Ветераны
На детской площадке за домами множество деревянных скамеек с удобными выгнутыми спинками. И песочницы там огромные, и горки, и качели, и родник под грибком, бьющий фонтаном. И вода стекает по четырём жёлобам и течёт по проложенному руслу в огромную, обложенную по краю булыжниками, лужу. И утки в ней плавают, серые уточки и красавцы-селезни с зелёными головками. А над площадкой стаями летают голуби. Красота.
Сижу на скамейке, вяжу квадратики крючком.
Мальчик, лет десяти, стал на кольцо родника, а рукой перекрыл трубу. Брызги полетели во все стороны. Дети визжат и веселятся.
По тропинке идёт старушка в зелёном на вате пиджаке. А на пиджаке – ордена и медали и планки ранений. Много орденов и медалей. Дух захватывает. Живая история.
Подходит старушка к роднику и возмущается:
- Это ты куда залез? Что там крутишь? Вот, сломаешь, оштрафуют твоих родителей.
Ломать там нечего: простая открытая труба. Но старушка этого не знает.
- А ты чего голову мочишь водой? – говорит она другому мальчику. – Простудишь мозги и умрёшь!
Мальчики робеют перед Живой Историей. И быстро расходятся в разные стороны.
А старушка, увидев, что я на неё смотрю, подошла ко мне и стала возмущённым тоном рассказывать историю про мальчиков с самого начала.
- Да вы садитесь, - говорю я ей.
- Нет, - отвечает старушка, - идти мне надо. Сын ждёт…
Но прежде чем уйти, она раза три рассказала мне историю про этих мальчиков.
Посидела я ещё немножко и пошла по ближайшим магазинам посмотреть, как там насчёт нужного мне Смолевичского хлеба и молока-кефира «Бабушкина кринка».
А чтобы не тратить зря время, достала роман Василя Быкова «Карьер» и стала читать его на ходу. Давно у меня эта книжка, а прочитать её – никак руки не доходили. Да и не так-то легко читать про войну книги, даже если они написаны таким мастером слова, как Василь Быков.
- Святую книгу читаете? – отрываюсь от страницы и вижу: стоит низенькая квадратная старушка с очень добрым церковным лицом.
Я хотела сказать «Да», но подумала, что старушка меня неправильно поймёт, и сказала:
- Нет.
И почувствовала, что оскорбила автора таким ответом. Почему не святая? Конечно же, святая…
- Это книга, - объясняю я старушке, - нашего лучшего военного писателя Василя Быкова. На белорусском языке. Вы знаете белорусский язык?
- Но мы же по-русски разговариваем, - поясняет мне старушка.
Вот тебе и столица Белоруссии. Старушки здесь по-русски разговаривают…
И старушка стала мне рассказывать про войну:
-…Вокруг Ленинграда обнесли икону Казанской Божьей матери, и поэтому немцам не удалось захватить город… - и старушка посмотрела на меня блестящими от восторга глазами.
«Это что, им в церкви такое втирают?» - подумала я.
- А вы православная? – спросила она меня.
- Католичка, - отвечаю я. А сама подумала: «А кто знает, может, меня крестили какие-нибудь униаты или баптисты, или какие-нибудь пятидесятники. Понятия не имею». В те времена, когда меня крестили, этим занимались не священники, поскольку их у нас не было, а специально обученные бабки.
- Католики тоже хорошие люди, - радостно сообщила мне старушка, и рассказала такую же чудесную историю про Matky Bosky Ostrobramsky.
- В церковь ходишь? – спросила она меня.
- Нет, - ответила я.
- Ну, ты сходи, хоть свечку поставь…
- Ну, что, тоже гуляешь? – раздался издалека голос.
Я обернулась и увидела, что это Живая История в зелёном пиджаке приветствует мою собеседницу.
- Всего вам хорошего, - сказала я квадратной старушке и пошла дальше, куда шла.