беседку вошли расстроенные соседи. Валя была явно на взводе. Лицо горело возмущением:
- Представляете, Иван Васильевич, пришли новые хозяева напротив и уже успели обхамить нас с Витькой! Мы всё лето расчищали дорогу перед дачей, а они нам заявили, что это их земля, и чтобы мы теперь ездили через вас! А колья вбили криво-косо! Не параллельно нашему участку. С одной стороны от нас шестнадцать метров, а с другой одиннадцать! Клин какой-то! Как же теперь дорога пойдёт? А что с грушей будет? Идём, посмотрим все вместе.
Колья действительно вбили под углом к красной линии дач. При ориентации на местности новый массив коттеджей привязали к селу, а не к дачам. Как ни судачили взволнованные дачники, как ни бегали к председателю кооператива, на ход событий это не влияло. Всё шло своим чередом.
Приехали соседи через дачу справа и тоже пришли к Ивану Васильевичу в беседку. Лена плакала.
- Что случилось? Почему плачешь? – спросила Марина.
- Луг жалко, - всхлипывая, ответила Лена, размазывая по лицу слёзы и тушь с ресниц, - где теперь мы гулять будем? Они не имеют права! Мы там шампиньоны собирали! Горе-то, горе какое! За что это нам? Наверное, грешили много!
- Вот только этого не надо, - поморщился Васильевич, - бога не приплетайте всуе. У тебя, Лен, то бог, то интернет! Бог в людские дела не вмешивается.
- А вот, кстати, в интернете я смотрела карту, - затараторила Лена, - там наш луг отмечен зелёной зоной, и слева было старое деревенское кладбище. На карте это место отмечено крестом. Надо писать губернатору!
- Михалыч, вон и твоя Татьяна катит. Пыхтит, как паровоз, сейчас выложит правду-матку!
Татьяна в запачканном землёй трико с протёртыми дырками на коленях и В жёлтой грязной майке, пыхтя, ввалилась в беседку:
- Сидитя? Митингуетя? Пошто стоите, мужики? Покуды вы тута лясы точите да самогонку кушаете, городские купляли весь наш луг! Ишь, колья торчат! Пошли, повыдергаем их к чёртовой матери! Нехай катятся восвояси!
- Таня, успокойся, это же не даст ничего. Они новые вобьют!
- Ты, Василич, больно правильный! А такой закон есть, чтобы луг гадить? Одна я тут своей задницей на семь базаров колочусь, а вы умные разговоры гутарите! Вон Серёга, что дом капитальный построил, говорить, что все наши прихваты снесут и дорогу пустят у нас под носом! Газ поведут и водопровод с новой скважины. Сказал, что мы тута заживём, как в городе. Не дождётся паразит! На что нам город? На что нам в нашей кибитке газ? Мне баллона на год хватает. Ему надо, пусть сам себе дорогу делает и газ с водой тянеть за свои денежки! Там одно подключение большие тыщи стоит!
- А с другой стороны, - задумчиво произнёс Сашка, - цена дач подскочит!
- А что тебе цена? Я как сидел в прихвате на скамейке под ивой, так и дальше сидеть буду, - ответил Васильевич, - а сознание, что скамейка стала золотой, моё самочувствие не улучшит! И мне газ не нужен. Я дачу строил, а не жильё. Зимой в городе живу, и это меня устраивает со всех сторон. Я со своими болячками даже дорожку от снега не расчищу, не говоря уже о других более серьёзных проблемах.
Вечерело и наша удручённая компания закончила обсуждение насущных проблем по-русски: допили полторашку, посетовали и разошлись.
Поутру Витёк привёз на прицепе бэушный кирпич. У него на работе ломали перегородку и разрешили забрать. Он зашёл к Василичу и сказал, что поедет в кадастровую палату узнавать возможность приватизации прихваченных участков по дачной амнистии. Тот одобрил. Татьяна, которая помогала Марине сажать цветы, спросила:
- А сколько за это надо рубликов выложить – у меня немае! Вот, что я вам скажу тадысь-мовысь… я прихват свой под дорогу не отдам и платить мне нечем! Задуши мои коленки! А придуть рушить – вилы возьму! Я чё, по вашему, зря всю жизню больничные коридоры в Макеевке мыла? Советской власти на них нет, сволочей! Всю Рассею продали! Лихоимцы проклятые! Путину надо сигналить! Он быстро ворогов укоротить!
На следующее утро Василич, сидя в беседке с Мариной, пил чай. Пели соловьи. Пахло разнотравьем. И если бы не мошкА, то можно было подумать, что именно здесь рай на земле!
Вдруг раздался стук топоров, и затарахтела пила. Василич вмиг подскочил и, тряся животом, прихрамывая, помчался смотреть. Звуки раздавались почти рядом, напротив участка его соседей Виктора и Вали.
Добежав, он увидел, как высоченная красавица груша с треском рухнула, спиленная под корень. Поодаль несколько дюжих ребят вырубали кустарник и дикие яблони.