Дорога оказалась не очень длинной, дошли они быстро, тем более, что хата тетки Натальи была почти крайней в станице.
Тетка Наталья обрадовалась, встретила их хорошо – мать не виделась с нею больше четырех лет.
Жили они втроем – тетка и двое ее детей, Мария и Юрка. Мужа Натальи, Ивана, забрали еще в тридцать седьмом. С тех пор она овдовела с четырьмя детьми – Тоня и Толик, старшие, жили в детском доме. Хата у них была саманная, крытая соломой, с одной комнатой, с глиняными полами и русской печью. В сенцах за перегородкой стояла та самая корова. По тому времени жили они крепко, потому что подловка* была засыпана кукурузой, в подполе было много картошки, тыквы, буряка и стоял ящик с посоленым салом.
Два дня они отъедались, отдыхали. Вечером мать спросила про сноху, Веру, жившую рядом, в Курганной. Тетка Наталья сказала, что не бывает у ней, как та живет, не знает и что Вера тоже не ходит к ним.
Тогда мать положила себе утром сходить к Вере, разузнать все.
Люська увязалась за матерью, хотя и знала, кто такая эта Вера.
Пришли в Курганную к полудню. Хата у Веры была тоже под соломой, из самана, но бедность так и бросалась в глаза с самого порога: железные кровати с каким-то тряпьем, стол, сбитый из досок и покрытый вытертой клеенкой. На столе стоял кувшин с отбитым краем.
Сам хозяин после окончания Великой Отечественной был отправлен со своею частью на Дальний Восток, так и не побывав дома, не повидав семьи, и вернулся с фронта только в сорок седьмом, после капитуляции японской армии.
Тетка Вера сидела во дворе под тутовником, руки и ноги у нее были распухшие – мать потом сказала, что это от голода. Она очищала печеную на углях картошку, кормила своих троих детей, а сама жевала очистки. Мать тоже принесла в узелочке кукурузные лепешки, которые дала Наталья; но девчонки так их расхватали, что тетке Вере опять ничего не осталось.
Глядя на все это это, мать решила, что надо срочно, сегодня же вернуться на Красное Поле, пока Наталья на дежурстве – она работала стрелочницей, охраняла тот самый мост.
Мать уговорила Веру пойти с нею вместе. Чуть не доходя до станции, она оставила ее в камышах, а сама поспешила к хате. Там она залезла наверх, набрала полмешка кукурузных початков, потом спустилась, поймала двух кур, открутила им головы и сложила в другой мешок. На ее счастье, на ее счастье, не было ни Марии, ни Юрки – они пасли корову.
Мать вернулась в камыши, женщины взяли каждая по оклунку**, одна с кукурузой, другая - с курами, и поспешили в Курганную. Кукурузу смололи на ручной мельнице и наварили полный чугун мамалыги***. Ощипали кур и сварили такой вкусный куриный суп. Всем досталось по большому куску куриного мяса – и Люське тоже. То-то все наелись!
* Подловка - чердак
** Оклунок - полмешка
*** Мамалыга - каша из кукурузных зерен