Стоит теплый ноябрь 1996 года, почти голый, с витающим в воздухе запахом жженых листьев. Каждый день ожидается ухудшение погоды, но приходит утро ясное, к обеду воздух прогревается каким –то неестественным для этого времени года теплом. Селяне спешно отгуливают свадьбы, провожания, крестины, шумно и пьяно.
Тридцатидвухлетняя женщина, в полном одиночестве, сидит за столом и разбавляет это одиночество редким поглядыванием на экран черно-белого телевизора. Ей скучно. Если бы отключили электричество, как обычно в семь вечера, она бы, прочитав несколько страниц уже неоднократно перечитанной книги, уснула бы в восемь. Но электричество не отключили, суббота, спать не хочется. Она сидит и что - то пишет, еще не зная, что из этого может получиться, но какой - то внутренний червь точит ее душу, не дает покоя, заставляет выкладывать мысли на бумагу. Нет, она не собирается писать о настоящем, она не может себе этого позволить. Вот если о прошлом…
А в прошлом есть шестилетняя девочка и ее, на год младший ,брат. По установленному семьей графику, они вдвоем, взявшись за руку, с большим ведром, идут через длиннющий огород по узенькой тропинке. Высокая картофельная ботва, с белыми и сиреневыми цветками, ударяет по ногам и мешает продвигаться.
Нельзя сказать, что дети любили эту обязанность – каждый день нарывать полное ведро янтарной зелени для кроликов. Тем более, траву рвали только определенного вида: молодые одуванчики, пастушью сумку, пока последняя еще не выбросила длинные стебельки с цветками, а лежит сочным нежным ковром.
Наконец огород пройден, они выбираются на не большой вал, означающий границу, и оглядываются назад. На том краю длинного огорода, стоит маленький домик, он почти не виден из-за густого вишневого сада. Это их дом. Там живет сердитый дедушка, ворчливая, вечно хлопочущая бабушка, и всегда уставшая, мало улыбающаяся мама.
За огородами не большое поле. На нем редко растет что - то стоящее, хотя каждую весну его добросовестно засевают чем то. Пригретые весенним солнцем сорняки, дурман, лопухи, быстро берут власть в свои зеленые руки, и к середине лета, они полностью царствуют по всей территории поля. Иногда культурным растениям удавалось отстоять кусочек земли, но местные ребятишки быстро их вытаптывали, играя в « жмурки».
Девочка очень любила это поле, особенно в мае, когда бурно на нем цвели одуванчики, плела из них венок, подолгу лежала среди них, втягивая в себя запахи молодой зелени.
Это между прочим, а пока они шли за травой к речке. « Речка» это довольно громко для такой пересыхающей летом речушки, но другой по близости не было. Узенький ручеек жил в широком русле, наверное, когда то были годы полноводья, но бессарабская сушь редко дарила воду в большом количестве. Русло покрылось густым покровом многолетней травы, которую выпасали местные коровьи стада. Тут дети и собирали корм для своих подшефных.
Наверное, это было воскресенье, во всяком случае, так кажется вспоминающей женщине. Почему? Потому что даже через расстояние в 25 лет, чувствует она тепло, спокойствие этого утра, нарастающий солнечный зной, стрекотание кузнечиков и полное единение себя с окружающим миром..Да, это было воскресенье, на девочке новый летний наряд: зеленый в цветочек халатик, такая же косыночка и трусики.
За речкой стояло оранжевое чудовище – экскаватор, большой и молчаливый. Он рыл по будням канал, новое русло для речки и почти уже уперся в нее. Взрослые очень любят вносить изменения в существующий порядок вещей.
Дети не спешили браться за работу, оставив ведро, решили исследовать гигантскую машину, а так же результат ее деятельности. Они взобрались по рыхлому грунту и заглянули в канал. Он наполовину был заполнен зеленоватой водой.
Солнце припекало, вода манила и хоть она и не была чистой, какой ребенок летом будет к ней равнодушным… И девочка решилась, не смотря на испуг , появившийся на лице брата. Он был слабым, хилым и очень боязливым мальчиком. Воду он не любил, запрет матери исполнял неукоснительно. Сестра тоже боялась наказания, но к воде у нее была непреодолимая тяга.
Она сняла новый халатик и косыночку, аккуратно сложила их, еще раз успокоила брата, мол, все будет нормально. Девочка была до безрассудства отчаянной, т. к. разбежалась и прыгнула на середину канала, в двухметровую толщу воды, с открытыми от восторга глазами и ртом… Вода накрыла ее с головой, а потом вытолкнула, как пробку, на поверхность.
Женщина и сейчас видит эту зелень воды, чувствует, как охвативший ее восторг невесомости, сменяется ужасом отсутствующей под ногами почвы.
Испугано закричал на берегу брат, сестра хаотично захлопала руками по воде, стала тянуться к каким то стеблям, что то выкрикивая, беспомощно бегающему по гребню канала, мальчику. Покатый мокрый берег скользил, и она все падала и падала назад в воду. Наконец, какая - то кучка травки удержала ее тело, и девочка, измученная, вымазанная грязью, выползла на берег, долго лежала, утихомиривая дыхание. Она даже не слышала , что кричал ей, плача, братишка.
Потом у речки, смывая с тела грязь, она впервые подумала о смерти, еще не осознанно, какое - то новое чувство коснулось души, дохнуло холодом, страхом, и ушло, уступив место детским радостям.
Женщина перестала писать, отложила ручку, да , в детстве она была храброй… Куда же ты подевалась, такая нужная теперь, решительность…