Демиурги, Язычники, Языкотворцы
Есть демиурги языка,
Язычники, языкотворцы -
Восторгом золотых пропорций
Играет каждая строка…
И. Царев
Тайна поэта - то послевкусие, которое остается после его стихотворений, та свеча, которая не гаснет, звезда, все еще горящая на небосклоне – это и есть нерукотворный памятник для творца, он остается, когда сам поэт уходит в вечность, он освещает тьму, и пока он светит, мы живем и радуемся жизни.
Жизнь поэта всегда делится на две части, они могут быть и вовсе не равными, но если с уходом простого смертного, чуть раньше или позднее она обрывается, то для поэта жизнь продолжается, а часто она только начинается после ухода в вечность. Пока он ждет нас в уютном домике, беседую с близкими людьми, мы пытаемся понять то, что было совершено, то, что он попытался сказать нам важного. А в стихотворениях, рецензиях Игорь Царев говорил только о самом главном, он никогда не тратил времени на пустые разговоры – только о самом главном и часто был невероятно краток и невероятно точен в своих оценках и суждениях.
Именно о вечной жизни творца говорил Игорь Царев, после внезапного ухода у нас на глазах Михаила Анищенко. Все случилось так же мгновенно – так же внезапно, в один миг остановилось сердце, так же прилетело из Самары страшное известие, а накануне мы говорили с Михаилом о Са-Маре - богине смерти у славян, которая вроде бы хранила этот его мир – центр вселенной, как любил подчеркивать Михаил, но наверное, ей не хватило поэта такого уровня, и она поспешно забрала его с собой, мелькнув на одной из улочек города.
Так вот, как только была написана статья о Михаиле, и посмертно вручена ему премия «Народного поэта»( это случилось одновременно) Игорь Царев в рецензии на статью Памяти Михаила Анищенко написал:
Любовь, спасибо за теплые слова о Михаиле. Это действительно Поэт.
Ему был дан Дар.
Дар - это нелегкая доля. Он как раскаленный уголь на ладони. Да, гонит прочь тьму, но и обжигает, и приносит нестерпимую иногда боль.
И, так печально устроен этот мир, что судьба Поэта, как правило, только и начинается после смерти носителя Дара. И потому именно сейчас так важно каждое слово о Анищенко. Чтобы не дать тьме забвения завалить, затоптать тот свет, который вложил Михаил в свои строки.
И.Ц.
Игорь Царев 09.12.2012 00:28
Кто тогда мог подумать, что все оказалось важно, необходимо не только для Михаила, но и для самого Игоря, покинувшего нас в апреле, когда не прошло и полгода со дня смерти Михаила Анищенко. Они оказались очень близко друг от друга не только на одном сайте, но и в Дальневосточном журнале - на соседних страницах публикация, и на сцене, когда вручались литературные премии. При вручении премии Михаилу Анищенко, у Игоря Царева хватило мужества выйти на сцену и прочитать его стихи.
Его же стихотворение на вручении премии «Поэт года» читал Марк Разовский, и это было стихотворение о Марине Цветаевой.
Зачтет ли он свечу в горсти,
Молитву с каплей стеарина?
Мой Бог, ее зовут Марина,
Прости, бессмертную, прости.
Эта первая такая пронзительная мольба о другом поэте, за которой кто-то слышит текст романа века, когда Маргарита просить за Фриду, для меня голос Игоря Царева сливается с голосом Бориса Пастернака, уж кто, как не он просил о Марине вместе с А.Ахматовой, вспоминая всех, кого они так рано потеряли в кошмаре той реальности.
Так кто же он такой Поэт, откуда пришел, где живет, что творится в его жизни и душе?
Круг поэтов Игоря Царева наметился с самых первых статей о нем: Александр Блок, Анна Ахматова, Борис Пастернак, Владимир Высоцкий, Николай Гумилев, Марина Цветаева. Стихотворение «Есть демиурги языка» обращено именно к ним.
И сразу понятно, как уверенно и уютно чувствует себя Поэт в этом дивном кругу, и он прекрасно понимает и свою высоту, и свою мощь. Иногда Игорь скромно называл себя в рецензиях не худшим, на самом деле он, конечно, был лучшим среди поэтов конца 20 начала 21 века, чему есть бесчисленные признания тех профессионалов, кто столкнулся с его творчеством и навсегда остался его поклонником.
Кто-то сказал о том, что если собрать вместе все искренние восторги самых разных людей в его адрес, то Игорь просто был обречен на бессмертие..
Поэтов такого уровня Игорь Царев называет демиургами. Поэт сразу же уточняет, кого именно он считает таковыми
ДЕМИУРГ (греч . demiurgos - мастер, ремесленник), в античной философии (у Платона) персонифицированное непосредственно-творческое начало мироздания, создающее космос из материи сообразно с вечным образцом; впоследствии отождествлялся с логосом, умом (нусом).
Если опираться на это энциклопедическое определение, то составляющая из ремесленника во мне вне сомнения присутствует. А вот с творческим космическим началом - это уже вопрос спорный. Не мне судить. Но хотелось бы верить, что ОНО во мне есть:)
Игорь Царев 27.03.2003 13:37
Есть демиурги языка...
Игорь Царев
Есть демиурги языка,
Язычники, языкотворцы -
Восторгом золотых пропорций
Играет каждая строка…
Кто ниспослал им этот дар?
Кто научил так изъясняться,
Что их слова ночами снятся,
Питая души, как нектар?
Их слог - то строг, то вводит в транс
Тем, как божественно небрежен,
Как между строк туманно брезжит
Высокий смысл иных пространств…
Но кто бы знал, какой ценой
Им достается почерк легкий,
И сколько никотина в легких,
И сколько боли теменной,
Как прогорая до трухи
В стакане копятся окурки,
Как засыпают демиурги,
Упав лицом в свои стихи
http://stihi.ru/2003/03/27-513
Будь моя воля, я бы именно это стихотворение выдавала как визитную карточку всем, кто мечтает о поэзии, кто хочет понять, что же это такое – поэзия, чем она отличается от стихоплетства, от рифмования строк и записи их столбиком.
Целые книги написали наши исследователи, чтобы ответить на этот вопрос, и вдруг в небольшом стихотворении, есть то, что нам объясняется в томах исследований и сути и назначении Поэзии…
Демиург- Мастер – это высшее звание для поэта, это тот Демон поэзии, который по мнению Блока и был первым поэтом, а Демон прежде всего Душа – та энергетика, без которой тело человека или тело стиха мертво. Сколь бы прекрасным оно не было, но его требуется оживить, а силу для оживления Демиург берет у огня свечи, которую Игорь называет Подругой поэта атрибутом творчества в другом стихотворении. Поэзия мертва, если нет живого огня, если свеча погасла.
Есть демиурги языка,
Язычники, языкотворцы -
Восторгом золотых пропорций
Играет каждая строка…
Уже в первой строфе есть главное правило для демиурга- языкотворцы пишут так, что каждая строфа попадает в золотое сечение пропорций и начинает отражаться в нем, у стихоплетов так не получается, но они и не заботятся об этом.
Гармония в природе свойственна всем ее созданиям, и человеку тоже, только его беда в том и состоит, что чаще всего он уходит от этой гармонии, и демиурги – те немногие, кто о ней помнит всегда.
Кто ниспослал им этот дар?
Кто научил так изъясняться,
Что их слова ночами снятся,
Питая души, как нектар?
А вот на вопрос о том, кто послал им дар, мы можем догадываться, вспомнить о том, что Лада у славян была не только богиней любви, но еще и богиней гармонии, а потому это конечно небесный дар, благословение самой богини. Увы, за многие века человек чего только не сделал, чтобы отказаться от гармонии, но всегда есть те ее хранители, которые пытаются нам напомнить при помощи Слова, которое было изначально основой о том, что утеряно.
Если их строки совершенны, то они ночами снятся, они та дивная молитва, которая и возвращает нас к истокам, делает совсем другими, поэзия –нектар для души ( мед – в понимании скандинавов). Потому очень страшно, когда тысячи стихотворцев пытаются нам вручить не мед, а яд и заставляют принимать его, уверенные, что они творят добро…
А в чем же отличие настоящих поэтических строк?
Их слог - то строг, то вводит в транс
Тем, как божественно небрежен,
Как между строк туманно брезжит
Высокий смысл иных пространств…
Конечно, настоящая поэзия – это заговор и заклинания, об этом много писал Александр Блок, она отзывается в душах, и чем больше душ, в которых она отзывается, тем сильнее накал поэтической страсти, а это еще и страсть, потому что бесстрастными бывают только графоманы.
И вот мы уже перемещаемся в иные пространства – в рай-ирий- вырий, где и существует та гармония, которой нет и не может быть на земле.
И снова теория Олега Чертова о том, что поэты были посланы на землю, чтобы влиять на наши души.
Господь нас собирал перед отбытьем,
Перстом листая судебные книги,
И нам в лицо показывал друг друга,
Чтоб мы не потерялись на Земле.
И отсылал затем в мирскую битву,
Отягощая души воплощеньем,
А мы бредем и ищем звездных братьев -
Огня живого ищем в мертвой мгле.
Бредем во тьме, рассеянное братство,
И забываем вещие страницы.
Само обетование Господне
Нам кажется нелепым детским сном.
Но помнят крылья звездное пространство,
И нас своими почитают птицы.
И чувствую, как Божие дыханье,
Молочный снег – пылающим лицом!
1982
http://olegchertov.narod.ru/lirika.html
Когда я перечитываю стихотворения Олега сегодня, в контексте стихов Игоря, то чувствуется этот диалог в пространстве и времени- конечно, это строки, которые звучат на небесах, их слышат и записывают только демиурги, а потому кроме всего прочего в них брезжит, просвечивается «Высокий смысл иных пространств».
Думаю, никто не сомневается в том, что Игорь Царев может говорить от имени всех ушедших поэтов, но это еще и его собственный жизненный опыт, о том, как дорого приходится платить за все происходящее
Но кто бы знал, какой ценой
Им достается почерк легкий,
И сколько никотина в легких,
И сколько боли теменной,
В отличие от Пушкинского мифического пророка, с которым происходили страшные метаморфозы, этот демиург вполне земное создание. В нем угадываются черты любимого поэта, но мы ведь никогда не видели его таким, да и мало кто из близких вероятно видел, потому что есть реальность, а есть состояние творчества, когда подругой становится свеча, а сам он ради гармонии переживает муки равные тем мукам, которые испытывал единственный воскрешенный на Голгофе. То, что перед нами реальный человек – еще усиливает впечатление от всего
творящегося в этом мире.
Как прогорая до трухи
В стакане копятся окурки,
Как засыпают демиурги,
Упав лицом в свои стихи
Удивительный, жизненный и точнейший финал для классически совершенного стихотворения.
И сразу становится понятно, как тяжек крест поэта, какова его роль, как сжигает и его самого на пути к совершенству это пламя и внутреннее и внешнее …
Всегда вызывает улыбку заявление ремесленников о том, что вот написал он как написалось, и пальцем не пошевелит, чтобы поработать над текстом –пусть так и остается. Вот и остаются «горы словесной руды», к поэзии отношения не имеющие, и только избранные могут творить такие заговоры и заклинания, «что их слова ночами снятся, питая души, как нектар».
Конечно, на это стихотворение было очень много откликов, иногда эти отклики были в стихах, и особенно ценны строки от близких людей. Вот о чем пишет в ответ Евгений Дерлятко, автор перевода «Ворона» Э.По, самый близкий Игорю поэт.
Рецензия на «Есть демиурги языка...» (Игорь Царев)
Да, демиург - "творец", "создатель",
Но и - "ремесленник", "гончар" -
Ночной растрепанный мечтатель
И тонкий ткач словесных чар...
Когда бы знать наверняка им
О том, чтО свыше, чтО от них -
Но не дано. "Безвестно канем -
Иль это был наш звездный стих?.."
Поэтому в объятья Сети
Бросают тексты вновь и вновь...
Вдруг стих родную душу встретит?..
Эй, Муза! Кофе приготовь!
Евгений Дерлятко
Вдруг начинают звучать очень современные строки о сети, где сегодня только и остается жить и писать настоящим поэтам.
Кстати, для поэтов это самое важное пространство, потому что стихи тут сохраняются, звучат, поэт мгновенно получает отклики, может побеседовать со своим читателем. Об этом предшественники могли только мечтать
Прекрасный и "миллиметрово" точный отклик :) Ведь демиург (даже по энциклопедическим определениям) - это и вдохновенный творец, и ремесленник. И без этих двух составляющих невозможно написание стихов. На одном вдохновении - без ремесла и тягостной пахоты, ничто и ни у кого не состоится по настоящему.
Спасибо!
Игорь Царев 27.03.2003 13:32
Когда кто-то отмечает беспомощность поэта, но и на это есть вразумительный ответ:
На счет беспомощности - это вы зря. Вернее, все мы испытываем нечто похожее, но с этим надо и можно бороться. Ежедневно и не жалея сил, как если бы речь шла о жизни и смерти... Хотя, легко поучать, :) сам я нередко сачкую в этом вопросе
Игорь Царев 27.03.2003 17:23
Что еще может сравниться с живым диалогом, с возможностью посмотреть на стихотворение со стороны, уточнить какие-то неясные, неточные образы и смыслы? Более продуктивно Поэты, вероятно, не работали никогда прежде
Здесь же поэтически решается проблема и с куревом у поэта, когда кто-то на нее намекает ( каюсь, сама часто говорю о чрезмерности и выпивки, и курева в стихотворениях) Игорь отвечает:
Ах, Саша, курево - не хлам...
Хотя я весь проникатинен,
Я без него, признаюсь Вам,
Подобен скользкой рыхлой тине.
А чашка кофе, сигарета,
Да искра странного огня,
Все вместе делают поэта.
По крайней мере - из меня.
Игорь Царев 24.04.2003 12:40
Но если все уже и без того перешло на личность поэта, а как по-другому может быть в рецензиях, то стоит взглянуть на другое стихотворение о поэте и поэзии, где уже в заглавии появляется местоимение «Я» - от демиургов, от поэтов его круга, а круг этот уникален, мы возвращаемся к суровым будням. «Я рядовой словарного запаса» - это второй полюс творчества.
Я РЯДОВОЙ СЛОВАРНОГО ЗАПАСА
Стихи бывают как листы осоки –
Не прочитать, не искромсав души.
В них корни слов сквозь строки гонят соки,
Суть отделяя от предлогов лжи.
По тонкой грани между тьмой и светом,
Сквозь рифмы, как сквозь рифы корабли,
Проводят нас Верховные Поэты
К божественному краешку земли...
Я не ношу атласные лампасы
И не смотрю на рифмы свысока -
Я рядовой словарного запаса,
Я часовой родного языка.
Неровной строчкой гладь бумаги вышив,
Пишу, еще не ведая о чем,
Но ощущая, будто кто-то свыше
Заглядывает мне через плечо.
http://www.stihi.ru/2003/11/17-595
Поразительнейшие строки о поэте и поэзии, где снова пересекается Пастернак с его фирменным »Быть знаменитым некрасиво «, а Игорь сказал бы скорее «неловко» - это для него точнее, и В.Высоцкий с его «Поэты ходят пятками по лезвию ножа, и ранят в кровь свои босые души».
А вот и Игорева строчка из этого же ряда
Стихи бывают как листы осоки –
Не прочитать, не искромсав души.
И снова тяжело и больно воспринимать стихотворения такого накала, но сразу же возникает вопрос, а могут ли они быть другими, нужна ли нам поэзия, в которой вместо крови клюквенный сок, возможно это и нормально для театральной постановки, не убивать же каждый раз актеров, но вот для Поэзии неприемлемо…Забегая вперед, могу сказать, что как и воин Высоцкий погиб на передовой поэзии, так и мудрец волхв Игорь Царев пал в этом сражении, увы не дописав, может быть самых главных своих строк.
По тонкой грани между тьмой и светом,
Сквозь рифмы, как сквозь рифы корабли,
Проводят нас Верховные Поэты
К божественному краешку земли...
А вот тут уже бесспорно появляется Николай Гумилев с его «Капитанами», погибший от реальной пули, но в вечности все наши смерти уже ничего не значат, они не оставят в беде тех, кто сегодня должны вести корабли в неведомые страны.
И они снова соберутся там – демиурги, посланные в этот мир, на вечный бой, чтобы он стал хоть немного лучше и гармоничнее
Я не ношу атласные лампасы
И не смотрю на рифмы свысока
– это уже и вовсе из Гумилевского мира, а поэты близки и по отношению к морю, и сути поэзии ее дивной прозрачности, но Игорь скромно определяет себя рядовым, хотя сам отмечал, что у него есть офицерское военное звание, а о поэзии и говорить нечего – там оно генеральское, не меньше.
Неровной строчкой гладь бумаги вышив,
Пишу, еще не ведая о чем,
Но ощущая, будто кто-то свыше
Заглядывает мне через плечо.
Вот это признание дорогого стоит, помня насколько трезвомыслящим поэтом остается Игорь Царев, рассказывая о том невидимом помощнике, который руководит нашим творчеством, диктует строки, потому что если его нет, то и остается стихоплетение, и только когда мы ощущаем поддержку второго ( без него было невыносимо тяжело даже В.Высоцкому, не говоря об остальных) только в этом случае и рождается та великая и великолепная Поэзия, которая приводит в восторг многих.
Беседа о поэтах и поэзии будет продолжаться, но сегодня в финале хочется напомнить строчки «Недописанного». С этого стихотворения, которое читает сам автор, начинается и мой день, как только врубаю ролик, и для меня лично Игорь Царев снова и снова читает:
Недописанное
Игорь Царев
...Так важно иногда, так нужно,
Подошвы оторвав натужно
От повседневной шелухи,
Недужной ночью с другом лепшим
Под фонарем полуослепшим
Читать мятежные стихи,
Хмелея и сжигая глотку,
Катать во рту, как злую водку,
Слова, что тем и хороши,
Что в них - ни фальши, ни апломба,
Лишь сердца сорванная пломба
С неуспокоенной души
http://stihi.ru/2012/04/06/11665
13
Поэты- Дети Голгофы Вечность Игоря Царева-13
ДЕТИ ГОЛГОФЫ ВЕЧНОСТЬ ИГОРЯ ЦАРЕВА
Все души бессмертны, но души праведников
И бессмертны и божественны
(«Война богов»)
Ты видишь, ход веков подобен притче,
И может загореться на ходу.
Во имя страшного ее величья,
Я в добровольных муках в гроб сойду.
(Б.Пастернак «Тайная вечеря)
За плечами – закат. Темнота впереди.
Все мрачнее душа. Все безрадостней бремя.
Отпусти меня, Господи, Освободи!
- Нет. Не время.
Олег Чертов
И вот мы снова возвращаемся к самому интересному, на мой взгляд, Булгаковскому пласту в творчестве Игоря Царева.
Впереди история Мастера и Маргариты –история дивного союза поэта и его Музы, но пока Библейские главы из романа, переведенные на язык лирики Игорем Царевым, и судя по всему, цикл для него очень важный.
Этот цикл я обнаружила не сразу, хотя он опубликован практически на всех сайтах, есть отдельные стихотворения и в сборниках лирики. И только просматривая рецензии, наткнулась на высказывание какой-то дамы о том, что не нужно писать по мотивам крамольного романа, где все не то и все не так (распространенное мнение, скажу я вам) и стало очень обидно и за Игоря Царева, и конечно же самого М.Булгакова, уж за этих двух Мастеров я готова на сражаться со всеми святошами.
Игорь отвечает очень сдержанно, говоря о том, что не мешает подумать самому, а не слепо идти за каноническими текстами.
Поэтический вариант Библейских глав получился очень интересным, заслуживающим пристального внимания. Признаться, и в школе, когда были уроки по тексту романа, давались они с трудом, хотя фигура Понтия Пилата вырастала до гигантских размеров, а об Иуде мы много говорили, соприкоснувшись с еще более противоречивым рассказом Леонида Андреева. И конечно, между этими двумя Иудами в сравнительном анализе образовалась громадная пропасть.
А на этот раз поэт нам предлагает несколько поэтических монологов со знаковыми персонажами и ярким названием «Дети Голгофы», но посвящает строки всем, пишущим стихи. На это надо обратить особое внимание.
Конечно, мы понимаем, что это не только о том веке, о мгновениях распятия, это и о нас всех тоже, и в первую очередь о поэтах. Вот как это звучит на самом деле: «Всем пишущим стихи посвящается»
Удалось найти на других сайтах более подробные комментарии к циклу, потому что крайне важно узнать от автора, как задумывалось, откуда возникло это творение, что заставило писать?
. Штучка неоднозначная, посмотрим, зацепит ли она других, как цепляет меня.
Игорь Царев (2003-06-20 [08:32:39])
На счет "театральности" вы почти угадали. Писалось для постановки. Были еще действующие персонажи, отступления... Вещица была много длиннее. Но тем и тяжела для восприятия. Чтобы поместить сюда - я вычистил все "лишнее", отвлекающее в сторону. Хотя там тоже были неплохие темы :)
Игорь Царев (2003-06-21 [11:16:12])
Насчет театральности и постановки, во времена, когда только появился роман, и об экранизации его не было речи, каким-то чудесным образом на наших экранах появился фильм польского режиссера, снятый именно по Библейским главам романа.
Помню с каким трепетом мы все его смотрели, потому что ничего другого не было, а фильмы был хорош, у нас так снимать еще не умели, и это можно было увидеть на экране, что само по себе тогда было фантастикой.
Но лишенный всех остальных сюжетных линий, фильм смотрелся довольно странно, это был другой фильм, хотя от текста романа авторы не отступали.
Игорь тоже отмечает, что тема тяжелая, противоречивая, и написать об этом почти так же трудно, как пройти тот самый путь. Но вот у него хватило мужества и силы воли и на это тоже, а еще выслушивать все возмущения и замечания, приводимые не всегда в корректной форме..
Ведь так же было и с Булгаковым, мы достаточно спокойно воспринимаем Московские сцены, сочувствуем и сопереживаем Мастеру и Маргарите, мы отправляемся на бал и вслушиваемся в слова Воланда, и в этой части роман принимается. Но как только начинается та история, часто страшно и обидно становиться и за Булгакова, и за все, что вокруг романа творится.
Но повторю вслед за Игорем Царевым, нужно думать, писать, смотреть, сравнивать, а потом уж осуждать, а то и обвинять. Автор цикла размышляет:
Чтиво действительно не из легких. И не потому, что тема давила -хотелось в минимальном объеме максимально высказаться. На самом деле текста было много больше, но я наступил на горло "песне" и повыкидывал неплохие, но второстепенные по важности куски... Наверное, мне надо было бы взять всех действующих персонажей в кавычки, так как подразумевал не общеизвестных персонажей, а их последующие воплощения в людях. Даже трудно это объяснить, но библейская история, на мой взгляд, в той или иной степени повторяется. И каждый из нас может стать ее участником. Антураж, естественно, совсем другой, но алгоритм тот же. Так что тут и крест и Голгофа - символы, а Пилат и Иуда - имена нарицательные - образы. А мокрая зола вполне может дымиться, если под ней еще тлеют угли :) Если же пролито сильно и углей не осталось, тогда действительно - остается лишь пар...
Игорь Царев (2003-06-25 [08:40:25])
Мы поймем, о чем говорит Игорь Царев, если вернемся к тексту «Гамлета» Б.Пастернака. Думаю, что отталкиваться надо именно от него.
ГАМЛЕТ
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить - не поле перейти.
1946
Контекст примерно тот же, поэт, играющий Гамлета, понимает, что у него совсем другая роль. И он сначала просит о том, чтобы Чашу мимо пронесли, а потом соглашается с тем, что и на этот раз распятия не избежать.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Правда, у Б.Пастернака задача была проще – в стихотворении только один герой – звучит один голос, у Игоря Царева все основные персонажи Библейских глав представлены, и потому мы слышим разные монологи, разные голоса, разный накал страстей. Перед нами судьбы людей, одному из которых приходится стать палачом, второму жертвой, третьему – предателем, словно талантливый режиссер, он соединяет все сюжетные линии воедино, и перед нами начинается новая драма, со старым и вечным сюжетом.
Кто крест однажды хочет несть,
Тот распинаем будет вечно.
Н.Минский
-----
ПРОЛОГ ВОПРОСОВ
Какой случайный поворот,
Какие дерзкие умы,
Какие веские дела
Призвали нас из вечной тьмы,
Чтобы низвергнуть в эту ночь,
Под ногти мысли загонять,
И утешаться тем, что мир
Не изменить и не понять?
Неясен замысел Творца.
Туманна суть. Назойлив страх.
Мы тщетно рвемся в полусне
Сквозь ткань смирительных рубах.
Лелеем горькие слова,
Глотаем скорбное вино,
С немой надеждой смотрим вверх,
Покорно падая на дно.
Но есть и те, кого сквозь боль
К себе призвала высота.
Вот кто-то воспарил без крыл
На перекладине креста.
Вбив два железных костыля
В запястья, чтобы не упал,
Благословила в дальний путь
Дерзнувшего мечтать толпа.
В "Прологе вопросов" мы убеждаемся в том, что, скорее всего это наше время, и рассуждение о нашей реальности. С разу же возникают какие-то неясные образы, очень напоминающие сцену романа (Мы тщетно рвемся в полусне сквозь ткань смирительных рубах). Конечно, герою снится палата, та самая, где Мастер встречает Поэта и рассказывает о том, что же произошло на Патриарших прудах.
Состояние его души, души творца очевидно в этих строчках, еще один голос «Я пропал, как зверь в загоне» - то же состояние в душе поэта. Каждый из них, распят в свое время, и остается только понять, воскреснет ли герой или не воскреснет.
Наверное, странно бы для Булгакова звучали поэтические строки о распятии, но кто, если не поэт примеряет на себя эти страшные события, и чувствует себя распятым перед толпой не единожды? Это удел любой творческой личности.
Ведь в той или иной мере это приходится переживать каждому из нас, а поэты, то ангельского воинства, посланное на землю для битвы за наши души, – они переживают это острее и чаще. Когда Игорь говорит:
Но есть и те, кого сквозь боль
к себе призвала высота.
Вот кто-то воспарил без крыл
на перекладине креста.
Я сразу вспоминаю стихи подтверждающие, что такие Поэты были и есть в любом времени. Не случайно, в день смерти Игоря я сразу вспомнила почти все стихотворения Олега Чертова, писавшего своих «Детей Голгофы», и очень много сделавшего для понимания души ПОЭТА.
Но вечные темы такими и являются, что они отражаются в творчестве и судьбе не одного человека.
В свое время Олег Чертов писал о том же самом:
Согласно букве адских правил
Вершит бесовская рука,
И рукоятку рычага
Все яростней вращает дьявол.
Скользит вселенская юла
По краю временного поля.
И чья-то пагубная воля
Над миром молот занесла.
Оставим неуютный кров.
Не сожалея на пороге.
Пусть умножают лжепророки
Безумных лжеучеников.
Пусть чаша мира кверху дном,
Тревожит нас судьба иная.
Все чаще птица неземная
Ночами бродит за окном.
За ней! Вернемся в те места,
Где в яви - детские виденья.
Расправим крылья для паренья.
Раскинем руки для креста.
Таково мироощущение поэта, и никуда ему от этого не деться. Ведь только стихоплеты убеждены, что все легко и просто…
А через несколько лет Олег Чертов доказал своим ранним уходом, что не только писать, но и жить пришлось по таким же законам.
Но вернется к распятию у Игоря Царева, если рассматривать его в Булгаковском контексте, и тут первым, как и в романе, появляется Пилат – герой Романа Мастера, и фигура во многом на него похожая. В данном случае он тоже первый, но вовсе не главный…Это понимает каждый, кто помнит стихотворение « С высоты своего этажа»
Не греми рукомойником, Понтий, не надо понтов,
Все и так догадались, что ты ничего не решаешь…
В романе он появляется на балконе, рядом с псом… А что же тут?
Сам Булгаков, придерживаясь того же правила( это другие воплощения героев), даже героя своего назвал несколько иначе –Иешуа, он просто бродячий проповедник, и нам вместе с Пилатом приходится мучительно гадать - тот это персонаж или не тот – перед глазами проходит хождение по муками и палача и жертвы. И вот его поэтический вариант:
ОТ ПИЛАТА
Двум богам на этом свете тесно.
Я и ты. И никого окрест.
Для меня Голгофа - это кресло.
Для тебя Голгофа это - крест.
Мы похожи, но судьба капризна,
Сердце обволакивает страх:
Да, я бог, но лишь при этой жизни,
После смерти мое имя – прах.
Жить клубком сомнений хуже пытки -
Сожаленье выело висок.
Нам дана всего одна попытка
Сдвинуть равновесие весов.
Я пытался. Если бы мне лично
Было б свыше право выбирать,
Я бы осудил на безразличье
Всех блаженных духа и пера.
Я бы не дарил бессмертья душам.
Но всегда находятся глупцы,
Что с благим намерением тушат
Хворостом горящие дворцы.
Пред глупцами мы с тобой бессильны.
Я молчал. Поднявшись над толпой,
Ты, изгой, мечтатель, стал Мессией.
Я уже не властен над тобой.
Пятница. Распятие. Твой крест
Мир накрыл. Жалею об одном:
Ты прошел сквозь муки. И воскрес.
Мне же воскресенья не дано.
Этот герой вполне спокоен, самоуверен, его не мучают те адские головные боли, на которые все время обращает внимание Булгаков.Так что же такое Голгофа – кресло или крест?
Пока он еще уравнивает себя с безымянным пророком, хотя прекрасное знает, кто перед ним стоит, ему ничего не нужно выяснять. Он понимает свою роль в этом мире.
Да, я бог, но лишь при этой жизни,
После смерти мое имя – прах.
Но пока Пилат жив, у него есть всего одна попытка: Сдвинуть равновесие весов.( получив власть над миром).
А вот здесь, в этой точке, и происходит тот самый перелом, он признается в том, что уже пытался, но не смог этого сделать. И хорошо, что у него ничего не вышло. Ведь о чем бы думал герой, который смог осуществить все это:
Я пытался. Если бы мне лично
Было б свыше право выбирать,
Я бы осудил на безразличье
Всех блаженных духа и пера.
Подарить равнодушие творцам, сделать души смертными – вот о чем мечтает сегодня Пилат – и это конец света для нашего мира. Он спасен только потому, что никакой реальной власти Пилат не получил. И вот здесь самое горькое его признание:
Я молчал. Поднявшись над толпой,
Ты, изгой, мечтатель, стал Мессией.
Я уже не властен над тобой.
Но если все это уже свершилось ( в романе Пилат беседует с Иешуа до появления перед толпой, ведет свое следствие), то получается, что это уже предложение той беседы на лунной дорожке, на которую нам только намекнул в романе Булгаков –так вот о чем они беседовали. Не потому ли он так спокоен, если борьба закончилась и все расставлены по своим местам? Эту догадку подтверждает и последняя строфа этого стихотворения:
Пятница. Распятие. Твой крест
Мир накрыл. Жалею об одном:
Ты прошел сквозь муки. И воскрес.
Мне же воскресенья не дано.
Почему же все так грустно? – не потому ли, что нет пока Маргариты, и за Пилата на небесах некому заступиться? Мир, в котором нет королевы, нет прекрасной женщины, уныл и мрачен. Герой сожалеет о том, что творится, но он принимает свою участь.
Но если Булгаков все-таки стремится понять Пилата, слишком много места ему в романе уделяет, то здесь он персонаж менее значительный, более беспомощный. Наш Мастер никогда не стал бы писать романа о Пилате, тогда кто же главный герой?
Кто же еще из главных действующих лиц должен появиться на сцене? Конечно, Иуда, уж он и без Булгакова никогда не был обделен вниманием. Сколько самых разных творений ему посещено, чего стоит только рассказ Л.Андреева, сотканный из противоречии и внезапных озарений, написано и Евангелие от Иуды.
Но вот в романе у Булгакова он молод и прекрасен, и значение его личности умоляется, нет оправдания, величия образа, равного Христу, как считалось еще со времен Эпохи Возрождения. Юноша взял деньги, потому что в них нуждался и спешит на свидание к любимой, где ему и суждено умереть, ни о каком самоубийстве он не помышляет.
А потому очень интересно заглянуть в это стихотворение и услышать голос Иуды, тем более что почти все рецензенты его хвалят и выделяют как сильнейшее, но каков же тут Иуда, предатель он или жертва?
ОТ ИУДЫ
Не ведая, за что был предан мной,
Взошел на крест. Я вечно рядом буду.
Вот мое место – за твоей спиной.
Ты слышишь, Бог? Я тень твоя – Иуда.
Твой крест тяжел. Мой много тяжелее.
Но,верю, ты поймешь когда-нибудь,
Что проклятый, я все же не жалею,
Единственно возможный выбрав путь.
Ворвавшись преждевременностью света,
Ты души обжигал не возвышая.
Ты сеял страх, не ведая об этом,
Ты вслух мечтал, сердца опустошая.
А мир нуждался в праведном пути
Во тьме укоренившихся пороков.
Во имя всех не мог я допустить,
Чтоб жизнь ты кончил спившимся пророком.
Я понял то, что не заметил ты –
При жизни поклонение нелепо.
Не идеал, так идол доброты
Пройти был должен очищенье небом.
Хотел ты, или нет, неважно ныне.
Ты есть. Ты Бог. И это мой успех.
И пусть горит засохшая осина –
Незримый крест решившего за всех.
Ничего не остается от прекрасного юноши, который не ведает, что творит. И если у Булгакова Иешуа продолжает беседу с Пилатом, то здесь Иуда обещает быть с ним повсюду.
Вот мое место – за твоей спиной.
Ты слышишь, Бог? Я тень твоя – Иуда.
Невольно вспоминается знаменитая сказка Шварца, так и хочется воскликнуть: - Тень, знай свое место.
Леонардо да Винчи писал Христа и Иуду с одного натурщика, то же самое делает и Игорь в своих монологах, только герой подчеркивает, что его путь еще тяжелее, потому что тенью быть страшно. Может быть впервые, Иуда обвиняет Христа, а вот в чем именно?
Ворвавшись преждевременностью света,
Ты души обжигал не возвышая.
Ты сеял страх, не ведая об этом,
Ты вслух мечтал, сердца опустошая.
Не так ли будет позднее оправдываться Великий Инквизитор, принявший на себя роль бога, и готовый изгнать его, послать снова на распятие. Не так ли у Пушкина будет искать оправдания Сальери, отравивший Моцарта. Кстати, для творца проблема соперничества, предательства значительно важнее, чем суда Пилата, который ничего не решает.
У предательства всегда находится оправдание, но этот Иуда говорит о великом, в какой-то мере он равен Христу, и не справится с ним Благородный Афраний, не сможет он его убить по приказу Пилата. Потому что Пилат ничего не решает, он не смог захватить власть и повернуть в свою сторону чашу весов, а потом ему уже не до Иуды:
Во имя всех не мог я допустить,
Чтоб жизнь ты кончил спившимся пророком.
(Сальери тоже возмущает то, что Моцарт так легкомысленно расправляется со своим даром, потому он не должен оставаться на земле).
Вот и получается, что Иуда совершает не подлость, а подвиг, он спасает Христа от самого себя, эта тема звучала в романе и фильме «Последнее искушение Христа», наделавшем много шума в свое время. Но и Игорь понимает, что у Иуды была своя правда, что предателю жить всегда труднее, чем праведнику, ведь «души праведников и бессмертны и божественны»
Я понял то, что не заметил ты –
При жизни поклонение нелепо.
Не идеал, так идол доброты
Пройти был должен очищенье небом.
Этот Иуда знает закон о том, что нелепо преклоняться при жизни, когда идеал становится вольно или невольно идолом, и он послал на смерть идола, чтобы тот, стал настоящим богом, пройдя чистилище распятия.
Сразу вспоминаются замечания Игоря, о том, как неловко он себя чувствовал, когда собеседники чрезмерно восхищались им. И эта неловкость аргументирована, как видно из текста.
Но Иуду не понимали, всех его добрых поступков никто не замечал, не поняли его и на этот раз. А потому его крест тяжелее и страшнее любого другого.
Хотел ты, или нет, неважно ныне.
Ты есть. Ты Бог. И это мой успех.
И пусть горит засохшая осина –
Незримый крест решившего за всех.
Погибает здесь Иуда тоже традиционно, нет никакого убийства – осина становится для него крестом. Но заключительная часть монолога странно похожа на финал речи Пилата. Они дополняют друг друга и зеркальны по сути.
Пятница. Распятие. Твой крест
Мир накрыл. Жалею об одном:
Ты прошел сквозь муки. И воскрес.
Мне же воскресенья не дано.
Так у нас возникает три варианта КЕСТА – кресло (Пилат), осина(Иуда) , крест для распятия Христа. У каждого из героев он свой, и каждый его несет от рождения до могилы, все определено заранее.
Но здесь звучит любимая идея Игоря Царева, которую он все время повторяет в разных стихотворениях: воскреснуть смог только один- два другие персонажа, как бы они ни страдали, что бы ни делали, жить будут только в рассказах о том единственном, которому посчастливилось воскреснуть.
Конечно, мы должны услышать еще один монолог, того, которого распяли. И опять же у Булгакова он говорит только на допросе до трагических событий, больше мы голоса Иешуа не слышим, за него говорят другие персонажи, тут же иная ситуация
С РАСПЯТИЯ
Я против воли, а, может, по воле, избит и унижен.
Но не принижен, а наоборот – вознесен.
Боль отпускает, земля отпускает, и небо все ближе.
Вот и свершилось, распят, и тем самым - спасен.
Пенится грязь запрокинутых лиц под ногами.
Пропасти глаз и разверстые глотки - кровавыми пятнами.
Сверху мне видно как эта планета богата богами,
Но не прозревшими, лишь потому еще не распятыми.
Я вас прощаю мои неразумные братья.
Боль моя ваше прозренье на миг приближает.
Свет предо мною. Распахнуты руки в объятья.
Что это?
Что это?
Что это?
Гвозди мешают…
Трудно представить, как бы мог говорить уже после распятия герой Булгакова, вероятно, это должно были переживаться и писаться Поэтом. А мы слышим монолог поднявшегося над землей после распятия героя, потому что там внизу запрокинутые лица, грязь под ногами, там:
Пропасти глаз и разверстые глотки - кровавыми пятнами.
Сверху мне видно как эта планета богата богами,
Но не прозревшими, лишь потому еще не распятыми.
И мы слышим монолог уходящего в небеса поэта, но взор его обращён на землю, к людям:
Я вас прощаю мои неразумные братья.
Боль моя ваше прозренье на миг приближает.
Свет предо мною. Распахнуты руки в объятья.
Это же подтверждается в приводимым выше тексте Олега Чертова,
Все чаще птица неземная
Ночами бродит за окном.
За ней! Вернемся в те места,
Где в яви - детские виденья.
Расправим крылья для паренья.
Раскинем руки для креста.
Разница между монологами не большая, но очень существенная, если там расправляются крылья для парения , то руки у этого парящего героя распахнуты для объятий.
Так уходит от нас распятый и воскресший герой, так поэт в другом стихотворении покидает землю: «Ни с кем не попрощавшись. Всем простив».
А что же у нас остается после распятия, что в эпилоге? Если у Булгакова те, кто остались, доделывают свои дела, и жизнь продолжается, еще нужно спасти Мастера , извлечь роман, то здесь:
---ЭПИЛОГ ВОПРОСОВ
Какой случайный поворот,
Какие дерзкие умы,
Какие веские дела
Призвали нас из вечной тьмы,
Чтобы низвергнуть в эту ночь,
Под ногти мысли загонять,
И утешаться тем, что мир
Не изменить и не понять?
Напрасна цель, опасен свет
Во тьме капризных пустяков.
Смотри, еще один взошел
На пламя собственных стихов.
Что ж ты стоишь? Буди народ –
Колокола уже звонят!
Беги, кричи, тащи воды,
Спасай свой город от огня!
Спасен взошедший на костер.
Дымится мокрая зола…
Ах, Боже мой, по ком, по ком
Рыдают так колокола?
http://www.stihi.ru/2003/03/05-595
В эпилоге снова повторяется первая строфа, подчеркивающая, что все в мире неизменно повторяется, а вот потом перед нами четко обозначен тот, кто будет убит и распят: Смотри, еще один взошел на пламя собственных стихов. – распят еще один ПОЭТ…
И от этого пожара надо спасать город, потому что спасен будет только один – сгоревший в этом пламени, прошедший через муки, а остальные погибнут.
И знаменитое – по ком рыдают колокола? Подразумевают ответ, потому что цитата из романа Хемингуэя известна всем.
Еще одна короткая реплика по поводу этого текста:
Если в символическим смысле - у каждого есть своя Голгофа.
Игорь Царев 06.03.2003 10:51
Свой Пилат и свой Иуда – добавила бы я. Но если Булгаков Иуде никаких шансов на оправдание и спасение не дал, он у него вообще нем в повествовании, что все время замечают внимательные читатели, а Пилат наоборот значителен и важен, то Игорь в своем повествовании расставляет всех по местам.
Это Голгофа Поэта, его страдания и муки, его внезапно оборвавшаяся жизнь, и как мы видели из текстов Б.Пастернака, О.Чертова - так поэт себя и ощущает.
А в заключении органично звучит голос Поэта, он снова читает стихотворение «Недописанное».
Так повелось, что у меня каждое утро начинается с этого ролика, в котором и итог земного пути, и начало бессмертия. И кажется , что звучит оно с небес, откуда Игорь Царев смотрит на нас с застенчивой улыбкой
Недописанное
Игорь Царев
...Так важно иногда, так нужно,
Подошвы оторвав натужно
От повседневной шелухи,
Недужной ночью с другом лепшим
Под фонарем полуослепшим
Читать мятежные стихи,
Хмелея и сжигая глотку,
Катать во рту, как злую водку,
Слова, что тем и хороши,
Что в них - ни фальши, ни апломба,
Лишь сердца сорванная пломба
С неуспокоенной души...
http://www.stihi.ru/2012/04/06/11665