Падение

Глава первая
1
 Из холодного липкого сна, в котором мгновенные кошмарные сю-жеты перемежались с бесконечно повторяющимися бессмысленными картинками, Влада вырвал звонок входной двери. Обычно согревающий душу мелодией Вивальди, сегодня он звучал как набатный колокол, раз-дирая одуревшую со сна голову. Влад с трудом разлепил глаза, пошеве-лил языком, чтобы смочить иссохший, как земля в засуху, рот, и прислу-шался, пытаясь определить, что же его разбудило. Повторившийся звонок заставил мужчину собрать «мысли в кучу, а волю в кулак»: он с трудом оторвался от постели и, шаркая тапочками и шатаясь из стороны в сторо-ну, направился в коридор. Третий звонок, уже настойчивый и непрерыв-ный, настиг Влада у двери, когда он, чертыхаясь, дергал постоянно за-едающий английский замок (отремонтировать который у него никогда не хватало времени), пытаясь ее отворить.
 После ряда безуспешных попыток дверь, наконец, распахнулась, и перед взором еще не вполне пришедшего в себя хозяина квартиры пред-стали три фигуры: мужчина в милицейской форме и две женщины: одна неизвестная ему, а другая – соседка по площадке, Валентина Матвеевна.
– Чем обязан? – хрипло выдавил из себя Влад.
 Заметив недоуменные взгляды, которыми посетители окидывали его с головы до ног, мужчина сообразил, что стоит перед ними в одних трусах. Сорвав со стоящей рядом вешалки брюки, он, путаясь в штани-нах, натянул их на себя и снова повторил:
– Чем обязан?
– Лейтенант Мишаков, ваш участковый, – козырнул милиционер, – а это работник ЖЭУ... – он невнятно назвал фамилию незнакомой женщи-ны. – Ну, а с вашей соседкой, я надеюсь, вас знакомить не нужно...
– Очень приятно! – подчеркнуто учтиво произнес Влад, – Так в чем все-таки дело?
– Разрешите войти в квартиру? – вновь заговорил участковый.
 Не дожидаясь согласия хозяина, он вошел в прихожую, жестом при-гласив за собой и женщин. Когда все оказались в квартире, а входная дверь была закрыта, Мишаков раскрыл папку, которую держал в руках, и скорее утвердительно, чем вопросительно произнес:
– Вы – Кирсанов Владислав Сергеевич, 1975 года рождения, единст-венный владелец и жилец этой двухкомнатной квартиры... Все правиль-но?
– Да, – коротко отозвался Влад.
– По данным ЖЭУ, вы самый злостный неплательщик за квартиру и коммунальные услуги в вашем доме, – говоря это, милиционер наступал на хозяина, вынуждая его ретироваться в комнату. – Долг уже за полтора года, – лейтенант сделал паузу, надеясь на реакцию Кирсанова, но, не до-ждавшись, продолжил. – Вам уже неоднократно делались уведомления и предупреждения по этому поводу, однако, воз и ныне там...
 Сухо и без запинки произнося фразы (видимо, уже неоднократно обкатанные в других подобных случаях), участковый прохаживался по комнате. Обычно выполняющая в нормальных квартирах роль гостиной, у Кирсанова она служила, по-видимому, для всего: стоящий посреди ком-наты стол с неубранными объедками и пустыми бутылками из-под пива был его «столовой», разобранная кровать с застиранным несвежим бель-ем – «спальней», а письменный стол с компьютером, украшенном пятна-ми от кофе и какого-то жира, с клавиатурой настолько грязной, что буквы на ней не просматривались, и стопками каких-то книг и дисков – «каби-нетом». Мишаков провел пальцем по поверхности шкафа (изначально предназначавшегося для хранения посуды, но который так же, как и ком-ната, использовался хозяином в широком диапазоне функций: вперемеш-ку с тарелками и бокалами на его полках лежали книги, журналы и стоп-ки одежды), и на толстом слое пыли образовалась дорожка, как будто лу-ноход пробороздил поверхность далекой планеты. Заглянув во вторую, меньшую, комнату, участковый обнаружил там только два стула и рас-кладушку: создавалось впечатление, что хозяин здесь бывал крайне редко и держал ее для гостей...
– Решением горсовета, к лицам, подобным вам, будет применяться принудительное выселение в меньшее или худшее жилье с целью покры-тия образовавшегося долга! – продолжил лейтенант, коротко взглянув на усевшегося на стул и невозмутимо молчавшего Влада. – Если только вы не изыщете возможность в кратчайший срок рассчитаться с долгом... – Как бы обращаясь за подтверждением, он посмотрел на двух женщин, прислонившихся к стене и с осуждением и брезгливостью осматриваю-щихся по сторонам, и те согласно, в такт, закивали головами.
– У вас есть средства для расчета по долгу? – милиционер остано-вился перед хозяином. – Вы вообще работаете?..
– Работаю...
– А почему вы сейчас не на работе?
– Черт!.. Работа!.. – вскинулся Влад. – Сколько сейчас времени? – он вскочил со стула и начал лихорадочно натягивать на себя одежду, лежав-шую на нем. – Послушайте, граждане, я все понял, – бросал он отрывисто присутствующим. – В ближайшее время я решу все эти проблемы... А сейчас мне нужно спешить... Так что прошу на выход!
– Сначала подпишите вот это уведомление, что вы официально пре-дупреждены о возможных последствиях возникшей ситуации, – Мишаков протянул ему ручку и лист бумаги, на котором Кирсанов, не глядя, черк-нул подпись.
 Выпроводив непрошенных гостей из квартиры, Влад подскочил к столу, быстро пересмотрел бутылки с пивом (не затерялось ли что-нибудь на дне?) и, не обнаружив в них ничего, со стоном двинулся в ван-ную, где сначала, надолго припав губами к крану, пил ледяную воду, а потом, несколько раз проведя мокрыми ладонями по лицу, умылся. За-вершив таким образом утренний моцион, он быстро обулся, накинул на себя куртку, висящую на вешалке в прихожей, и вышел из дома.

2
 Мартовское утро, солнечное, прохладное и бодрящее, прояснило сознание мужчины. Расположившись в маршрутке, Кирсанов погрузился в невеселые размышления.
 ...То, что произошло с ним двадцать минут назад, с одной стороны, было давно ожидаемым, а с другой, – как всегда у нас, подобно снегу зи-мой, – оказалось совершенно внезапным. Влад уже не однажды давал се-бе слово разобраться с квартирной проблемой, но, в очередной раз, ока-завшись без работы, то ли в связи с увольнением за прогулы, то ли по причине ухода по собственному желанию, отодвигал ее решение на «по-том».
 Несмотря на то, что ему неоднократно удавалось устраиваться на неплохие места, где можно было прилично заработать, Кирсанов ни разу не использовал выпадавший шанс, так как был патологически ленив... Поэтому он почти всегда был без денег, а иногда – совершенно без денег... В последних случаях он, чтобы не умереть с голоду, начинал распрода-вать домашнюю обстановку. Когда родители, еще при жизни отца, продав свою четырехкомнатную квартиру и новенькую «Волгу» и переселив-шись сами на дачу в пригород, купили Владу и его младшему брату Ан-тону по двухкомнатной квартире, они одновременно обставили их всей необходимой мебелью, бытовыми приборами, вещами внешнего антура-жа и т.п. Так вот из всей этой обстановки в квартире Кирсанова на дан-ный момент осталась половина... Стационарный телефон, стоявший на тумбочке в прихожей, уже несколько лет не функционировал – отключи-ли за систематическую неуплату (мобильник Влада, если и работал ино-гда, то только на прием, так как средств на пополнение счета ему обычно не хватало)...
 Такая ситуация с материальным положением вынуждала Влада рас-пределять те немногочисленные ресурсы, которыми он располагал, по определенной шкале предпочтений. На первом месте в ней стояло пита-ние – очень скудное по общепринятым меркам, потому что готовить Влад не любил, да и не умел, предпочитая обходиться сухомяткой и полуфаб-рикатами (только природное здоровье пока еще ограждало его от клини-ческих последствий такого рациона).
 На второй позиции стоял алкоголь: пил Кирсанов почти ежедневно, преимущественно пиво, но, если складывалась соответствующая компа-ния и был мало-мальски подходящий повод, мог употребить все, что угодно, а за чужой счет был в состоянии нарезаться до потери сознания (именно такой случай произошел накануне: Глеб, приятель по работе, пригласил его на день рождения к своей подруге; и Влад сейчас, мотая чугунной головой, не мог, хоть убей, вспомнить, что происходило на том дне рождения, и как он после него оказался дома!..)
 Третьей страстью Кирсанова было чтение и компьютер (который он также, по преимуществу, использовал для чтения материалов из Ин-тернета). Почти все остававшиеся после проедания и пропивания деньги он тратил на книги и журналы, как художественные, так и технические (по полученной в университете специальности инженера-системотехника), а также на диски с новыми компьютерными програм-мами и играми, сотворив себе тем самым свой собственный виртуальный мир, в котором ему было тепло и комфортно. Будучи «совой», он посто-янно до двух-трех часов ночи читал или играл на компе, а утром с неверо-ятными страданиями поднимался с кровати (по этой причине он никогда не любил утро: оно всегда наступало, когда он спал), хлебал, обжигаясь, суперкрепкий кофе, а, добравшись до работы, несколько часов двигался как сомнамбула, лишь к обеду приходя в максимально дееспособную форму.
 Четвертой, тайной, статьей расходов Влада (тайной – потому, что он никому и никогда не признавался в этом) был театр, любой – и драма-тический, и музыкальный. Этой страстью его заразила Жаклин (вообще-то ее звали Лина, но Кирсанов придумал для нее, по-французски изы-сканной, какой-то нежно-воздушной, с невероятно чистой и белой кожей, имя, которым ее называл только он), когда они еще были вместе... После любого получения денег (зарплата, аванс, какие-нибудь премии) он при-ходил домой, приводил себя в праздничное состояние – мылся, брился, стригся, отутюживал костюм, а затем, вызвав такси, направлялся в какой-нибудь театр, делая выбор совершенно произвольно, в последнюю мину-ту. Дело в том, что театр, как и все остальные его пристрастия, интересо-вал Влада с некоторых пор только в одном аспекте – как средство отчуж-дения от его беспутной (в буквальном значении этого слова) жизни и по-гружения в мир фантазий и грез.
 В этот, театральный, день Кирсанов, помимо праздника души, уст-раивал себе еще и праздник тела: после окончания спектакля он ехал на «Площадку» (известное всему городу место «съёма» ночных бабочек) и брал проститутку... После разрыва отношений с Жаклин Влад потерял всякий интерес к серьезным связям с женщинами. Прирожденная лень приводила его в ужас от самой мысли, сколько нужно хлопот и времени на то, чтобы периодически потешить свою физиологию (какие-либо дру-гие стороны отношений с противоположным полом ему вообще в голову не приходили). Куда проще было решать эту проблему без всяких затей и какой-либо ответственности... Все без исключения проститутки, после проведенного с ним времени, предлагали свои услуги в будущем, некото-рые даже оставляли визитки (растет культура обслуживания населения!) с надписями типа: «Илона: экзотический массаж». (Причина была в том, что Влад, хоть и не обладал значительной физической силой, был пре-красно сложен /природа от души поработала над его телом/, к тому же обладал незаурядным половым агрегатом /как говорят, в корень пошел!/. Но главное было даже не в этом, а в том, что мужчина по раз и навсегда выработанной привычке занимался сексом с проститутками не как кли-ент, а как любовник – нежно и страстно... Не избалованные таким обра-щением, «дамы», нарушая все профессиональные правила, по нескольку раз за «сеанс» испытывали оргазм!..) Однако нежелание Кирсанова свя-зывать себя с кем-либо долговременными отношениями и какими-то обя-зательствами заставляло его постоянно менять партнерш.
 Все эти пристрастия не оставляли Владу шансов на своевременную оплату постоянно растущих в цене коммунальных услуг. Долгое время он успокаивал себя тем, что Конституция страны запрещает власти лишать граждан жилья. Но, прочитав в газетах материалы о начавшейся кампа-нии переселения должников в худшее жилье, он понял, что и его это ждет. С одной стороны, в возникшем положении были определенные об-надеживающие моменты: во-первых, решиться такой вопрос может толь-ко через суд; а суд – дело долгое и неопределенное; пока суть да дело, он, Кирсанов, найдет какие-нибудь возможности для того, чтобы разрулить ситуацию; во-вторых, при любом раскладе, даже наихудшем, без жилья он не останется. Но с другой стороны, так не хотелось что-нибудь менять в сложившейся жизни, суетиться, хлопотать, налаживать!..
 ...Влад посмотрел в окно маршрутки и стал собираться к выходу. Засунув руку в карман куртки, чтобы достать деньги, он вытащил клочок бумаги. Расправив его, он прочитал: «Оля» и ниже номер телефона. «Это кто еще такая? – Кирсанов в недоумении смотрел на записку, – И как эта бумажка попала ко мне в куртку?» Ничего не придумав, он вновь засунул листок в карман, расплатился с водителем и вылез из такси.
3
 Неприятности на работе начались сразу, как только Влад, пройдя мимо вахтера, дядьки глубоко пенсионного возраста, посмотревшего на него тяжелым взглядом с прищуром, столкнулся в фойе административ-ного здания завода со своим непосредственным начальником – мастером второго участка экспериментального цеха – Палычем, сутулым пятидеся-тилетним мужичонкой с впалой, как у туберкулезника, грудью.
– Кирсанов! Сукин ты сын! – не утруждая себя приветствием, с мес-та в карьер навалился он на Влада. – Что ж ты меня без ножа режешь? Срочный заказ стоит, а ты на два часа, – он бросил взгляд на часы, – ... и пятнадцать минут опаздываешь!
– Не пыли, Палыч!.. – попытался унять его Кирсанов. – Ну, забыл вчера вечером часы завести, проспал...
– Часы?.. – кипел мастер. – Да ты на свою рожу сегодня смотрел? Вся помятая, под глазами мешки... Квасил, небось, вчера, как не знаю кто?.. Э... Да что с тобой говорить? Пойдем прямо к главному инженеру!
– Это еще зачем? – насторожился Влад.
– А затем, что он с утра был в цеху, заметил твое отсутствие и по-требовал привести к себе, как только ты появишься. Пойдем...
 Они двинулись на второй этаж здания, где располагался кабинет Колыванова. Постучав в нужную дверь и услышав приглашение, Палыч вошел, поманив за собой и Кирсанова. Анатолий Петрович, сорокалетний жгучий брюнет с умными карими глазами, что-то писал, сидя за столом. Посмотрев на вошедших, он отложил ручку, откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.
– Вот, привел, – потоптавшись на месте, произнес мастер.
– Спасибо, Виктор Павлович, – отозвался Колыванов. – Идите в цех, а мы с Владиславом Сергеевичем немного побеседуем, – он жестом пред-ложил Владу присесть на стул за своим Т-образным столом.
– Что происходит, Кирсанов? – произнес он, немного помолчав.
–  Если вы о сегодняшнем опоздании на работу, – решительно начал Влад, – то это случайное недоразумение: будильник подвел...
– Да я не только об этом... Что в вашей жизни вообще происходит?
– Что за странные вопросы? – напрягся Кирсанов.
– Хочу понять, чем дышит один из моих подчиненных.
– Вы, что, со всеми рабочими проводите такие душеспасительные беседы?
– Ну, во-первых, не со всеми, потому что нужды в этом нет, – спо-койно заметил Колыванов, а во-вторых, вы – не всякий рабочий! – и, как бы отвечая на удивленный взгляд Влада, продолжил. – Вы думаете, что я, главный инженер завода, не могу знать того, что один из наших слесарей-сборщиков имеет высшее образование, да еще и с каким дипломом! Я, например, знаю, что этот слесарь любые чертежи щелкает, как семечки; что самые сложные агрегаты он может собрать и разобрать с закрытыми глазами; что он гораздо образованнее и интеллигентнее начальника сво-его цеха – Музалевского! (Услышав последние слова, Кирсанов про себя усмехнулся, вспомнив гуляющую по их цеху расхожую шутку о том, что Музалевский – не ругается матом, он им говорит!). Я, наконец, заглянул в вашу трудовую книжку и обнаружил, на какой должности вы работали до того, как решили податься в рабочие...
– Лестно слышать, конечно, – осторожно заметил Влад. – Только к чему вы это все говорите?
– А говорю я это к тому, – продолжил главный инженер, возвышая голос, – что знаю также и то, что этот слесарь – совершенный пофигист, что на все вышеперечисленное ему наплевать с высокой колокольни, и что работает он только из-под палки!.. Вот отсюда-то и мой вопрос: – снова повторил, немного помолчав, Колыванов, – что происходит в вашей жизни?
– А ответ мой будет такой: – тихо, но отчетливо, сузив глаза, прого-ворил Кирсанов, – не лезьте в душу и не учите меня жить!
– Ах, вот оно как! – холодно произнес Колыванов, снова откинув-шись на спинку кресла. – Хорошо, переведем разговор в исключительно служебную плоскость... Ваши нарушения трудовой дисциплины лихора-дят производственный процесс. В последние месяцы мы стали брать зака-зы в расчете на ваши профессиональные качества. Но ваше недобросове-стное отношение к работе ставит их на грань срыва! Ваш мастер сказал мне, что за смену вы реально занимаетесь делом часов пять-шесть, а ос-тальное время раскачиваетесь... Что прикажете делать?
– Ну, я согласен с тем, что вы говорите, – выдавил из себя Кирсанов. – Но все это объясняется особенностями моей физиологии. Если бы вы дали мне возможность работать по свободному графику, скажем, с 10-11 до 18-19 часов, я бы выдавал «на гора» гораздо больший результат!
 Анатолий Петрович помолчал какое–то время, размышляя, а потом проговорил:
– С этим можно было бы согласиться, если б вы работали один. Но с вами всегда еще работает группа смежников, которых тоже придется пе-реводить на подобный график, а люди вряд ли на это пойдут... К тому же на этот режим работы будет вынужден перейти и ваш мастер, потому что, как я подозреваю, без надсмотрщика вы работать не будете! (Скрепя сердце, Влад мысленно согласился с Колывановым, вспомнив постоян-ную присказку Палыча из его любимого анекдота: «В тебе, Влад, очень ясно проявляется главная национальная черта любого русского: пока ему по жопе не дадут, он ничего делать не будет!») Поэтому, – заключил главный инженер, – ваше предложение – нереально, и значит, придется вам перестроить свою физиологию на производственные нужды... Если же вы не захотите или не сможете этого сделать, – добавил он сухо, – нам придется с вами расстаться!..
 Кирсанов, поняв, что разговор окончен, поднялся и вышел из каби-нета. Переодевшись в раздевалке в комбинезон, он подошел к своему ра-бочему месту на участке, где уже несколько человек собирали на стенде автомат по утилизации отходов пластмассовых изделий. Его появлению обрадовался только Глеб Куприн, остальные, нехотя и хмуро, что-то буркнули в ответ на прозвучавшее приветствие...
 ...Глеб и Влад не были закадычными друзьями, но приятелями стали в первый же день прихода Кирсанова в цех. На пять лет моложе Влада, Глеб был одинакового с ним роста и телосложения, общительный, с от-крытой улыбкой, острослов. Закончив в свое время металлургический техникум, а теперь учась на четвертом курсе заочного отделения того же технологического университета, который окончил и Влад, он мог под-держать разговор на любую тему, а не только про водку, баб и футбол, как другие их коллеги по цеху. Как и Кирсанов, он придерживался прави-ла – «ни грамма на работе», но после нее готов был пуститься во все тяж-кие, лишь бы компания была подходящей...
 ...Влад встал на свое рабочее место и в течение часа, до обеда, ма-шинально двигал руками, выполняя все положенные операции по отрабо-танной схеме. Все попытки Глеба расшевелить его, вовлекая в общий трёп, ни к чему не приводили: Кирсанов отмалчивался, думая о своем. Когда прозвенел звонок, призывающий в столовую, и все рабочие с радо-стным гомоном двинулись из цеха в соседнее здание, Куприн снова ока-зался рядом.
– Влад, ты чего-то сегодня какой-то не такой!.. Случилось что?..
– Да понимаешь, – задумчиво произнес Кирсанов, – что-то день с утра не задался! Натолкали мне... со всех сторон по самую завязку!..
– А конкретнее...
– Как-нибудь в другой раз. Мне сначала нужно самому кое в чем ра-зобраться.
– Ну, как хочешь... Кстати, а как вы вчера с Оленькой провели вече-рок, а может быть... ночку? – хитро посмеиваясь, сменил Глеб тему разго-вора.
– С какой Оленькой? – в недоумении посмотрел на него Влад.
– Как это, с какой? – в свою очередь удивился Куприн. – С той, с ко-торой вы вчера вместе ушли со дня рождения. (Кирсанов вспомнил за-писку, найденную в кармане куртки.)
– Послушай, старик, я что-то очень смутно помню, что вчера вече-ром происходило, а как попал домой, не помню вообще!.. Ты мне расска-жи, что там было...
– Ну, ты даешь! – расхохотался Глеб. – Во-первых, ты весь вечер ух-лестывал за Ольгой, двоюродной сестрой моей Лариски, тискал ее во время танцев... Во-вторых, уж не знаю, что это тебе взбрело в голову, но пил ты одно только шампанское. А когда какой-то парень, кажется, быв-ший ухажер Ольги, стал тебя подкалывать по этому поводу, ты на спор выпил трехсотграммовый бокал водки. (А у водки, как ты знаешь, есть такая особенность: если она пьется тяжело и натужно, жди ее обратно!..) Вот, наверное, после этого ты и отключился: ноги-то еще держали, а крыша уехала... Нельзя, видимо, тебе мешать такие ингредиенты! Теперь я понимаю, что Ольга заметила твое состояние и вызвалась проводить домой... Ну, а что дальше было, я не знаю, – опять расхохотался Куприн.
– Да, вероятно, ничего, потому что я был, похоже, никакой...
– Так, может быть, поправимся после работы?
– Нет, старик, я сегодня пас... Устраиваю разгрузочный день. Надо извилины в рабочее состояние привести...
 После обеда, заметно взбодрившись, Кирсанов полностью погру-зился в работу и к концу дня компенсировал возникшее в связи с его опо-зданием отставание.
Глава вторая
1
 В ближайшую субботу Влад решил съездить к матери. Добираться можно было как маршруткой, так и электричкой; он избрал последний вариант, более дешевый.
 ...Кирсанов посещал мать обычно раз в три месяца. Она же два года после смерти отца приезжала к нему каждый месяц. Но однажды, став свидетельницей того, как из квартиры сына выносили проданную им ме-бель, испытала сильнейший шок, в результате которого была увезена «Скорой» с сердечным приступом. После этого случая ее приезды пре-кратились: то ли потому, что она, оберегая сердце, не желала лишний раз расстраиваться от лицезрения неухоженной жизни сына, то ли потому, что не хотела самого Влада ставить в неловкое положение, зная, что он, нежно любя ее, будет переживать из-за того, что доставляет ей страдания. Вот так они и жили, как бы играя в какую-то игру с молчаливым угово-ром: лишнего не знать, неприятных слов не произносить, бестактных вопросов не задавать!
 ...Сегодняшняя поездка Кирсанова, помимо желания просто увидеть мать, по которой он иногда скучал, имела и практическую цель: Влад хо-тел попросить у нее денег в долг, чтобы, хотя бы частично, рассчитаться за квартиру. Он не был в полной мере осведомлен обо всех финансовых возможностях матери (особенно тех, что были связаны с наследством от-ца), однако был уверен, что у нее имеются некоторые сбережения. Прора-ботав более двадцати лет начальником цеха на химическом производстве – заводе «Химволокно», она ушла на заслуженный отдых в пятьдесят лет с существенной прибавкой к пенсии, за вредность. Поэтому, даже после смерти мужа, питаясь преимущественно с приусадебного участка (другую часть ее рациона составляли домашние яйца, молоко, мясо, задешево приобретаемые у постоянных ее поставщиков из соседнего поселка), не испытывала, как считал Влад, денежных затруднений.
 Выйдя из вагона и пройдя от железнодорожной платформы по зна-комому маршруту к даче, Кирсанов вошел в незапертую калитку, но в дом сразу заходить не стал, а присел на расположенную перед ним ска-мейку, которую он когда-то, еще будучи мальчишкой, вместе с отцом и братом устанавливал, и огляделся по сторонам.
 Двухэтажное сооружение, построенное еще в советские времена, когда его отец – Сергей Николаевич Кирсанов, директор завода «Энерго-машстрой» – флагмана отрасли, член бюро горкома партии, член горсове-та и прочая и прочая, был на пике могущества и влияния, хотя уже и уте-ряло свою импозантность и шик на фоне вырастающих в окрестностях «дворцов» новых русских, все же выглядело по-прежнему внушительно и надежно. Четверть гектара участка, наполовину занятого садом и огоро-дом, расположенными с тыльной стороны здания, а наполовину засажен-ного голубыми елями и канадской сосной, создавала ощущение простора и какой-то естественной природной гармонии.
 Откинувшись на спинку скамейки, Влад глубоко вдыхал напоенный хвойным ароматом и озоном воздух и вспоминал пережитые здесь, на да-че, события безмятежного детства...
 Время, проводимое им вместе с Антоном в этом загородном гнезде, было самым радостным и счастливым в их жизни, даже более, чем поезд-ки на море каждое лето или редкие посещения Кавказа и Карпат. Каждый укромный уголок в доме и саду, каждая ветка на соснах имели для них определенный смысл, значение, хранили только им известные мальчише-ские тайны.
 Братьям никогда не было скучно вдвоем. Антон, будучи на два года младше Влада, был неуемным выдумщиком всяческих детских затей и проказ. Влад, более спокойный, порой флегматичный, хотя никогда и не отказывался порезвиться, чаще всего выступал неким сдерживающим фактором для бившей через край энергии брата, а иногда и просто спасал его.
 На всю жизнь запомнился случай, когда они решили повесить гамак между двумя соснами на высоте пяти метров, и Антон, наматывавший ве-ревку вокруг дерева, неосторожно опершись на какую-то ветку, сорвался головой вниз. А Влад, мгновенно среагировав, успел ухватить его за пояс (к счастью, очень прочный) шорт и, держась второй рукой за ствол, пять минут, плача от боли, держал на вытянутой руке орущего благим матом брата пока на крик не прибежал отец и с помощью лестницы не снял сына с дерева. Растяжение руки у Влада было таким сильным, что он месяц хо-дил в бандаже.
 Другое событие, так и оставшееся навсегда тайной братьев, было еще более экстремальным. Купаясь в озере, расположенном почти сразу за участком дачи, они решили понырять с лодки, доставая со дна разно-цветные камушки, отчетливо видимые через пронизываемую лучами солнца кристально чистую воду. В один из своих прыжков Антон, пыта-ясь достать особо заинтересовавший его камень, по неосторожности за-путался в растущих темными островками зарослях водорослей. И чем больше он старался, судорожно дергаясь, освободиться от цепких щупа-лец, тем больше запутывался... Влад, наблюдавший за ним с лодки и сна-чала не сообразивший, что происходит, наконец, осознав ситуацию, ри-нулся вниз и, раздирая в кровь руки о шершавые листья травы, вытащил теряющего сознание брата на поверхность. Понимая, что на лодку он поднять Антона не сможет, Влад, захлебываясь набегающими легкими волнами, отбуксировал его на берег, где они еще полчаса, мучительно кашляя и отплевываясь, лежали на прибрежной траве лицами вниз... Им повезло: свидетелей случившегося не было, и они поклялись друг другу никому об этом не рассказывать, прежде всего потому, чтоб об этом не узнала мама, которая слишком часто стала жаловаться на сердце...
 Такие их отношения, не разлей вода, продолжались вплоть до окон-чания Владом школы и поступления в университет. Новые жизненные интересы и занятия постепенно стали отдалять братьев друг от друга. А когда и Антон поступил на экономический факультет университета, у ка-ждого из них образовался свой круг друзей и подруг, и эти «круги» пере-секались очень редко. Когда же они разъехались по собственным кварти-рам, а потом у Антона появилась сначала жена Наташа, а вскоре и сын Кирюша, они вообще стали встречаться только по некоторым праздникам и знаменательным для их семьи событиям...
– Сынок, что же ты в дом не входишь? – от воспоминаний Влада оторвал голос матери, стоящей на пороге дома и кутающейся в накину-тый на плечи полушубок.
 Он встал со скамейки и, поднимаясь по широким каменным сту-пенькам к входной двери, с каждым шагом замедлял ход... Лицо матери, ласково улыбающееся ему навстречу, поразило его. В последний свой приезд к ней, в декабре, на католическое Рождество, он застал энергич-ную, радостно хлопочущую женщину (правда, иногда по ее лицу пробе-гала судорога страдания, но мать тут же в это мгновение отворачивалась, а Влад не придал, или, точнее, не захотел придать, значения этим эпизо-дам). А теперь, по прошествии трех месяцев, он обнаружил только «по-ловину ее»... Донельзя исхудавшее лицо с втянутыми скулами, с какими–то темными пятнами на щеках оживлялось только по-прежнему блестя-щими изумрудными глазами (такими же, как и у самого Влада). Потря-сенный мужчина остановился перед матерью не в силах произнести ни слова...
– Что, сынок, не узнаешь? – горестно произнесла Дарья Александ-ровна, поняв его состояние.
– Что же это, мама?.. Как же?.. – забормотал, путаясь в мыслях, Влад.
– Пойдем, Ладуша (она всегда так называла сыновей: Тоша и Ладу-ша), в дом, а то зябко что-то, – не отвечая на его вопрос, она вошла внутрь.
 Сняв в прихожей куртку, вязаную шапочку и ботинки, Кирсанов прошел вслед за матерью в гостиную, где располагался большой камин, в котором жарко полыхали, слегка потрескивая и распространяя вокруг резкий запах древесной смолы, сосновые поленья. (В доме было автоном-ное водяное отопление, работающее от газового котла, но еще при по-стройке дачи мать настояла на сооружении камина, как она выразилась, и для эстетики, и для экзотики, и для создания атмосферы, да и для тепла также. Идея оказалась удачной, и камин стал местом притяжения и сбора всей семьи в вечерние часы летом, а зимой и днем.)
 Мать, оставившая полушубок на вешалке, уселась в свое любимое кресло у огня и укуталась в длинную шаль. Сын опустился на пол у ее ног и положил голову на колени, вопросительно заглядывая в глаза.
– Какой ты колючий, Ладуша, – Дарья Александровна водила сухой ладошкой по щекам сына, заросшим недельной щетиной.
– Мама! – снова задал мучивший его вопрос Влад. – Что случилось? Чем ты больна?..
 Он и ждал ответа и одновременно боялся его услышать, понимая, что после него все, что в его жизни еще было надежного и стабильного, будет разрушено...
– Видишь ли, сынок, – заговорила, наконец, мать, – я-то всю жизнь считала своим слабым местом сердце, а оказывается, как сказал мне врач, с таким сердцем люди могут жить до ста лет... А вот другую болячку я упустила... Нашли у меня, – Дарья Александровна на мгновение запну-лась, как будто пыталась придумать, как можно смягчить последующие слова, и, наконец, произнесла приговор, – неоперабельный рак крови!.. Сказалась-таки моя работа...
– Как?.. Когда?.. – в ужасе прошептал Влад.
– Осенью.
– Как осенью?! – даже отшатнулся сын. – Значит, когда я в декабре был у тебя, ты все знала и ничего мне не сказала?..
– А зачем? – мягко проговорила мать. – Что ты мог сделать? На хи-меотерапию и лекарства денег у меня пока хватает. Правда, Тоша нанял мне в поселке женщину, которая убирается по дому и готовит кушать. Да и сам он, а иногда и с Наташей, бывает каждую неделю, привозит специ-альные продукты, которые врач рекомендовал...
– Значит, Антон с самого начала все знал, а я как будто не причем?.. – начал возмущенно Влад и осекся... «А ведь и правда, – вспыхнуло у не-го в мозгу. – Какой с меня прок в такой ситуации? Со своей жизнью упра-виться не могу!..»
 Он продолжал стоять перед матерью на коленях, опустив голову, и по его щекам текли слезы... Дарья Александровна, заметив их и приняв на свой счет, прижала его голову к своей груди и ласково, как будто убаю-кивая, шептала:
– Ну, ты же все понимаешь... Ничего, Ладуша! Все пройдет... С судь-бой не поспоришь.
 Они надолго затихли в объятиях друг друга, каждый находя в этом для себя утешение. Влад вновь ощутил себя маленьким мальчиком, ищу-щим убежища у самого родного человека, который всегда защитит, укро-ет, обогреет, вдохнет надежду. Но из этого состояния его через время вы-рвала мысль: «Так ведь это не мне сейчас нужна забота и надежда, а ма-ме! А что я сделал или могу сделать для нее?» Он растерялся от самой этой мысли, потому что не мог вспомнить, когда в последний раз не толь-ко о матери, но вообще о ком-либо заботился...
 Влад осторожно разнял руки матери, отстранился от нее и спросил:
– Чем я могу тебе помочь, мама? – задавая вопрос, он помнил, ради чего приехал, и потому боялся, что она может нуждаться в деньгах... А ведь это было именно то, что он ей сейчас дать никак не мог.
– Да я ни в чем не нуждаюсь, сынок, – успокоила его мать. – Я же тебе сказала, что у меня все есть.
 У Влада отлегло от сердца, и он снова спросил:
– Может, что-то нужно сделать по дому?
– Да нет, ничего. Хотя, – мать на короткое время задумалась, – у ме-ня после смерти папы все никак не доходили руки разобраться с его архи-вом. Может, ты займешься?
– Конечно! – облегченно вздохнув, согласился сын. – Могу прямо сейчас приступить.
– Нет, сначала я тебя покормлю, – остановила его Дарья Александ-ровна, и они пошли вместе на кухню готовить обед.
2
 Пообедав, Кирсанов взобрался по винтовой лестнице со второго этажа на чердак, более похожий на мансарду: с отделанным деревом по-лом и потолком он был просторен, сух, чист, прекрасно просматривался, благодаря двум слуховым окнам, кроме того, сюда было проведено и электрическое освещение. Под одним из окон отец поставил письменный стол и небольшой книжный шкаф, соорудив тем самым свой укромный уголок, куда без его разрешения не допускался никто, даже жена. Чердак-кабинет запирался на ключ, который был только у Кирсанова-старшего.
 ...Для Сергея Николаевича это было место, где он мог уединяться, чтобы поработать с документами (это ему приходилось делать почти ежедневно, так как в теплое время года семья постоянно проживала на даче, оставляя городскую квартиру, и потому, приезжая с работы и по-ужинав, он еще на час-другой поднимался в «кабинет», чтобы разобрать-ся в бумагах), почитать или просто поразмышлять о чем-либо.
 Влад и Антон с детства осознали тот факт, что их отец – занятой че-ловек, выполняющий очень ответственную работу, и что мешать ему, да-же когда он находится дома, нельзя ни в коем случае. Они никогда не роптали на то, что Сергей Николаевич слишком мало проводит с ними времени, но по этой же причине для них было самым большим праздни-ком, когда отец находил для них свободную минуту, чтобы поиграть во что-нибудь на территории дачи, покупаться в озере, посидеть за шахмат-ной доской.
 Сергей Николаевич, среднего роста, худощавый, но жилистый и выносливый, был абсолютно здоровым человеком. Дарья Александровна утверждала, что он ни одного дня в жизни не был на больничном. (Он и умер так же, как и жил, – как говорится, без подготовки, на лету. В тот свой последний день, как вспоминала жена, он спустился из кабинета, сказал: «Что-то я устал, Даша», прилег на диван в гостиной и... больше не поднялся /как сказали потом врачи, сердце остановилось/... Вот ведь как странно судьба распоряжается: одни всю жизнь болеют, к старости на-сквозь гнилые, уже ничего не могут дать ни себе, ни людям, но все равно скрипят до ста лет, а другие, наоборот: за всю жизнь ни разу не чихнут, всегда полны сил и здоровья, но угасают мгновенно, как свеча на ветру...)
 Отец был человеком очень сдержанным, не любил суесловия, сыно-вей воспитывал не внушениями, а поступками, исповедуя принцип: «де-лай, как я!» Внешне суровый, с непроницаемым лицом, он никогда не опускался до громогласных разносов, желая выразить свое недовольство чем-либо или кем-либо. Ему достаточно было поглядеть на проштрафив-шегося своим особым взглядом и тот сразу понимал, что сделал что-то не то! Магией этого взгляда, раз испытанной в детстве, братья были по-корены на всю жизнь. Но, как они узнали позднее, повзрослев, подобное воздействие отцовской воли на себе испытывали и другие люди: не у од-ного дрожали коленки, когда, допустив какой-нибудь промах в работе, они пытались смотреть в глаза Кирсанову...
 Тем более бурную реакцию радости и вдохновения у окружающих вызывала иногда появлявшаяся на лице Сергея Николаевича улыбка, а особенно смех... Но эти внешние проявления хорошего настроения отца, как правило, видели только ближайшие друзья отца и домашние. Вообще же, как говорится, до донышка, его знала только жена Даша. С ней он мог позволить себе полностью разоблачиться от железных доспехов, скры-вающих его душу и самые потаенные мысли. Только глядя на нее, он мог откровенно выплескивать всю свою любовь и обожание... То, что их отец – закоренелый однолюб, Влад с Антоном узнали только после его смерти, обнаружив в письменном столе на чердаке тетрадку, полностью исписан-ную стихами, посвященными жене...
 Влад впервые задумался о взаимоотношениях отца и матери еще в тринадцать лет, когда его вообще стала волновать тема – «мужчина и женщина». Он поражался тому, как такие разные люди нашли друг друга. Во-первых, десять лет разницы в возрасте (Сергею Николаевичу уже бы-ло тридцать три года, когда они поженились, он успел развестись с пер-вой женой, от которой у него не было детей). Во-вторых, противополож-ные характеры: мать – вся открытая, экспрессивная, деликатная, ласковая (Непонятно, как она могла с таким характером столь долгое время руко-водить крупным производственным коллективом... И ведь неплохо, по-хоже, руководила, поскольку была награждена орденом «Знак Почета».), а отец – застегнутый на все пуговицы, авторитарный руководитель без малейшего намека на заигрывание с подчиненными. Прямо по Пушкину, думал Влад: «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пла-мень».
 Дарья Александровна выражала одобрение поступкам детей всегда эмоционально и откровенно, с искренней радостью, а неудовольствие – тем, что на время замыкалась в себе, страдая от происшедшего, похоже, больше, чем сами виновники (сыновья, видя такую реакцию, начинали переживать не столько за совершенный проступок, сколько за самочувст-вие матери). Сергей Николаевич хвалил и ругал сыновей крайне редко и немногословно (Влад вообще помнил только два случая словесного вы-ражения одобрения по отношению к себе: первый, когда он, закончив школу, решил поступить в вуз на тот же факультет, что и отец, и тот ска-зал ему: «Молодец!»; и второй, когда принес домой красный диплом об окончании университета и услышал от отца: «Горжусь!»). Все остальные проявления отношения Сергея Николаевича к поступкам детей выража-лись в каком-то интуитивно–телепатическом воздействии, оказывав-шемся куда более результативным, чем бывают любые другие контакты между родителями и детьми в иных семьях.
 ...Влад уселся за стол и, поочередно выдвигая ящики, стал выкла-дывать их содержимое, предварительно бегло просмотрев, прямо на пол стопками, придерживаясь тематического принципа: материалы, относя-щиеся к деятельности завода; конспекты некоторых книг по специально-сти; наброски научных статей для журнала «Машиностроение» (при всей своей занятости отец умудрился защитить кандидатскую диссертацию по техническим наукам, имел даже две опубликованные монографии); ка-кие-то заметки и соображения, связанные с его деятельностью в партий-ных и советских органах; письма и обращения, как личного, так и обще-ственного характера... Большая часть бумаг была в рукописном виде (отец так и не освоил компьютер, поэтому любые подготовленные им для внешнего пользования материалы приводила в соответствующий вид его постоянная секретарь-машинистка), почерк был широкий, размашистый, но при этом твердый и четкий, и поэтому написанный им текст читался не хуже, чем печатный.
 Влад делал работу механически (все его мысли были заняты только что состоявшимся разговором с матерью и шокирующей новостью), пока в самом дальнем углу одного из нижних ящиков он не обнаружил стопку «ежедневников». Раскрыв тот, что лежал сверху, он понял, что перед ним дневник отца. Остальные блокноты тоже были дневниками, но более ран-ними по времени. Каждая запись предварялась датой, и первой стояла «1 января 1990 года», а последней – «10 сентября 2003 года». Влад не подоз-ревал, что отец когда-либо вел дневник, и поэтому, заинтригованный, ре-шил на время оставить свое занятие по разбору бумаг и детальнее позна-комиться с неожиданной находкой. Однако его тут же обуяло сомнение: имеет ли он право читать дневник отца? Ведь это то же самое, что читать чужие письма... «Надо сначала сказать матери, – решил он. – Если она разрешит, тогда почитаю».
 Он сложил дневники в стопку и уже собрался было спуститься с ними вниз, когда его внезапно осенило: «10 сентября... 10 сентября 2003 года... Да ведь это же день смерти папы!..» Мысли Влада заметались: «Можно?.. Нельзя?.. Ладно, – уговорил он себя, – прочту только эту за-пись. Никому от этого уже хуже не станет!..» Он открыл последнюю страницу дневника и начал читать.
 «Вчера я испытал второй, самый сильный удар в своей жизни: Ан-тон признался мне, что Влад ушел из конструкторского бюро и устроился слесарем в какую-то контору “рога и копыта”...
 Первым потрясением, впрочем, рано или поздно ожидаемым и не-избежным, было выпроваживание меня на пенсию. Я-то думал, что вечен и незаменим, что смогу заниматься любимым делом столько, сколько за-хочу я сам. Но, как в итоге оказалось, этот вопрос решили за меня другие: Совет акционеров завода постановил омолодить руководство... (Я – ста-рик?! Чудовищная мысль: не хочется верить!) Но в данном случае, поте-ряв исполнительную власть, я все же остался членом Совета с внуши-тельным пакетом акций. Мой голос продолжал оставаться достаточно ве-сомым, я был в любимой теме. И значит, в жизни все еще сохранялся смысл...
 Но вот то, что произошло с Владом, не просто обескураживает, но разрушает этот самый смысл...
 Мы с Дашей никогда не признавались друг другу в своих предпоч-тениях по отношению к детям. Но я всю жизнь ощущал, что при всей сво-ей любви к Владу она все же больше тянется к Антону. А я, так же нико-гда не выделяя внешне кого-то одного из мальчишек, внутренне всегда чувствовал более родственную душу во Владе... Его склонность к матема-тике и физике, увлеченность всякой техникой, стремление самому что-нибудь конструировать и изобретать, самостоятельный выбор будущей профессии, блестящая учеба в университете – все это наполняло меня уверенностью: вот растет наследник, который придет мне на смену!
 Когда-то давно мне запала в память одна фраза из какого-то филь-ма: “Самая главная цель в жизни коммуниста – воспитать коммуниста!” Если не зацикливаться собственно на слове “коммунист”, а оценить вы-ражение в более широком контексте, то основная задача жизни любого человека, может быть, в том и состоит, чтобы воспитать преемника, по-следователя, того, кто, как говорится, подхватит знамя и пойдет дальше тебя в будущее?.. И тогда цепь времен не прервется, память поколений будет сохраняться, и мы, ушедшие, будем оставаться бессмертными...
 И поэтому этот необъяснимый для меня шаг Влада, которому, по словам Антона, “просто все осточертело!”, взрывает в пух и прах все мои надежды на какие–либо перспективы... Я, такой знающий и понимающий, оказывается, не знал и не понимал своего собственного сына!.. Никогда не думал, что что-то может мне доставить такую боль! Сердце жмет, в го-лове мутится...»
 На этом запись обрывалась... Влад сидел и тупо смотрел на лист бумаги. В висках, все ускоряясь, пульсировала кровь, сердце, как будто зажатое тисками, надсадно ухало, лоб покрылся испариной...
– Значит, это я убил отца! – прошептал он, как в бреду, и, обхватив голову руками, чтоб она не треснула от этой мысли, с громким, протяж-ным стоном откинулся на спинку стула, незряче уставившись на облака, маячившие в окне. – Что же теперь делать? Как дальше жить? – прошеп-тал он, очнувшись, через какое-то время.
 Он снова уставился на лежащий перед ним блокнот, наконец, ре-шившись, рванул те листы, которые читал, скомкал их и запихнул в кар-ман брюк. Сложив снова «ежедневники» в стопку, он засунул их на прежнее место, в дальний угол нижнего ящика стола... Закрыв дверь чер-дака на ключ, он неверными шагами спустился по лестнице на первый этаж и стал одеваться в прихожей.
– Ты куда, Ладуша? – удивленно позвала его из гостиной мать.
– Пойду, прогуляюсь немного. А то голова что-то разболелась.
– Так поздно ведь уже, скоро стемнеет.
– Ну, и что?
– Да я просто сейчас ложусь рано спать...
– А ты меня не жди, ложись. Только дверь оставь открытой, – и Кир-санов выскочил во двор.
3
 Пройдя по дороге к ближайшему продуктовому магазину, он по-просил у продавщицы, неопрятной тетки лет пятидесяти, бутылку водки.
– Какой? – поинтересовалась та.
– Любой, – буркнул Влад, а потом добавил, – из не дорогих.
– А закуски? – понимающе осведомилась продавщица.
– Не надо!
 Кирсанов засунул покупку в карман куртки и побрел на берег озера. Подойдя к тому месту, куда выходил забор их дачи, он уселся на клочок травы, освободившейся от протаявшего снега, и привалился спиной к бе-резе, ветки которой свисали до самой воды. Достав бутылку и сорвав с нее пробку, он засунул горлышко в рот и, не отрываясь, опорожнил треть посудины. В голове зашумело, тиски, сдавливающие сердце, разжались... Перед глазами Влада четко и рельефно вырисовалось лицо отца, пытаю-щегося своим взглядом пронзить его насквозь, выворачивая душу наиз-нанку.
 «Папа, папа, что же мы теперь будем с тобой делать?.. – забормотал он, вглядываясь в это лицо. – Ты считаешь меня своим наследником? А ты понимаешь, что значит быть наследником такого человека, как ты?.. – он сделал еще глоток. – Всю свою жизнь я нахожусь под прессом твоего видимого и невидимого присутствия... Я постоянно ощущал, что окру-жающие воспринимают меня не как Влада Кирсанова, а как сына Кирса-нова!..
 Это началось еще в школе, когда директор, учителя, кто заискивая, кто раздраженно завидуя, давали мне ясно понять, что сын Кирсанова не может себя вести, как обычный мальчишка, что сын такого человека мо-жет быть только примером во всем... (как говорится, “пионер – всем ребя-там пример”, а сын Кирсанова – всем пионерам пример!) С одной сторо-ны, такое отношение ко мне тогда меня не сильно заботило, потому что учился я с удовольствием (главная причина в том, что все мне давалось легко, и напряженных усилий прилагать не требовалось), и быть пример-ным для меня особого труда не составляло, но с другой стороны, иногда возникало (особенно в старших классах) такое непреодолимое желание отчудить что-нибудь шокирующее, чтобы все, и ты, в том числе, ахнули!.. – Влад сделал внушительный глоток. – Но я всеми силами сдерживал свои порывы, чтобы, не дай Бог, не нанести урон твоей репутации...
 Выбор будущей профессии?.. Врать не буду: выбрал сам! Здесь твоя мечта полностью совпала с моими желаниями. Технику я любил всегда (видимо, гены сказываются), ничем другим заниматься и не хотел. Но ес-ли б я только знал, что именно в университете мой комплекс разовьется до предела! Если в школе меня выделяли учителя, но одноклассникам на мою особенность было наплевать, то в университете ситуация в корне изменилась...
 С одной стороны, многие преподаватели, знавшие тебя, относились ко мне предельно либерально, ставя отличные оценки за то, за что друго-му больше “тройки” не светило бы... С другой стороны, и это гораздо важнее, уже мои сокурсники, посещавшие твой спецкурс, который ты вел по просьбе деканата, проходившие производственную практику на твоем заводе, мечтающие попасть на него по распределению после окончания учебы, стали всячески выделять меня из общей массы, навязываясь в дру-зья и подруги... Самое ужасное в этой ситуации было то, что я не мог яс-но для себя определить: это их искренний интерес ко мне как личности или желание использовать, как сына Кирсанова... Меня просто разрывало на части: я участвовал во всех факультетских мероприятиях, активно об-щался с окружающими меня людьми и... никому не верил!.. – Влад, за-хлебываясь, сделал несколько глотков и на какое-то время впал в ступор; затем, очнувшись, продолжил монолог. –
 Можно было попытаться что-то изменить после окончания универ-ситета: выпускника с красным дипломом с удовольствием взяли бы всю-ду. Но ты, папа, настоял, чтобы я пришел на твой завод, продолжил дина-стию, заработал авторитет, со временем, может быть, даже стал бы тво-им преемником и, точно, одним из совладельцев “Энергомашстроя”, как крупный акционер. Да, ты был очень убедителен, я не долго сопротивлял-ся, даже, наоборот, признаюсь, мне это было лестно...
 Мой приход в “Отдел главного конструктора”, возглавляемый тво-им старым другом Василием Алексеевичем Сёминым, имел поначалу тот же эффект, что и во всех других местах, где мне доводилось трудиться: коллеги воспринимали меня, как папенькиного сынка, по блату взятого на престижную работу. Впервые в жизни я целый год по-настоящему вка-лывал, как проклятый, не стремясь к близким отношениям ни с кем, а только доказывая себе и окружающим, что не случайно занимаю долж-ность сначала “рядового”, а потом и “старшего конструктора”.
 Да, я смог это доказать и, наконец, почувствовать себя самодоста-точной личностью! Но моих стахановских усилий только на этот год и хватило, потому что случился “дефолт” девяносто восьмого, и все пошло наперекосяк... Финансовое положение предприятия резко ухудшилось, отдел залихорадило, началось сокращение кадров (хотя я, как самый мо-лодой по стажу работы, должен был быть уволен одним из первых, меня, по понятным причинам, как раз и не уволили...). Пошли задержки зарпла-ты; и хотя меня это коснулось, как и всех, коллеги начали вымещать не-довольство руководством завода на мне...
 Но самое, пожалуй, неприятное было в том, что содержание и смысл работы потеряли всякую привлекательность. Научно-исследовательская деятельность у нас в стране и раньше никогда особен-но высоко не ценилась (как говорится, чтобы мало зарабатывать, надо много учиться!), теперь же зарплата стала просто нищенской! Плюс к этому, недостаточное финансирование приводило к тому, что никаким нашим новым разработкам (моим в том числе) не давали хода: в возник-шей ситуации Совет акционеров просто пытался любыми путями спасти завод, а в такой обстановке, как говорится, не до жиру, быть бы живу!
 Ты помнишь, папа, сколько раз я тогда был вынужден обращаться к вам с мамой за помощью? Вы никогда не отказывали, с радостью давали мне столько денег, сколько я просил... Но если б ты только знал, какое унижение я испытывал, делая это!.. Я, здоровый, умный, самостоятель-ный мужик, опять, как в детстве, чувствовал свою неполноценность, видя свою полную зависимость от тебя!..– Влад с яростью допил остатки водки и отбросил бутылку в сторону. –
 И тогда я, дойдя до последнего предела, решил все бросить к черту, начать жизнь с нуля и, самое главное, без тебя!..»
– Папа! – заорал он в полный голос. – Никого я так не любил, как тебя, и никого я так ненавидел, как тебя!
 Залаяли всполошено собаки на соседних дачах. Влада резко замути-ло и стошнило... Он встал на корточки, опустив голову к земле, его желу-док выворачивало. Переждав все судорожные позывы, он на коленях под-полз к озеру, лег на землю и опустил лицо в воду... Сразу стало легко и спокойно. Кирсанов открыл глаза и, вглядываясь в непроницаемую тьму, снова увидел лицо отца. «А может быть, открыть рот, – пришла мысль, – и сразу все проблемы будут решены? Что скажешь, папа?» Отец молчал, все так же пронзая его взглядом... Почувствовав удушье, Влад в ужасе поднял голову, отполз все так же на коленях подальше от воды и упал на живот головой в сторону дачи.
 Стало совсем темно, с озера потянуло студеной изморосью. Кирса-нов сильно продрог, но продолжал лежать на сырой земле, то глядя на свет в окне гостиной (мать еще не спала), то положив голову на руки. Мыслей никаких не было: после разговора с отцом Влад чувствовал пол-ное опустошение. Не хотелось, чтобы мать увидела его в таком состоя-нии: начались бы ненужные расспросы, на которые не было сил отве-чать... Поэтому он дождался, пока огонь в доме не погас, поднялся с зем-ли, небрежно отряхнулся и, пройдя через заднюю калитку, побрел по са-довой дорожке.
 Не зажигая в прихожей свет (он ориентировался в любом помеще-нии дачи с закрытыми глазами), Влад оставил грязную куртку вместе с ботинками на полу и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить спящую в гостиной на диване мать, поднялся на второй этаж в свою, детскую, ком-нату, где, с трудом раздевшись, упал на кровать и провалился в глубокий, как пропасть, сон...
Глава третья
1
 Влад проснулся поздно, когда лучик солнца проскочил через не за-шторенное окно и начал бродить по его лицу. Голова была пустая, и по-требовалось немало времени, прежде чем в памяти восстановились собы-тия вчерашнего дня. Настроение сразу испортилось, несмотря на солнеч-ную погоду. Кирсанов нехотя поднялся и, заправляя постель, раздумывал, как держать себя с матерью. Надевая сваленную кучей на стуле одежду, он заметил на брюках засохшую землю и, найдя платяную щетку, отчис-тил ее.
 Спустившись на первый этаж, Влад обнаружил брошенные им с ве-чера на пол куртку и ботинки вычищенными и находящимися на своих положенных местах. Заглянув в кухню, он подошел к хлопотавшей возле плиты матери и, приобняв ее за плечи, неуклюже поцеловал в шею.
– Доброе утро, мама! Ты меня извини, я вчера в темноте поскольз-нулся и упал в грязь, – произнес он удрученно.
– Ничего страшного, Ладуша, – спокойно отозвалась мать. – Иди умывайся, завтрак уже готов.
 Рассматривая в зеркале ванны помятое, с отеками лицо, Влад по всегдашней привычке стал делать своему отражению внушение:
– Что – нажрался, скотина?!.. Залил свои поросячьи зенки?!.. Морда, как швабра, которой только что полы вымыли!.. Такой рожей только де-тей на Хэллоуин пугать!..
 Отведя душу, Кирсанов подставил лицо под ледяную воду и долго терзал его, растирая жесткой мочалкой. Оставшись довольным эффектом процедуры, он решил довести дело до конца и побриться.
 Через двадцать минут Влад сидел за столом в кухне посвежевший и благоухающий. Не желая затрагивать больных тем, он предпочел гово-рить с матерью о прекрасной погоде на улице, о приближающемся цвете-нии сада, о своем намерении кое-что подремонтировать в доме. Дарью Александровну подобное развитие беседы, похоже, также вполне устраи-вало, она не задала ему ни одного вопроса о том, что произошло вчера, а только грустно улыбалась на его попытки развеселить ее.
 Закончив завтрак и поблагодарив мать, Кирсанов помолчал, а затем, неловко помявшись, произнес:
– Мама, ты меня извини, пожалуйста, но я сейчас должен уехать...
– Как же так, сынок? – растерянно проговорила Дарья Александров-на. – Я думала, ты останешься до вечера...
– Я тоже на это рассчитывал, – начал оправдываться Влад, – но вспомнил, что у меня сегодня в городе есть очень важное дело... Но ты не бойся! – горячо продолжил он. – Я теперь буду у тебя очень часто бы-вать!
– Ну, что же... Конечно... – забормотала расстроенная мать.
 Волна жалости к ней накатила на Кирсанова, и он резко отвернулся, чтобы она не заметила выступивших на его глазах слез... Не задерживаясь лишнего времени, чтобы еще больше не обострять ситуацию, он быстро оделся в прихожей, нежно и бережно обнял на прощание мать и вышел из дома.
2
 Электричка в город была полупустой, время пиковой нагрузки еще не наступило. Влад уселся возле окна, привалился головой к стеклу, ка-кое-то время смотрел на пробегающие мимо сосновые леса, а потом за-крыл глаза. Он гнал от себя всякие ненужные мысли, но ничего не полу-чалось: столько всего сразу навалилось на него в последние дни... Поэто-му он даже обрадовался, когда чей-то голос окликнул его:
– Влад! Ты, что ли?
 Он открыл глаза и увидел сидящего на скамье перед ним Сашку Сальского, с которым он когда-то работал в КБ. Тот был чертежником, и потому, когда началась волна сокращений, первый попал под раздачу, как наименее ценный кадр. Отношения Влада и Сашки никогда не выходили за пределы служебных, но сейчас Кирсанов был не прочь пообщаться с ним, чтобы отвлечься от своих мыслей.
– А я смотрю: ты или не ты... Откуда, куда, зачем?
– К матери ездил на дачу, в Лиозново, а сейчас домой, – коротко отозвался Влад. – А ты, какими судьбами?
– А я живу на предыдущей станции, Седово. А сейчас в город еду: прогуляюсь, пробздюсь... (Кирсанов усмехнулся, вспомнив эту постоян-ную шутку Сашки.) Ну, как там Василий Алексеевич, Михалыч, Шура Таранова? – назвал он несколько имен сотрудников отдела главного кон-структора.
– Не знаю. Я ведь там уже пять лет не работаю.
– Да ты что! И как же тебя отец отпустил?
– Отец умер, – сухо произнес Кирсанов.
– Извини, – отозвался Сашка, на мгновение изобразив на своем лице приличествующую моменту скорбь, и тут же по-деловому продолжил. – Ну, и чем же ты на жизнь зарабатываешь?
– Да так, на одном заводе слесарем-сборщиком кантуюсь...
– Иди ты! – ошалело уставился на него Сашка. – Ты – слесарь? У те-бя же золотая голова была!
– Ну, а теперь выяснилось, что и руки растут оттуда, откуда надо, – усмехнулся Влад.
– Что, прилично заколачиваешь?
– Да не то, что бы очень, – смутился Кирсанов.
– Вот то-то я и вижу, – заметил Сашка, окидывая его взглядом.
 Влад тоже посмотрел на свою старую, потертую куртку, на ботинки, давно не знавшие крема, и перевел взгляд на одетого с иголочки собесед-ника.
– А ты, я вижу, в порядке!
– Да, не жалуюсь! – самодовольно произнес Сашка. – Это ты меня случайно здесь, в электричке, встретил. Я езжу только на своей машине. Просто вчера у моего «Лексуса» ни с того, ни с сего какие-то проблемы в коробке передач обнаружились, пришлось в сервис отогнать, а самому, вишь, на «железке» добираться...
– И где же это ты так круто поднялся?
 Сашка огляделся по сторонам и, таинственно понизив голос, произ-нес:
– В автопроме.
– Не понял. Ты, что, делаешь машины, или торгуешь ими, или сер-висом занимаешься?
– Отчасти и то, и другое, – все так же таинственно, наклонившись ближе к Владу, проговорил Сашка. – Выполняем персональные заказы на доставку конкретных машин...
 Заговорщический тон собеседника заставил Кирсанова поискать в сказанном скрытый подтекст, и, поразмыслив, он, наконец, с недоверием спросил:
– Ты что, машины угоняешь?!..
– А что? Святое дело! Угоняем крутые тачки у всяких жирных ко-тов. От них не убудет, а хорошим людям – польза!..
– Да ты просто Робин Гуд! – издевательски заметил Влад. – Кстати, а хорошие люди – это кто?
– Как кто? Я, мои коллеги по бизнесу, наши семьи, – глаза Сашки насмешливо блестели.
– Понятно. В общем, несколько хороших парней угоняют машины у одних жирных котов, чтобы продать их другим таким же!
– Ну, что ж. В любом деле бывают технические издержки, – с делан-ным смущением произнес Сальский.
– Ну, и как идет бизнес? – уже с любопытством спросил Влад. – На нары загреметь не боишься?
– Риск, конечно, есть. Главное, не попасться непосредственно в сам момент угона! Если прокол происходит на любой другой стадии движе-ния «товара» от «приобретения» до продажи, как правило, можно отма-заться...
 Кирсанов слушал разглагольствования своего прежнего знакомца, теряясь в догадках о причине его такой откровенности. То ли Сашке про-сто хотелось похвастаться своей крутизной (он всегда был известным бахвалом), то ли был уверен, что в любом случае Влад не будет на него доносить в «компетентные органы» (да, собственно, и доказать что-либо на основе его болтовни было невозможно), то ли имел какую-то конкрет-ную цель, делая это...
– Угонять элитные тачки – дело непростое, – продолжал свои излия-ния Сальский. – Мало того, что приходится брать их, как правило, на ох-раняемых стоянках, так еще и «противоугонки» становятся все хитрее и хитрее!..
– Нет такого устройства, придуманного людьми, которого нельзя было бы отключить или вывести из строя, – машинально заметил Влад и тут же заметил, как загорелись глаза Сашки.
– А я ведь помню, Влад, как ты в КБ работал над созданием прибора, блокирующего работу электронных систем!
– Да, было дело! – согласился Кирсанов. – Даже уже был близок к решению проблемы. Но, когда на заводе начался бардак, все пришлось забросить! – грустно добавил он.
– А если все попытаться восстановить, – Сашка наклонился почти к самому лицу Влада и, овевая его ароматами какого-то приторного пар-фюма, горячо задышал в ухо. – Сделаешь – получишь от меня Нобелев-скую премию!
– Да ты что! – засмеялся Кирсанов. – Я давно уже не в теме... Жизнь стала другая, интерес пропал, силы уже не те...
– Да ты сразу не отказывайся, – продолжал его напористо убеждать Сальский, – подумай о перспективах. – Он достал из кармана пальто ка-кой-то клочок бумаги и ручку, написал что-то и подал Владу. – Вот мой номер телефона. Если разродишься чем-то полезным, позвони мне. По-верь, не пожалеешь!
 Сашка посмотрел в окно вагона (поезд уже шел в черте города) и, энергично потискав на прощание руку Кирсанова, засобирался к выходу. Влад, которому до его остановки оставалось еще несколько минут, полу-шутя-полусерьезно продолжал еще какое-то время размышлять над сло-вами своего собеседника, а потом решил выкинуть все из головы и ду-мать над более актуальными проблемами.
3
 Купив в киоске возле своего дома несколько бутылок пива, Кирса-нов поднялся на этаж и столкнулся на площадке с соседкой – Валентиной Матвеевной. Поздоровавшись с ним, как ни в чем не бывало, она, округ-лив глаза, таинственно зашептала:
– Владик, а к тебе вчера барышня приходила!
– Какая еще барышня? – недоуменно уставился на нее Влад (он уже года два не приводил в свою квартиру женщин).
– Молодая, красивая.
– Чего хотела?
– Не знаю. Просто спросила, где ты и когда будешь...
– Ладно, – буркнул Кирсанов и вошел в дверь.
 Раздевшись и неприкаянно побродив по комнатам, Влад улегся на кровать, уставился невидяще в потолок и погрузился в прострацию, ино-гда прихлебывая из бутылок с пивом, стоящих рядом на полу. Примерно через час такого насыщенного смыслом времяпрепровождения он услы-шал мелодию дверного звонка. Чертыхнувшись, Кирсанов поднялся с кровати, натянул трико и, пройдя в прихожую, открыл дверь. На пороге стояла одетая в красную куртку и белый берет девушка лет двадцати пя-ти, смутно кого-то напомнившая ему.
– Вам кого? – недовольно буркнул Влад.
– Здравствуй, Влад! – смущенно отозвалась посетительница. – Ты что, не узнаешь меня?
– Ну, как же, узнаю, – неуверенно произнес Кирсанов, напряженно вспоминая, откуда он может знать ее.
– Тогда, может быть, ты пригласишь меня войти? – уже смелее про-изнесла девушка.
– Ну, проходи, – нехотя согласился Влад. – Правда, я не ждал гос-тей... И у меня тут... того...
– А я ждала твоего звонка, – объявила гостья, войдя в прихожую, – но не дождалась и решила сама тебя навестить!
 «А, так это Ольга!» – наконец, сообразил Кирсанов, обрадовавшись самому тому факту, что понял, с кем имеет дело.
– Я был очень занят в эти дни. К тому же уезжал на время, – не очень убедительно попытался оправдаться Влад. – Может быть, хочешь раздеться? – пытаясь быть любезным, заметил он.
 Девушка сняла куртку, оставшись в оранжевом свитере джерси, эф-фектно обтягивающем ее грудь («четвертый размер, не меньше» – отме-тил мужчина), и черных лосинах. Берет она сначала хотела оставить на голове, но потом передумала и, повесив его на вешалку, выпустила на свободу копну роскошных темно-каштановых волос. Глаза у нее были тоже в тон волосам – карие, слегка раскосые, но это почему-то не портило впечатления, а, наоборот, придавало лицу вид игривости, смешливости и какой-то загадочности.
 Кирсанов жестом пригласил Ольгу в комнату. Сам уселся на кро-вать, а девушке предоставил возможность самой выбирать место. Недолго думая, та уселась на стул напротив него. Влад обратил внимание, что гос-тья не стала с любопытством осматриваться по сторонам, как это всегда делают люди, оказавшиеся в незнакомой обстановке, и понял, что она уже ранее видела все это.
– А ты, что, уже раньше была у меня? – решил он проверить свое подозрение.
– Конечно! – с удивлением отозвалась Ольга. – А ты, что, не пом-нишь, что было в тот вечер? – и в ответ на его отрицательный жест про-должила. – Когда мы подъехали на такси к дому, я помогла тебе поднять-ся на этаж, открыла твоими ключами дверь. Потом ты минут пять громко дискутировал с унитазом... (девушка слегка улыбнулась). Затем я с тебя стянула одежду, уложила на кровать. Потом написала записку, захлопну-ла дверной замок и ушла...
 После этих ее слов Кирсанова охватили одновременно и смущение и злость. Он решил сразу поставить все точки над «и» и выяснить отно-шения без всяких сюсюканий.
– Послушай, Ольга! Если ты еще в первый раз поняла, с кем имеешь дело, какого черта ты сейчас приперлась ко мне?
 Девушка еле удержалась, чтобы не вспылить, но, переборов первую реакцию, ровно, с улыбкой произнесла:
– Я подумала, что безгрешных людей не бывает. А в тебе, как мне показалось, хорошего намного больше... И, если ты мне позволишь, я по-пытаюсь его найти.
– Послушай, детка! – решительно заявил Влад. – Не строй иллюзий! Ты меня не переделаешь, только неприятностей огребешь... На меня, где сядешь, там и слезешь... Время потратишь, исстрадаешься, а результата будет «ноль»! Я тебя предупреждаю... Так что лучше беги от меня, – он улегся на кровать и уставился в потолок.
 Ольга долго молчала, переваривая его слова и, наконец, произнесла:
– Я, Влад, взрослая девочка и сама знаю, что мне делать...
 В комнате повисла напряженная тишина, разделившая мужчину и женщину невидимой перегородкой. Думая о своем, Влад и не собирался делать шаг навстречу, Ольга же лихорадочно соображала, как преодолеть возникшее отчуждение. Наконец, она сделала самое естественное в ее по-ложении.
– Давай я приберусь у тебя? – предложила она Кирсанову.
– Тебя, что, мой бардак напрягает? – вскинулся Влад. – Лично меня нет!
– Да нет, – примирительно произнесла девушка. – Просто пауза за-тянулась, и надо ее чем-то заполнить. Я немного поработаю, а ты отдох-ни...
– Ну, как хочешь, – равнодушно отозвался Кирсанов.
– Только мне надо во что-то переодеться...
– Не знаю... Фартука у меня нет, халата тоже. Может, мою рубашку домашнюю оденешь, что на вешалке висит. Она длинная, может быть, подойдет...
 Ольга ушла в прихожую, какое-то время там возилась, а затем поя-вилась в проеме двери в одной рубашке в клеточку с подвернутыми до локтей рукавами и черных колготках, открывших взору мужчины длин-ные, хорошего наполнения ноги...
– Ну, как? – игриво спросила девушка.
– Нормально, – сглотнул слово Влад и делано равнодушно отвер-нулся.
 Сначала Ольга убрала остатки пищи со стола и вымыла его. Затем, найдя какую-то хозяйственную тряпку, тщательно, залезая в каждый уго-лок, протерла всю пыль на мебели и подоконниках. Делая вид, что не об-ращает на мужчину никакого внимания, она каждый раз, оказываясь по-близости от него, принимала такие соблазнительные позы, на которые мог не среагировать только мертвый...
 Сначала вся эта суета незваной гостьи раздражала Кирсанова: ее на-вязчивое внимание вызывало у него неприятие, которое он, как правило, испытывал по отношению ко всему, что нарушало его привычки и худо-бедно налаженную жизнь. То, что он валяется на кровати в то время, ко-гда посторонняя по сути женщина убирает следы его свинства, не могло оставить его безразличным. Он перестал прихлебывать пиво, потому что в такой обстановке, как говорится, «и икра не лезет в горло, и компот не льется в рот!». Попытки отвлечься от происходящего вокруг, погрузив-шись в свои размышления, ни к чему не приводили: глаза Влада помимо воли почти неотступно следовали за перемещениями Ольги по квартире. Когда же она, вооружившись тряпкой и приступив к мытью полов, стала на коленях ползать между мебелью, мужчина почувствовал нарастание возбуждения.
 Последним местом своей уборки Ольга (видимо, совершенно созна-тельно) определила площадь, занимаемую кроватью Влада. Когда она, желая протереть пыль под ней, глубоко прогнулась, засунув голову под низ и выставив прямо перед лицом мужчины аппетитный «задний мост», все тормоза того сразу отказали... Кирсанов положил руку на эти заво-раживающие его округлости и начал обследовать их, сжимая плоть все сильнее и сильнее... Из-под кровати раздался хриплый стон:
– О, Боже!..
 Тогда Влад прекратил свое увлекательное занятие и, тяжело дыша, откинулся на постель... Тут же снизу раздался разочарованный голос Ольги:
– И это все?!..
 В то же мгновение Влад, сорвавшись с места, оказался стоящим на коленях сзади девушки...
 Через десять минут потная, раскрасневшаяся, со спутанными воло-сами Ольга выползла из-под кровати и, еле переводя дыхание, проворко-вала:
– Да, в такой позе меня еще не имели! Между прочим, возбуждает страшно!..
– Ты меня извини, – виновато заметил Кирсанов. – Так резко нака-тило, что я не успел презерватив надеть...
– Не переживай, – успокоила его девушка. – Я же сказала, что я взрослая девочка, и потому постоянно предохраняюсь. Мне теперь нужно обмыться, – заявила она, отдохнув какое-то время.
– В ванне есть все необходимое, – отозвался Влад, блаженно раски-нувшись на постели.
 Ольга отсутствовала почти полчаса, Кирсанов слышал, как она пле-скалась в воде, что-то вполголоса напевая. «Что ж, – с одобрением поду-мал он, – к чести ее нужно заметить, она не только сексуальна, но и чис-топлотна» (он очень ценил это качество в тех женщинах, с которыми имел дело, хотя сам им и не обладал...) Он накинул на себя одеяло и по-грузился в полудрему. Из этого состояния его вывел стук двери, когда де-вушка вышла из ванны. После купания она оставила на теле одну рубаш-ку, мокрую голову повязала полотенцем. Убрав в туалет так и стоявшее до сих пор возле кровати ведро с половой тряпкой, она забралась к Владу под одеяло.
 Подперев голову рукой, она, не произнося ни слова, стала внима-тельно изучать лицо мужчины, как будто пыталась понять, что спрятано под ним, в черепной коробке. Кирсанов, также молча, смотрел на нее. За-кончив свое исследование, Ольга проговорила:
– Первое, что меня поразило в тебе после нашего знакомства, – это твои глаза! Они у тебя какие-то колдовские, никогда и ни у кого таких не видела! А теперь выяснилось, – продолжила она лукаво, – что ты и в сек-се – волшебник!
 Не дождавшись никакой реакции Влада на свои слова, она уже серьезно спросила:
– Только вот я не могу понять: почему глаза у тебя всегда груст-ные... как у Тото Кутуньо?
 Кирсанов почувствовал в этих словах не обычный, ни к чему не обязывающий женский треп, а действительно глубокий, искренний инте-рес, и, неожиданно для самого себя, признался девушке:
– Мама у меня неизлечимо больна, доживает, видимо, последние ме-сяцы...
 На лицо Ольги набежала тень, глаза увлажнились. Она обхватила голову Влада двумя руками, прижала к своей груди и по-бабьи, тихо за-причитала:
– Миленький ты мой! Несчастный... Как же я тебе сочувствую... У меня самой недавно мама от рака умерла!..
 Кирсанов поразился совпадению обстоятельств, позволивших обна-ружить в девушке некое родство. Он приник к ней не как к партнерше по сексу, а как к сердечной подруге, понимающей и сострадающей, тело ко-торой согревало его душу... Они долго лежали так, Ольга шептала ему что-то невнятное, но ласковое и ободряющее, и Влад под этот шепот за-дремал...
 Вернувшись через какое-то время к реальности, он начал воспри-нимать обстановку в ее привычно-естественном качестве: упругое деви-чье тело, плотно прижавшееся к нему, мягкая грудь, приятно давящая на щеку вновь возбудили его. Он положил руку на бедро девушки, провел пальцем между ягодицами, затем прямо через рубашку слегка прикусил сосок... Ольга почувствовала перемену его настроения и с готовностью ответила на призыв. Она откинула одеяло, через голову сбросила с себя рубашку, а затем начала поцелуями ласкать все тело мужчины, постепен-но опускаясь от лица к низу живота... Влад доверился ее опыту, нежась в истоме... Измотав друг друга любовными упражнениями, они раскину-лись на кровати, источая своими телами терпкий аромат.
 Кирсанов первый собрался с силами и пошел в ванну, чтобы при-вести себя в порядок. Ему хватило на это пяти минут. Ольга же, зайдя вслед за ним, как и в первый раз, застряла там надолго. Воспользовав-шись этим, Влад выскочил на улицу, чтобы купить в магазине что-нибудь к обеду, потому что холодильник был пуст. Вернувшись домой, он раз-ложил покупки на кухонном столе, предоставляя Ольге шанс продемон-стрировать свои кулинарные способности.
 Выйдя из ванны, девушка оделась уже в свою одежду. Быстро и ловко распорядившись имеющимися продуктами, она уже через двадцать минут позвала Кирсанова к столу.
– К сожалению, при таких ограниченных ресурсах трудно поразить тебя какими-то разносолами, – с сожалением заметила она.
– Да для меня любое блюдо, приготовленное умелой рукой, уже «разносол»! – успокоил ее Влад, с аппетитом уплетая консервированную свинину с гречкой и запивая ее остатками пива.
– В следующий раз, – со значением произнесла Ольга, – я сделаю тебе что-нибудь более интересное.
 Кирсанов, ясно уловивший смысл этого «в следующий раз», ин-дифферентно буркнул:
– Поживем – увидим.
– Может, сходим куда-нибудь? – предложила девушка, любуясь, как он подчищает все лежавшее на тарелке.
– Нет, извини, у меня сегодня другие планы, – уже решительно зая-вил Влад.
 Помыв посуду после обеда, Ольга нерешительно потопталась в комнате и, наконец, выдавила из себя:
– Ну, мне уже пора!
 Кирсанов с готовностью вышел в прихожую и помог ей одеться.
– Ты позвонишь мне? – девушка с надеждой посмотрела ему в глаза.
– По обстоятельствам, – неопределенно отозвался Влад и, чмокнув ее в щеку, выпроводил за дверь.
Глава четвертая
1
 Положение Кирсанова в цеху после памятного разговора с Колыва-новым существенно изменилось. Видимо, с подачи начальства Палыч стал беспощадно прессинговать его, надзирая, как Цербер, за каждым шагом, не давая расслабляться и работать во всегдашней манере – ни шатко, ни валко. Участок получил новый заказ, который, как это ясно по-нимали все, от Музалевского до последнего рабочего, без Влада выпол-нен быть не может. Эта ситуация порождала двоякое отношение его кол-лег – слесарей-сборщиков к нему: с одной стороны, Кирсанов становился залогом бесперебойного получения выгодных заказов, а значит, и хоро-ших заработков, а с другой, – его, мягко говоря, не самое заинтересован-ное отношение к делу делало все эти радужные перспективы слабо га-рантированными. Отсюда – прямо или скрыто выражаемые претензии к Владу.
 А он терпеть не мог такого положения, когда кому-то что-то был должен, хотя бы формально!.. Кирсанов уже ранее дважды увольнялся с предыдущих мест работы по этой причине, но сейчас его жизненные об-стоятельства были таковы, что он не мог себе позволить что-либо подоб-ное. Это его ужасно раздражало, и потому, несмотря на стремительно уд-линявшиеся дни, набирающее силу весеннее тепло, все более яркое солн-це (которое его всегда вдохновляло на оптимистический лад), он каждое утро направлялся на работу в угнетенном состоянии.
 Придя в среду на работу в совершенно разобранном виде после вче-рашних возлияний по поводу очередного «Дня Парижской коммуны», Влад неприкаянно бродил по участку в поисках того, на ком можно было бы сорвать свое плохое настроение. Первой под руку попалась табельщи-ца Таня, двадцати лет, самое тихое и безобидное существо в цеху, к тому же тайно влюбленная в Кирсанова.
– Послушай ты, курица! – с ледяным спокойствием, предвещавшим последующий взрыв, проговорил Влад, перегородив девушке дорогу. – Почему это ты за пять дней месяца закрыла мне наряд по шесть рабочих часов, а не по восемь, как положено?
– Владислав Сергеевич, но я всего лишь учетчица, – мучительно по-краснев чуть ли не всем телом, залепетала Таня. – А что мне писать, ре-шает Виктор Павлович... Он сказал, что отныне будет засчитывать вам только те часы, которые вы реально отработали...
– Да вы что, оба, головками ударились?! – возвышая голос, Кирса-нов надвинулся на девушку. – Да кто вам такое право дал?.. Да я за четы-ре часа работы могу сделать больше, чем любой другой за полный рабо-чий день!.. А вы мне зарплату режете!..
– Владислав Сергеевич, да если б это от меня зависело, я никогда вам ничего такого не сделала бы…– не находя больше слов, Таня замол-чала. По ее щекам покатились крупные, как ягоды смородины, слезы.
 Кирсанова как будто ведром воды окатили: он мгновенно остыл и, с сожалением глядя на плачущую девушку, упрекнул себя: «Ну, чего я на нее навалился? Она-то меньше всех виновата в моих проблемах. А я веду себя, как жлоб». Он поднял руку и с неуклюжей лаской погладил волосы Тани.
– Ну, прости меня... Я не хотел тебя обидеть... Сорвался...
– А наш-то Дон Жуан по-прежнему девушкам прохода не дает! – раздался за спиной Кирсанова веселый голос.
 Влад обернулся: хитро посмеиваясь и по всегдашней привычке раз-глаживая двумя пальцами, большим и указательным, свои густые, при-крывающие заячью губу, усы, на него смотрел Валерий Николаев, колле-га по прежней работе в конструкторском бюро. Кирсанов, с одной сторо-ны, обрадовался встрече, потому что всегда был в прекрасных отношени-ях с Николаевым, человеком очень открытым, искренним и жизнерадост-ным, но с другой стороны, почувствовал неловкость и в связи с той си-туацией, в которой был застигнут, и особенно в связи с тем, в какой об-становке эта встреча вообще произошла (при внешне демонстрируемом безразличии Влад испытывал глубокий дискомфорт, когда его прежним товарищам по работе и просто знакомым становился известным новый род его занятий).
– Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть! Мы в КБ давно уже твой след потеряли, – Валерий энергично потряс руку Кирсанова. – Но, как го-ворится, на ловца и зверь бежит.
– А ты-то как здесь? – прервал его Влад, мгновенно забывший и про стоявшую за спиной девушку и про недавний конфликт.
– Да вот возникла производственная необходимость скооперировать наши усилия с конструкторским бюро вашего завода. Только что встре-чался с его начальником и вот иду на выход через ваш цех. А тут ты! – Николаев опять расплылся в улыбке.
 Кирсанов вспомнил свой давний разговор с ним, когда принял ре-шение уходить из КБ. Валерий, очень удивившийся его намерениям, не стал, однако, лезть в душу, а просто сказал, что сам лично никогда не уй-дет с завода, потому что является сторонником японской системы пожиз-ненного найма, и какие бы трудности не переживал «Энергомаш», он пе-реживет их вместе с ним.
– Ну, как там Василий Алексеевич и все остальные? Как вообще жизнь идет?.. – поинтересовался Влад.
– Э, брат! Да ты совсем от жизни отстал. Сёмин ушел на пенсию. Из известных тебе сотрудников остались, наверное, только три человека: Та-ранова, Шевченко да я. Я теперь начальник отдела... Вот не ушел бы ты, был бы на моем месте, – подначил он, улыбаясь, Кирсанова. – С работой стало все намного лучше. Завод работает с полной загрузкой, мы тоже... Многие наши прежние разработки пошли в дело. Ты не поверишь, но я уже две недели пытаюсь тебя найти. А тут такая удача...
– Зачем это? – недоверчиво заметил Влад.
– А ты помнишь такое «Изделие № 135», над которым ты работал у нас?
– Да, что-то такое вспоминается, – проговорил Кирсанов, покопав-шись в памяти.
– Так вот оно сейчас пошло в серию. Все участники его разработки премированы. Более того, мы сейчас оформляем патент на него. Но я ведь знаю, что это именно ты – основной его разработчик! Так что твое имя будет стоять первым в патенте, а в кассе завода тебя ждет приличная сумма...
– Ну, это надо же! – пораженно воскликнул Влад. – Первая приятная новость за, Бог знает, какое время!.. Удивительный ты человек, Валера, – продолжил он, с симпатией глядя на Николаева. – Таких сегодня больше не делают!
– Да брось ты, – отмахнулся тот. – Ты когда сможешь подойти к нам на завод?
– А вот это проблема, – задумался Кирсанов. – Я работаю до пяти, как и ваша бухгалтерия...
– Можно сделать вот что, – заметил Николаев. – Ты сейчас напи-шешь на меня доверенность на право получения твоей премии. Я получу деньги в кассе, а ты после работы зайдешь ко мне в отдел и заберешь их: я все равно раньше шести-семи часов домой не ухожу. Кстати, и погово-рим тогда более предметно, а не так вот, на бегу... Только надо твою под-пись заверить какой-нибудь печатью. Найдешь?
– Думаю, что да.
 Влад обернулся и обнаружил, что девушка все еще стоит за спиной, правда, уже не плача, как будто боится отойти без его разрешения.
– Послушай, Таня. У нас в цеху есть какая-нибудь печать, чтобы за-верить документ?
– Да, конечно, – обрадовано отозвалась девушка. – Пойдемте в ка-бинет начальника.
 Покончив за десять минут со всеми формальностями, Влад и Вале-рий расстались, договорившись встретиться вечером после работы.
 Вернувшись после нежданной встречи на свой участок с резко из-менившимся настроением, Кирсанов бодро взялся за дело. Олег, видев-ший его полчаса назад мрачнее тучи, с удивлением посматривал на него и, наконец, не выдержав, спросил:
– Ты что, миллион в лотерею выиграл?
– Почти что, – таинственно улыбнулся Влад. – Жизнь налаживает-ся...
 Однако на все последующие расспросы любопытствующего при-ятеля упорно отмалчивался.
– Послушай, – решил сменить тему разговора Куприн, – мне моя Ла-риска всю плешь проела. Каждый день говорит, что к ней приходит Ольга и рассказывает, как влюбилась без памяти. Уж не знаю, что ты с ней тако-го сотворил, – ухмыльнулся он, – но она очень просит повлиять на тебя...
– Если б она была, как та царевна-лягушка из анекдота, – с равно-душным цинизмом заметил Кирсанов, – которая после каждого полового акта снова надевала на себя лягушачью кожу, ничего не требуя и ни на что не претендуя, я б согласен был каждый день с ней встречаться! Но ведь Ольга явно этим не ограничится...
– Напрасно ты так, – уже серьезно заметил Глеб. – Олька – баба классная во всех отношениях! К тому же, что немаловажно, человек хо-роший...
– Тогда тем более ей лучше со мной не связываться! – мрачно за-ключил Влад.
2
 В шесть часов вечера, пройдя через проходную своего родного за-вода, где ему был заказан пропуск, Кирсанов оказался в отделе главного конструктора. В большом зале, где работали сотрудники отдела, уже ца-рил полумрак (все разошлись по домам). Ярко была освещена только комната главного конструктора, где за своим, огромных размеров, столом сидел Валерий Николаев, а напротив него восседала Шура Таранова, грузная сорокалетняя крашеная блондинка с бюстом невероятных пара-метров (каждая грудь, как трехлитровый бутыль).
 Заслышав скрип двери, женщина обернулась и, увидев Кирсанова, с поразительной для ее комплекции легкостью вскочила и бросилась к во-шедшему.
– Владик, чертушка! Как же я рада тебя видеть! – она прижала его грудью к стене и смачно поцеловала поочередно в обе щеки.
 Кирсанов, почувствовавший себя так, как будто на него пуховую перину набросили, наконец, с трудом высвободился из объятий Тарано-вой и смущенно произнес:
– А ты, Шура, не меняешься! Все такая же...
– А что мне сделается, – засмеялась женщина. – Я же, как ты пом-нишь, «талисман отдела». А талисманы меняться не должны...
 (Талисманом отдела Шуру когда-то давным-давно, еще до появле-ния здесь Влада, назвал Сёмин. Как конструктор, Таранова звезд с неба никогда не хватала, но при этом работоспособна была феноменально. Го-това была не уходить из отдела с утра до глубокого вечера. Хотя природа наделила ее способностью выкормить целый детский сад, детей, увы, Шура иметь не могла... И потому дома ее никто не ждал, кроме мужа, та-кого же трудоголика, как она сама, всю жизнь проработавшего в плано-вом отделе «Энергомаша». Шура была агрессивным оптимистом, как она сама себя называла, всегда поддерживающим своей неуемной энергией рабочее настроение и энтузиазм у всех работников отдела, в том числе и в самые смутные времена, и заботливой мамочкой для молодежи.)
– Когда Шура узнала, что ты должен зайти к нам, сказала, что нику-да не уйдет, пока не повидает тебя, – вклинился в разговор Николаев, смотревший, улыбаясь, на их встречу. – Проходи к столу, Влад, присажи-вайся... Шура, – обратился он к женщине, – может, чайку организуем, да за жизнь покалякаем?
 Таранова с готовностью подошла к стоявшему в углу маленькому столику, заставленному всякими чайными принадлежностями, и начала там сноровисто разливать уже готовый кипяток из электрочайника по чашкам, поставила сахарницу и блюдце с печеньем на поднос и поднесла все это мужчинам. Какое–то время все молча прихлебывали ароматный напиток (Шура, помимо других своих функций, выполняемых в отделе, была еще и «магистром чайных церемоний»), но вскоре, с трудом выдер-жав положенную этикетом паузу, женщина с любопытством обратилась к Кирсанову:
– Ну, расскажи же нам, дорогуша, где ты был, что поделывал эти го-ды?.. (чертушками, лапушками и дорогушами для Шуры в зависимости от ситуации были все работники отдела, за исключением начальника).
 Влад, знавший, что избежать этого, неприятного для него, разговора не удастся, решил отделаться в рассказе о своих занятиях в последние пять лет самыми общими фразами, чтобы не давать собеседникам лишне-го повода для ненужных рассуждений на эту тему, а самое главное, непе-реносимой для него жалости к нему, Кирсанову. Николаев, уже бывший отчасти в курсе его истории, сохранял на протяжении рассказа невозму-тимость, Таранова же всплескивала руками и закатывала глаза, пытаясь выразить переполнявшие ее эмоции. И когда Влад умолк, она решительно заявила, обращаясь к начальнику:
– Я не знаю, что вы, Валерий Викторович, думаете по этому поводу, но я считаю, что мы должны заставить Влада прекратить издевательство над своим талантом и вернуться на работу в наш отдел!
– А я, Шура, считаю, – Николаев сделал многозначительную паузу, а затем решительно закончил, – что ты совершенно права! Влад, – он обра-тился к Кирсанову, – я ведь прежде всего для этого пригласил тебя к нам в гости... Ну, действительно, кончай дурака валять и возвращайся назад! Твое место здесь. Твои наработки все еще ждут тебя, никто их пока до ума так и не довел...
 Кирсанов, растроганный теплой встречей старых товарищей, их ис-кренней заинтересованностью в его судьбе, улыбался, кивая им в ответ и пытаясь нерешительно возражать, так, чтоб не обидеть:
– Спасибо, конечно, ребята, вам за заботу. Но я уже вряд ли смогу быть вам полезным. Времени прошло много. Я выпал из струи. Позабы-вал многое. А самое главное, – Влад на какое-то время замолчал, а потом решительно закончил, – общий жизненный настрой стал другим...
– Ты пока в таком возрасте, – внушительно заметил Николаев, – ко-гда любой настрой можно еще перенастроить!
 Не желая вступать в полемику, Кирсанов решил слегка изменить направление беседы:
– А что, действительно, мои разработки не пропали?
– Конечно, – оживился Валерий, – вон в шкафу лежат, аккуратно сложенные, в папочках, созревают...
– А можно посмотреть? – у Влада загорелись глаза. – Интересно, смогу ли я хоть что-то вспомнить сейчас?
 Получив согласие Николаева, он подошел к огромному, от пола до потолка, шкафу и, отворив створку, сразу увидел на второй полке стопку папок, на каждой из которых на торцевой части была приклеена бумажка с написанной фамилией «Кирсанов». Влад стал по очереди доставать их, бегло просматривать бумаги, пытаясь вспомнить суть работы. Иногда это ему удавалось, иногда нет. Пятой по счету оказалась папка, на лицевой стороне которой крупными буквами было написано: «Импульсный гене-ратор-излучатель для блокировки микроэлектронных систем». Кирсанов сразу вспомнил разговор в электричке с Сашкой Сальским, в голове вспыхнула мысль: «А что, если попробовать?»
– Послушай, Валера, – обратился он к Николаеву, – а нельзя ли мне отксерить содержимое этой папки?
– Зачем? – удивленно посмотрел тот на него.
– Да вот хочу себя проверить, – конфузясь, произнес Влад, – смогу ли я что-нибудь придумать по этой разработке. Если смогу довести дело до конца, – добавил он для убедительности, – вернусь к вам работать. Ну, а если нет, то на мне, как на конструкторе, можно поставить крест!
– А что, давай попробуем, – заинтересовано согласился Николаев. – Шура, сделай, пожалуйста, копию расчетной части.
 Пока Таранова выполняла его задание на ксероксе, мужчины выпи-ли еще по чашке чая.
– Да, чуть не забыл, – спохватился Валерий. – Твоя премия.
 Он достал из ящика своего стола конверт и передал Кирсанову. Тот, не глядя, засунул его в нагрудный карман куртки.
– Спасибо тебе, старина! Проблем в бухгалтерии не было?
– Да нет, – засмеялся Николаев, – мне там пока еще доверяют...
 Шура принесла отксеренные копии материалов, сложила их в от-дельную папку и передала Кирсанову.
– Ну, что ж, спасибо вам, ребята, за все, – сказал тот, поднимаясь. – Отогрелся я тут у вас и телом и душой... Даст Бог, скоро свидимся.
 Он обнял на прощание их обоих и двинулся на выход. Спускаясь по лестнице, он остановился на одном из лестничных маршей, достал кон-верт с деньгами из кармана и пересчитал содержимое. Сумма была равна его нынешней месячной зарплате. Влад радостно присвистнул: свалив-шиеся нежданно-негаданно на голову деньги позволяли существенно про-двинуться в решении его проблемы по уплате задолженности за квартиру. Однако до полной нужной суммы не хватало еще пятнадцати тысяч руб-лей. Оставался только один источник, где можно было попробовать раз-добыть денег, – Антон: во-первых, брат, во-вторых, бизнесмен, хоть и средней руки, но деньги у него какие-никакие, но водились. И Кирсанов решил так счастливо сложившийся день и закончить полной удачей, то есть немедленно навестить брата.
3
 Дверь открыла Наташа, тридцатилетняя шатенка с округлым лицом, пухлыми губами и черными, как маслины, глазами, и, увидев гостя, удив-ленно всплеснула руками:
– Влад, неужели ты? Вот так сюрприз!
– Надеюсь, приятный? – улыбнулся Кирсанов.
– Еще бы! – женщина на мгновение прижалась к его груди, а затем, оторвавшись, окатила теплым взглядом. – В этом доме тебе всегда рады.
 В голове Влада, с нескрываемой симпатией смотрящего в открытое лицо Наташи, мелькнула мысль: «Вот ведь повезло Антону... Сколько же в ней обаяния! Встречу ли я когда-нибудь такую женщину?»
 В коридор выкатился шарикоподобный бутуз, четырехлетний Ки-рюша, и с криком: «Ладуша пришел!» (обращение к отцу и дяде он заим-ствовал от бабушки и по-другому их не называл) бросился к Владу и по всегдашней привычке уселся ему на ступни ног, а руками схватился за штанины.
– Поехали! – скомандовал он, весело глядя такими же, как у матери, пуговками на Влада.
– Подожди, Кирюша, – рассмеялся мужчина, – дай мне, хотя бы, бо-тинки снять.
 Малыш нехотя поднялся, Влад быстро снял куртку, разулся и снова посадил его на прежнее место. Взяв детские ладошки в свои руки, он стал медленно передвигать ногами, везя Кирюшу по коридору. Тот повизгивал от удовольствия. В это время из комнаты вышел Антон и делано сердито обратился к троице:
– Что за шум, а драки нет? Э, да это наш блудный дядя пожаловал! И прямо к ужину...
– Кто ходит в гости... по вечерам, тот поступает мудро! – перефра-зировал Влад, улыбаясь, известную присказку и пожал руку брату.
 За кухонный стол уселись только мужчины, хозяйка хлопотала, рас-ставляя тарелки и накладывая еду, но сама за стол не садилась.
– А ты что же, Наташа? – обратился к ней гость.
– А я, Влад, – сконфузилась женщина, – больше не ужинаю, борюсь за фигуру. И вообще питаюсь преимущественно, как все повара, запаха-ми...
 Кирсанов, еще в прихожей заметивший, что давно ему известный ее домашний халатик сильно поднатянулся, молча, с пониманием кивнул. Разговор за столом шел самый необязательный, Влад решил серьезные вопросы обсудить с Антоном один на один. Наташа бдительно пригляды-вала за сыном, который и минуты не мог спокойно посидеть на одном месте (весь в папу, вспоминал Влад), болтал ногами, что-нибудь, не пере-ставая, тараторил, но при этом умудрялся довольно быстро и аккуратно поглощать все, что ему подкладывала мать.
 (Влад вообще восхищался тем, как Наташа воспитывает сына. Бу-дучи, как и муж, экономистом и работая главным бухгалтером в одной солидной фирме, она при этом была прирожденным педагогом. Влад был неоднократно свидетелем того, как Кирюша, невероятно подвижный и проказливый мальчишка, совершая поступки, на которые любая другая мать отреагировала бы либо руганью, либо побоями, получал от своей матери только спокойные увещевания и юмористические комментарии. Влад ни разу не слышал, чтобы Наташа подняла на сына голос, а тем бо-лее руку, закатила истерику. Любой хороший поступок Кирилла она вдохновенно хвалила, а плохой только своеобразно комментировала, в какой-то отстраненной манере, без привязки к конкретной ситуации, но при этом находила всегда доходчивую и не обидную для ребенка форму, заставлявшую его поразмышлять над случившимся.
 Влад на всю жизнь запомнил один уморительный случай, произо-шедший с его племянником, и реакцию Наташи на него. Кирюше тогда было два с половиной годика, его приучали кушать самостоятельно. Вся семья сидела за столом, малыша также посадили рядом на специальный высокий стул, дали ему ложку и литровую банку сметаны. Взрослые ув-леклись каким-то своим разговором, а когда минут через пять посмотрели на ребенка, чуть не попадали со стульев! В сметане было все: и лицо Ки-рюши, и руки, и слюнявчик, и стол, и пол вокруг стола... Наташа, залив-шаяся хохотом, с трудом смогла простонать: «Антон, беги за фотоаппара-том!»
 Поведение Наташи разительно контрастировало с неоднократно на-блюдаемыми Кирсановым поступками других мамаш, которые, как беше-ные фурии, не стесняясь окружающих, гнобили своих чад по любому по-воду. Влад всегда в таких случаях задавал себе вопрос, так и остававший-ся без ответа: «И зачем эти стервы заводят себе детей, если они их так не-навидят?!»)
 Когда Кирюша с успехом расправился с ужином, мать напомнила ему:
– А теперь можешь идти смотреть «Спокойной ночи, малыши!», а потом чистить зубы и спать.
 Малыша как ветром сдуло со стула, и взрослые остались одни. Влад какое-то время молчал, пытаясь придумать повод, как бы и Наталью вы-проводить из кухни и остаться с братом наедине. Однако в голову ничего не приходило. Женщина, видимо, почувствовала его настроение, потому что для видимости помялась и сказала:
– Влад, ты извини: у меня там кое-какие домашние дела накопились, я вас оставлю.
 Кирсанов опять поразился ее проницательности и деликатности и, благодарный, согласно кивнул. Дождавшись, когда Наташа выйдет в ко-ридор, он, опустив голову и как бы про себя, произнес:
– Я недавно был у мамы...
– Давно пора было! – жестко отреагировал брат.
– Послушай, Антон. Хорошо, я согласен: я свинья! Но почему ты ничего мне не сообщил?
– Ну, во-первых, потому что мама запретила. А во-вторых, такие вещи нужно узнавать самому... Ты ведь видел маму в декабре, и ей уже тогда было плохо. А у тебя в сердце что-нибудь ёкнуло? Нет... Потому что ты стал толстокожий, как носорог! Тебя же ничто и никто не интере-сует... Даже самые близкие и родные тебе люди... Да ты, по-моему, уже сам себя не интересуешь! Живешь в каком-то потустороннем мире...
 Каждая фраза Антона хлестала Влада, как пощечина. Высказав все, что давно, видимо, накипело, брат надолго замолчал. А Влад, опустив го-лову и не пытаясь возражать, переваривал сказанное, отчасти сокрушенно признавая справедливость обвинений, отчасти раздраженный тем, что младший брат, который всегда ему в рот смотрел, сейчас учит его жить! Наконец, желая хоть какое-то слово оставить за собой, он заметил:
– Ну, тут ты не прав. И у меня есть проблемы, и вполне реальные...
– Да какие там у тебя проблемы! – опять закипел Антон. – Выпить да уйти в компьютерную нирвану?.. Ты понятия не имеешь, какие у лю-дей действительно бывают проблемы!
 По тому, как у брата тоскливой пеленой затянуло глаза, Влад понял, что он имеет в виду самого себя. И, как всегда это происходило в детстве, когда ему приходилось спасать и защищать Антона, забывая о себе, он потребовал:
– А ну-ка, братишка, колись: что произошло?
– Ты только не говори Наташке, – сразу меняя тон, вполголоса заго-ворил Антон. – Но вляпался я, Влад, по самое темечко, – поколебавшись какое-то время, он продолжил. – Но прежде чем излагать тебе суть про-блемы, немного, так сказать, предыстории вопроса. Ты ведь, как я пони-маю, не совсем в курсе того, как я ушел в бизнес и как у меня шли дела? И не потому, что я скрывал это от тебя, а потому, как я уже ранее сказал, что тебе это было не очень интересно. Хотя, – брат смущенно помолчал, – если уж совсем откровенно, кое-что я от тебя все-таки скрывал. Но теперь пришло время, когда тебе все равно придется это узнать.
 Суть в следующем: после смерти папы, как ты помнишь, вся его собственность в виде двадцати процентов акций «Энергомаша» и дачи досталась по завещанию маме (папа справедливо полагал, что она сама наилучшим образом решит, как распорядиться ею, не обидев ни себя, ни нас с тобой). Стоимость акций сегодня составляет около четырех мил-лионов долларов! – Антон сделал паузу, со значением посмотрев на оша-рашенного его сообщением брата. – Да и дачка наша тянет тысяч на три-ста «зеленых». В общем, мама наша – очень состоятельный человек! Но все это богатство, как ты понимаешь, бумажное, формальное... Никаких реальных денег мама на руки не получила.
 Когда прошло полгода после смерти папы, и мама официально вступила в права наследования, я пришел к ней и спросил, как она наме-рена распорядиться своим капиталом. Она ответила, что уже составила завещание, в котором вся ее собственность после ее смерти достанется нам с тобой пополам. Тогда я сказал ей, что мне надоело работать бухгал-тером на чужого дядю и я хотел бы заняться собственным бизнесом, и для этого мне нужен стартовый капитал. Стал уговаривать ее отдать мне десять процентов акций, которые должны были достаться мне впоследст-вии, уже сейчас. Она долго не соглашалась, но, в конце концов, сдалась... Однако на двух условиях: во-первых, я даю ей слово, что из тех акций, что мне достанутся, я могу продать только один процент (потому что па-па хотел, чтобы его наследники всегда были акционерами нашего завода); во-вторых, чтобы я не рассказывал о нашем договоре... тебе (чтобы не обижать тебя, как сказала мама), – Антон виновато посмотрел на брата.
 «Вот, значит, как! – вспыхнуло в мозгу Влада. – Значит, прав был отец, когда писал, что именно Антон – мамин любимчик! Эх, мама, ма-ма... Мне, выходит, деньги были не нужны?» – он раздраженно запыхтел, еле сдерживаясь, чтоб не высказать брату все, что он думает по этому по-воду.
 Антон почувствовал его настроение и, оправдываясь, быстро заго-ворил:
– Только ты не подумай, что тебя кто-то обманул. Сразу после на-шего с мамой договора, который я неукоснительно выполнил, она пере-писала завещание, и теперь, в соответствии с ним, тебе после смерти ма-мы достанутся все ее акции, а дачу мы разделим пополам.
 Влад решил не обострять возникшей ситуации и подвести разговор к более актуальной теме:
– Ладно, с этим мне все понятно. Не понятно пока, в чем твоя про-блема.
– Да, да, я уже подхожу к сути, – заторопился Антон. – В общем, на деньги, вырученные от продажи акций, я купил свой нынешний магазин и стал продавать импортную сантехнику. Все шло нормально до осени прошлого года. Но как только начался мировой экономический кризис, у меня тоже начались проблемы: продажа товара резко снизилась, а цена поставок в долларах – возросла. Мне не хватало оборотных средств, при-шлось, как ты знаешь, сначала продать свою «Ауди», оставив на разгон только «Газель», обслуживающую магазин, а затем, когда и этого оказа-лось мало, занять в долг...
 Поскольку банки к этому времени или вообще перестали давать кредиты, или давали их под сумасшедшие проценты, я занял в долг у ча-стного лица. Ты, может быть, слышал: Георгий Самуилович Рытвин (или, как его называют все знакомые, просто Жора), владелец сети элитных ме-бельных магазинов. Он мужик – ничего, но страшный педант, и, самое главное, – выгоды своей никогда не упустит. Поставил мне условие: если я не верну долг – сто тысяч «зеленых» – до первого апреля, должен буду ему отдать (в смысле продать) пять процентов своих акций (я рассказал ему о них, как о гарантии обеспечения своего долга), и никаких других ва-риантов. И вот у меня на данный момент, понимаешь, и денег не хватает, чтобы долг отдать, и акциями рассчитаться не могу, чтобы слово, данное маме, не нарушить...
– А сколько тебе не хватает? – спросил Влад.
– Сорок тысяч.
– Да, сумма существенная...
 Влад забыл про свои проблемы, забыл, зачем пришел к брату, и, об-хватив голову руками, задумался над тем, как ему можно помочь... Антон молча и с ожиданием смотрел на него, снова, видимо, ощутив себя ма-леньким мальчиком, который знал, что старший брат всегда найдет реше-ние любой проблемы. Наконец, Влад собрался с мыслями и произнес:
– Я слышал, сейчас появилась масса кредитных обществ, которые дают очень значительные ссуды под умеренный процент, но солидный залог: драгоценности, машины, квартиры.
 Брат, понявший, что он имеет в виду, разочаровано заметил:
– Для того, чтобы получить что-то под залог, нужно иметь этот за-лог!
– А квартира?
– Ты что с ума сошел! – вытаращил на него глаза Антон. – Чтоб я оставил семью без крыши над головой!
– Да я не про твою квартиру говорю, а про свою, – спокойно прого-ворил Влад.
 Брат, не находя слов и открыв рот, пораженный, смотрел на него и, наконец, пробормотал:
– Да, братишка, ты действительно не от мира сего...
– А что делать? – все также спокойно продолжил Влад. – Тебе нель-зя рисковать благополучием семьи, а я человек одинокий. Прокантуюсь как-нибудь, пока ты будешь собирать нужную сумму для возврата залога.
– А ты отдаешь себе отчет обо всех возможных нюансах, которые могут возникнуть при таком разрешении моей проблемы? – еще с сомне-нием в голосе, но уже с ясно проявившейся в его глазах надеждой спро-сил Антон (его рациональный мозг экономиста уже начал просчитывать возможные варианты развития событий). – Во-первых, тебе нужно где-то жить... У меня, извини, не получится. Хоромы, как сам понимаешь, не царские! Может быть, тебе перебраться к маме? Да, к маме – это здорово! – обрадовался он, но сразу осекся. – Но тогда придется ей все рассказать, а этого делать ни в коем случае нельзя, чтоб не расстраивать ее нашими проблемами. Может быть, под каким-то другим благовидным предлогом? – вопросительно посмотрел он на брата. – Ну, типа того, что ты решил присмотреть за мамой в связи с ее болезнью... Хотя, опять-таки, если при сдаче квартиры в залог тебя заставят оставить ее пустой, придется пере-возить куда-то всю обстановку. И если к маме, она все поймет...
– Да ты погоди пока напрягаться. Насчет обстановки точно все узна-ем завтра, вот тогда и будем решать проблему. А насчет того, где мне жить, я решу сам. Может быть, действительно у мамы (сказав это, Влад, однако, ясно осознавал, что для него это будет невозможный вариант: принимая во внимание свой годами складывавшийся образ жизни, он представить себе не мог свое каждодневное присутствие рядом с угасаю-щей матерью), а может, у одного своего приятеля поживу.
– У приятеля? – с сомнением возразил Антон. – У приятеля можно прожить неделю, ну месяц от силы... А тебе придется быть без своей квартиры гораздо дольше, потому что вторая большая проблема – когда я смогу вернуть деньги за залог. Сам знаешь, экономическая ситуация в стране очень неопределенная, рассчитывать на быстрый подъем хозяйст-венной активности не приходится, а значит, и мои дела могут поправить-ся еще очень не скоро. Правда, – Антон заколебался, – есть еще один ва-риант решения этой проблемы... Прости, Господи, мою душу грешную!.. Маме... – он мучительно произносил каждое слово, – осталось... уже не-долго... Месяц-два, не более... Поэтому через семь-восемь месяцев в на-ших руках окажутся весьма внушительные средства... Отсюда, если сто-ять на почве реальности, нужно оформлять залог квартиры месяцев на де-вять! – решительно заключил он.
 Влад, внимательно слушавший брата и не менее его переживавший по поводу того, какую болезненную тему им приходится затрагивать в разговоре, вынужден был признать справедливость его рассуждений.
– Да, пожалуй, ты прав. Я, конечно, не рассчитывал на такой боль-шой срок, но, тем не менее, от своего предложения не отказываюсь. Но в этом деле есть еще один нюанс, – вспомнил Влад о том, зачем пожаловал к брату, – о котором ты пока не знаешь. Кредитное общество примет в за-лог только чистую квартиру, то есть не имеющую никаких долгов. А у меня, – он смущенно помялся, – накопились приличные долги за кварти-ру и коммунальные платежи. Большую часть нужной суммы я собрал, но не хватает еще пятнадцати тысяч. Я, собственно, за этим к тебе и пришел. Если ты готов заплатить за меня эти деньги, то мы можем наш план реа-лизовать.
– Ну, пятнадцать тысяч для меня не препятствие, – облегченно вы-дохнул Антон. – Так что эту проблему можем считать решенной. Самое главное теперь – сделать все необходимое, как можно быстрее. До конца месяца осталось пять дней, из них два – выходные.
– Я думаю, что кредитные общества работают без выходных, – заме-тил Влад. – Но ты прав: крутиться нужно быстро. Тем более, что зани-маться документами придется только тебе. Ты – сам себе хозяин, и мо-жешь себе позволить планировать свое время, как заблагорассудится, а я человек подневольный, нарушать рабочий график не могу, на меня уже и так на заводе косо смотрят. Поэтому завтра утром тебе нужно будет зайти ко мне, взять документы на квартиру, расчетные книжки по коммуналь-ным платежам и бежать по всем организациям, решать все вопросы. Вот возьми сразу деньги, – он достал конверт, полученный недавно на заводе, и передал брату.
 Обсудив еще некоторые детали предстоящего дела, они расстались.
Глава пятая
1
 На следующее утро, за полчаса до ухода Кирсанова на работу, к не-му домой зашел брат. Влад отдал ему приготовленные с вечера докумен-ты на квартиру и второй экземпляр ключей.
– Тебе ведь придется показывать квартиру оценщику из кредитного общества.
 Они договорились вечером, после работы, снова встретиться и об-судить уже конкретно, какие вопросы и как им придется решать...
 ...Придя на участок, Влад начал автоматически выполнять привыч-ную работу. Но на этот раз автоматизм был связан не с привычной него-товностью организма эффективно выполнять производственные задачи в утренние часы и не с озабоченностью проблемой, которой его вчера оза-дачил брат (Кирсанов резонно решил, что аккуратный и организованный, к тому же сильно мотивированный Антон и без него сделает все необхо-димое для ее разрешения), а с творческой задумчивостью...
 Вчера вечером, вернувшись от брата, Влад решил просмотреть те материалы, которые он захватил в КБ, вспомнить суть той давней работы и, главное, причину, которая не позволила ему тогда найти решение про-блемы. И вот по ходу анализа документов его вдруг пробило! Он понял, почему в свое время зашел в тупик, а главное, у него возникла идея, ка-ким другим путем нужно идти в этом деле. Он сначала не мог понять, от-куда пришло решение, но, покопавшись в памяти, вспомнил, как года полтора тому назад, еще на предыдущем месте работы, ему довелось за-ниматься сборкой одного прибора, и он внезапно поймал себя на мысли, что в голову почему-то лезет его давняя конструктивная разработка. Он тогда не связал эти игры разума в один узел, а сейчас все сложилось, как кубик Рубика. «Неисповедимы пути нашей памяти! – ликовал Кирсанов. – Любая новая идея должна созреть. А талант не пропьешь!» – с гордостью заключил он.
 Он просидел за компьютером до трех часов ночи, забивая в него программу, которую решил использовать, расчетный и справочный мате-риал, варианты макета будущего прибора. Влад почувствовал, что впада-ет в запой, но совершенно иного свойства, чем тот, к которому он привык в последние годы. Он с трудом заставил себя прервать работу и отпра-виться в постель. Однако и сон был какой-то необычный: он с кем-то о чем-то спорил, что-то доказывал, искал аргументы. После утреннего про-буждения, на удивление легкого, мозг продолжал свою работу над воз-никшей проблемой. И вот сейчас Кирсанов, отрабатывая необходимые операции рядом с товарищами по бригаде, продолжал гонять свою мысль по обнаруженной тропинке...
 ...Вечером, когда Влад наскоро перекусив, вновь уселся за компью-тер, пришел Антон и отчитался о проделанной за день работе. Нужное кредитное общество с многообещающим названием «Доверие» он обна-ружил в двух шагах от квартиры брата. Как и ожидалось, сотрудник орга-низации, ознакомившись с документами, попросил предоставить справки из ЖЭУ и всех коммунальных служб об отсутствии задолженностей по оплате услуг, а также справку от паспортистки о том, что в квартире ни-кто не проживает.
– Таким образом, – отметил Антон, – тебе нужно срочно выписы-ваться из квартиры и прописываться ко мне. Другого варианта я не вижу. Я узнавал: ваша паспортистка работает до шести вечера. Так что завтра после работы тебе будет нужно решить этот вопрос! Далее: я выяснил си-туацию насчет обстановки, находящейся в квартире. Кредитор не имеет ничего против того, чтобы мебель и другие вещи оставались на месте. Но ты должен знать, что на период действия договора залога квартира будет сдаваться в аренду, и значит, твоими вещами будут пользоваться посто-ронние люди. Если тебя это не смущает, можешь оставить всю обстанов-ку так, как есть.
– Так если квартира будет сдаваться в наем, – оживился Влад, – мо-жет быть, мне ее и снять! Тогда не придется никуда переезжать и выпи-сываться...
– Мне эта идея тоже сразу пришла в голову, – отозвался Антон. – Но сотрудник «Доверия» сразу ее отверг. Он сказал, что они не хотят риско-вать. Ведь если к моменту окончания срока договора мы не вернем долг, они выставят квартиру на продажу. Но если в ней будешь прописан ты, да еще и не захочешь выписываться, то начнется судебная тягомотина, кото-рая им совершенно не нужна!
– Да, понятно, – был вынужден согласиться Кирсанов. – Значит, придется убираться отсюда, – подумав немного, он добавил. – Пожалуй, я все оставлю на месте, а с собой заберу только компьютер и самые необ-ходимые личные вещи. Перевезу их к маме и скажу ей, что хочу в тихой и спокойной обстановке поработать над одной технической идеей (это, кстати, и на самом деле соответствует действительности)... Ну, а буду ли я постоянно жить у нее, это уж как получится...
– Отлично! – обрадовался брат и продолжил отчет. – Я успел сего-дня побывать во всех коммунальных службах, погасил все твои долги и взял соответствующие справки. Завтра покажу квартиру оценщику, а за-тем, после того, как ты посетишь паспортистку, мы вместе зайдем в кре-дитное общество для оформления договора.
 Согласовав свои действия на предстоящий день, они расстались.
2
 Засев снова за компьютер и погрузившись в расчеты, Влад тут же отключился от той информации, которую только что получил в разговоре с братом. Это вообще было характерным свойством его психики: он не был Юлием Цезарем (умевшим, как говорят, делать несколько дел сразу), он был человеком одной мысли. Если что-то занимало его в данный мо-мент, все остальное отходило куда-то на периферию и теряло для него (во всяком случае, до поры до времени) какое-либо значение. Именно по этой причине для него таким комфортным было компьютерное Зазеркалье: оно давало ему ощущение полной отстраненности от всех проблем реальной жизни...
 Однако спокойно поработать ему удалось не более получаса: мело-дия звонка вернула его к реальности – заявился непрошенный гость. Чер-тыхаясь, Кирсанов двинулся в прихожую и открыл дверь. На площадке стояла смущенно улыбающаяся Ольга, держа в руке пакет с каким-то ок-руглым предметом внутри. Влад, вспомнивший о девушке с момента их последней встречи только один раз, когда о ней заговорил Глеб, не счел нужным даже внешне демонстрировать какое-то подобие любезности и угрюмо смотрел на нее.
– Привет, Влад! – стерев улыбку с лица, подавлено пробормотала Ольга. – Вот зашла... занести обещанное...
– Обещанное? – недоуменно посмотрел на нее Кирсанов. – Когда это и что ты мне обещала?
– Ну, как же, – напомнила девушка, – я же обещала приготовить тебе что-нибудь вкусненькое...
– Ах, вот ты о чем, – вспомнил Влад и хмуро добавил. – Напрасно затруднялась.
– А я не понесу это все назад, – решительно заявила Ольга, качнув пакетом. – Хочешь, чтобы я такую вкуснятину выбросила в мусоропро-вод?
– Да нет, – заколебался мужчина, – проходи уж.
 Девушка вошла в прихожую, разулась и сняла верхнюю одежду.
– Мне нужно переложить все это из своей посуды в твою, – сказала она хозяину.
– Ладно, пошли на кухню, – буркнул Кирсанов.
 Ольга стала, не спеша, искать среди его посуды подходящие пред-меты и перекладывать в них какой-то салат, фаршированную рыбу и ту-шеное мясо. Влад, поевший, по обыкновению, только так, чтобы не уме-реть с голоду, ощутил бурление желудочного сока. Но еще более его чув-ственность была возбуждена перемещениями перед его глазами женского тела, исходящим от него каким-то дурманящим ароматом. Мужчина за-ложил ладони под мышки, чтобы ненароком не ухватиться за так пригля-нувшийся ему еще в первый раз Ольгин зад, когда она наклонилась, что-бы достать кастрюлю из нижнего шкафа.
 «Держи руки на привязи! – приказал он себе. – Иначе от нее нико-гда не удастся отделаться...»
 Закончив, наконец, раскладывать еду и так и не дождавшись со сто-роны Кирсанова каких-либо покушений на ее девичью честь, Ольга по-вернулась к нему и, пристально глядя в глаза, спросила:
– Скажи прямо, Влад: чем я тебя не устраиваю, как женщина или как человек?
– При других жизненных обстоятельствах ты меня, наверное, уст-раивала бы во всех отношениях, – немного поколебавшись, заметил муж-чина. – Но сейчас, как я уже говорил твоим адвокатам, ты меня можешь интересовать исключительно в сексуальном аспекте! – жестко закончил он.
– А меня это не устраивает! – с обидой, действительной или делан-ной, произнесла девушка.
– Я так и думал, – согласился Влад.
 Отвернувшись от него и гремя пустой посудой, Ольга стала укла-дывать ее назад в пакет. Затем медленно, с гордо поднятой головой на-правилась на выход мимо стоящего, прислонившись к стене, мужчины. Однако, задержавшись в проеме двери, снова повернулась к нему и зая-вила:
– Хорошо, я согласна!
– На что? – удивился Влад.
– На твои условия!.. Секс и только секс!
– А ты хорошо подумала? Жалеть потом не будешь? – он с иронией смотрел на нее.
– Нет...
– Только ты имей в виду, что я практикую секс для взрослых! – с на-меком произнес Кирсанов.
– Можешь делать со мной все, что захочешь! – решительно отозва-лась Ольга.
 Сдерживаемое возбуждение, наконец, прорвалось. Влад схватил де-вушку за руку, поставив пакет на пол, потянул ее к кухонному столу, на-давив на спину, заставил положить лицо на столешницу. Затем, что есть силы, рванул вниз ее джинсы вместе со всем тем, что под ними было, треснула молния, порвалась резинка на трусиках... Ольга испуганно ойк-нула.
– Не бойся, Маша! Я Дубровский, – задыхаясь от вожделения, про-бормотал Кирсанов. – «Придется воспитывать девочку радикальными ме-тодами! – решил он. – Может быть, это поможет...»
 …Через несколько минут он наклонился вперед и прошептал на ухо девушки:
– Ну, как тебе нравится такая восточная любовь?
– Очень нравится! – также шепотом, невнятно ответила пышущая жаром Ольга, перетерпев первые болевые спазмы и все более возбужда-ясь от острых, новых для нее ощущений.
– Ну, тогда поехали! – воскликнул Кирсанов и, все увеличивая темп скачки, довел ее вскоре до успешного финиша...
 Опустошенный испытанным эмоциональным и физическим напря-жением, Влад с трудом оторвался от девушки и неверными шагами по-брел в ванну. Ольга осталась лежать на столе, не в силах подняться и ды-ша, как загнанная лошадь. Придав себе нормальный вид и вернувшись в кухню, Кирсанов застал ее за попытками привести в порядок порванную одежду.
– Ну, вот что ты наделал, зверюга? – скорее с удовлетворением, чем с осуждением проговорила девушка.
– Ну, без трусиков ты можешь легко обойтись. А джинсы временно скрепим булавкой... Сейчас пойду, поищу.
– Пока ты будешь искать, я зайду в ванну...
 Выйдя через пятнадцать минут в коридор, Ольга опять выглядела безупречно. Приладив на джинсы вместо молнии заколку, она одела куртку и берет, внимательно осмотрела себя в зеркале, а затем, повер-нувшись к наблюдающему за ней Владу, спросила:
– Ну, и как мы теперь будем поддерживать связь?
– Когда мне очень захочется, я позвоню тебе, – отозвался мужчина, – когда тебе очень захочется, ты придешь ко мне в гости (по установив-шейся привычке Влад не стал давать ей номер своего мобильника, чтобы не надоедала звонками лишний раз...).
– А мне, с тех пор, как я с тобой познакомилась, каждый день теперь хочется... – призывно улыбнулась девушка.
– Ну, это нереально. Я человек занятой, – хмуро отрубил Кирсанов.
– Поцелуй меня на прощание, – попросила Ольга.
 Влад подошел к ней вплотную, взял лицо в свои ладони.
– Спасибо тебе за доставленное удовольствие и за угощение, – он прижался к ее губам, а затем, возбудившись, засосал их вместе с языком в свой рот и там более минуты смаковал...
 Когда он, наконец, отпустил девушку, та, почти задохнувшаяся, снова полыхала страстью.
– Что ж ты со мной делаешь, садист? Я же опять хочу! Аж между ног горит...
– Ничего, в следующий раз догорит, – засмеялся Влад, развернул ее спиной и, шлепнув по попке, вытолкнул за дверь...
3
 Оставшись один, он первым делом пошел на кухню: аппетит после всего произошедшего разыгрался зверский. Он достал из холодильника блюда, принесенные гостьей, и, набросившись на них, почти ополовинил.
 Поглощая пищу, он размышлял над тем, что только что произошло. Ведь, как ни крути, после их с Ольгой взаимного согласия заниматься только сексом он теперь стал для девушки чем-то вроде альфонса... Рань-ше он платил проституткам за удовольствие, а теперь ему платят (правда, пока едой, но это тоже материальное вознаграждение)...
 «Ну, и как я себя при этом чувствую? А совсем неплохо, – с удовле-творением заметил он. – Может, я вообще упустил из виду важный ис-точник своего благосостояния? Ведь вокруг пропасть сексуально озабо-ченных женщин, готовых выложить немалые деньги за то, чтобы почув-ствовать себя счастливыми. Да это просто мой гражданский долг – по-мочь страждущим! – засмеялся Влад. Но поразмышляв над возникшим в голове проектом (в порядке отвлеченной игры ума) более всесторонне, он пришел к заключению, что не такое уж это дело простое и веселое. – Тра-хать-то, скорее всего, придется не таких сексапильных девиц, как Ольга, а всяких старых кошёлок, молодых уродок, закомплексованых стерв, сек-суальных извращенок... Конечно, если выключить свет, закрыть глаза, принять двести грамм на грудь… и вообще заниматься этим так, как мы лекарство принимаем (на вкус противно, но для здоровья полезно!), тогда еще вытерпеть можно... А вообще, – прервал свой полет фантазии Кирса-нов, – это сегодня не актуальная проблема. Подумаю о ней как-нибудь потом, на досуге».
 Плотно перекусив и тем самым бросив в топку необходимое коли-чество килокалорий, он почувствовал в себе готовность к очередным ночным бдениям. Его мозг, перезагрузившись после выполнения сексу-альных и пищеварительных функций, был настроен на максимально эф-фективное решение сложных интеллектуальных задач. Кирсанова вновь охватил появившийся еще вчера творческий зуд.
 Влад уже определил для себя новый принцип действия будущего прибора. Он пришел к выводу, что его прежняя концепция разработки, предполагающая воздействие агрегата на механику или электрику блоки-руемой системы, бесперспективна. Воздействовать надо на управляющий центр системы – компьютер. Если бы нужно было просто угробить его, такая задача не составляла бы особого труда, но вот временно отключить или, еще лучше, подчинить его блокирующему прибору – вот это был бы настоящий «изюм»!
 Рассматривая предназначение своего будущего детища в много-функциональном аспекте, Кирсанов не упускал из виду и возможный зад-ний план его применения, тот, который интересовал Сальского... (Кстати, известным стимулятором его активности в этом направлении стал когда-то виденный им американский фильм, в котором герой Пирса Броснана угонял машины, покоряя их бортовые компьютеры на огромном расстоя-нии каким-то устройством типа пульта дистанционного управления, при-меняемого в детских игровых приставках. Влад прекрасно понимал, что это очередная голливудская сказка... Но то, что сама техническая идея ви-тает в воздухе, и над ней думают во многих странах мира, он не сомне-вался!)
 Последнее обстоятельство, если отнестись к нему всерьез (а Влад уже почти созрел именно для такого отношения к нему), порождало до-полнительную сложность: необходимо было найти не только теоретиче-ское решение проблемы, но и конструктивное, а самое главное, практиче-ское, то есть воплощение задумки в металле. Раньше, когда Кирсанов был «официальным» конструктором, этим делом занимались другие лю-ди, но теперь ему предстояло все сделать самому. Он не сомневался, что с теоретической и конструктивной задачами справится очень быстро, бук-вально в течение нескольких дней (направление работы определилось в его голове совершенно отчетливо, требовалось только все задумки под-крепить необходимыми расчетами), но вот собирать свой прибор своими же руками ему пока не доводилось... Хотя, успокаивал себя Влад, опыт, приобретенный за последние годы, когда он работал слесарем-сборщиком высшей квалификации, должен ему помочь и в этом деле.
 Он решил завтра же договориться в цеху (не раскрывая подлинной цели) о том, чтобы поработать на своем рабочем месте в выходные дни. Каких-либо препятствий с этой стороны он не ожидал, потому что сверх-урочные работы в цеху были в порядке вещей: он сам многократно оста-вался на участке допоздна, а также выходил на работу в субботу и вос-кресенье. Наметив, таким образом, план действий на предстоящие дни, Кирсанов с головой погрузился в теоретические расчеты.
4
 На следующий день после работы Влад зашел в ЖЭУ, чтобы ре-шить вопрос с выпиской. Никаких проблем при этом не возникло. Однако паспортистка указала ему на один момент, на который они с Антоном не обратили внимание: для того, чтобы не просто выписаться из квартиры, а куда-то «перепрописаться», нужно решить вопрос о регистрации на но-вом месте жительства, то есть в том жилуправлении, к которому относит-ся квартира брата.
 Встретившись в шесть часов возле входа в офис кредитного обще-ства, братья обменялись новостями. Антон рассказал, как он показывал сегодня квартиру Влада сотруднику этой организации. Тот оценил ее в семьдесят тысяч и сказал, что с кредитом в сорок тысяч долларов никаких проблем не будет. Антон, настроение которого в последние дни, когда нашелся способ решения его проблемы, резко улучшилось, удовлетво-ренно потирал руки.
 Владу пришлось спустить его с небес на землю, рассказав о непред-виденном препятствии, возникшем при оформлении его выписки из квар-тиры. Антон сначала не сообразил, в чем вообще состоит проблема.
– Дело в том, – разъяснил ему ситуацию брат, – что сейчас уже шесть пятнадцать. Значит, к твоей паспортистке мы сегодня уже не попа-дем. Впереди суббота и воскресенье... Следовательно, ранее понедельни-ка мы этот вопрос не решим. А отметку о перерегистрации в паспортном столе я получу только утром во вторник. И значит, только утром во втор-ник мы сможем оформить договор залога и получить деньги. И ты отдашь свой долг Рытвину. Но это будет, – чеканил Влад слова все еще не въе-хавшему брату, – второе апреля!
– Черт! – схватился за голову Антон, до которого, наконец, дошло... – Так, так, спокойно, – он попытался взять себя в руки после минутного размышления. – Для начала нужно зайти в «общество» и выяснить, дей-ствительно ли это на самом деле серьезное препятствие. Может быть, мы раньше времени паникуем?
 Влад согласился с ним, и они вошли в офис «Доверия». Перегово-рив с сотрудником, курировавшим их вопрос, братья убедились, что их опасения были не напрасны.
– Мы со своей стороны сделаем все необходимое: подготовим зара-нее текст договора, доставим к назначенному времени нужную сумму, но и вы со своей стороны выполните, пожалуйста, все положенные фор-мальности, – вкрадчиво улыбаясь, убеждал их сладкий молодой человек с идеальным пробором в волосах и розовыми и блестящими, как после ба-ни, щечками.
 Поняв, что настаивать на каких-либо исключениях для себя здесь бессмысленно, Кирсановы, договорившись с ним о встрече и окончатель-ном решении всех вопросов во вторник, покинули офис. На улице, идя по направлению к дому Влада, Антон, чтобы успокоить себя и брата, громко рассуждал вслух, пытаясь сформулировать наиболее убедительные аргу-менты для предстоящего разговора с Рытвиным.
– Ну, не зверь же он, в самом деле! И не будет настаивать на своем требовании, если я верну ему долг на день позже!? – заключил он, нако-нец.
– Может быть, может быть, – неуверенно согласился Влад.
 Договорившись о дальнейших совместных действиях, они расста-лись возле подъезда.
Глава шестая
1
 Во вторник уже с самого раннего утра Антон был у брата. Наскоро позавтракав, они вместе пошли в паспортный стол (накануне Влад дого-ворился на заводе, что появится на рабочем месте только к двенадцати часам), чтобы побыстрее оформить перерегистрацию и прибыть в кре-дитное общество.
 ...Предшествующие дни были насыщены разнообразными события-ми.
 В пятницу Кирсанов, рассказав Глебу Куприну о проблеме, с кото-рой столкнулся его брат, и найденном способе ее разрешения, попросил у него на некоторое время пристанища. Тот легко согласился, так как его мать-пенсионерка, с которой он вдвоем проживал в трехкомнатной квар-тире, временно перебралась на жительство к дочери, недавно родившей двойню и нуждавшейся в ее помощи. По ходу разговора Влад ненароком обмолвился и о своем желании поработать в выходные над неким аппара-том, якобы заказанном ему за неплохие бабки. Глеб тут же загорелся и предложил свою помощь в этом деле. Кирсанову, не желавшему распро-странения каких-либо слухов о его занятии, с трудом удалось под благо-видным предлогом отказать приятелю, пообещав, однако, тому обяза-тельно позвать его на помощь, если в этом возникнет необходимость.
 Субботу и воскресенье Влад провел в цеху, занимаясь сборкой сво-его прибора. Непривычная, оглушающая тишина вокруг, до предела обо-стряющая восприятие любого звука (на этот раз никто кроме него не вы-шел на сверхурочную работу), отсутствие надзирателей за его действиями и при этом нетерпеливый зуд в руках, просящихся в дело, – все это оказа-лось мощными стимулирующими факторами для его успешной работы. Влад давно знал за собой такую особенность (не очень, впрочем, и уни-кальную): если ему приходилось заниматься делом, в котором он сам был кровно заинтересован, вся его природная лень куда-то исчезала, и он мог работать, забыв про время, еду, отдых...
 Собирая тот элемент прибора, который должен был генерировать направленный электромагнитный импульс, Кирсанов старался сделать его максимально компактным, чтобы устройство было переносным и соот-ветствовало своими габаритами чему-то вроде кейса. Если бы предпола-галось использование прибора только в условиях промышленного пред-приятия или военного объекта, где он мог занимать стационарное поло-жение, подобная его особенность не имела бы принципиального значе-ния, но применение его на местности соответственно усложняло задачу.
 Влад решил компоненты устройства выносить с завода частями, чтобы окончательную сборку осуществить дома. Идя в воскресенье на свой субботник, он прихватил с собой старый «дипломат», который ве-рой и правдой служил ему еще со студенческих времен. Для того чтобы беспрепятственно преодолеть проходную, он с утра для виду заполнил его всякой ерундой, а вечером вынес в нем основные детали генератора, переложив их газетами и полиэтиленовыми пакетами (предосторожность оказалась излишней, потому что дежуривший охранник не стал даже за-глядывать в кейс).
2
 Возвратившись с работы, Кирсанов собрал в две большие сумки одежду, обувь и некоторые другие личные вещи, которые могли бы ему понадобиться в ближайшие месяцы, и отправился на квартиру к Куприну. Не успел он разложить все привезенное в шкафу, отведенном ему хозяи-ном, как в дверь позвонили, и Глеб впустил в квартиру двух сестричек – Ларису и Ольгу. В ответ на укоризненный взгляд Влада, Глеб только по-жал плечами, делая вид, что сам удивлен такому совпадению...
 Барышни явились не с пустыми руками, а с увесистым пакетом, из которого торчали какие-то мясные полуфабрикаты, рыбные консервы, овощи, а также бутылка сухого вина и две литровые бутылки пива. На-строение Кирсанова, съевшего сегодня за весь день два бутерброда, при виде принесенного резко изменилось. Сестры быстро накрыли стол к ужину и пригласили мужчин. Влад, не пивший в последние пять дней ни капли спиртного, разливая по бокалам вино, проговорил:
– Я уж забыл, как это и пьют! – а сам при этом подумал: «Хорошо, что вино сухое, голову в эти дни надо трезвую иметь».
 Девушки, будучи двоюродными сестрами и имея заметную разницу в возрасте (Лариса была на четыре года младше Ольги), тем не менее, су-дя по всему, являлись самыми близкими подругами. Лариса, худощавая, длинноногая, гибкая, очень подвижная двадцатидвухлетняя блондинка с натуральным, соломенным, цветом коротко стриженых волос, сидя за столом, как бы между прочим, заводила разговоры, которые почему-то неизменно сводились к Ольге, а именно: к рассказу о том, какая она заме-чательная во всех отношениях... Влад понимал, что все это адресовано ему, но сохранял вид полного равнодушия. Одновременно он обратил внимание на то, что девушка проявляет повышенный интерес и к нему самому. Сначала это было не очень заметно, но по мере опустошения ем-костей с алкоголем, становилось все более очевидным. Кирсанов сообра-зил, что Ольга, видимо, предельно откровенно рассказывает сестре о сво-их взаимоотношениях с ним, и та сгорает от любопытства, пытаясь по-нять, что же в нем такого особенного...
 После прошедшего в самой непринужденной обстановке ужина Глеб предложил отдохнуть парами, разойдясь по разным комнатам. Подхватив под руку Ларису, он утащил ее в спальню с широченной кро-ватью на двоих. Владу ничего не оставалось, как пригласить Ольгу в ком-нату, отведенную ему для проживания, в которой стояли только узкая со-фа, письменный стол со стулом и платяной шкаф. Прикрыв дверь, он ос-тановился посреди комнаты. Глядя девушке в глаза, мужчина провел ей ладонью между ног.
– Ну что, все еще горит? – напомнил он Ольге недавний разговор.
– Тлеет... – улыбнулась та.
– Ну, тогда подбросим несколько палок в костерок! – заявил он ре-шительно и стал стягивать с себя одежду.
 ...Потом, изнеможенные, они молча лежали, тесно прижавшись друг к другу, на софе и легкими касаниями пальцев оглаживали свои разгоря-ченные тела. Кирсанов видел, что Ольга что-то хочет ему сказать, но не решается. Сам же он никакой инициативы проявлять не хотел, и потому не произносил ни слова. Раздался негромкий стук в дверь, а затем голос Глеба:
– Влад, выйди на минутку.
 Кирсанов натянул трусы и вышел из комнаты. Куприн, одетый точ-но так же, стоял под дверью, переминаясь с ноги на ногу.
– Послушай, Влад, – смущенно похихикивая, забормотал он. – Тут такое дело... Не знаю, как и сказать... Ну, в общем, – решился он, наконец, – как ты смотришь на то, чтобы поменяться комнатами?..
– Зачем? – не понял Кирсанов.
– Ну, в том смысле, чтоб поменяться партнершами...
– Да ты что?!.. – пораженно уставился на него Влад. – Чего это вдруг?
– Да понимаешь, это не я придумал. Это сами девчонки, оказывает-ся, договорились. Лариска мне только что об этом сказала.
– Послушай, Глеб, – приходя в себя, заметил Кирсанов. – Мне эти рокировки, в общем-то, по барабану. Ты же знаешь о моем отношении к Ольге... Но я считал, что у тебя с Лариской серьезно...
– Ну, во-первых, я еще ничего окончательно не решил относительно нее. А во-вторых, она тут на днях мне такую вещь сказала... Я, мол, у нее первый мужчина. Опыта сексуальных отношений ни с кем, кроме как со мной, у нее нет. Если она выйдет за меня замуж, то не исключена вероят-ность появления у нее впоследствии желания попробовать это и с дру-гими мужиками... Отсюда измены, семейные проблемы и т.д... А зачем, мол, нам это надо?.. Лучше поэтому все испробовать заранее.
– Предусмотрительная девочка! – удивленно-одобрительно прогово-рил Влад. – Как говорится, любовь бывает вечной, только партнеры ме-няются... Лично мне интересно, как ты будешь себя ощущать после сего-дняшнего эксперимента?
– А мне, понимаешь, и хочется и колется... С одной стороны, как-то западло делить Лариску с кем-то, а с другой, – не могу не признать спра-ведливость ее аргументов... С одной стороны, мне с ней в постели хоро-шо, а с другой, – если есть возможность трахнуть кого-то еще, особенно такую, как Олька, грех отказываться...
– В общем, так, – заключил Кирсанов, – вы решайте сами, только потом без обид! А лично мне все равно, кого иметь... «Действительно, – подумал он, – не я это придумал, не мне и отвечать!»
– Ну, тогда иди в спальню! – принял окончательное решение Глеб.
 Влад зашел в ванну, принял душ и лишь затем вошел в нужную комнату. Света в ней не было. Найдя на ощупь кровать, Кирсанов улегся на свою половину, коснувшись обнаженного прохладного тела девушки (видимо, она также успела посетить ванну). Он лежал молча, Лариса так-же, видимо, чувствуя себя не в своей тарелке, не решалась брать инициа-тиву на себя. Наконец, Влад не выдержал и проговорил:
– Ну что, пациент, вы готовы поговорить на интересующую вас те-му?
– Какую тему? – удивленно отозвалась девушка.
– Доктор Фрейд дает теоретические рекомендации и проводит прак-тические демонстрации по методике секса...
– Ах, вот ты о чем, – облегченно засмеялась Лариса, принимая пред-ложенный Владом вариант построения их отношений.
– Так что тебя волнует?
– До тех пор, пока Ольга не познакомилась с тобой, меня ничего не волновало...
– Это как понимать? – удивился Кирсанов.
– Ну, раньше я была вполне довольна отношениями с Глебом. Но когда Ольга рассказала, чем вы занимаетесь с ней, я поняла, что Глеб ка-кой-то зажатый, однообразный. Никакой фантазии, воображения, одни и те же позы... Если я пытаюсь ему предложить что-нибудь новенькое, он называет меня извращенкой!
– Понятно. Ну, прежде всего, должен тебе заметить, что это миф – будто сексуальных поз невероятно много. На самом деле, основных, ба-зовых, позиций не более десятка, остальные – это всего лишь их вариа-ции. Так что, откровенно говоря, секс в действительности – достаточно однообразное дело... Конечно, известную красочность ему добавляет практика орального и анального секса. Но и здесь возможности не без-граничны... Я лично вижу выход только в одном: не менять до бесконеч-ности позы, а, как можно больше перепробовав их, отобрать для постоян-ного использования только те, которые доводят тебя до оргазма...
– То есть, как говорили у нас в университете на философии, количе-ство должно перейти в качество!
– Умница! Именно так. Кроме того, не будем забывать, что сексом занимаются двое, а это значит, что партнеры могут достигать максималь-ного удовлетворения от разных позиций. Поэтому, если они не эгоисты, а альтруисты, то должны практиковать все возможные позы, доставляющие удовольствие им обоим.
– Наверное, тогда Глеб – эгоист. Потому что он предпочитает зани-маться этим только в тех позициях, которые ему приятны. А меня вооб-ще не спрашивает ни о чем...
– Да, это распространенная болезнь у мужчин, – согласился Кирса-нов и продолжил «лекцию». – Немалое значение в сексе также имеет под-готовительная фаза – предварительные ласки, когда партнеры достаточно длительное время возбуждают различные эрогенные зоны на теле друг друга. Опытный любовник может заставить свою партнершу несколько раз кончить еще на предварительной стадии...
– Не может этого быть! – не поверила девушка.
– Еще как может! Ты, похоже, даже не представляешь, как много на нашем теле центров возбуждения, причем у разных людей в самых неве-роятных местах, а не только в основных боевых зонах...
– Послушай, – горячо задышала распаленная его словами Лариса, прижавшись всем телом к мужчине и приложив руку к низу его живота, – может, прервем теоретическую часть и займемся практикой?..
– Ну что ж, я не возражаю, – согласился Влад. – Сейчас я буду об-следовать твое тело – искать эрогенные зоны. А ты должна беспрекослов-но выполнять все мои требования. Согласна?
– Да, да, – нетерпеливо зашептала девушка, – начинай уже.
 Кирсанов велел ей лечь на спину и начал легкими прикосновениями языка ласкать ее лицо. Он тут же нашел первую эрогенную зону, когда засунул язык в левое ухо девушки. Ойкнув, та отдернула голову.
– Не смей отстраняться! – прикрикнул на нее Влад и, удерживая го-лову одной рукой и поглаживая низ ее живота другой, начал ласкать язы-ком ухо, стараясь проникнуть в него, как можно глубже...
 На протяжении минуты Лариса ахала, стонала, пыталась крутить головой, пока, наконец, Кирсанов не почувствовал, как по ее телу пробе-жала конвульсивная мелкая дрожь... Дело было сделано... Продолжив дальнейшее методичное исследование объекта, мужчина обнаружил еще несколько очень острых эрогенных точек, и каждый раз, целенаправленно воздействуя на них, он добивался обещанного результата. Когда же, доб-равшись до самого низа, он взял в рот большой палец правой ноги девуш-ки и стал его сосать, та, потеряв всякое самообладание, закричала в пол-ный голос:
– О, Боже! Я сейчас взорвусь! Иди ко мне немедленно!
 …Когда основное действие было завершено, Лариса произнесла:
– Если Глеб теперь не будет делать со мной то же самое, я его бро-шу!
 Когда Влад, приняв душ, зашел в свою комнату, там все уже было кончено. Ольга, полностью одетая, сидела за столом, Глеб в трусах лежал на софе. Увидев Кирсанова, Ольга опустила голову, видимо, не зная, что сказать в такой ситуации, а Куприн подскочил к нему.
– Что-то вы, голубки, припозднились... Ну, как там?..
– Знаешь что, старина, – сухо отозвался Влад, – избавь меня, пожа-луйста, от комментариев. Обсудите все это мероприятие между собой и без меня...
 Он быстро оделся и, наскоро попрощавшись со всеми, пошел до-мой.
3
 В понедельник после работы возле проходной завода его ждал на своей «Газели» брат (он сам был за рулем, так как после продажи своей машины был вынужден часто использовать эту, служебную, в личных це-лях). Они заехали к Владу на квартиру, собрали все вещи, которые тот не хотел оставлять посторонним людям, погрузились и поехали на дачу. Ан-тон заранее прикупил те продукты, которыми снабжал мать. Когда они прибыли на место, было уже темно.
 Мать не находила места от радости, когда увидела, кто так неожи-данно ее посетил. Она прижимала к своей иссохшей груди голову то од-ного сына, то другого, в глазах стояли слезы. Влад, сердце которого при виде матери опять окатило жгучей жалостью, ругал себя последними сло-вами: «Ну что я за сука! Я же обещал ей бывать у нее чаще!..»
 За те две недели, что прошли с момента его последнего посещения матери, она еще больше сдала: стала передвигаться с большим трудом, поднималась с кресла, только опираясь двумя руками за ручки, уже не могла сама готовить или хотя бы разогревать еду (приходящая женщина теперь уже не только выполняла эту работу, но и кормила Дарью Алек-сандровну). Очевидно было, что не за горами то время, когда без посто-янной сиделки мать вообще не сможет обходиться...
 Объясняя свое внезапное появление, Влад спросил у матери:
– Мама, ты не будешь возражать, если я у тебя поживу какое-то вре-мя? Точнее: буду периодически появляться, работать, ночевать...
– Работать? Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась Дарья Алек-сандровна.
– Да я тут одним изобретением занялся, – уточнил сын, – хочу в спо-койной обстановке по вечерам работать над ним. Если ты не против, я займу папин кабинет и размещу там все, что мне необходимо для рабо-ты...
– Конечно, конечно, Ладуша, – мать, обрадованная тем, что в жизни сына происходят какие-то положительные изменения, не могла сдержать волнения. – Делай все, что находишь нужным.
 Братья быстро разгрузили машину, подняв все привезенное на чер-дак. Помня о том, что завтра с утра их ожидает важное дело, они не стали больше задерживаться и попрощались с матерью.
– Нам в течение ближайших дней надо будет одно важное дело ре-шить, – уточнил на прощание Влад. – Как только мы с ним разберемся, я и подъеду.
 Отъехав от дачи, Антон предупредил:
– Сейчас заедем в поселок к Марии Викторовне, женщине, которая ухаживает за мамой. Надо с ней поговорить.
 Остановившись возле нужного дома, брат позвонил в звонок, укре-пленный сбоку от калитки. Через минуту от дома по вымощенной плит-кой дорожке к нему подошла женщина, лет пятидесяти. Поздоровавшись с ней, Антон сказал:
– Мы только что с братом были у мамы, – он указал на сидящего в машине Влада. – И вот после того, что мы увидели, я хочу вас просить переселиться жить в мамин дом, чтобы быть с ней постоянно... пока... Ну, вы сами понимаете... К тем деньгам, что я вам плачу, я добавлю еще три тысячи.
 Согласно кивая головой, женщина заметила:
– Я, конечно, могла бы... Но ведь у меня самой есть какое-никакое хозяйство. И я должна появляться, хотя бы иногда, дома.
– Ну, во-первых, на час-другой вы всегда сможете отойти, когда ма-ма будет отдыхать. А во-вторых, в ближайшее время Влад, – он опять указал на брата, – будет часто бывать на даче, даже ночевать. Вы тогда сможете вообще на ночь уходить домой.
– Ну, тогда я согласна.
 Обговорив еще некоторые детали предстоящей ей работы, они рас-стались. Доставив Влада до его дома, Антон уехал к себе.
4
 ...В паспортном столе вся процедура была осуществлена в течение получаса, и братья сразу же направились в «Доверие». По дороге Влад поинтересовался у Антона, разговаривал ли он с Рытвиным и какова была реакция того на однодневную задержку выплаты долга.
– Да, я вчера с ним говорил... Но понять его отношения к этой си-туации я не смог. Он человек очень сдержанный: ни по его внешнему ви-ду, ни даже по словам выяснить, что он на самом деле думает, нельзя... Он мне ответил только, что завтра (то есть уже сегодня) будем решать нашу проблему конкретно. Признаюсь, мне такое его поведение не нра-вится. Не исключаю возникновения непредвиденных осложнений...
 Влад не знал, что ему сказать на это, и поэтому ответил стандарт-ным:
– Ладно, поживем – увидим. Будем решать проблемы по мере их возникновения.
 В кредитном обществе, как и обещал его сотрудник, все было гото-во к подписанию договора залога. Кирсанов не стал подробно вникать в суть документа, доверившись мнению брата, который предварительно просматривал его проект, и поэтому, не читая, подписывал все, что ему подсовывал уже известный им представитель организации. Покончив со всеми формальностями, отдав ключи от квартиры и пересчитав получен-ные деньги, братья вышли на улицу. Договорившись, что Антон сразу по-звонит Владу на мобильник, как только переговоры с Рытвиным будут закончены, они расстались.
 ...Появившись на заводе около одиннадцати, Кирсанов застал свою бригаду прохлаждающейся: предыдущий заказ был выполнен вчера, к но-вому должны были приступить в четверг, и поэтому Палыч решил на два дня привлечь рабочих к внеплановой профилактике оборудования. По-скольку такая работа носила вспомогательный характер и высокой ква-лификации не требовала, Влад договорился с мастером, что два дня будет заниматься делом по личному плану. Тот не стал сильно возражать, так как знал, что предстоящая вскоре работа ляжет на плечи именно Кирса-нова, и от его настроя будет многое зависеть.
 Глеб, узнав, что приятель будет заниматься делом отдельно от всех, напросился к нему в помощники. Занимаясь сборкой компонентов кирса-новского прибора (Влад так и не раскрыл ему всего замысла своей рабо-ты), они трепались на всякие посторонние темы, развлекая друг друга. Но Кирсанов видел, что Куприн ищет повода поговорить о произошедшем в воскресенье (вчера им не удалось обсудить это событие). Наконец, тот не выдержал и заявил:
– Ну, и подложил же ты мне свинью!
– Ты о чем это? – недоуменно посмотрел на него Влад.
– О воскресном эксперименте...
– А... Ну, я ведь тебя предупреждал: без обид!
– Да я не об этом... Лично мне с Ольгой понравилось даже больше, чем с Лариской: она более опытная, изобретательная... И вообще, кстати, я девочек в теле люблю больше, чем худышек. Не будь Лара моей одно-группницей в университете, и не познакомься я с ней раньше, чем с Оль-гой, выбрал бы Ольгу... После твоего ухода я даже не смог поговорить с Лариской о том, что случилось. Девчонки быстро собрались и вскоре по-сле тебя ушли: видимо, хотели сначала обсудить произошедшее между собой. Только вчера мы все обговорили с Ларисой...
– Ну, и как?
– А вот так: она вывалила на меня кучу претензий, которые своди-лись к тому, что я мало работаю над собой... в сексуальном смысле...
– Ну что я тебе скажу, старина? – улыбаясь, заметил Кирсанов. – Каждому полезно периодически слушать такую критику. Это заставляет нас постоянно стремиться к совершенству! – добавил он с деланным па-фосом. – Может, тебе на теорию поднажать: «Кама сутра» там или какая-нибудь «Энциклопедия юного сексолога»?
– Во-во, именно это! – расхохотался Глеб и продолжил. – Главное, что им обеим то, что произошло, понравилось... Они предлагают перио-дически повторять это мероприятие.
– Итак, получается, что свинг мы уже освоили, скоро и до групповухи доберемся!
– А что? Сам же говоришь: нет предела совершенству! – рассмеялся Глеб.
 Развеселившись, приятели с удвоенной энергией продолжили рабо-ту.
 ...После обеда позвонил Антон и убитым голосом сообщил:
– Как я и опасался, Жора нанес удар ниже пояса!
– Давай-ка поподробнее, – тут же забывая о том, чем он в данный момент занимался, потребовал Влад.
– Во-первых, как я ощутил по его настроению (хоть он и тщательно скрывал это), он был очень разочарован тем, что я вообще смог вернуть долг. Видимо, он сильно рассчитывал на получение акций... Во-вторых, он сразу заявил, что я нарушил наш договор, и потому решение вопроса о долге он намерен осуществлять, исходя из этого обстоятельства.
 Когда я стал убеждать его в том, что считать однодневную задержку нарушением договора несерьезно, он уперся, доказывая, что договор есть договор, и выполнять его надо неукоснительно. В общем, мы долго так перепирались друг с другом, пока он, наконец, не сказал, что не будет на-стаивать на расчете с ним акциями, но требует компенсации за нарушение договора в размере десяти тысяч «зеленых»!
– Вот сука! – воскликнул ошарашено Влад. – Беспредельщик позор-ный! Ну, а ты что?
– Что, что? Вынужден был согласиться!
– Да ты что, с ума сошел? Он с тебя шкуру сдирает, как с барана, а ты терпишь? Надо было ему сказать, что вообще не будешь возвращать долг. Пусть попытается его получить через суд. А по суду он не десять тысяч получит, а какой-нибудь мизерный процент...
– Вот-вот, ты такой же умный, как и я... Именно это я ему и сказал. А он мне в ответ: если придется решать дело в суде, то он будет требовать не десять тысяч и не какой-то там процент, а именно уплату акциями, как и указано в нашем договоре. Сказал, что, мол, его адвокат добьется нуж-ного ему решения! А если не добьется, намекнул он мне прозрачно... то он, Жора Рытвин, найдет другие способы, чтобы наказать меня...
– Понятно, – пробормотал Влад. – Ну, и как вы разошлись?
– Я ему вернул долг, он мне вернул мою расписку. И я тут же напи-сал ему вторую расписку на десять тысяч... Срок расчета – суббота!
– Черт! И что ты теперь намерен делать?
– Понятия не имею... Теперь надо думать, у кого занимать эту сум-му.
– Да, братишка, – растеряно проговорил Влад, – как я понял, занятие бизнесом – дело самоубийственное! Знаешь что, – продолжил он, помол-чав, – я сейчас не могу сходу ничего придумать, нужно время... Давай до-говоримся так: ты попытайся найти деньги, но, если даже сможешь их достать, до субботы не отдавай Рытвину. А я со своей стороны попыта-юсь что-нибудь сообразить...
 Поговорив с братом, Кирсанов, удрученный, уселся на рабочий стол и задумался. Куприн подошел и молча вопросительно уставился на него.
– Жизнь нанесла очередной удар! – отвечая на его невысказанный вопрос, отозвался Влад. – Слушай, мне нужно сейчас подумать кое о чем... А ты пока сам продолжай работу.
 «Ну что за жизнь такая паскудная! – тоскливо сокрушался Кирса-нов, глядя в пол. – Не успел из своих проблем выкарабкаться, как тут же в чужие попал...» Размышляя над случившимся, он, однако, не мог не ви-деть различия в проблемах: раньше, когда они касались непосредственно его, любимого, бороться с ними было очень сложно, как сложно вообще бороться с самим собой! Сейчас же у проблем был внешний источник, и потому проявился образ врага в лице Жоры Рытвина... (А когда Влад яс-но видел перед собой врага, он стремился его изничтожить всеми воз-можными средствами, в том числе не обязательно благородными.) «Нет, ну какова сука! Десять тысяч ему подавай... Да у нас в России за меньшее убивают! А может его действительно убить?.. Дешевле обойдется!..» – эта мысль посетила его в запале воображения, но не исчезла сразу, а застря-ла... «Нет, убийство, конечно, – перебор, – обкатывал он идею, – но на-нести удар в болезненное место, чтобы заставить отказаться от своего на-мерения... В этом что-то есть...» И он придумал...
Глава седьмая
1
 В среду Влад с удвоенной энергией продолжил работу над монта-жом деталей прибора. Теперь это занятие стало для него уже не только решением творческой конструктивной задачи, но и частью того дела, ко-торое он задумал после вчерашних событий. Он решил сегодня же попы-таться собрать все узлы устройства, ежедневно выносимые с территории завода, в единое целое и опробовать его. Прибор должен был сыграть свою роль в том спектакле, который он намеревался поставить.
 После обеда Кирсанов позвонил брату:
– Привет! Ну, как дела?
– Если ты о деньгах, то пока никак, – отозвался Антон. – Перегово-рил с несколькими знакомыми. Но только один из них пообещал в пятни-цу точно сказать, сможет ли одолжить мне денег. Остальные определенно отказали...
– Понятно. Ладно, занимайся своим делом, а мне нужна от тебя кое-какая информация. Расскажи мне все, что ты знаешь о Рытвине. Состав семьи, взаимоотношения в семье, где живет, имеет ли с кем-нибудь про-блемные отношения (я имею в виду связанные с его бизнесом)?..
– Влад, ты что задумал? – встревожено спросил Антон.
– Послушай, братишка. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Просто ответь на мой вопрос и не бери лишнего в голову.
– Да я совсем немного и знаю-то, – после некоторого колебания от-ветил брат. – Семья: это сам Жора и его жена Вика, детей нет (кажется, у кого-то из них проблемы по этой части). У них очень большая разница в возрасте: Жоре хорошо за пятьдесят, а Вике нет и тридцати... Очень эф-фектная женщина и, по-моему, стерва редкостная! Они вообще парочка «символическая» – красавица и чудовище. Представь себе, он – малень-кий, толстый, к тому же еврей, а она – бывшая фотомодель, причем арий-ского типа... У нее ноги длиннее его роста... Рытвин купил ее себе не-сколько лет тому назад для престижа (а также, наверное, для преодоле-ния комплекса своей неполноценности) и, насколько мне известно, с тех пор без ума от нее... Подарил ей салон красоты, и она теперь там безраз-дельная хозяйка. Живут на Краснофлотской, 17, в собственном коттедже. Узнал об этом случайно вчера, потому что отвозил деньги Жоре домой – он приболел немного, что-то простудное... Что еще?.. А, проблемы... Ну, проблемы, как мне кажется, скорее, имеет не Рытвин, а те, кто с ним имеет дело...
– Он что, бандюган?
– Да вроде нет... Просто у него есть младший брат, Семен. А у того – охранное агентство. И там есть ребята, готовые за хорошие бабки на все... Как я понимаю, когда у Жоры возникают какие-нибудь скользкие про-блемы, он обращается за помощью к брату, и тот решает их своими ме-тодами...
– Ладно, я все понял.
– Влад, я тебя умоляю, – зачастил Антон, – не лезь ни в какие аван-тюры! Я как-нибудь выкручусь...
– Хорошо-хорошо, – успокаивающе заверил его Влад. – Ты должен знать только одно: ты ничего не знаешь! – он отключил телефон.
 Выяснив у брата все, что хотел, Кирсанов пошел к мастеру участка.
– Палыч, – обратился он к нему, помявшись, – тут такое дело... Мне на пару дней, кровь из носа, нужны отгулы.
– Да ты что!? – вытаращил глаза тот. – Какие отгулы? Ты что, не знаешь, что мы завтра приступаем к новому заказу?
– Да знаю я все, – понуро согласился Влад, – но тут ситуация сложи-лась исключительная... Очень нужно.
– Слушай, Кирсанов, ну у тебя совесть есть? – все больше распалял-ся мастер. – Ты ведь в последние дни больше работаешь на себя, чем на цех. Ты захотел в выходные дни поработать на участке на себя? Я разре-шил... Ты отпросился во вторник на полдня? Я отпустил... Ты уговорил меня не работать вчера и сегодня с бригадой? Я согласился... А теперь ты решил меня вообще зарезать?
 Влад стоял, опустив голову, и ничего не говорил, понимая справед-ливость слов Палыча.
– В общем, так, – завершил тот разговор. – Я категорически против! Если хочешь, иди к Музалевскому и объясняйся с ним...
 Отойдя от мастера, Кирсанов решил, что идти к начальнику цеха нет никакого смысла: тот не будет ни во что вникать, а просто пошлет его матом... Оставалось одно: прогулять рабочие дни, а потом предоставить (если получится...) справку от врача... Приняв решение, он подошел к Глебу.
– Послушай, старик! Мне на пару дней нужен твой «скутер».
– Ты имеешь в виду на вечернее время? – удивленно отозвался при-ятель.
– Не совсем... Сегодня после работы мне нужно будет кое-что отвез-ти на нем к матери на дачу. А завтра он понадобится мне на весь день.
– Как это? Ты что, не собираешься завтра выходить на работу? – Глеб непонимающе уставился на него. – А как же срочный заказ?
– Слушай, ну ты хотя бы будь человеком: не дави на мозоль! У бра-та, понимаешь, проблемы никак не рассосутся... Я должен ему помочь. Причем именно в ближайшие два дня. А заказ... Ну, сделаем мы его на два дня позже... Или можно по-другому: я готов ради этого заказа в вы-ходные поработать... И прошу тебя: будь другом, не выдавай меня!
– Да я-то не выдам, – без всякого энтузиазма согласился Глеб, – но ты же представляешь, что тут будет завтра... Музалевский и Палыч тебя с потрохами съедят! Да и ребята будут недовольны страшно.
– Ладно-ладно, хватит... И без тебя тошно, – отмахнулся Кирсанов.
 ...После работы он заскочил на квартиру Куприна, собрал все дета-ли будущего прибора, вывел из сарая, стоящего рядом с домом, черный мотороллер и отправился на нем к матери.
 Когда он вошел в дом, Мария Викторовна хлопотала на кухне, гото-вя к ужину для матери какой-то бульон (метастазы, похоже, уже пошли в желудок, и он с трудом усваивал твердую пищу). Завидев вошедшего в дом сына, обрадованная Дарья Александровна, лежавшая на диване на двух высоких подушках, крикнула ей слабым голосом:
– Маша, приготовь, пожалуйста, что-нибудь настоящее, в доме мужчина!
 Через пятнадцать минут они втроем сидели за столом и ужинали. Мать, которая в последнее время, как выяснил Влад у сиделки, обычно кушала, не вставая с дивана, постаралась собраться с силами и, демонст-рируя бодрость и хорошее настроение, выспрашивала у сына о последних новостях в жизни его и Антона.
– Мне показалось, что Тоша был чем-то озабочен в ваш последний приезд ко мне...
– Да нет, мама, ничего особенного: нормальные проблемы нормаль-ного бизнесмена, – успокаивал ее Влад.
– Как там Кирюша?
– Да что ему сделается? – засмеялся сын. – Катается...
– В каком смысле?
– В смысле, как Колобок...
 В глазах матери заиграли веселые лучики.
– Я так соскучилась по нему. Привезите его в воскресенье ко мне.
– А стоит ли, мама? – засомневался Влад. – Он же непоседа, устроит тебе здесь тарарам...
– Пусть лучше тарарам, чем думы в тишине о моей болячке...
 Влад пообещал ей передать приглашение по назначению. После ужина он отпустил Марию Викторовну домой и попросил ее придти зав-тра утром к семи часам и сразу разбудить его. Оставшуюся часть вечера, до того момента, когда мать тихо и незаметно заснула на своем диване, он разговаривал с ней о всякой всячине, развлекал, шутил. Она охотно отзы-валась на любую тему, не касаясь только одной – ее болезни.
 Кирсанова на протяжении всего их разговора одолевали два чувства – сострадание и восхищение. Он говорил себе: «Как же нам с Антоном повезло с родителями! Они смогли не только достойно проживать свою жизнь, но и достойно уходить из нее: без скулежа, без привлечения вни-мания к своим страданиям и немощи, без превращения своей персоны в пуп земли... У меня так не получится точно!» – с горечью заключил он.
 Заметив, что мать прямо посреди разговора заснула, он укрыл ее толстым верблюжьим одеялом, потушил свет и поднялся на чердак в ка-бинет, прихватив по пути привезенные им элементы прибора. В течение трех часов он компоновал заранее собранные узлы в единую систему, ук-ладывая все это в кейс. К одиннадцати часам все было закончено. Остава-лось самое важное... – испытание. Этой цели в доме отвечали три элек-троприбора, работающие на микросхемах, – компьютер, телевизор и му-зыкальный центр.
 Влад решил проверить свое детище тут же на месте. Запустив ком-пьютер, а затем присоединив через удлинитель к сети и прибор, он ото-шел с кейсом в дальний угол чердака и, переждав несколько минут, пока уляжется сердцебиение, нажал на красную кнопку. Экран монитора по-гас... Полдела было сделано! Теперь предстояла обратная операция. Кир-санов почувствовал, как ладони покрылись потом... Затаив дыхание, он с силой нажал на зеленую кнопку и... услышал негромкий шум работающе-го компьютера... Получилось!
 Влад еле сдержал радостный крик: это была, конечно, еще не пол-ная победа, поскольку его конструктивная идея распространялась гораздо дальше полученного результата, но очень важный шаг к ней. И, самое главное, того, что уже свершилось, было достаточно, чтобы осуществить намеченное им на ближайшие дни дело... Кирсанов решил прервать даль-нейшие испытания, чтобы продолжить их завтра. Он поставил аккумуля-торы прибора на зарядку и пошел спать.
2
 Проснулся он в семь часов от того, что Мария Викторовна трясла его за плечо. В предвкушении предстоящего дела он бодро вскочил с по-стели, быстро умылся, вопреки обыкновению плотно позавтракал, так как не знал, как сложится день и удастся ли позднее нормально поесть. По-прощавшись с матерью и пообещав вечером вернуться, он сел на мото-роллер и помчался в город.
 В начале девятого он занял наблюдательный пост напротив коттед-жа по Краснофлотской, 17, огороженного высоким металлическим забо-ром, через который просматривались асфальтированные подъездные и пешеходные дорожки, разделенные газонами и клумбами. Полчаса ниче-го не происходило, из дома никто не появлялся. Кирсанов забеспокоился, что опоздал, и обитатели коттеджа уже разъехались по рабочим местам. Однако без двадцати девять входная дверь отворилась, из нее вышла вы-сокая блондинка с длинными прямыми волосами, опускающимися ниже лопаток, в красном приталенном пальто, белой шляпе замысловатой кон-струкции, белых сапогах и с белой сумочкой в руке. Вслед за ней из две-рей показался ее «папашка» в наброшенном на плечи пальто, с укутан-ным шарфом горлом, на полторы головы ниже ее ростом...
 Влад со смешанным чувством удивления и брезгливости смотрел на эту парадоксальную пару и думал: «Это ж какой психологический напряг должно испытывать это чмо, бывая со своей женой на фуршетах, презен-тациях, корпоративных вечеринках и прочих представительских меро-приятиях!.. Знать, что все окружающие мужики глазами имеют его жену, а его считают недостойным ее ничтожеством... Он, наверное, когда вече-ром ложится с ней в постель, начинает драть ее, мстя и ей и всем, кто ее таким образом поимел, за причиненное унижение!»
 Женщина тем временем чмокнула мужа в щеку и подтолкнула в дверь. Когда та захлопнулась, она нажала какую-то кнопку на фасаде до-ма, и в боковой его части развернулись движущиеся на шарнирах ворота, открыв въезд в гараж. «Даю голову на отсечение, – мелькнула у Кирсано-ва мысль, – машина будет или красной, или белой». И чуть не расхохо-тался, когда увидел выползающий из гаража красный «Порш» с тониро-ванными стеклами... Закрыв гараж пультом дистанционного управления и таким же образом преодолев въездные ворота, Рытвина выехала на про-езжую часть. Влад завел «скутер» и двинулся за объектом наблюдения в некотором отдалении. Он не боялся потерять машину из виду, во-первых, потому, что в черте города никаких преимуществ в скорости она перед ним не имела, во-вторых, светофоры и частые дорожные пробки в это время дня тем более не позволят ей оторваться от него, в-третьих, размер и маневренность его мотороллера, скорее, даже давали ему преимущество перед «Поршем».
 Расчеты Кирсанова полностью оправдались: он сопроводил Рытви-ну до места ее работы, задержавшись только на несколько секунд. Поки-нув машину и водрузив на голову шляпу, лежавшую во время движения на пассажирском сидении, женщина включила сигнализацию «противо-угонки» и ровно в девять часов вошла в помещение, над входом которого витиеватыми буквами было выведено: «Салон красоты “Виктория”» (не-трудно было догадаться об истоках такого названия заведения). Влад раз-местил своего боевого коня неподалеку, а сам перешел на другую сторону улицы, где располагался небольшой скверик, и уселся на стоявшей там скамейке так, чтобы постоянно держать в поле зрения вход в салон, ма-шину и «скутер».
 Ожидание оказалось затяжным: Вика Рытвина, по всем признакам, была не просто владелицей салона, но и его директрисой, причем дирек-трисой серьезной и ответственной, проводящей на рабочем месте не меньше времени, чем подчиненные. Час проходил за часом, а обстановка не менялась. Расслабленный ничегонеделанием и разморенный теплым апрельским солнышком, Влад, развалившись на скамейке, незаметно для себя задремал... В чувство его привел резкий вскрик случайно оказавше-гося рядом малыша. Подняв голову и с трудом сфокусировав зрение, Кирсанов вдруг увидел задний бампер «Порша», выруливающего со сто-янки...
 Вскочив на ноги, Влад бросился к своему мотороллеру. Однако, по-ка он пытался пересечь улицу, пропуская транспортный поток, пока бе-жал к стоянке, машина скрылась за поворотом... Чертыхаясь, мужчина заметался из стороны в сторону, пытаясь придумать, что же делать. И тут его осенило... Кирсанов вошел в салон и подошел к ажурной стойке из белого дерева, за которой восседало... некое неземное создание – девушка лет двадцати, натуральная брюнетка с глазами цвета ультрамарина и пух-лыми пунцовыми (некрашеными) губами, и все это на фоне бархатной кожи матово-мраморного оттенка. (Хозяйка салона смогла найти убойный аргумент в пользу достоинств своего заведения!) Влад, обычно сдержан-но реагировавший на женскую красоту, на этот раз буквально остолбенел и несколько секунд раскрывал рот, как рыба, не произнося ни слова. Де-вушка, видимо, привыкшая к подобной реакции посетителей, пришла ему на помощь, озарив отработанной улыбкой:
– Я чем-то могу вам помочь?
– Да, если можно, – у Кирсанова, наконец, прорезался голос. – Я хо-тел бы видеть вашу хозяйку.
– А вы кто?
– Я фотограф из журнала «Миледи». Госпожа Рытвина попросила меня срочно привезти образцы буклетов для рекламы вашего салона.
 Девушка за стойкой с сомнением окинула взглядом небритое лицо Влада, его не очень презентабельный прикид, однако, решив, видимо, что от фотографов можно ожидать, чего угодно, заметила:
– А разве Виктория Михайловна не предупредила вас, что с часу до двух она всегда отсутствует на рабочем месте, а с двух до шести может отсутствовать, потому что в это время встречается с нашими партнерами по бизнесу? И что она терпеть не может опозданий?!
– Да, конечно, предупредила! – затараторил Влад. – Но, понимаете, я попал в пробку, и поэтому опоздал... Помогите, пожалуйста, милая де-вушка...– он гипнотизировал ее своими изумрудными глазами. – Я не мо-гу терять такого клиента, как госпожа Рытвина... Подскажите, где я могу ее найти...
– Ну, в настоящий момент она на обеденном перерыве, – неуверенно произнесла девушка, – и поехала к себе на дачу...
– А где это? – умоляющим тоном произнес Кирсанов.
– По Западному шоссе, село Тамиловка, точнее не знаю...
– Спасибо огромное! – облегченно воскликнул Влад. – Вы – моя спасительница, я – ваш должник!
 Он выбежал из салона, вскочил на мотороллер. Отыграть потерян-ные десять минут можно было только одним способом: Влад не поехал в нужном ему направлении по центральным улицам, по которым, наверня-ка, двигалась преследуемая им особа. Прекрасно ориентируясь в городе, он избрал другой маршрут: второстепенные и боковые улицы, иногда тротуары и даже проходные дворы. В результате, оказавшись на выезде из города на Западное шоссе, он увидел «Порш» Рытвиной, который только подъезжал к тому месту, где он остановился.
 Пристроившись в хвост объекту своей слежки, Кирсанов какое-то время пытался не отставать от него, выжимая из своего движка все, что возможно, но это продолжалось недолго: на загородной трассе «Порш» резко увеличил скорость и быстро стал уходить от погони. Влад был готов к этому, и двигался с максимальной скоростью только для того, чтобы убедиться, что Рытвина через два километра после выезда из города свер-нет налево, туда, где вымощенная булыжником дорога вела к Тамиловке. Ему удалось издалека заметить этот маневр ее машины, и он удовлетво-ренно сбросил скорость. Теперь он не боялся потерять ее: даже если он прибудет в село гораздо позже, найти в нем такую броскую машину не составит большого труда.
 На самом деле все оказалось еще проще, чем он предполагал. Ис-кать «Порш» не пришлось вообще: как только Кирсанов въехал на цен-тральную улицу Тамиловки, он увидел его стоящим во дворе второго справа дома. Проехав чуть далее, Влад остановился, слез с мотороллера и присел возле него так, чтобы прикрываться им от любопытных глаз. Ко-паясь для виду в моторе, как будто занимался ремонтом, он с удивлением рассматривал дом, в котором скрылась женщина. «Неужели это дача кру-того Жоры? Типичная занюханная сельская хибара!.. Да и село в целом, похоже, из разряда вымирающих: даже жителей на улице что-то не видно. Нет, что-то здесь не то... Либо девица в салоне чего-то перепутала, либо Виктория Михайловна для солидности обозвала обычный деревенский дом дачей, либо госпожа Рытвина имеет некие секреты, знать о которых окружающим необязательно, а ссылка на дачу только отговорка...» Не придя к какому-то определенному мнению, он продолжал просто наблю-дать за обстановкой.
 Не прошло и пятнадцати минут, как на пороге дома показалось зна-комое красное пальто. Женщина, придерживая под мышкой какую-то си-нюю папку, сначала закрыла дверь и положила ключ в сумочку, а затем, выведя машину на улицу, повесила на ворота большой амбарный замок. В сторону Кирсанова она даже не взглянула. Дав ей отъехать на прилич-ное расстояние, Влад уселся на «скутер» и, трясясь на булыжных колдо-бинах, не спеша поехал в город. Преследовать Викторию Михайловну дальше уже не имело смысла, поскольку полученной им информации бы-ло достаточно для осуществления того, что он задумал.
 В городе Кирсанов вновь поставил мотороллер в сарай Куприна. А сам, сев в электричку, поехал на дачу. Сидя в полупустом вагоне, он тща-тельно продумывал все детали завтрашней операции, буквально по мину-там планируя свои действия. Все складывалось, как будто бы, неплохо. Продумана была даже «отмазка» на действия противоположной стороны, которые должны были неизбежно последовать, когда все закончится... Однако Влад прекрасно понимал, что в таком деле всего не предусмот-ришь, и, скорее всего, его в самом ближайшем будущем ожидают весьма неприятные события. Но с ними он по всегдашней привычке решил раз-бираться по мере их наступления...
 Как и накануне, Кирсанов остаток дня провел с матерью, а также переделал кое-какие мужские дела по дому. Отпустив Марию Викторов-ну домой и уложив мать спать, он многократно опробовал действие сво-его устройства на разных электроприборах, используя питание от акку-мулятора. Процентов девяносто всех опытов дали положительный ре-зультат. Это для начала экспериментальной проверки прибора было со-всем неплохо. Удовлетворившись техническим обеспечением завтрашне-го дела, Влад пошел спать.
3
 Проснувшись в девять часов вполне отдохнувшим, он придал себе товарный внешний вид, приняв ванну, побрившись, одев на себя все чис-тое («Готовлюсь, как к бою!» – усмехнувшись, подумал он при этом). С аппетитом позавтракав, Кирсанов с удовлетворением отметил, что ника-кого страха перед предстоящими событиями не испытывает, есть только легкий тремор от избытка адреналина в крови. Поднявшись в свою ком-нату, он вырезал ножницами в отвороте своей вязаной шапочки отверстия для глаз и рта. Все, что он мог сделать дома, было сделано. Взяв кейс с прибором, он отправился на станцию.
 Прибыв в город к одиннадцати часам, Влад первым делом отпра-вился в детский супермаркет, где приобрел пластмассовый пистолет, ко-торый по всем внешним параметрам даже человек, разбирающийся в оружии, на расстоянии ни за что не отличил бы от настоящего. Спрятав его в карман куртки, Кирсанов поехал в ту часть города, где располагался известный ему магазин «Интим» и купил там наручники, применяемые любителями сексуальных игр в стиле «садо-мазо». Теперь вся необходи-мая экипировка была подобрана, и можно было приступать к делу.
 Он прибыл к салону «Виктория» без пятнадцати час. «Порш» Рыт-виной одиноко стоял на вчерашнем месте. Оглядевшись по сторонам и дождавшись, когда рядом никого не было, Влад приоткрыл кейс и нажал красную кнопку. Обойдя машину с той стороны, которая не просматрива-лась из салона, он быстро открыл дверь, наклонил переднее сиденье и упал на заднее. Быстро захлопнув за собой дверь, он повторным импуль-сом прибора вновь запустил бортовой компьютер; тут же защелкнулись замки на дверцах. Кирсанов уложил кейс на пол между передним и зад-ним рядом сидений, опустил отворот шапочки на глаза, взял «пистолет» в руку и спрятался за водительским сиденьем, скрючившись там в три по-гибели.
 (Влад всегда смеялся, когда в фильмах демонстрировались сюжеты, в которых персонажи, не видимые водителем машины, внезапно возника-ли за его спиной: попробуйте сами остаться незамеченными водителем, сидя на заднем сиденье в дневное время в машине с обычными стеклами! Да не заметить вас может только или слепой шофер, или в хлам пьяный!.. Однако самому Кирсанову в этом вопросе повезло: стекла в «Порше» бы-ли тонированные, на водительском сиденье стоял высокий подголовник, прикрывающий вид сзади, и, наконец /особая удача/, госпожа Рытвина при посадке в машину будет смотреть не на заднее сиденье, а на то, как аккуратнее уложить свою чудо-шляпку на соседнее!..)
 Как и рассчитал Влад, в тринадцать с минутами Вика, удобно уст-роившись за рулем автомобиля, выехала со стоянки. Поскольку Кирсанов не знал путь ее следования, он дождался того момента, когда машина ока-залась на улице, где не было интенсивного транспортного движения, и лишь тогда приподнялся на заднем сиденье и приставил к затылку жен-щины дуло «пистолета»... Вика дико вскрикнула и резко надавила на тормоз. Влад положил ей левую руку на горло, слегка сжал и приглушен-ным, но отчетливым голосом с паузами произнес:
– Не надо дергаться, и все будет хорошо... Следи за дорогой и веди машину аккуратно... Не привлекай к себе внимания... Поехали!
– Кто вы такой? – трясясь всем телом, запинаясь, в ужасе прошепта-ла женщина. – Что вам от меня надо?
– Об этом потом... А сейчас не загораживай проезд и двигайся на выезд из города в сторону Западного шоссе...
 Рытвина завела двигатель и сначала неуверенно, рывками, рыская по дороге, но потом понемногу успокаиваясь, двинулась в нужном на-правлении. На подъезде к указанному им пункту Кирсанов снова надавил женщине рукой на горло, а «пистолетом» на затылок и проговорил:
– Сейчас мы будем проезжать пост ГАИ... Упаси тебя Бог, совер-шить какую-нибудь глупость... Помни: первое, что я сделаю в этом слу-чае – разнесу тебе пулей черепок!
– Нет-нет, что вы! Я даже и не думала об этом! – потрясенно забор-мотала женщина.
– Ну, вот и молодец! – удовлетворенно отозвался Влад. – Тогда да-вай очень спокойно, без всякого лихачества проезжай мимо поста и дви-гайся по Западному шоссе...
 Они без всяких проблем выехали за город и помчались по дороге.
– Так куда мы все-таки едем? И что вам от меня нужно? – чуть сме-лее, оправившись от первого испуга и неожиданности, вновь спросила Вика.
– Скоро узнаешь...
 Они миновали поворот на Тамиловку. Когда Влад через некоторое время увидел возле обочины дороги крест с висящим на нем венком (сви-детельство совершившегося здесь ДТП со смертельным исходом), он при-казал Рытвиной остановиться рядом.
– Сейчас ты достанешь мобильник и позвонишь своему благоверно-му. Скажешь ему только следующее... Во-первых, что тебя похитили... Во-вторых, что ты просишь его сделать все, что потребуют похитители... Иначе... он тебя живой не увидит!
 Трясущимися руками женщина достала из сумочки телефон, нажала кнопку и после небольшой паузы звенящим от сдерживаемой истерики голосом произнесла:
– Гоша! Меня похитили!.. Спаси меня!.. Иначе меня убьют!..
 Влад вырвал у нее трубку и, засунув под шапочку, приложил к сво-ему уху.
– Слушай меня внимательно, Жора... На днях ты сделал одну па-кость, за которую придется ответить... Если я до шестнадцати ноль-ноль не получу подтверждения о том, что ты вернул расписку Антону Кирса-нову, то на ужин у тебя сегодня будут... вареные уши твоей красотки...
 Не дав Рытвину возможности произнести хотя бы слово, Влад дал отбой. Отключив мобильник совсем, он приказал Вике открыть стекло на правой двери и выбросил его наружу.
– Запомни это место, – сказал он женщине. – А теперь разворачи-вайся и поезжай назад.
 Однако Вика, пораженная услышанным, особенно вареными ушами, сидела как в прострации, не в состоянии собраться. Желая привести ее в чувство, Кирсанов резко хлестнул ее по щеке ладонью. Рытвина вскрик-нула, зашевелилась, попыталась завести машину.
– Не помирай раньше времени! – прикрикнул на нее Влад. – Если твой муженек тебя любит и сделает все, как надо, будешь здоровей, чем раньше!.. Давай разворачивайся.
 Вика немного взбодрилась, развернула «Порш» и поехала назад в город. Кирсанов достал свой сотовый и на всякий случай отключил его также. Когда они доехали до поворота на Тамиловку, женщина по его ко-манде повернула в сторону села. Влад заметил в зеркале заднего вида, как на ее лице мелькнуло удивление.
– А куда это мы едем?
– Скоро узнаешь...
 Помолчав какое–то время, она снова спросила:
– А о какой расписке вы говорили с моим мужем?
– И об этом скоро узнаешь... А пока заткнись и следи за дорогой!
 Когда они въехали в село и Кирсанов распорядился остановиться возле известного им обоим дома, глаза Вики полезли из орбит:
– Как же так?.. Что это значит?.. – воскликнула она.
– А то и значит... Погостим у тебя немножко... А теперь пересядь на правое сиденье, – Влад убрал ее шляпу и положил назад. – Опусти голову вниз, а руки заведи назад, – он надел ей наручники на запястья. – Потерпи немного... Голову ни в коем случае не поднимать!
 Он достал из дамской сумочки ключи от ворот и входной двери до-ма, поднял вверх опущенный отворот своей шапочки и вышел из маши-ны. Сняв замок с ворот, он сел на водительское место, загнал «Порш» во двор впритык к дому. Затем, прикрыв ворота, отворил входную дверь. Оглядевшись по сторонам и не заметив чьего-либо особого внимания к их приезду, вновь натянул шапочку на глаза, вывел Рытвину из машины и прошел с нею в дом.
 Это было обычное сельское жилье: маленькая веранда, коридорчик, три комнаты разных размеров и кухня с печью и газовой плитой, рядом с которой стоял баллон, в углу располагалась раковина с трубой, уходящей, видимо, куда-то в сливную яму, остальные «удобства» были по обыкно-вению где-то в огороде за домом... Судя по обстановке и порядку вокруг, здесь в свое время жила пожилая женщина. Влад освободил Вику от на-ручников, предложил снять верхнюю одежду и устроиться там, где она захочет. Женщина повесила пальто на вешалку, оставшись в платье сине–зеленых тонов, эффектно подчеркивающем ее высокую грудь, осиную та-лию и стройные ноги, и уселась на стуле, стоящем возле круглого стола в самой большой комнате дома. Кирсанов также снял куртку, демонстра-тивно засунув «пистолет» за пояс брюк, и уселся напротив.
 Оказавшись в знакомой обстановке, Рытвина немного успокоилась, несколько раз даже бросила взгляд в большое зеркало, висящее на стене, пытаясь оценить, как она выглядит. Пока все складывалось для нее не так уж и страшно, нервировала только маска на лице похитителя и пистолет за его поясом.
– Так каким же образом мы здесь оказались? – решила она выяснить самое странное для нее обстоятельство.
– А ты хотела бы оказаться в каком-нибудь гнилом подвале среди крыс?
– Нет, конечно... (ее передернуло от представленной картины). Но как вы об этом доме вообще узнали? О нем никто не знает, даже мой муж. Он достался мне от моей бабушки, умершей полгода тому назад. Недавно я вступила в право наследования, а вчера заехала посмотреть, как тут, что тут... Ах, вот оно что! – осенило вдруг Вику. – Я же, кажется, Эвелине вчера сказала, что еду сюда на дачу... Это она, паршивка, проболталась? Точно... Она же говорила, что меня разыскивал какой-то странный фото-граф...
 Влад догадался, что Эвелиной, видимо, является барышня из сало-на, но решил ее не выдавать.
– Я не знаю, кто такая Эвелина... Просто ты вчера весь день была под наблюдением, – помолчав, он поинтересовался. – А почему муж не знает про эту фазенду?..
 Вика слегка покраснела и нехотя призналась:
– Ну, у нас есть настоящая дача, на которой мы вместе отдыхаем и про которую все знают, на Ряжском озере (Кирсанов удивился совпаде-нию: их дача находилась там же!). А это место я решила сделать своим укромным уголком, про который никто не должен знать... Мало ли как в жизни могут повернуться обстоятельства!..
 Влад понял, что благополучная жизнь семейства Рытвиных совсем не так уж и безупречна. И эта красотка, наверняка, имеет не одного «ске-лета в своем шкафу»...
– Вы обещали рассказать о расписке, – напомнила женщина ему.
 Кирсанов в общих чертах изложил ей всю историю с долгом Антона и то, каким образом ее муженек решил по легкому срубить деньжат...
– Да, Гоша такое может сделать, – согласилась Вика (впрочем, без особого смущения), – жаден... А с другой стороны, как еще можно сколо-тить капитал? – она вызывающе посмотрел на мужчину.
– Я не знаю: может, в вашем «барыжьем» племени такие поступки в порядке вещей! – рявкнул Влад, изображая из себя «урку». – Но по на-шим понятиям, это «западло»! Вот поэтому и он, и ты за это ответите...
– Вы же сказали, что ничего мне не сделаете, если муж выполнит ваши требования, – снова в панике задрожала женщина.
– Если выполнит...
– Конечно, выполнит! – с уверенностью закивала Рытвина головой. – Ради меня он пойдет на все!..
 Не отвечая ей, Влад какое–то время молчал, а потом спросил:
– В доме найдется что-нибудь поесть? Что-то аппетит разыгрался.
– Откуда? Здесь же полгода никто не живет. Хотя, на кухне стоит коробка с грецкими орехами. Если хотите...
 Кирсанов обнаружил коробку стоящей на подоконнике, взял в шка-фу деревянный молоток для отбивания мяса, тарелку и принес все это в комнату. Усевшись за стол, он стал сосредоточенно колоть орехи и бро-сать съедобную часть то в рот, то в тарелку, а скорлупу назад в коробку. «Ну, вот, – удовлетворенно подумал он, – и подкреплюсь немного, и вре-мя чем-то займу до четырех часов».
– Угощайся, – предложил он Вике.
 Та отрицательно помотала головой:
– У меня сейчас любая пища в горле встанет!
– Ну, как хочешь, – заметил Кирсанов и продолжил свое занятие.
 В комнате повисла тишина, нарушаемая изредка ударами молотка. Вика, как загипнотизированная смотрела на него. «Небось, сидит и пред-ставляет себе, как этот молоточек я опускаю на ее головешку!» – подумал Влад. Наполнив тарелку орехами, он спросил у женщины:
– Сколько времени?
 Та, взглянув на изящные золотые часики, висящие, как кулон, у нее на шее, одновременно и с испугом, и с надеждой ответила:
– Без пяти четыре...
– Ну, вот, красавица, и пришел час «икс»! Пойдём-ка со мной...
 Он провел ее в комнатку, служившую прежней владелице спальней, где стояла громоздкая металлическая кровать, заставил Вику просунуть руки между прутьями спинки у изголовья и сцепил их наручниками.
– Ну что, девонька: стой и молись, если можешь, пока будет решать-ся твоя судьба...
 В коридоре он снял шапочку, оставил ее на вешалке, взял в своей куртке сотовый, включил его и, выйдя во двор, набрал нужный номер.
– Антон, это я,– начал он.
– Влад! – заорав в трубку, прервал его брат. – Я ничего не пони-маю... Что происходит? Час назад ко мне в магазин приезжал Жора Рыт-вин со своим братом и отдал мою расписку!..
– Оперативно! – вставил слово Влад.
– Что оперативно?.. – снова заорал Антон. – Я ничего не понимаю... Он так вопил, что пришлось закрыть магазин, забрызгал слюной весь мой кабинет, угрожал мне, что, если с его женой что-нибудь случится, то он угробит и меня, и мою семью!.. Я ему поклялся всем святым, что понятия не имею, о чем идет речь, не знаю, кто и зачем похитил его жену!..
– Молодец! – одобрил Влад. – Ты все сказал очень правильно... За-помни: кто бы и что бы ни спрашивал тебя об этом деле, ты ничего не знаешь и никогда никого не просил похищать Вику Рытвину!.. Ты рас-писку-то ликвидировал?
– Да расписку я сжег сразу после их ухода... Ты мне лучше скажи: что же теперь будет? Совершенно ясно, что Жора не поверил ни одному моему слову. И теперь он в любом случае будет мне мстить!.. Как же мы будем выкручиваться из этой ситуации?
– Братишка, помни: я всю эту кашу заварил, я ее и расхлебаю. Вам ничего не угрожает. Я со всем разберусь сегодня же! А если не разбе-русь... то сам за все и отвечу...
– Но как же так?..
– Не бери дурного в голову... Я сейчас отключу телефон, и свяжусь с тобой только тогда, когда будет можно. Все, пока!
 Несколько минут он размышлял, стоит ли для страховки предпри-нимать какие-то действия, чтобы обезопасить свой сотовый от возможной пеленгации. Но в итоге решил, что его противники в ближайшие часы при любом развитии событий ничего радикального предпринять не смогут. А ему, Кирсанову, этих часов вполне хватит, чтобы завершить начатое де-ло... Рассудив таким образом, он просто снова отключил мобильник.
 «Итак, полдела сделано! – думал Влад. – Проблема долга решена... Теперь остались пустяки: как из этого дерьма выбраться с наименьшими потерями!.. Начинаем второй акт спектакля». Он еще раз быстро прокачал все аргументы для предстоящего разговора с похищенной женщиной и после этого вошел в спальню. Вика, увидев его лицо, истошно заголоси-ла:
– Нет, не надо! Умоляю вас, не убивайте!..
– Что ты орешь, дура! – ошеломленно уставился на нее Кирсанов. – Кто тебя собирается убивать?
– А зачем вы показали мне лицо? – рыдала женщина. – Я же знаю: так всегда делают, когда хотят убить свидетеля!..
– Ах, вот ты о чем... Ну, в данном случае все не так, – Влад снял с нее наручники и, придерживая за плечи, усадил рядом с собой на кровать. – Для тебя это значит, что ты свободна! Шутка кончена...
– Шутка?!.. – вытаращив на него полные слез глаза, не могла найти слов Рытвина.
– Конечно, шутка. Ну, разве можно всерьез говорить о похищении, если в руках у злодея детский пистолет!.. – он отдал Вике оружие, и та стала недоуменно вертеть его в руках. – О каком похищении можно гово-рить, если ты сама привезла меня в свой дом?.. Разве можно говорить о похищении, если похититель не причинил похищенному ни малейшего ущерба?..
– Значит, вы не собирались убивать меня?
– Конечно, нет.
– И калечить меня вы тоже не хотели? – постепенно успокаиваясь, спросила Рытвина.
– Да что ж я, дикарь что ли: такую красоту калечить?!
– И даже насиловать не предполагали? – уже с некоторой игриво-стью в голосе уставилась в глаза Кирсанову Вика.
– Ишь ты, размечталась!.. – иронично ухмыльнулся мужчина.
– Так чего же ты хотел? – уже совершенно спокойно поинтересова-лась Рытвина.
– Всего лишь восстановления справедливости: возвращения моему брату расписки.
– Так ты, значит, брат Антона Кирсанова?
– Да. И должен тебе заметить, что мой брат понятия не имел о том, что я собирался сделать!
– То есть, ты хочешь сказать, что ради брата пошел на такое престу-пление? – в глазах женщины мелькали одновременно и недоверие, и вос-хищение.
– Да какое там преступление? – улыбнулся Кирсанов. – С учетом всех обстоятельств, о которых я сказал выше, мое деяние тянет максимум на пятнадцать суток, как мелкое хулиганство... А если в милиции узнают, почему я на него пошел, узнают о поступке твоего мужа, то, может быть, и вообще простят...
– Я, конечно, законы не очень хорошо знаю. Но ни за что не поверю, что твое деяние не предполагает никакого наказания. Так что ты меня со-всем за дуру-то не держи... Я все-таки «пед» закончила...
 «Но была ты там, девонька, наверное, не отличницей, а удовлетво-рительницей», – подумал Влад про себя, а вслух сказал:
– Ну, тогда я тебе еще больше скажу: если я верну тебя мужу до то-го, как он заявит в милицию о твоем похищении (а он, скорее всего, в ближайшее время этого делать не собирается, так как надеется, что я сдержу слово), то никакого «дела» вообще не будет, потому что вы не сможете доказать сам факт похищения... На каждое ваше слово будет мое слово...
– Ишь ты, какой ловкач! Хитро придумал!.. – Вика странным взгля-дом оглаживала лицо мужчины. – Думаешь, «от бабушки ушел, от де-душки ушел, от милиции уйдешь...» А вот от «волка» ты не уйдешь… от дяди Семена!.. Этот тебя и под землей найдет и на куски порвет!..
– Намекаешь на то, – стерев улыбку с лица и натянув на него мерт-вую маску, проговорил Кирсанов, – что надо все-таки убить тебя, чтобы не давать дяде Семену в руки свидетеля?
 Лицо женщины мгновенно покрылось матовой бледностью...
– Нет-нет, что ты! Не надо!.. – помолчав немного, она продолжила. – У меня есть другое предложение... Хочешь, чтобы мой муж и его брат на-всегда отстали от тебя?
 Влад пристально уставился на нее.
– Если ты имеешь в виду то, чтоб я отправил их обоих на тот свет, а тебя сделал наследницей их состояния, знай: я не по этой части...
– Да нет, я имею в виду совсем другое... Хотя, твоя идея тоже инте-ресная... – как бы между прочим пробормотала Вика. – Дело в том, что муж сделает для меня все, что угодно... Если я скажу ему, чтоб он навсе-гда забыл об этом деле, о своих деньгах и о вас с братом, он забудет!
– Вот как! – поразился Кирсанов. – И что же я должен сделать, что-бы ты ему это сказала?
– Ты должен, – женщина немного помялась, а затем решительно за-кончила, – удовлетворить меня!
 «Да, я не ошибся, – подумал Влад, – ты – не отличница, ты – удов-летворительница. Живешь во дворце, катаешься на красном «Порше», защищена от всех жизненных проблем богатым «папиком», а все равно остаешься голодной самкой!»
– Я когда-то слышала, – продолжила Вика в ответ на его молчание, – о шведском синдроме, когда похищенные влюбляются в своих похитите-лей. Никогда в это не верила... А теперь поняла, в чем дело. По-моему, здесь чистая физиология: стресс, вызванный чрезвычайными пережива-ниями похищенной женщины, а затем его благополучное снятие дают импульс сильному сексуальному возбуждению. Я, например, это точно ощущаю, – распаляясь все больше, она положила руку Владу между ног. – Ну, сделай это! Ты же можешь! Я вижу...
 «А почему нет? – размышлял Кирсанов. – В моем положении – это вообще единственный выход. А то ведь, как ни крути, Семен Рытвин ме-ня точно закопает... Надо только подстраховаться...»
– Хорошо, я согласен, – наконец отозвался он, – но при одном усло-вии...
– Каком еще условии? – недоуменно отстранилась от него Вика.
– Ты напишешь расписку о том, что добровольно отдалась мне...
– Зачем это еще?! – возмущенно воскликнула женщина.
– А затем, что я никому не верю, а особенно таким дамочкам, как ты. Как я уже тебе говорил, сейчас у вас нет никаких доказательств по-хищения для милиции, но если я тебя трахну, такие доказательства (в ви-де следов спермы) сразу появятся. Ты сможешь меня обвинить и в похи-щении, и в изнасиловании! И тогда мне кранты...
 Вика несколько минут озабоченно обдумывала его слова, а потом нерешительно произнесла:
– Но, если я напишу такую расписку, то ты сможешь шантажировать меня перед моим мужем...
– Глупости! Я покажу ее ему только в том случае, если ты нару-шишь свое слово, предашь меня, и мне будет грозить смерть. Да и то в этом случае меня это от смерти не спасет, просто я немножко подгажу тебе...
– Хорошо, я согласна! – еще подумав, наконец, решительно согласи-лась Вика. Она пошла в соседнюю комнату, достала из ящичка стола тет-радный лист бумаги, шариковую ручку, уселась и сказала: – Диктуй!
– Ну, пиши примерно так: «Я, Рытвина Виктория Михайловна, всту-пила в сексуальные отношения с Кирсановым Владиславом Сергеевичем, – медленно диктовал он, чтобы она успевала записывать, – добровольно, сознательно и с полной ответственностью за все возможные последствия этих отношений. Число. Подпись».
 Вика закончила писать и протянула ему бумажку. Влад пробежал текст глазами, удовлетворенно хмыкнул, сложил расписку и засунул в карман.
– Ну, вот теперь другое дело...
– А ты не боишься, – издевательски подначила его женщина, – что, если эту расписку все-таки доведется читать тому, кому не следует, я смогу отмазаться, сказав, что писала ее под дулом пистолета?..
– Нет, не боюсь, – спокойно отозвался Кирсанов. – Потому что лю-бой эксперт легко установит, писалась ли она в состоянии стресса или в спокойном состоянии психики... Итак, детка, ты хотела получить удовле-творение? Что ж, будь тогда готова потрудиться так, как никогда не тру-дилась... Помнишь присказку: «Твоя ступа, мой толкач, как толкну, тогда не плачь»?
– Ты за меня не бойся, – усмехнулась Рытвина. – Сам смотри не опо-зорься!.. Кстати, набери в колодце воды: мне нужно привести себя в по-рядок.
 Кирсанов притащил со двора несколько полных ведер, два из них поставил на плиту греться, нашел на веранде большое металлическое ко-рыто и поставил его посреди кухни. Вика тем временем приготовила брачное ложе: застелила кровать постельным бельем, найденным в шка-фу.
 Когда все было готово, она попросила мужчину оставить ее на кух-не одну. Минут десять Влад, сидевший за столом в комнате, слушал плеск воды за дверью, которая, наконец, распахнулась, и в проеме, как Афродита из морской пены, появилась Вика, полностью обнаженная, в одних сапогах... Кирсанов застыл в немом восхищении: ее тело было само совершенство! «Это ж надо, – мелькнуло у него в голове, – такое роскош-ное мясо!» Женщина, делано игнорируя его потрясенный взгляд, проде-филировала мимо, как на подиуме, прямо в спальню, улеглась на кровать, не снимая сапог, и раскинула ноги... Влад тут же вскочил, в мгновение ока сбросил с себя всю одежду, зашел на кухню, проделал необходимые гигиенические процедуры и, войдя в спальню, уже совершенно готовый к предстоящей битве остановился в шаге от постели. Вика, увидевшая его телосложение и потрясающую боевую часть, похоже, была поражена не меньше мужчины... Она утробно застонала и, не желая больше сдержи-ваться, прикрикнула на него:
– Ну, что же ты ждешь?.. Я уже не могу терпеть!
– Заткнись! Здесь командовать парадом буду я! А ты будешь терпеть столько, сколько я найду нужным... Кстати, а как насчет... предохранить-ся?
– А на этот счет можешь не беспокоиться!
 Влад понял, что такая уверенность, судя по всему, связана с теми проблемами, имеющимися в семье Рытвиных, о которых упоминал Ан-тон. Он решил продемонстрировать женщине все выработанное годами мастерство бойца сексуального фронта... Желая довести ее распаленное желание до крайней степени, он начал свою партию с медленных, вдум-чивых ласк ее тела языком и пальцами. Обследуя таким образом каждый квадратный сантиметр этого совершенного творения природы, он вынуж-дал женщину, забывая всякую сдержанность и стыд, выражать все свои эмоции в самой неприкрытой форме. Влад насчитал, по крайней мере, три оргазма, которые она испытала на этой фазе любовной игры. Завершить предварительную стадию он решил «позой 69», свидетельствующей, как правило, о готовности партнеров на любые эксперименты в основной фа-зе...
 Поведение Вики убедило Кирсанова, что никаких секретов в эроти-ческом искусстве для нее не существует. И поэтому, чтоб ее удовлетво-рить, пахать нужно глубоко, основательно и долго... Вначале женщина пыталась руководить процессом и словесно стимулировать партнера, но через полчаса непрерывных сексуальных упражнений перестала произно-сить что-либо членораздельное, а только, покорно подчиняясь командам и рукам Влада, подставляла ему свое тело, тяжело дышала и стонала. А еще через полчаса, будучи в полуобморочном состоянии, она с задушен-ным хрипом прошептала:
– Все... Больше не могу... Кончай!
– Кончаю, кончаю… – пробормотал Кирсанов. – Вот сейчас кончил! – поставил он финишную точку.
 Они долго лежали рядом на ковре, раскинув руки и глядя в потолок, пока не вернулось привычное ощущение окружающей действительности, не подсох пот на их измочаленных телах, не восстановилась нормальная речь.
– Ты просто убийца! – сладко потянувшись, первой проговорила Вика. – Разворотил все у меня к чертовой матери…
– Я тебя предупреждал... Поэтому претензий не принимаю.
– Да что ты, какие претензии, – она повернулась и положила свою голову к нему на грудь. – Я первый раз в жизни получила полное сексу-альное удовлетворение! Если б ты только знал, что такое каждый вечер ложиться в постель с куском холодца!..
– Если ты думаешь, что я тебя пожалею, то не рассчитывай. Сама себе судьбу выбрала, вот и пожинай ее плоды, – Влад сказал все это без какой-либо злости или осуждения, а так, в порядке констатации факта...
– Да я никого в этом и не виню. Просто хочется иногда попробовать тех радостей жизни, которых я лишена...
– Ну, и часто ты себе такие радости доставляешь?
– Гораздо реже, чем ты, наверное, представляешь, – с некоторой обидой отозвалась Вика и отстранилась от него.
 Они еще немного полежали молча. На улице стало заметно темнеть.
– Нам пора собираться, – проговорил Кирсанов. – Не хочу давать браткам Рытвиным повода и времени на принятие непредсказуемых ре-шений и действий.
– Да, действительно пора, – согласилась женщина. – Мне теперь нужно привести себя в такое состояние, чтобы муж ни о чем не догадал-ся, – она попыталась встать, но снова опустилась на колени. – Ты пред-ставляешь, ноги не держат! Слабость страшная...
– Тогда давай ползком, – засмеялся Влад.
 Вика тоже засмеялась и, послушав его совета, стала передвигаться на кухню, опираясь на руки и колени и лукаво оглядываясь назад. Прово-жая взглядом ее танцующие розовые ягодицы, Кирсанов почувствовал нарастание возбуждения... «Вот черт! Если б не надо было собираться, я бы, пожалуй, еще раз ее оприходовал...» – подумал с сожалением он.
 Вика снова уселась в ту же самую воду, остававшуюся в корыте и стала обмываться.
– Не холодная? – спросил ее Влад.
– Да нет, даже приятная... после того, что произошло.
 Закончив процедуру омовения, она стала одеваться. Кирсанов вос-пользовался той же водой, а затем слил ее в раковину. Одевшись оба, они вышли во двор. Пока Вика закрывала дом и выводила машину на улицу, Влад переставил кейс на переднее сиденье, себе под ноги. Когда они подъехали к развилке дорог перед главной магистралью, он напомнил Рытвиной о ее телефоне. Хотя уже стемнело, они без труда нашли на обо-чине памятный знак. Влад, выйдя из машины, пошарил руками в траве и вскоре нашел то, что искал.
 Направляясь в город, Вика не столько смотрела на дорогу, сколько на мужчину, как будто ожидала, что же он ей скажет на прощание после столь необыкновенного рандеву. Однако Кирсанов, замечавший эти вы-разительные взгляды, никак на них не реагировал. Когда они въехали в город, он попросил подбросить его в тот район, где находилась квартира Куприна. Оказавшись на месте, женщина остановила машину, заглушила мотор и повернулась к Владу.
– Ты не хочешь мне ничего сказать?
– Что тут можно сказать? – чуть подумав, ответил Кирсанов. – Толь-ко одно: не будь сукой, сдержи свое обещание!
 По лицу Вики пробежала гримаса боли.
– Я, может быть, и стерва, но никогда не стану причиной смерти че-ловека, который... Мы сможем видеться?
– Предлагаешь дружить домами? – ухмыльнулся Влад.
– Не кривляйся! Ты хочешь снова увидеть меня?
– Нет!
– Как!? – пораженно воззрилась на него женщина. – Тебе не понра-вилось то, что произошло между нами?
– Почему же? Очень понравилось!
– Тогда почему? – она недоуменно смотрела на него.
– Боюсь прикипеть к тебе... Если это произойдет, будет очень плохо и тебе, и мне...
– Ты – чудовище... зеленоглазое, – прошептала Вика и добавила, – к которому меня тянет все больше и больше... Поцелуй меня на прощание.
 Влад притянул ее голову к себе, впился в губы долгим поцелуем, а затем, оттолкнув, схватил кейс и выскочил из машины, крикнув:
– Прощай!
Глава восьмая
1
 Глеб был дома. Он вышел в прихожую, услышав, как Кирсанов от-крывает входную дверь.
– Наконец-то! Явилась пропажа... Где ты был? Почему не позвонил, ничего не сообщил? – засыпал он приятеля вопросами.
 Влад, ничего не отвечая ему, а только устало улыбаясь, повесил верхнюю одежду на вешалке и прошел в свою комнату. Пристроив кейс под письменным столом, он раскинулся на софе. Глеб присел рядом и приготовился слушать.
– Как хорошо! – блаженно потягиваясь, проговорил Кирсанов. – Ес-ли б ты знал, старина, как я устал за эти дни!.. Но зато все проблемы ре-шены, и теперь можно расслабиться...
– Боюсь, Влад, ты не про все свои проблемы знаешь, – помрачнел Куприн. – Не хочется тебя расстраивать, но кто, кроме меня, тебе всю правду скажет...
– Вот как, – посерьезнел Кирсанов. – Ну, давай режь правду-матку!
– На заводе вокруг твоей персоны такая буза поднялась! В четверг с утра, когда выяснилось, что ты не вышел на работу, даже профсоюзное собрание бригады провели с повесткой дня: «Что делать с Кирсановым?».
– Иди ты!
– На нем не только Музалевский присутствовал, но даже Колыва-нов!
– Ну и ну! – недоверчиво пробормотал Влад.
– Как я и предполагал, ребята тебя крыли на чем свет стоит! Я пы-тался убедить всех, что обсуждать этот вопрос в твое отсутствие нельзя. Может быть, ты заболел, или какая-нибудь другая неприятность случи-лась... Но, когда Палыч сказал, что ты накануне пытался у него выпросить отгул, а он отказал, тут все как с цепи сорвались: припомнили о тебе все, и что было, и чего не было... Однако, заметь, когда стали голосовать за решение, ни один человек в бригаде не был за то, чтобы тебя уволить! Но тут поднялся Колыванов и сказал, что, какое бы решение ни приняла бри-гада, если ты не предоставишь документальных подтверждений твоего отсутствия на рабочем месте по объективным причинам, он с чистой со-вестью уволит тебя с «волчьим билетом»...
– Да, дела… – протянул Влад, нахмурившись, а про себя подумал: «А может, это и к лучшему? Конечно, с одной стороны, остаться без ра-боты – вроде как бы и неприятно, а с другой, – эта работа стала уже серь-езно доставать: постоянные придирки, пристальный надзор, особые тре-бования... А ведь это еще вопрос, дорогие товарищи: кто больше постра-дает от моего увольнения – я или цех? Угроза уволить “по статье”? Ско-рее всего, пугает Колыванов, а на самом деле уволит, как и всегда, “по собственному желанию”... С одной стороны, конечно, очередное уволь-нение чревато для меня потерей и так не слишком больших средств к су-ществованию, но с другой стороны, в отличие от прежних случаев, сейчас появилась перспектива без особого напряга “срубить бабла”... Конечно, перспектива эта подванивает, но чего не сделаешь, чтобы выжить в этом говённом мире...» Рассуждая таким вот образом, Кирсанов решил предос-тавить свою судьбу на волю случая: в понедельник он пойдет на завод, как ни в чем не бывало, а там пусть как будет, так и будет...
 Глеб, видевший, что приятель после его слов серьезно задумался, сидел молча и ждал, что тот скажет, и очень удивился, услышав его смех:
– Да, жизнь скучать не дает: каждый день какие-нибудь события, то черная полоса, то белая...
– Что-то я белых полос в твоей жизни не очень замечаю, – недовер-чиво отреагировал Куприн.
– Это потому, что они не так бросаются в глаза, как черные! – вывел философское умозаключение Влад.
– Может быть, для увеличения разнообразия цветовой гаммы жизни пригласим в гости девочек? – предложил Глеб.
 Кирсанов почти истерически расхохотался:
– Старик, ты даже не представляешь, на что ты меня сейчас толка-ешь!
 Приятель изумленно вытаращился на него:
– Кирсанов, ты ли это? Впервые вижу, чтобы ты шарахался от секса, как... как... – он не мог придумать сравнения.
– ...как гаишник от взятки, – закончил за него Влад. Он не хотел по-свящать Глеба во все подробности произошедшего сегодня, но самую пи-кантную скрывать не захотел. – Дело в том, старик, что, для того чтобы решить наши с братом проблемы, мне пришлось сегодня стереть моего петушка чуть ли не до основания!..
 Куприн от хохота завалился на софу и задергал ногами.
– Ой, не могу!.. Вот бы мне такие проблемы!
– Не завидуй, а то накаркаешь, – засмеялся Кирсанов вслед за ним. – В общем, я предлагаю отложить девочек на другой день, а сегодняшний вечер посвятить более важному занятию – залить все цвета спектра алко-голем... А то я что-то забросил это дело в последнее время. Так можно от постоянного стресса и инфаркт схлопотать!
 Глеб с энтузиазмом согласился с предложением. Приятели сброси-лись на бутылку водки, пару пива и закусь. Куприн сбегал в ближайший магазин, и все оставшееся время до поздней ночи они вдохновенно про-славляли Бахуса...
2
 Утром Влад проснулся около одиннадцати, с трудом разодрал глаза и пересохший рот, только повалявшись в постели еще пятнадцать минут, смог вспомнить о том, что происходило вчера. Глеба уже не было дома, он куда-то смотался по своим делам. Есть после вчерашнего ничего не хотелось. Кирсанов решил выпить крепкого кофе и отправиться к брату: тот, наверное, места себе не находит в неведении.
 Оказавшись возле дома Антона, он на всякий случай решил осмот-реться: нет ли наблюдателей, а может быть, даже и засады (черт его знает, как вчера сложилась встреча Вики с мужем и деверем, и какие действия решили те все-таки предпринять по отношению к Антону Кирсанову и неизвестному похитителю). Натянув шапочку почти до самых глаз, он не-сколько раз, озираясь, прошелся по двору, высматривая подозрительные лица, однако не смог ничего обнаружить. Успокоившись, он поднялся на этаж.
 На его звонок дверь открыл брат. Его лицо мало чем отличалось от лица Влада: такое же одутловатое, с синяками под глазами, с отчетливой небритостью. Только, если у Влада это было следствием вчерашних воз-лияний, то у Антона, видимо, показателем бессонной ночи... Влад начал костерить себя за то, что вчера вечером не позвонил брату и не успокоил его. Весело поздоровавшись с Натальей и Кирюшей, он уединился с Ан-тоном на кухне, где и рассказал ему во всех подробностях, как вчера про-вел день.
 Слушая первую часть повествования (до момента звонка брата ему), Антон изумленно вертел головой, всплескивал руками, пытался по-давать реплики, в которых смешивалось и недоумение, и негодование, и восхищение по поводу действий Влада. Когда же тот перешел к апофеозу своей авантюры, пораженный Антон сначала сдержано похихикивал, а затем расхохотался в полный голос...
– В общем, – завершил, ухмыляясь, Влад свой рассказ, – дорогому Жоре адюльтер его жены обошелся в десять тысяч «зеленых»...
– Ну, братишка, ты – это что-то с чем-то... Твоя сексуальная не-уемность спасла меня, – сквозь смех проговорил Антон.
– По факту – да, – согласился брат, – но ты не забывай, что я не пла-нировал такого развития событий. Все это – счастливый поворот судьбы!
– Слушай, – посерьезнев, заметил Антон, – а такой ли уж счастли-вый? Ты уверен, что все закончилось?
– Если стоять на почве реальности, то на сто процентов не уверен. Ближайшие дни покажут... Поэтому давай с тобой четко договоримся: ес-ли история будет иметь продолжение, ты по-прежнему остаешься в пол-ной несознанке. Даже если им станет известно, что похититель я, ты при-знаешься им только в том, что рассказал мне о своих неприятностях, а об остальном ты ничего не знал, ничего не инициировал и понятия не име-ешь, где я нахожусь (тем, кто меня, возможно, будет искать, скажешь правду: я заложил свою квартиру и живу неизвестно где). И еще об одном давай договоримся: если тебе будет необходимо связаться со мной по те-лефону, ты должен будешь набрать мой номер три раза подряд. Если вы-зовов будет меньше, я буду знать, что ты звонишь под контролем.
– Но в этом случае твой мобильник будет работать, а значит, его можно будет запеленговать, – засомневался Антон.
– Ну, вот тут ты ошибаешься. Ты думаешь это так просто – получить разрешение на пеленгацию сотового оператором мобильной связи? Да это право получают только спецслужбы, только с согласия суда и только в случае поиска лица, совершившего очень тяжкое преступление. Вот если б наш Жора обратился в милицию сразу, как только узнал о похищении жены, а милиция оперативно получила бы разрешение суда на пеленга-цию моего мобильника, вот тогда бы меня еще вчера схватили за задни-цу!.. А теперь поезд ушел... (похищение превратилось в фикцию). И по-тому даже всемогущий Семен со своими «держимордами» меня таким путем не найдет.
 После состоявшегося разговора Антон сразу приободрился, решил привести себя в порядок, позавтракать (утром, по его словам, ему кусок в горло не лез). Влад не стал отставать и присоединился к брату. Они сиде-ли за столом в кухне, а Наташа, знавшая о проблемах мужа, но не имев-шая полного представления о роли Влада в их разрешении (Антон счел за лучшее не посвящать ее в такие подробности), видя радостные лица братьев, шустро хлопотала возле плиты, желая порадовать их чем-то вкусненьким.
– Слушайте, братцы, а не поехать ли нам сейчас всем к маме на пару дней? – заявил Влад, с аппетитом уплетая свои любимые голубцы. – По-года чудесная, отдохнем. Кроме того, мама очень просила, чтоб к ней привезли Кирюшу. Мне кажется, она боится его больше не увидеть, – ти-хо добавил он.
 Антон с Наташей, недолго думая, согласились. После завтрака мужчин, пока шла недолгая подготовка к отъезду, Антон вызвал такси, и они вчетвером прямо на нем поехали на дачу.
 ...Мать, увидев сразу все дорогие для нее лица, заметно приободри-лась, воспрянула духом, даже движения ее стали более энергичными, как будто болезнь, испугавшись, затаилась, давая ей временную передышку и возможность вновь порадоваться окружающему миру. Кирюша, не пони-мающий, что вообще происходит с любимой бабушкой, крутился вокруг нее колесом, захлебываясь словами, рассказывал всякие новости из своей детской жизни, заливался счастливым смехом, когда она, с трудом пой-мав его за руку, щекотала, как щенка, за ушами. Взрослые не вмешива-лись в их игры, понимая, что для матери они важнее и полезнее, чем ле-карства, серьезные разговоры или какие-то утешающие слова.
 Посидев какое-то время вместе со всеми, Наташа пошла на кухню помогать Марии Викторовне по хозяйству: количество едоков в доме рез-ко возросло, и, хотя гости привезли с собой большую сумку всякой снеди, требовалось все это, как следует, приготовить.
– Мама, – обратился Влад к Дарье Александровне, – а ты не хочешь погреться на солнышке у озера?
– Что ты, Ладуша? – удивилась мать. – Это невозможно. Я в послед-ние месяцы даже во двор почти не выхожу.
– А мы сейчас это все устроим! – загорелся сын.
 Они с братом укутали мать в теплую одежду, посадили снова в кресло, а затем, взявшись за его ручки, вынесли через сад на берег. Уста-новили кресло под березой так, чтобы оно не оказалось в тени и все время освещалось хотя еще и не жаркими, но яркими и ласковыми лучами солнца. Дарья Александровна какое–то время жадно осматривала все ок-рестности, небо, солнце, воду, как будто пытаясь навсегда все это запом-нить... а потом смежила веки, но не заснула, а задумалась, видимо, о чем-то таком, о чем могут думать только люди, готовящиеся уйти в веч-ность...
 В полчетвертого Наташа позвала всех к столу. Когда братья снова несли кресло с матерью в дом, она тихо, как бы про себя, сказала:
– Спасибо вам, мои родные! Я попрощалась со всем тем, что так лю-била в жизни...
 У Влада перехватило горло, он не знал, что сказать. Посмотрев на Антона, он увидел, как по лицу того бегут слезы...
 За столом в такой большой компании мать была очень оживлена, даже пыталась шутить, вспоминала разные смешные истории из жизни. Братья после того, что только что услышали от нее, не могли какое-то время настроиться на веселый лад, но постепенно их захватило общее приподнятое настроение, и рядовой обед в итоге превратился в празднич-ное застолье.
 Отпустив после обеда сиделку до утра понедельника, все семейство Кирсановых уселось вокруг кресла Дарьи Александровны и наперебой развлекало ее, пытаясь хотя бы таким образом умерить переносимые ею физические страдания и душевную боль. Где-то около семи часов мать, как обычно, в последнее время, незаметно заснула. Вскоре и Кирюша, на-бегавшийся на свежем воздухе, переполненный за день впечатлениями, прикорнул на плече у Наташи. Она понесла его укладываться спать в комнату на втором этаже, в которой обычно останавливалась их семья.
 Влад пригласил Антона на чердак, чтобы продемонстрировать ему результаты своего технического творчества (кейс он привез с собой, не желая оставлять прибор где-либо без своего присмотра).
– Ты, наверное, подумал, что это ложь для мамы, когда я сказал, что собираюсь заняться здесь решением одной технической проблемы, – об-ратился он к брату. – А на самом деле, я действительно решил тряхнуть стариной и пошевелить мозгами... В общем, получилось кое-что занятное, – небрежно заметил он.
 Объяснив Антону общий принцип действия устройства и сферу его применения (за исключением возможного побочного предназначения), Влад проделал несколько экспериментов со своим компьютером, напом-нив при этом брату, что подобным путем он поступил вчера и с автомо-билем Вики Рытвиной. Антон восхищенно следил за его манипуляциями с прибором. Но в этом чувстве для него главным было не столько гор-дость за талант брата, сколько то, что тот вообще, наконец-то, поднялся над рутиной своей пустой и бессмысленной жизни и занялся чем-то стоящим...
– Слушай, брат, а ты не хочешь снова вернуться в КБ? Ведь это ж действительно твое...
– Возможно, – согласился Влад. – Но я хочу сначала довести свою задумку до полного завершения. Пока это только суррогат... А вот если я смогу сделать из этой штуки настоящую конфетку, вот тогда, может быть, и вернусь!..
 Антон спустился вниз к жене, а Влад остался в кабинете, чтобы иг-рать до глубокой ночи на компьютере.
 На следующий день после завтрака все вышли на работу в сад: сде-лать обрезку деревьев и кустов, собрать и сжечь сушняк, выгрести мусор. Дарья Александровна опять сидела в своем кресле под большой раскиди-стой яблоней на солнечной стороне, иногда подавала команды работаю-щим и тем самым принимала участие в общем деле. Даже Кирюша, за-хваченный трудовым энтузиазмом, не носился бесцельно по дорожкам, а, тужась и пыхтя, таскал обрезанные ветки на костер. Когда работа уже подходила к концу, Наташа пошла в дом готовить обед, а Влада попроси-ла сходить в магазин, чтобы купить кое-что к столу.
 В магазине была небольшая очередь, Кирсанов, пристроившись в хвосте, осматривал полки. Вдруг ему в спину уперся какой-то твердый предмет, и чей-то деревянный голос (непонятно: то ли мужчины, то ли женщины, то ли робота) прохрипел у него над ухом:
– Не дергайся!.. И не поднимай шума. А то всажу пулю в позвоноч-ник!..
 У Влада лоб покрылся испариной, по спине побежала струйка... Он попытался медленно повернуть голову, но шея как будто окаменела. То-гда, скривив губы так, чтобы звук направлялся назад, мужчина тихо про-бормотал:
– Что вам от меня надо?
– А надо мне, чтоб ты понял, что я вчера почувствовала, когда ты приставил мне пистолет к голове! – раздался за спиной тихий, но ясный и веселый голос Вики Рытвиной.
 Кирсанов резко повернулся назад, в его глазах мелькнуло бешенст-во.
– Черт бы тебя побрал, – прошипел он. – Как ты здесь оказалась?
– Очень просто. Гоша отправил меня на выходные на дачу, чтобы я отдохнула и пришла в себя после случившегося... И вот я еду и вижу тебя, входящего в магазин... Дай, думаю, зайду, поздороваюсь... Ты-то как здесь оказался?
– А наша дача тоже здесь находится, – коротко пояснил Влад. – Ладно, хватит светской болтовни! Скажи лучше: как обстоят наши дела?
– Так, как я тебе и обещала, – спокойно ответила женщина. – Може-те с братом сладко спать и ходить по улицам, не оглядываясь.
– Ты уверена, что муж сдержит слово?
– На сто процентов! Но если вдруг что-то пойдет не так, позвони мне, – она достала из сумочки визитку и сунула ее Кирсанову в карман куртки. – И вообще звони... просто так, – добавила она, пристально глядя ему в глаза.
– Спасибо тебе, Вика, – вполне искренне поблагодарил ее Влад – Ну, а как ты сама?
– Можно подумать, что тебя это интересует, – усмехнулась скепти-чески Рытвина, но, тем не менее, ответила. – Муж и деверь, ждавший моего возвращения домой, с полным доверием проглотили мою историю (без ее концовки, естественно!). Сначала хотели «запустить ответку» по отношению к твоему брату. Но я запретила! В общем, все закончилось для меня только одним нежелательным последствием: Семен выделил мне постоянного телохранителя. Теперь вот этот «шкаф» возит меня, – она кивнула головой на улицу, где стоящий возле ее машины здоровен-ный детина внимательно смотрел на вход в магазин, ожидая хозяйку. – Мне надо что-нибудь купить и побыстрее выходить, а то он зайдет сюда, – она, на мгновение прижавшись к мужчине, шаловливой ручонкой быстро погладила Кирсанова между ног и прошептала. – Хочу тебя!
 Подойдя к прилавку, Вика купила бутылку минеральной воды, вы-шла из магазина, уселась в свой «Порш» на сиденье пассажира и... исчез-ла так же внезапно, как появилась... Оставшись один, Влад еще какое-то время переваривал полученную информацию, переложил визитку в спе-циальный потайной карманчик, где уже лежали листки с телефонами Ольги и Сальского, а затем, купив все, что наказала Наташа, пошел до-мой.
 По возвращении, отведя Антона в сторону, он сообщил ему о толь-ко что состоявшейся встрече.
– Вот теперь, я думаю, можно действительно вздохнуть свободно! – завершил он свой рассказ.
 Брат со странным выражением в глазах посмотрел на него и прого-ворил:
– Ты, Влад, столько раз спасал мне жизнь, что мне никогда с тобой не рассчитаться!..
– Какие могут быть счеты, братишка? То, что я для тебя делал, это, может быть, единственное, что мне зачтется, когда я дойду до финиша своей жизни, – задумчиво произнес Влад.
 После обеда семья Антона стала собираться к отъезду. Решили ехать на электричке, и потому Влад проводил их на станцию. Затем ос-тавшуюся часть дня, сидя возле матери, смотревшей телевизор, он читал литературу по специальности, необходимую для дальнейшей работы над прибором. Когда Дарья Александровна легла спать на своем диване, он уселся в ее кресло, приставил к нему торшер и допоздна продолжал нача-тое дело.
3
 Утром в понедельник, только появившись в цеху и еще не успев пе-реодеться, Кирсанов столкнулся с мастером. Буркнув что-то вместо при-ветствия, Виктор Павлович сразу потребовал у него оправдательный до-кумент за двухдневное отсутствие на работе.
– Палыч, ну вот режь меня ножичком, кушай меня с масличком, а «бумажки» у меня нет! – делано сокрушенно ответил Влад.
– Ну, тогда ты, голубец, доигрался! – пытаясь сдерживать эмоции, отчеканил мастер. – Вылетишь с работы «по статье»...
– По какой статье? – возмутился Кирсанов. – Если мне будет объяв-лен выговор за прогул, то он будет у меня первый, а этого недостаточно, чтобы увольнять «по статье»...
– Ну, это ты не мне будешь рассказывать, а Колыванову. Так что ты не переодевайся, а иди прямо к нему. У него где-то через полчаса закон-чится «летучка», вот он и примет тебя.
 ...Влад сидел в коридоре на стуле возле кабинета главного инженера и размышлял, как себя вести с ним. Попытаться оправдаться, может быть, даже кое-что рассказать о действительной причине своего отсутствия на работе? Или плюнуть на все и предоставить развиваться событиям по во-ле волн? Последняя встреча с Колывановым показала, что он – человек умный и проницательный, и выглядеть в его глазах каким-то кретином Кирсанову совсем не хотелось...
 Когда из кабинета вышел последний участник совещания, Влад за-глянул в него и спросил:
– Разрешите войти, Анатолий Петрович?
– Входите, – сухо отозвался главный инженер, – присаживайтесь...
 Он какое-то время молча рассматривал посетителя, а затем произ-нес:
– Да, не ожидал я так скоро встретиться с вами снова... Я думал, что после нашего разговора вы все-таки попытаетесь подчинить себе свою физиологию... Ан нет!
– Вы ошибаетесь, – возразил Кирсанов. – К моему прогулу физиоло-гия как раз никакого отношения не имеет, тут скорее психология...
– Это каким же образом?
– Извините, Анатолий Петрович, но никаких подробностей я вам раскрыть не могу. Поверьте только, если сможете, что мне было совер-шенно необходимо отсутствовать на работе! Я пытался решить вопрос официально, на законных основаниях, но увы...
– Да, меня ваш мастер посвятил... Но это не меняет дела: порядок есть порядок!
– Я понимаю, – согласно кивнул головой Влад.
 Колыванов снова помолчал, а потом неожиданно спросил:
– А вы знаете, благодаря кому я сейчас сижу в этом кресле?
 Кирсанов недоуменно уставился на него, подумав: «Откуда я могу знать, какая “волосатая лапа” тебя поддерживает?», но вслух сказал:
– Понятия не имею.
– Благодаря вашему отцу, Кирсанову Сергею Николаевичу!.. А вы думали, что я не знаю, кто ваш отец? – добавил он, глядя на ошарашенное лицо Влада.
– Да нет. Я просто не понимаю, каким образом мой отец мог способ-ствовать вашей карьере... Насколько мне известно, у него никогда не бы-ло любимчиков, и он никогда и никому не оказывал покровительства!
– Да, так оно и есть. Это я фигурально выразился. Дело в том, что я вашего отца знаю еще со студенческой скамьи: он у меня преподавал в институте. А после его окончания (это было еще в советское время) я пришел в «Энергомашстрой», стал зам. начальника инструментального цеха. И вот однажды я по молодости, безалаберности, самонадеянности провалил одно очень важное задание... Ваш отец вызвал меня к себе и так спокойно, как будто сам с собой разговаривал, сказал:
– Любого опытного руководителя, который совершил бы такой про-ступок, как ты, я бы с чистой совестью и на абсолютно законных основа-ниях уволил. Но ты – «молодой специалист», и потому уволить тебя я не могу. Профсоюз сразу же за тебя вступится... Это с одной стороны... А с другой, если ты останешься на работе, как ни в чем не бывало, ты никогда в полной мере не прочувствуешь то, что совершил, и это будет для тебя иметь самые негативные последствия. Потому что ничто так не развра-щает людей, как безнаказанность! Возможен, правда, и иной вариант... Если ты парень самолюбивый, то у тебя от такого развития событий, мо-жет сформироваться комплекс неполноценности... Мол, как же так: на-стоящих профессионалов за такой проступок жестоко наказывают, а ме-ня, несмышленого молокососа, только слегка пожурили... В общем, по-думай над тем, что я тебе сказал, и прими решение сам: либо остаешься на заводе (конечно, с понижением в должности), либо пишешь заявление об уходе (отпустить тебя по твоему добровольному желанию я имею пра-во), переходишь на новое место работы и там все начинаешь с чистого листа...
– Вышел я тогда из его кабинета, пошел домой, все обдумал и на следующий день подал заявление об уходе. Перешел на этот завод, начал с самого низа и, пройдя все ступеньки, дошел до этой должности, став главным инженером в тридцать три года (то есть, было мне тогда столько, сколько вам сейчас)... И я точно знаю: никогда бы я не добился всего это-го, не будь того случая в далекой молодости. И все потому, что я навсегда запомнил слова вашего отца: во-первых, за все в этой жизни надо пла-тить или расплачиваться, и, во-вторых, хочешь уважать себя, всегда сохраняй достоинство!
 Колыванов снова замолчал на какое-то время. Кирсанов сидел на-против и его раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, при-ятно было слышать столь пафосные слова о своем отце от человека, не-мало добившегося в жизни, а с другой, – было от этого так дерьмово!.. Ведь Влад прекрасно понял, к чему его собеседник рассказал эту исто-рию. Ему теперь не оставалось никаких иных вариантов, кроме как, со-храняя достоинство, вылететь с работы, что и будет расплатой за все то, что он здесь начудил!..
– Я понимаю, Анатолий Петрович, что я стал на нашем заводе «пер-соной нон грата», – проговорил, наконец, Кирсанов. – Не понимаю толь-ко, как именно вы решили от меня избавиться.
– Ну, если действовать строго по закону, то вас, конечно, нужно увольнять «по статье». Ведь помимо последнего прогула у вас еще нема-ло опозданий на работу и масса замечаний за всевозможные нарушения трудовой дисциплины... Но в память о вашем отце я предлагаю вам напи-сать заявление об уходе «по собственному желанию»...
– И как же это согласуется с вашим принципом «воздания каждому по трудам его»? – попытался Влад уколоть его.
– Я считаю увольнение с любой формулировкой достаточной рас-платой за все совершенные вами проступки, – спокойно ответил Колыва-нов. – Самое главное... самое главное, это какие выводы вы из всего этого сделаете... Я считаю, что человек с такими недюжинными способностями должен занять гораздо более достойное место в обществе.
 Заканчивая разговор, главный инженер предложил Кирсанову зайти в отдел кадров, взять обходной лист и начинать рассчитываться.
– А как же моя бригада справится с тем заказом, к которому присту-пила в четверг? – использовал Влад последний аргумент.
– А вот тут уже ваши коллеги должны сохранить свое достоинство и показать, что могут обходиться в любом деле без вас! – поставил итого-вую точку главный инженер.
 ...Выйдя от него, Кирсанов решил не тянуть кота за хвост и сразу приступить к расчету. Обойдя за несколько часов все подразделения, от-меченные в обходном листе, он узнал в расчетном отделе бухгалтерии, когда сможет получить свою зарплату (ему предложили прийти завтра после обеда), и после этого покинул завод.
Глава девятая
1
 Вернувшись домой, он, чтобы не расстраивать мать, сказал ей, что всю его бригаду отправили в тарифный отпуск в связи с отсутствием за-казов. Поэтому две недели, как минимум, а может быть, и более, он будет отдыхать, а точнее, заниматься своей работой, ну и, разумеется, будет присматривать за домашним хозяйством. Дарья Александровна сочла его объяснения вполне убедительными и обрадовалась, что будет видеть сы-на еще чаще.
 Вечером Влад, найдя листок с телефоном Сальского, позвонил ему и сказал, что, если его еще интересует то, о чем они говорили в электрич-ке, он может предложить кое-что занимательное... Хотя Сашка отнесся к сообщению Кирсанова внешне спокойно, тот почувствовал по изменив-шейся модуляции его голоса, что он явно загорелся. Они договорились о встрече назавтра, в четыре часа в кафе, расположенном неподалеку от за-вода, где теперь уже не работал Влад. Кирсанов хотел тем самым решить сразу два дела: забрать в кассе положенные ему при расчете деньги и встретиться с Сальским.
 Поработав первую половину следующего дня в саду, после обеда, прихватив с собой кейс с прибором, Влад поехал на завод. Без задержки получив в бухгалтерии расчет, он уже через пятнадцать минут освобо-дился, и потому прибыл в кафе за полчаса до назначенного времени встречи. Заказав себе кофе с пирожными, он тщательно продумывал предстоящий разговор с Сальским: дело ему предстояло необычное, с нравственным подтекстом, – Кирсанов хотел как-нибудь и выгоду при-обрести, и невинность соблюсти...
 Черный «Лексус» Сальского остановился возле дверей кафе без пя-ти четыре. Сашка вышел из машины в одном костюме и быстро вошел в помещение. Увидев сидящего за угловым столиком Кирсанова, он махнул приветственно рукой и, подойдя своей танцующей (как у американских негров) походкой, пожал ему руку и уселся по-хозяйски на стуле. Заказав себе также кофе, Сальский несколько минут расспрашивал Влада о жизни вообще, а когда счел все светские формальности выполненными, присту-пил к делу.
– Ну, и что же ты такого занятного сотворил?
 Влад коротко рассказал о тех характеристиках деятельности прибо-ра, которые могли интересовать Сашку и его коллег.
– То есть, если я правильно понял, ты можешь не только отключить сигнализацию, но и открыть двери любой машины? – восхищенно спро-сил Сальский.
– Именно так, – подтвердил Кирсанов.
– Как говорил Жорж Милославский: «Ах, какое полезное изобрете-ние!» А посмотреть его в действии можно? – поинтересовался Сашка, уже заметивший стоящий у ног Влада кейс.
– Конечно. Ты свой «Лексус» поставил на сигнализацию?
– Еще бы! – засмеялся Сашка. – Уж мне ли не знать необходимость этого?
 Не говоря больше ни слова, Кирсанов положил кейс на столик, при-открыл его и нажал красную кнопку.
– Ну, пошли смотреть, – сказал он.
 Они рассчитались за кофе и вышли на улицу. Сальский подошел к своей машине и... беспрепятственно открыл дверь. Он восхищенно по-смотрел на Кирсанова:
– Да, эффектно! Садись.
 Они уселись в авто.
– Знаешь что, – проговорил Влад, – давай-ка отъедем куда-нибудь в безлюдное место. Я хочу еще кое-что проверить, а то раньше такой воз-можности не было.
 Сашка попытался завести двигатель, однако у него ничего не полу-чилось.
– Что за черт! – разозлился он. – Ты что, угробил компьютер?
– Нет, – спокойно отозвался Кирсанов. – Просто показал тебе еще одну возможность прибора. Теперь только с его помощью можно запус-тить всю электронику машины.
 Он нажал зеленую кнопку, и бортовой компьютер включился. Саль-ский быстро отогнал «Лексус» в лесопарковую зону и остановился в ти-хом месте.
– Дело в том, – объяснил Влад, – что я до сих пор проверял действие прибора только на расстоянии не более десяти метров, а надо знать точно максимальный радиус его влияния на окружающую среду. Я сейчас вый-ду из машины и буду отходить от нее на все большее расстояние, перио-дически отключая и снова включая твой компьютер. А ты будешь при каждом отключении махать мне из окна рукой.
 Кирсанов вышел из машины, отошел от нее на десять шагов, и за-тем, отступая по одному шагу, стал посылать импульсы. Таким путем он через пять минут выяснил, что максимальный радиус устойчивого дейст-вия прибора шестнадцать метров. Вернувшись в машину, он заметил:
– Вот теперь мы знаем, что на данный момент прибор оказывает свое действие на расстоянии шестнадцати метров. Это значит, что в слу-чае его применения в этом радиусе выйдут из строя все электронные уст-ройства! То есть, и на нужной тебе машине, и на всех других неподалеку стоящих машинах, и, если рядом окажутся здания, все приборы, находя-щиеся в этих зданиях, в том числе... и камеры видеонаблюдения...
– Круто! – пораженно помотал головой Сашка.
– Ну что, подходит тебе такая игрушка? – усмехнулся Влад.
– Еще бы! – удовлетворенно закивал головой Сальский. – Сколько ты за нее хочешь?
– Прибор не продается, – спокойно ответил Кирсанов.
– Как?! – непонимающе уставился на него Сальский. – Тогда зачем ты мне его показал?
– Прибор сдается в аренду, причем вместе со мной...
– То есть ты сам хочешь участвовать в угонах? – недоверчиво про-изнес Сашка. – Послушай, Влад: зачем тебе это нужно? Получи свои два-дцать тысяч «бакинских» и не марай руки!
– Да я бы с удовольствием хотел зарабатывать, не марая рук. Но не получается. Я хотел бы, чтоб ты правильно меня понял: ты ведь все-таки не какой-то там тупой «урка» и должен понимать, что у этого прибора большое будущее, и причем совершенно не связанное с криминалом. Я намерен с ним и дальше работать, всемерно расширяя его возможности, чтобы в перспективе вернуться к конструкторской деятельности.
– Вот получишь свои тридцать тысяч и изобретай сколько хочешь дальше! – воскликнул Сальский.
– Ты меня не слушаешь! Ты думаешь, я торгуюсь? Нет. Я просто не хочу отдавать прибор в чужие руки, и потому предлагаю тебе аренду, – Кирсанов немного помолчал, а потом добавил. – Кроме того, помимо уже сказанных причин, есть еще одна, по которой я не хочу продавать вам прибор. Но о ней я скажу только тогда, когда мы договоримся о сотруд-ничестве на моих условиях.
– Хорошо, – уступил Сашка, – называй свои условия.
– Условие первое, – начал Влад, – никто кроме тебя в вашей... «бри-гаде» меня знать не должен. Второе: я ничего не хочу знать ни о ее соста-ве, ни о деталях ваших операций. Работать мы будем так: ты звонишь мне и предлагаешь явиться в такое-то время в такое-то место. Я сначала от-ключаю сигнализацию названной тобой машины, а затем, когда ваш че-ловек сядет в нее, снова запускаю электронику. Третье: как только ваш человек отъезжает на угнанной машине, ты немедленно вручаешь мне тысячу баксов. И это независимо от того: сколько будет стоить угнанная машина, удачной ли будет операция в конечном счете или неудачной, ко-гда вы получите деньги от покупателя или получите ли вообще... Свою долю я должен получать железно и немедленно! И, наконец, четвертое и самое главное... Я хочу, чтоб ты правильно понял: мне абсолютно напле-вать на тех жирных котов, у которых вы угоняете дорогие тачки, в этом смысле моя совесть будет абсолютно спокойной... Но... ты должен мне поклясться, что во время ваших операций (с моей помощью) ни в коем случае не пострадают каким-либо образом невинные люди! Иначе наше сотрудничество станет невозможным...
 Сальский, все более мрачневший по мере изложения Кирсановым его условий, как только тот закончил, снова заявил:
– Последний раз предлагаю: сорок тысяч и разбежались!
 Не говоря ни слова, Влад открыл дверь, чтобы выйти из машины. Сашка ухватил его за плечо.
– Ну, погоди, Влад, не дури! Видишь ли, условия твои таковы, что я не могу один решить этот вопрос. Точнее, с первым и вторым пунктом никаких затруднений я не вижу. А вот третий и четвертый... Дело в том, что у нас в «бригаде» (как ты говоришь) узкая специализация, каждый за-нимается определенным участком работы. Я, например, осуществляю общее руководство, нахожу заказчиков и получаю расчет после доставки товара, есть у меня еще некоторые вспомогательные функции во время самой операции угона, и все... А вот третий и четвертый пункты относят-ся к человеку, который непосредственно угоняет машины, и потому только он может дать или не дать согласия на них. В общем, мне надо сначала покалякать с братвой... Давай договоримся так: я постараюсь се-годня же этот вопрос решить, и, если все будет, как надо, я тебе перезво-ню на «трубу» и мы условимся о новой встрече.
 Согласившись с таким решением вопроса, Кирсанов попросил Сальского подбросить его в тот район города, где жил Куприн. Они рас-стались возле супермаркета, находящегося в квартале от дома Глеба.
2
 Накупив в магазине выпивки и закуски, Влад заявился в квартиру приятеля, опередив возвращение того с работы только на пятнадцать ми-нут. Куприн обрадовался и самому появлению Кирсанова, с которым вче-ра в цеху он смог перекинуться только несколькими словами, и особенно тому, что предстояло сытое и пьяное застолье.
– Может, позвонить девчонкам? – предложил он.
– Давай, – благодушно согласился Влад. – Отметим мое увольнение загулом.
 Пока девушки были в пути Глеб рассказал ему об обстановке, сло-жившейся в бригаде после его увольнения.
– Без тебя ситуация сразу резко усложнилась. Многие вопросы ребя-та самостоятельно решить не могут, приходится приглашать инженеров из техотдела. Сегодня Колыванов одного из них закрепил за нашей бри-гадой пока не выполним этот заказ. Некоторые ребята уже начинают жа-леть, что на собрании отвязали языки в отношении тебя... На Палыча вол-ками смотрят!..
 Кирсанов слушал его, с одной стороны, с торжествующим удовле-творением по поводу своей незаменимости, а с другой, – с равнодушием, потому что уже поставил крест на том этапе своей жизни, где находился завод и все его сотоварищи по бригаде (как говорится, плюнул и забыл)...
– Ну, что ты теперь будешь делать? – спросил его Глеб.
– Пока точно не знаю. Наверное, недельку отдохну, а потом начну новое место работы искать.
 Приехали Ольга и Лариса. Увидев на кухонном столе рассыпанные покупки, они принялись за приготовление ужина. Через двадцать минут все было готово, и компания села то ли праздновать, то ли поминать оз-наченное событие. Когда в процессе обильных возлияний все забыли, что отмечают, было решено разойтись по комнатам и отдохнуть...
 Влад, уединившийся в своей комнате с Ольгой, в пьяном изнеможе-нии раскинулся на софе. Девушка пыталась расшевелить его и подвиг-нуть на активные действия, но не тут-то было... Тогда Ольга решила взять весь труд на себя. Раздевшись сама, она стащила всю одежду с мужчины и стала страстно ласкать все его тело. Влад, сначала лежавший как брев-но, постепенно стал приходить в нужную кондицию и, хоть и без должно-го запала, отвечать на призывы партнерши. Доведя себя до полного экста-за, Ольга, взгромоздившись сверху, завершила начатое дело, заставив мужчину кончить с глубоким и мучительным стоном...
 Тесно прижавшись друг к другу, они лежали на узкой софе, Ольга оглаживала рукой тело Кирсанова и шептала ему на ухо:
– После того, как я... попробовала с Глебом, я еще больше хочу тебя. Глеб, конечно, – нормальный мужик, но ты просто сексуальный разбой-ник!
– И вот этого сексуального разбойника ты только что изнасиловала! – ухмыльнулся Влад.
 Девушка засмеялась, а потом игриво спросила его:
– А ты не ревновал меня, когда мы разделились в прошлый раз?
– Что ты мне: жена или любовница, чтоб я тебя ревновал? – равно-душно заметил Кирсанов. – А потом не забывай, что это вы с Лариской затеяли эту игру.
 Ольга обиженно надула губы и немного отодвинулась от него. В это время где-то в глубине квартиры раздались голоса Глеба и Ларисы. Они разговаривали на повышенных тонах: видимо, и в их сексуальных отно-шениях возникли проблемы с гармонией... «Вот что значит открывать “ящик Пандоры”», – подумал Влад.
 В это время раздался звонок телефона. Кирсанов поднял трубку, звонил Сальский.
– Влад, ты? В общем так: братва твои условия в целом приняла, но с некоторыми уточнениями. Какими именно, узнаешь завтра при встрече. Предлагаю встретиться в одиннадцать часов в том же кафе, что и сегодня. Прихвати с собой «аппарат», потому что, вероятнее всего, завтра уже предстоит работа.
 Завершив разговор, Кирсанов попросил Ольгу одеться.
– Понимаешь, позвонил приятель. Предлагает интересную работу. Завтра утром надо будет подойти к нему, узнать, что к чему. Так что мне надо хорошо выспаться, чтоб голова была свежей...
 Девушка с сожалением поднялась с дивана и стала одеваться. Влад прошел в спальню, там уже тоже все закончилось: Лариса сидела на кро-вати одетая, а Глеб плескался в ванне. Не дожидаясь, пока хозяин закон-чит свой моцион, девушки, обиженные на незадачливых кавалеров, по-прощавшись только с Кирсановым, ушли.
3
 Назавтра в назначенное время Влад снова встретился с Сальским. После короткого приветствия тот сразу приступил к делу.
– В общем, как я уже тебе сказал, твои условия в основном приняты. Пацаны не сильно возражали, потому что у нас сейчас три заказа горят! Уже нашли нужные тачки, пасем их постоянно, но пока не можем взять, потому что не складываются благоприятные условия для этого. А с твоим прибором мы возьмем их в два счета!.. Тот, чье слово было главным в принятии решения, выставил встречные условия тебе: во-первых, твой гонорар не тысяча баксов, а пятьсот...
– Восемьсот! – прервал его Кирсанов.
– Хорошо, согласен, – кивнул Сашка (по тому, как он легко согла-сился, Влад понял, что торговля была так, для порядка). – Во-вторых, что касается твоего четвертого условия... Уточни, в каком смысле ты понима-ешь «пострадавшие люди».
– Я имею в виду: никто не должен погибнуть или получить тяжкие телесные...
– Ну, мы так и поняли. В общем, поскольку у нас такого практиче-ски ни разу не было, мы готовы дать тебе обещание, что и впредь этого не будет!
– Саша! Помни, что ты дал мне слово! – с самым серьезным видом произнес Кирсанов.
– Ладно-ладно, – постарался побыстрее переключиться с неприятной для него темы Сальский, – я свое слово держу... Давай обсудим более важные вопросы... У нас есть хорошо прикормленная тачка, шестисотый «Мерин». Наш разведчик (есть у нас такая должность в бригаде) с утра ее пасет. Я жду с минуты на минуту от него звонка с сообщением, что машина остановилась в удобном месте. После этого мы с тобой подъез-жаем туда, я показываю тебе «объект». Ты, проходя мимо него, отключа-ешь сигнализацию и останавливаешься где-нибудь неподалеку метрах в тридцати. Смотришь оттуда на машину, как только в нее садится наш че-ловек, угонщик, ты возвращаешься назад и, проходя мимо, включаешь систему управления. Затем подходишь к моей машине, получаешь свои деньги и отваливаешь. Твоя работа на этом закончена. Ждешь моего звонка касательно следующей операции... Все понятно?
– Конечно, понятно.
 Действительно, все было настолько просто, во всяком случае, в той части, которая касалась функций его, Кирсанова, что он удивился, как это члены шайки согласились платить ему за такую безделицу такие деньги!
 В ожидании звонка своего подельника Сальский предложил что-нибудь перекусить. Они заказали по шашлыку и чашке кофе. Расправив-шись с едой, мужчины вышли на улицу и уселись в машину. Перезвонив кому-то по телефону, Сашка принял решение двигаться в тот район горо-да, где предположительно может остановиться выслеживаемая машина. Через пять минут раздался телефонный звонок, и чей-то возбужденный голос сообщил ему адрес, по которому стоит их «Мерседес». Сальский объявил десятиминутную готовность для всех членов «бригады».
 Через семь минут они были уже на месте. Поставив свой «Лексус» на стоянке возле большого цветочного магазина, Сашка показал Владу серый «Мерс», стоящий на другой стороне улицы возле гипермаркета электроники. Кирсанов прикинул расстояние под прямым углом от ма-шины до противоположного тротуара и убедился, что сможет вырубить ее, не переходя улицы. Сальский еще раз созвонился с подельниками и дал команду начинать операцию.
 Мысленно перекрестившись, Влад вышел из машины, дошел до то-го места, где расстояние между ним и «Мерседесом» оказалось мини-мальным, на мгновение остановившись, приоткрыл кейс и нажал красную кнопку. Затем, как ни в чем не бывало, продолжил движение. Пройдя не-сколько метров, он заметил, как из неприметной кремовой «Оки», открыв заднюю дверь, навстречу ему вышел парень лет двадцати пяти. Проходя мимо Кирсанова, он полоснул его взглядом из-под прищуренных век, ха-рактерно пожевав тонкими губами под длинным носом. «Крысеныш!» – обозвал его Влад и остановился возле витрины какого-то магазина, пере-жидая время и одновременно рассматривая стоянку на противоположной стороне улицы.
 Через несколько секунд он заметил, что встреченный им парень подходит к нужной машине и спокойно в нее садится. Кирсанов от не-ожиданности резко дернулся, но потом, взяв себя в руки, не торопясь, двинулся назад и проделал все манипуляции с прибором так, как его ин-структировал Сальский. Еще не успев дойти до его машины, Влад боко-вым зрением зафиксировал, как «Мерс» выруливает со стоянки... Подой-дя к «Лексусу», он засунул голову в открытое окно правой дверцы, взял у Сашки пачку баксов и, попрощавшись, отошел в сторону.
 Посмотрев вслед отъехавшей машине, Кирсанов увидел, как Саль-ский быстро догнал угнанный «Мерседес» и пристроился ему в хвост, а несколько впереди того, как будто прокладывая курс, двигалась «Ока». Влад сообразил, что эти две машины будут прикрывать собой угнанную на случай возникновения погони. Однако никакой погони, похоже, не предвиделось. Кирсанов решил не уходить с места событий до тех пор, пока не обнаружится угон. Это произошло только через двадцать минут, когда, из гипермаркета вышел хозяин машины. На стоянке перед магази-ном началась суета, потерпевший, мужчина средних лет в длиннополом пальто и стильной шляпе, бегал в толпе прохожих, расспрашивая, не ви-дел ли кто-нибудь что-нибудь... Затем он догадался вызвать милицию, и та прибыла еще через двадцать минут. После выяснения обстоятельств дела сотрудник ГИБДД позвонил, куда следует, чтобы дали команду на операцию «Перехват». С момента уезда «Мерседеса» со стоянки прошло 55 минут!..
 «Да, – подумал Влад, – за это время машину можно не только спря-тать в городе, но и перегнать в соседнюю область! А при хорошей орга-низации дела не только поменять номера, но и перекрасить и даже разо-брать на запчасти! А если авто угонять не во время кратковременной ос-тановки, а при длительной стоянке, то могут пройти многие часы, пока будет обнаружено его исчезновение. А в этом случае найти машину во-обще практически нереально!»
 Участвуя в «первом действии» этого спектакля и наблюдая «вто-рое», Кирсанов действовал как-то отстраненно, как будто происходящее его не касалось, но когда все завершилось, до него со всей ясностью дош-ло: только что он стал совершенно другим человеком, он переступил грань, за которой уже совершенно другая жизнь! Внезапно, с большим запозданием, пришло чувство страха, по телу пробежал озноб... Чтобы никто не заметил его состояния, он решил зайти в какое-нибудь кафе и отсидеться там, пока не придет в норму.
 Заказав ледяную «Кока-колу» и большую порцию мороженого, он сел за самый дальний столик и не спеша, как в полусне, начал поглощать их. Через полчаса сознание прояснилось, ненужные мысли отошли на задний план. Влад незаметно достал пачку долларов, пересчитал их. «Черт побери! – наконец, дошло до него. – За две минуты экстрима я по-лучил больше, чем зарабатывал за месяц на заводе! И это без мучитель-ных утренних подъемов, без изматывающих физических нагрузок, без сверхурочных в выходные дни, без бдительного ока ретивых надсмотр-щиков, без чтения морали и прочей хрени...»
 Посидев еще какое-то время в состоянии блаженной расслабленно-сти, Кирсанов вдруг осознал, что теперь в его жизни может появиться со-вершенно неожиданная проблема: куда девать деньги! В восторге от са-мой парадоксальности ситуации он решил (неожиданно для самого себя) шуршащий в его руках первый «гонорар» употребить с умом. Он давно не обновлял свой гардероб, с одной стороны, потому, что средств на это не имел, а с другой, потому, что не видел в этом большого смысла (его мало интересовал собственный внешний вид и то, как его воспринимают лю-ди). Теперь это можно было сделать, хотя бы для того, чтобы продемон-стрировать себе и окружающим, что в его жизни происходят благоприят-ные перемены.
 Найдя неподалеку от кафе один из бутиков (не очень дорогой, но вполне приличный), торговавших мужской одеждой и обувью, Влад по-тратил час времени, чтобы выбрать сидевший на нем, как влитой, светло–коричневый костюм, две сорочки, галстук, длинный кожаный плащ ко-фейного цвета и туфли в тон ему. Рассматривая себя в зеркале, он вспом-нил Егора Прокудина из «Калины красной» с его знаменитой фразой: «Красав;ц!». Отдав за покупку шестьсот баксов (в таких магазинах ино-гда идут на нарушения правил торговли), Кирсанов уложил свою старую одежду в большой пакет и, выйдя из магазина, решил довести дело пре-ображения до логического конца – подстричься... После всех манипуля-ций парикмахерши, мытья головы перед ним в зеркале оказался совер-шенно новый человек. «Вот так выглядит лицо успеха!» – ухмыльнулся Влад. Выйдя их салона, он поймал такси и на нем поехал в Лиозново.
 Мать, увидев его в новом облачении, сначала недоверчиво рас-спрашивала об источнике такого благосостояния, но когда сын сказал, что потратил на это все свои отпускные, успокоилась (или сделала вид, что успокоилась...). Поужинав, Влад поднялся в кабинет с намерением поработать над дальнейшим совершенствованием прибора, но усевшись за компьютер, он после коротких колебаний решил, что столь успешно прошедший день не грех завершить не работой, а чем-то легким и прият-ным, то есть игрой...
4
 Следующий день был также посвящен новой работе. Сальский по-звонил ему около десяти и сказал, куда нужно прибыть через час. Быстро облачившись в обновки, Кирсанов успел на ближайшую электричку и за пять минут до назначенного времени был на месте. Увидев Сашкин «Лек-сус», он открыл заднюю дверцу и уселся на сидение. Обернувшись, Саль-ский присвистнул:
– Да тебя просто не узнать! Ален Делон да и только! Только ты имей в виду: твой броский прикид может кому-нибудь запасть в память, если менты будут опрашивать свидетелей угона... Сегодня, правда, этого бо-яться не приходится: дело выеденного яйца не стоит! Видишь вон тот си-ний «БMВ»?
 Сашка показал на большую автостоянку перед многоэтажным зда-нием, в котором располагались, как было известно Владу, десятки разных фирм. Машины на ней стояли в несколько рядов, в последнем из них, наиболее отдаленном от строения, стоял синий «бумер» седьмой модели.
– Как донесла разведка, – продолжил Сальский, – хозяин работает в каком-то из местных офисов. Оставляет машину на весь день. Так что есть возможность взять ее «без шума и пыли», то есть шум может под-няться только в конце дня... Правда, у этой «бехи» уникальная по звуча-нию сигнализация (что и мешало нам раньше приступить к ее изъятию), но теперь, с твоей помощью, это не преграда... Действуем по той же са-мой схеме, что и вчера. Ты готов?
– Да, – коротко отозвался Кирсанов.
 Сашка дал по телефону сигнал готовности остальным членам «бри-гады». Влад вышел из машины и легко и спокойно повторил все вчераш-ние нехитрые процедуры. Получив от Сальского свои восемьсот «зеле-ных», он на этот раз не стал задерживаться на месте действия, а, прыгнув в маршрутку, отправился на квартиру Куприна.
 Весь день, вплоть до появления Глеба, он валялся на диване и чи-тал. Хозяин, вошедший в квартиру, сразу заметил висевший на вешалке шикарный плащ.
– Влад! – позвал он. – У нас что, гости?
– С чего это ты взял? – удивленно отозвался Кирсанов, выходя в ко-ридор.
– А это что? – Глеб потрепал мягкую кожу.
– А, ты про это! – Влад смутился, потому что понял: сейчас придется кое-что объяснять (не хотелось приятелю врать, но и вся правда была не-возможна). – Да вот прибарахлился на днях. Получил «расчетные» и...
– Только плащ взял?
– Да нет. Вон туфли, – Кирсанов указал на стоящую под плащом па-ру. – И еще, – он прошел в комнату и вытащил из шкафа вешалку, на ко-торой висел костюм с сорочками и галстуком.
– Чё ты гонишь, Влад? – недоверчиво заявил Глеб, рассматривая одежду. – Ты думаешь, я не знаю, сколько стоит такой прикид? Никаких твоих «расчетных» на такое не хватит!
– Ну, не только «расчетные»... Кое-что удалось подзаработать.
– А ну, давай колись: продал свой аппарат заказчику?
 Кирсанов прекрасно знал, что Куприн не дурак, и к тому же опыт-ный технарь, да еще и с незаконченным высшим образованием. Поэтому он, помогая Владу в сборке прибора, не мог не сообразить, хотя бы в об-щих чертах, какова область его применения.
– Да нет, продавать пока нечего, работа еще не доведена до конца. Но кое-какие функции устройства уже и сейчас могут быть использова-ны. Вот именно они и пригодились одному моему товарищу. Он попро-сил использовать прибор для решения одной проблемы и выплатил мне за это «премию».
– Так что за проблема-то? – нетерпеливо полюбопытствовал Глеб.
– Извини, старина, но это коммерческая тайна!
 Куприн обиделся было, но когда Кирсанов предложил отметить «премию», тут же воспрянул духом и с готовностью согласился сбегать в магазин...
 ...Последующие несколько дней работы не было. Сальский не зво-нил, а Влад бездумно убивал время. Если он решал оставаться ночевать у Куприна, то днем либо бродил по городу, посещая развлекательные и пи-тейные заведения, либо читал, валяясь на диване. Если же уезжал на дачу, то проводил время или опять-таки за чтением, или за компьютером.
 Каждый раз, усаживаясь перед монитором, он настраивал себя на продолжение начатой работы над прибором, но тут же подленький, но очень убедительный внутренний голос начинал ему нашептывать: «Ну, куда ты спешишь? Еще успеешь совершить свое великое изобретение. Чего напрягаться, сушить мозги? Ведь и так все идет наилучшим обра-зом: где и когда ты будешь еще на дурняк зарабатывать такие бабки? Ду-маешь, если снова вернешься в КБ, тебя будут ждать слава и золотые го-ры? Дудки! Опять рутина, только другого сорта, и жалкие подачки от хо-зяев завода...» Убедив себя таким образом, он включал комп и с головой погружался в очередной «шутер»... В который раз с очевидностью прояв-лялась генетическая (или благоприобретенная?) черта физиологии и психологии Влада: если не было какого-то жизненно важного (в его по-нимании) стимула для занятия делом, он бездельничал!..
 ...Сальский позвонил только через пять дней и назначил встречу на четыре часа. Кирсанов добирался до указанного места долго, с пересад-ками: это оказался один из отдаленных микрорайонов города. «Лексус» и «Ока» стояли в отдалении друг от друга на какой-то безлюдной улочке, выходящей на кольцевую трассу. Поздоровавшись с ним, Сашка объяс-нил ситуацию. Брать предстояло «Крайслер»-внедорожник. Его хозяин несколько дней был в отъезде, и только сегодня вернулся и поставил ма-шину на охраняемую стоянку. Обстоятельство, конечно, очень неблаго-приятное, но тянуть дальше было невозможно: заказчик грозился отка-заться от их услуг, потому что с того момента, как они взялись за это де-ло, прошло более двух недель (недопустимо длительный срок!).
– Мы сейчас подъедем к тому месту, где стоит «объект», – уточнял Сальский диспозицию, – ты его вырубишь. Угонщик перепрыгнет через забор, сядет в машину, ты сделаешь свое дело, ну, а дальше... помогай нам Бог!..
 «Да, больше Богу делать нечего!» – мелькнуло в голове Кирсанова, но вслух он сказал:
– Если мы сможем подъехать к ограде вплотную, я вообще не буду выходить из машины. Поэтому предупреди своих об этом. Подашь знак угонщику рукой, когда будет можно.
 Сашка передал соответствующую команду сидящим в «Оке», и обе машины, двинувшись к стоянке, остановились в двадцати метрах друг от друга почти вплотную к забору, за которым стоял огромный, как ларек, «Крайслер». Влад нажал красную кнопку, а Сашка, опустив стекло со своей стороны, выставил наружу руку. Тут же из «Оки» выскочил «Кры-сеныш» и, как обезьяна, перемахнув через ограду, запрыгнул на сиденье внедорожника. Кирсанов нажал на зеленую кнопку и через несколько се-кунд увидел, как «джип» мелко задрожал и начал движение...
 Сальский вручил Владу гонорар, тот вышел из машины, и «Лексус» тронулся вслед за «Окой» в направлении дороги, на которую должен был выехать со стоянки «Крайслер». Кирсанов двинулся было в сторону ок-ружной, где надеялся быстрее сесть на маршрутку, но затем остановился и решил понаблюдать, удастся ли «Крысенышу» без проблем преодолеть пункт охраны стоянки.
 Сначала все шло нормально: угонщик еще на подъезде к шлагбауму подал сигнал, охранник открыл его, однако в последний момент, то ли увидев в машине незнакомого человека, то ли вспомнив, что ее хозяин не проходил мимо него на стоянку, ринулся, подняв руки, наперерез «джи-пу». Влад видел, что внедорожник не только не затормозил или попытал-ся объехать человека, но, наоборот, ускорил движение и ударом бампера отбросил его за шлагбаум на несколько метров!.. Кирсанов окаменел... и как будто оглох. Перед его взором, как в немом кино, пронеслась каваль-када бригады Сальского и исчезла среди высоток микрорайона, побежали по автостоянке какие-то люди в сторону шлагбаума, поднялась суета воз-ле тела лежащего мужчины...
 Только через несколько минут Влад очнулся и осознал весь ужас произошедшего. Одновременно пришел страх: надо же уходить, а то кто-нибудь его заметит. Стараясь не перейти на бег, он быстрым шагом дви-нулся в сторону окружной дороги. «Может быть, все обошлось, и охран-ник жив, – уговаривал он себя. – Наверняка, к нему уже вызвали ско-рую...» Но уговорить себя не получалось: в мозгу церковным колоколом гудел приговор: «Только что с твоей помощью убили человека!»
 В каком-то полубессознательном состоянии он добрался, дважды пересаживаясь с маршрутки на маршрутку, до квартиры Куприна. К сча-стью Глеб не собирался сегодня ночевать дома: поехал навестить мать и сестру. Влад не мог представить, как ему пришлось бы себя вести, чтобы не открыться перед приятелем... Он не мог найти себе места до того мо-мента, когда по телевизору наступит время показа городских новостей, с бешеным сердцебиением ждал криминального раздела передачи и... дож-дался: диктор с невозмутимым видом ко всему привыкшего человека со-общил, что «сегодня в 16.15 неизвестным злоумышленником был сбит охранник автостоянки, который скончался, не приходя в сознание, до приезда скорой помощи»...
 Трясущимися руками Влад набрал на телефоне номер Сальского. Тот ответил не сразу:
– Да. Что надо?
– Как, что надо?! – взорвался Кирсанов. – Вы что же это наделали, сволочи?
– Ты что, дурак!? – заорал в ответ Сашка. – Обсуждать такую тему по телефону? Встретимся и поговорим... Жди, когда позвоню, – он от-ключился.
 Влад в бешенстве носился по квартире... Затем, прибегнув к при-вычному в таких случаях средству, сбегал в магазин, где купил бутылку водки, всю ее по-черному, без закуски, выпил и провалился... в яму сна.
Глава десятая
1
 Проснувшись на следующий день после двенадцати, Кирсанов пер-вое время после пробуждения не мог вспомнить, что произошло вчера. Когда же сознание немного прояснилось, все события минувшего дня уже перестали им переживаться так обостренно, как накануне. Влад стал ду-мать над тем, что же теперь делать...
 Одно было ясно определенно: никакого больше участия в угонах быть не может! Второй вопрос – о грязных деньгах – он решить никак не мог. Вернуть гонорар Сальскому? Глупо... Чтобы наказать этих сволочей, деньги нужно не отдавать, а забирать у них!.. Передать деньги каким-нибудь образом семье погибшего охранника? Можно, конечно... Но сум-ма такая ничтожная, что не сможет решить никаких проблем оставшейся, видимо, без кормильца семьи! Да и засветиться можно ненароком... Мелькнула даже дикая мысль перевести деньги на счет ГИБДД!.. Но сра-зу была отвергнута: это все равно, что взять деньги у одних бандитов и отдать другим!.. Так и не придя к определенному решению, Кирсанов стал думать над тем, как поступить вообще по отношению к Сашкиной шайке. Может, сдать их милиции? Вопрос оказался очень непростым... Во-первых, Влад всегда терпеть не мог доносительства, а особенно в тех случаях, когда у самого рыло в пуху... Во-вторых, по большому счету, в том, что случилось, виноват только «Крысеныш», а сдавать придется всю бригаду... Несправедливо. В-третьих, а что он вообще знает о шайке, чтоб ее сдать? Да практически ничего! И, наконец, в-четвертых, если б он и располагал какой-нибудь информацией о членах бригады, которая позво-лила бы их арестовать, те в случае задержания сразу бы догадались, отку-да дует ветер, и с чистой совестью сдали бы самого Кирсанова... А этого он не хотел ни в коем случае!..
 Анализируя все «за» и «против» своих возможных действий, Влад, в конечном счете, пришел к выводу, что надо все пока оставить так, как есть, не дергаться, подождать, как будут развиваться события... А лучше всего поступить по отработанному правилу: постараться забыть эту чер-ную полосу в своей жизни и жить насущными текущими проблемами... Для этого лучше всего отвлечься от нежелательных мыслей. Наилучши-ми способами отвлечения у Кирсанова всегда были книги, компьютер, театр. Он вспомнил, что давно не был в театре, и решил восполнить про-бел сегодня же вечером.
 ...Едва перемолвившись несколькими фразами с вернувшимся с ра-боты Глебом, Влад быстро оделся и выскочил за дверь. Как и обычно, он не стал выбирать в репертуаре городских театров что-то конкретное, а пошел в тот из них, который был ближе к дому. Давали что-то авангарди-стское, жутко заумное, а потому абсурдное... Кирсанов не любил таких пьес, но сейчас это не имело никакого значения, даже было кстати: чужая заумь позволяла отвлечься от своих слишком реальных мыслей...
 В антракте он прошел в буфет, взял рюмку какого-то дорогого ли-кера (усмехнувшись про себя: «С этим сюжетом без пол-литры не разбе-решься!»), отошел к одной из высоких стоек и стал медленно его цедить. В это время кто-то положил ему руку на плечо и мелодичным голосом произнес:
– Привет, Влад!
 Кирсанов медленно обернулся и увидел миловидную девушку лет 22–23, скромно, но со вкусом одетую, почти без макияжа, что, однако, только выгодно подчеркивало ее природные данные: темные миндале-видные глаза, иссиня-черные длинные волосы, вытянутое лицо с резными губами, за которыми поблескивали большие, но очень белые и ровные зу-бы. Она кого-то напоминала Владу, но кого именно, он вспомнить не мог.
– Что, не узнаешь? – спросила девушка, заметив недоумение в гла-зах мужчины.
– Извини, что-то я не того...
– Понимаю, – засмеялась его собеседница и, наклонившись к его уху, тихо сказала. – На «Площадке» я выглядела по-другому...
 И тут Кирсанова озарило: да это же одна из «ночных бабочек», ко-торую он снял как-то осенью.
– Илона, кажется, – произнес он неуверенно.
– Я самая, – обрадовалась девушка.
 Влад смотрел на нее и поражался перемене, которая с ней произош-ла. Он вспоминал, какой встретил ее полгода назад: вульгарная, размале-ванная, безвкусно одетая шлюшка, а сейчас – аккуратная, сдержанная, с претензией на интеллигентность дама...
– Ну, как ты? – вежливо-нейтрально спросил Кирсанов, чтобы как-то поддержать светский разговор, хотя никакой радости от встречи не испы-тывал.
 Илона, видя, что он допил свой ликер, взяла его под руку и повела в фойе.
– Лучше, чем тогда, когда ты провел со мной вечер, – спокойно улы-баясь, заметила она. – С «Площадки» я ушла, работаю на дому. Ты же помнишь, я всегда хотела уйти с панели.
 Влад ничего этого не помнил, потому что запомнить такие вещи было невозможно: каждая вторая проститутка, с которой он имел дело, говорила то же самое. У каждой из них была страшно тяжелая жизнь, вынудившая ее заниматься этим ремеслом... Иногда это действительно так и было, но чаще всего было ложью: большинство проституток шли на этот промысел либо потому, что были круглыми дурами и бездельница-ми, не умевшими и не желавшими заниматься какой-то общественно по-лезной работой, либо потому, что были нимфоманками, обожавшими сам процесс трахания, за который можно было еще и деньги получать!..
 Прохаживаясь с девушкой по фойе, Кирсанов вполуха слушал рас-сказ об изменениях в ее жизни, произошедших за полгода, индифферент-но покачивая головой. Смысл рассказанного сводился к тому, что Илона, приглашая клиентов на снимаемую ею квартиру, мечтала кого-нибудь из них (желательно побогаче и помоложе!) влюбить в себя, а потом и выйти за него замуж... Сначала она давала объявления в газету о предоставлении такой услуги, как «экзотический массаж» (Влад вспомнил, что у него са-мого где-то завалялась ее визитка с таким приглашением), потом у нее появился персональный сутенер, Гена, который поставлял ей состоятель-ных клиентов. Этот Гена поначалу много сделал для нее, снимая хоро-шую квартиру, находя «жирных папиков», но вскоре подсел на иглу (то, что он легкий наркоман, девушка знала с самого начала, но не ожидала, что его пристрастие станет так прогрессировать!..) и вместо помощника в ее деле стал насосом, выкачивающим из нее все накопленные средства!..
 Звонок, приглашающий на второе действие, прервал рассказ девуш-ки.
– Слушай, Влад, а ты не хочешь сесть в зале рядом со мной: сосед-нее кресло свободно? – предложила Илона.
 Не долго думая, Кирсанов согласился: а какая разница... Тем более, что ее болтовня отвлекает от своих размышлений не хуже, чем спектакль. Они уселись на местах, и Влад снова попытался вникнуть в суть происхо-дящего на сцене. Через некоторое время ему пришла в голову мысль: «Если я со своим интеллектом не могу “врубиться” в сюжет, то, что же она в нем понимает?» Наклонившись к ее уху, он прошептал, кивая в сто-рону сцены:
– А ты вообще улавливаешь, о чем тут речь идет?
– Понятия не имею! – тихо засмеялась Илона, а потом продолжила. – Но это неважно. Я ведь сюда не только отдыхать хожу, но и работать: ищу возможных кандидатов на будущее замужество и среди интелли-гентной публики. Я иногда с этой целью даже читальные залы библиотек посещаю!..
 Кирсанов чуть не расхохотался в полный голос, но вовремя зажал себе ладонью рот.
 По окончании спектакля они оделись в гардеробе и вышли на ули-цу.
– Ну что, будем прощаться? – сказал Влад.
– А может, ты меня проводишь, если никуда не спешишь? – попро-сила девушка.
 Времени было только около десяти. Кирсанов подумал, что если он сейчас вернется в квартиру Куприна, то Глеб еще не будет спать, и зна-чит, надо будет с ним как-то общаться. А этого пока лучше бы избежать... И он согласился на предложение Илоны. Хотя до ее дома было добирать-ся достаточно далеко, они по обоюдному согласию решили преодолеть этот путь пешком. Погода была отличная, девушка держала Влада под руку, приятно потирая своей грудью его плечо, и продолжала рассказ о перипетиях своей судьбы.
– Я сначала пыталась вытащить Генку из его трясины (он ведь чело-век, в общем-то, неплохой), но все бесполезно... Он все чаще стал меня бить. А это приводило к тому, что я не могла принимать клиентов: тело и лицо были в синяках... Он столько выкачал из меня денег, что я уже с лихвой рассчиталась со всеми его затратами на меня. Неделю назад я вы-гнала его из своей квартиры и сказала, чтоб он исчез из моей жизни... Те-перь вот сама о себе забочусь.
 Илона заглядывала в глаза мужчине, рассчитывая на его реакцию. Но Кирсанов только согласно кивал головой, не комментируя сказанное ею... Вот в таком, преимущественно монологическом, общении они через сорок минут добрались до дома, где обитала девушка. Подойдя к ее подъ-езду, Влад хотел попрощаться, но в это время дверь распахнулась, из нее вывалился парень лет тридцати и, не обращая внимания на мужчину, за-орал на Илону:
– Где ты шляешься, сука? Я уже два часа тебя жду! – он шатался, тщетно пытаясь выпрямиться во весь рост, то ли пьяный, то ли обдолба-ный...
– Я тебе сказала, чтоб ты больше здесь не появлялся! – спокойно и твердо ответила девушка.
– А вот я тебя сейчас порежу, б-дь ты неблагодарная. И саму выкину из квартиры, – он достал из кармана складной нож, вскрыл лезвие и начал им махать перед лицом Илоны.
 Кирсанов схватил ее за руку и потянул так, чтобы она оказалась у него за спиной.
– Послушай ты, урод, – каким-то не своим, измененным от напряже-ния голосом произнес он, – вали отсюда, а то сам напорешься на свой нож.
 Гена, казалось, только сейчас заметил, что рядом с девушкой кто-то стоит.
– А это что еще за хахаль здесь? – он начал водить лезвием перед носом Влада.
 Тот резко отбил нож левой рукой и тут же ударил парня правой в скулу. Когда тот упал на землю, он наклонился и еще дважды ударил его кулаком в лицо. Выпрямившись, Кирсанов почувствовал резкую боль в левой кисти. Он прикоснулся к ней и ощутил что-то теплое и липкое...
– Задел, тварь!..
 Он со всей силы пнул ногой лежащее на земле тело, поднял с тро-туара лежащий нож, закрыл его и сунул в карман плаща. Илона, не ус-певшая произнести ни слова за все время потасовки, взяла его за руку.
– Влад, порез очень глубокий! – с волнением произнесла она. – Надо срочно перевязать, а то будет большая потеря крови. Давай поднимемся ко мне.
 Поддерживая Кирсанова за раненую руку, она ввела его в подъезд.
 Оказавшись в квартире девушки и зайдя в ванну, Влад с ее помо-щью разделся до рубашки и закатил левый рукав. Кровь обильно текла с внешней поверхности кисти: видимо, были перерезаны несколько круп-ных вен, но, к счастью, сухожилия не пострадали. Илона обмыла мужчи-не руку, осторожно залила рану йодом, потом засыпала сверху порошком стрептоцида и перевязала бинтом. Кирсанов, которого от потери крови слегка замутило, безвольно сидел на краю ванны, доверившись ее ловким рукам. Закончив свою работу, девушка посмотрела на Влада и, заметив по глазам, что состояние его оставляет желать лучшего, предложила:
– Влад, тебе сейчас никуда нельзя выходить. Надо отлежаться и вос-становить силы. Оставайся на ночь у меня, а утром пойдешь...
 Кирсанов с некоторыми колебаниями согласился. Сняв с себя всю оставшуюся одежду, он улегся на широкую двуспальную кровать, на ко-торой, как ему было ясно, Илона принимала своих клиентов, и укрылся атласным покрывалом.
– Ты только не засыпай! – предупредила его девушка. – Я тебя сей-час покормлю: тебе обязательно нужно принять калорийной пищи.
 Через пять минут она внесла в комнату поднос, на котором стояла тарелка с подогретой пиццой и большая чашка какао с круасанами. Илона подложила под голову Влада еще одну подушку, чтоб было удобно есть лежа, а сама села рядом с кроватью на стуле, положила поднос на колени и стала, разрезая пиццу ножом на небольшие куски, подносить их ко рту мужчины, приговаривая:
– Кушай, мой рыцарь, за папу, за маму...
 Кирсанов рассмеялся и запротестовал:
– Ну, ты меня кормишь, как раненного бойца! Как будто мне руку не порезали, а отрезали! Давай я сам буду есть.
 Он забрал у девушки поднос, положил себе на живот и с аппетитом умял все его содержимое... Илона унесла пустой поднос на кухню и затем зашла в ванну. Влад лежал в постели ублаготворенный: тепло, уютно, ру-ка после перевязки почти не болела, желудок полон... Теперь еще, как в анекдоте, «ба-бу бы»... Ну, за этим дело не станет!..
 Илона вышла из ванны в каком-то прозрачном розовом пеньюаре, забралась под покрывало и прильнула к телу мужчины.
– Если хочешь, – призывно прошептала она, – я сделаю все сама и наилучшим образом?..
– Давай, – согласился Кирсанов.
 ...Получив теперь уже полное удовлетворение, Влад тихо заснул...
 На следующее утро он встал уже совсем в другом расположении духа, чем накануне. Хорошо выспавшись, он с аппетитом позавтракал вместе с Илоной. Затем тщательно осмотрел всю свою одежду (нет ли где-нибудь пятен крови) и с удивлением обнаружил, что она совершенно чистая. Оказалось, что хозяйка еще раньше его позаботилась об этом и все обнаруженные следы вчерашнего происшествия застирала, а потом загладила... Когда Кирсанов, уже одетый, прощался с ней, стоя в прихо-жей, Илона с особым чувством сказала:
– Спасибо тебе за все, Влад. И извини за то, что так получилось!.. Если захочешь меня видеть, помни: я для тебя всегда свободна, и для те-бя, – она запнулась, но потом закончила, – все бесплатно!..
 Идя домой по улице, Кирсанов размышлял над тем, что произошло, и пришел к выводу, что Илона, похоже, и его занесла в разряд потенци-альных своих женихов. «Нет, девонька, – подумал он, – на меня не рас-считывай: я тебе не подойду, потому что не попадаю в категорию “бога-тых папиков”». Пройдя несколько шагов, он вдруг остановился, ошара-шенный мыслью, с которой пока не мог свыкнуться: «Так ведь и я в са-мой ближайшей перспективе стану “богатеньким Буратино”!.. Нет, Илоне знать об этом совсем не обязательно. А то вцепится так, что не отвяжешь-ся!..»
2
 Неделю Сальский не подавал о себе никаких вестей. Кирсанов, стремящийся вытеснить из своей памяти произошедшие события, убедил себя в том, что тот, чувствуя свою вину, решил сам прервать отношения с ним. Поскольку денег у Влада было много, он даже не задумывался о том, чтобы искать работу. Можно было бы использовать паузу в производст-венной деятельности, чтобы заниматься усовершенствованием «блокира-тора», однако и до него у Кирсанова не доходили руки. Кейс с прибором сиротливо стоял в углу чердака, а его хозяин целыми днями (за исключе-нием тех случаев, когда выезжал в город и ночевал у Куприна) просижи-вал за компьютером, либо почитывая какую-нибудь легкую литературу, либо играя в игры...
 И вот, когда Влад совсем уж было успокоился, раздался звонок Сальского... Безапелляционным тоном, не вступая в объяснения, он пред-ложил встретиться в известном месте и обсудить ситуацию. Кирсанов сначала хотел отказаться, но потом, поразмыслив, понял, что развестись без выяснения отношений не удастся.
 Он прибыл в то кафе, которое с некоторых пор стало их «явкой», с пятиминутным опозданием. Сашка уже был на месте. Влад уселся напро-тив него, буркнув приветствие, но не подавая руки. Сальский с угрюмым и даже каким-то подавленным видом некоторое время смотрел на него, а потом произнес:
– Влад, я все понимаю и... не меньше твоего, поверь, страдаю от то-го, что произошло. Но в жизни, как говорится, всегда есть место случаю. Произошла трагическая случайность... Ну, что ж теперь поделаешь? Надо это как-то пережить... Но не бросать же начатое дело! – он произносил фразы задумчиво и вкрадчиво, пытаясь внушить собеседнику свое пони-мание произошедшего.
– Саша! – прервал его Кирсанов. – Ваше дело я не хочу даже обсуж-дать. Я скажу только одно: вы нарушили четвертый пункт нашего дого-вора (случайно или не случайно – не имеет значения!). И значит, наше дальнейшее сотрудничество стало невозможным! Все просто и ясно!
– Видишь ли, все совсем не просто... У нашего коллектива сложи-лись определенные планы деятельности с расчетом на твое участие. Брат-ва волнуется...
– Мне на планы твоей братвы и на ее волнения начхать...
– Ладно, ты не кипятись! – попытался урезонить его Сашка. – Мы понимаем, что действительно не смогли сдержать своего слова... И пото-му готовы компенсировать тебе моральный урон!
– Ты это о чем? – удивленно уставился Кирсанов на него.
– «Бригада» решила наказать Носа за случившееся: лишить его доли за угон «Крайслера» и разделить ее между всеми остальными (Влад сооб-разил, что Сальский назвал Носом того, кого он до сих пор про себя на-зывал «Крысенышем»). Твоя часть составляет пять кусков!
 Кирсанов смог удержаться и не выказать на лице никаких эмоций. Он быстро обмозговал услышанное и пришел к выводу, что Сашка врет, во всяком случае наполовину: никто Носа никакой доли, скорее всего, не лишал (иначе, черта с два он согласится в дальнейшем брать на себя са-мую важную и одновременно самую рискованную часть их общей рабо-ты!), просто бригада решила купить расположение Влада такой внуши-тельной взяткой... Сальский же, глядя на молчащего собеседника, решил, что тот взвешивает размер предложенного вознаграждения...
– Я понимаю, конечно, специфику вашего рода деятельности, – на-конец, медленно произнес Кирсанов. – Деньги для вас – единственный критерий оценки чего-либо... Поэтому даже не обижаюсь на свое предло-жение... Только ты запомни: не надо держать меня за дешевку! Никакими деньгами вы меня не купите, – он стал подниматься со стула.
– Погоди! – резко остановил его Сашка, хищно сузив глаза. – Есть еще одна проблемка! – пристально глядя на вновь усевшегося Влада, он продолжил. – Включившись в работу «бригады», ты получил доступ к секретной информации! И теперь так просто порвать с нами не можешь. У нас, как говорится, «вход – рупь, выход – два»!
– Я предвидел это. И потому, если ты помнишь, обговорил первых два условия: я не хочу никого знать из вашей бригады, и вникать в какие-либо подробности вашей деятельности...
– И тем не менее, ты видел людей, в том числе и меня... Ты, я уве-рен, разобрался в тактике наших действий. Ты, наконец, знаешь о смерти охранника стоянки. Ты стал для нас очень опасен... Не вынуждай нас на крайние меры!..
 «Вот теперь все карты раскрыты, – подумал Кирсанов, играя желва-ками, но не произнося вслух ни слова. – Он с самого начала и не собирал-ся держать своего слова. Как говорил Ахто Леви в “Записках Серого Вол-ка”, “какая может быть честь у бесчестных людей!” Да только не на того напал, голубец... Тот, кто меня пытается пугать, получит ответ, прямо противоположный желаемому!..»
– Что ты хочешь? – кипя внутри, но внешне спокойно поинтересо-вался он у Сальского.
– Сработаешь с нами еще три угона, – также успокаиваясь, ответил тот, – и можешь считать себя свободным.
– Хорошо, – согласился Влад после некоторой паузы, – но у меня два условия: я буду работать бесплатно, это раз; и я больше не сяду в твою машину, это два. Будешь всю необходимую мне информацию да-вать по телефону: звонишь и сообщаешь место, время и объект. Я делаю свое дело и сваливаю...
– Не нравится мне это, – с подозрением глядя на него, вслух раз-мышлял Сашка. – Думаешь, если не будешь брать денег, то сразу станешь белым и пушистым? А машина моя чем тебе не угодила? Или ты боишься ловушки? Похоже, ты не доверяешь нам...
 «Еще бы! – подумал про себя Влад. – Наверняка задумали, суки, за-брать у меня прибор. Может быть, даже на первом угоне», – но вслух иро-нически произнес:
– Что вы, что вы?..
– Хорошо, – поразмыслив, согласился Сальский, – будем считать, что договорились... Жди звонка. Возможно, уже завтра будет работа.
 И они разошлись, опять не подавая друг другу руки.
 Оставшись один, Кирсанов долго бродил по улицам, погруженный в свои мысли. Он понял, что увяз по самое горло. Теперь его либо будут эксплуатировать до бесконечности, либо вообще постараются ликвидиро-вать, как слабое звено: ведь после гибели охранника над всей шайкой в случае ее ареста висит, как «дамоклов меч», большой срок отсидки, не сравнимый с тем, что можно было бы получить только за сами угоны ма-шин...
 Отсюда перед Владом вырисовывались две перспективы: либо по-кориться давлению «бригады» и работать с ними дальше с верой и прав-дой, заколачивая при этом приличные «бабки», либо оказать решительное сопротивление. Первый вариант он сразу отбросил, руководствуясь при этом, как он сам себе честно признался, не столько какими-то высокими нравственными принципами, сколько выработанным годами сознатель-ной жизни принципом: не подчиняться чьему-либо диктату (особенно выраженном в угрожающей форме), давлению, контролю и стремиться любыми путями избавляться от них, даже ценой существенных потерь любого рода...
 Сделав выбор, Кирсанов задумался над тем, как ему лучше всего противодействовать опасности, исходящей от «Сальского и К°». Решение пришло почти сразу: лучшая защита – нападение! Нужно нанести про-тивнику удар, который потрясет его так, чтоб ему стало не до Влада... Ра-зобравшись в общих чертах в тактике деятельности шайки, Кирсанов убедился, что базовую функцию в угонах осуществляет собственно угон-щик, то есть Нос («Крысеныш»), остальные выполняют вспомогательные задачи. Если вывести из игры угонщика, сдав его милиции, деятельность шайки сразу развалится!
 Избрав объектом своего удара именно Носа, Влад решал целый комплекс связанных между собой вопросов: нравственных, организаци-онных, технических. Во-первых, именно угонщик был непосредственно виновен в свершившейся трагедии, и значит, по справедливости должен был за это ответить по максиму. Во-вторых, сдавая Носа, можно было не сдавать остальных членов шайки (к которым Кирсанов никаких особых претензий не имел). Арестованный «Крысеныш», почти наверняка, все возьмет на себя и не будет сдавать остальных членов «бригады» уже хотя бы потому, что за угон в одиночку ему дадут меньший срок, чем в орга-низованной группе. В-третьих, Нос, даже если и располагает какой-то информацией о нем, Кирсанове, и будет уверен в его предательстве, не сдаст его милиции, потому что понимает: в этом случае Влад сдаст всю шайку!.. В-четвертых, именно «Крысеныша» только и можно было взять на горячем – во время угона, вину остальных нужно доказывать долго и нудно... В-пятых, можно было придумать (и разыграть) достаточно убеди-тельную «отмазку» для остальных членов «бригады» о невиновности Влада в том, что во время осуществления угона Нос был захвачен «мен-тами».
 Продумав всю эту концепцию разгрома шайки Сальского, и тем са-мым собственного спасения, Кирсанов не оставил без внимания и разра-ботку плана конкретных шагов по тактической реализации задуманного. Добираясь на электричке до Лиозново, он буквально по минутам рассчи-тал свои возможные действия, начиная с того момента, как Сашка вызо-вет его телефонным звонком на очередную операцию.
 Приехав на дачу, он первым делом поднялся в кабинет, проверил готовность «блокиратора» к очередному испытанию, а также добавил к его конструкции один маленький, но очень важный в предстоящем деле компонент: вывел красную и зеленую кнопки на внешнюю поверхность кейса, укрепив их по обеим сторонам ручки. Нововведение придало че-моданчику нелепый вид: размер и цвет кнопок бросался в глаза, а кроме того возникла опасность непроизвольного нажатия на них во время дви-жения. Однако все эти временные неудобства Влад разрешил, найдя в доме пластиковый пакет, в который кейс очень аккуратно становился. В результате любой наблюдатель со стороны ни за что не определил бы, что находится в пакете и какие манипуляции проделывает с его содержимым владелец. А именно это и нужно было Кирсанову для проведения той ак-ции, которую он задумал.
 Остаток дня Влад провел с матерью, будучи с ней особенно внима-тельным и заботливым. Он ясно отдавал себе отчет в том, что завтра его ждет дело очень непростое и рискованное. Гарантий, что все сложится именно так, как он спланировал, никто дать не может. Ему приходилось опасаться и милиции, и членов бригады Сальского. Поэтому, если все сложится не по его сценарию, он может завтра и не вернуться домой, и вообще очень долго не вернуться... А значит, не исключено, что он может мать никогда больше не увидеть!.. И вот он сидел рядом с ее креслом на стуле, взяв сухонькую ладошку в свои руки, и подчеркнуто бодрым голо-сом рассказывал всякие веселые истории или вызывал ее на обсуждение когда-то ими прочитанных книг (была такая традиция в их семье). Когда мать уснула на своем диване, он остался возле нее, читая своего любимо-го Стефана Цвейга и изредка с любовью и тоской поглядывая на ее изму-ченное бесконечной болью лицо...
 На следующий день около десяти позвонил Сальский и сообщил всю необходимую информацию по предстоящей работе. Они договори-лись провести еще одну, контрольную, связь за десять минут до намечен-ного мероприятия. Упаковав прибор, Влад отправился на станцию и уже через сорок минут был в городе. На железнодорожном вокзале он вошел в телефонную будку, набрал номер милиции и, прикрыв рот носовым плат-ком, произнес в трубку заранее подготовленный текст:
– Говорит доброжелатель. Сегодня, ориентировочно в двенадцать часов с автостоянки по адресу: проспект Гагарина, 18 – будет совершена попытка угона автомобиля «Бентли» синего цвета. Угонщик по кличке «Нос» уже совершил множество преступлений такого рода, в том числе похищение на прошлой неделе «Крайслера»-внедорожника, в ходе кото-рого погиб охранник автостоянки. Примите меры по задержанию.
 Кирсанов не стал отвечать на призывы дежурного по горотделу ми-лиции представиться и повторить некоторые данные, а тут же отключил-ся. Он знал, что все звонки на 02 пишутся на магнитофон, и значит, все его слова дойдут до тех, кому они предназначались.
 Подъехав за полчаса до назначенного времени по указанному Саш-кой адресу, он осмотрелся на местности. На означенной стоянке ожидали своих хозяев несколько машин, в том числе и «объект» предстоящей ра-боты. Машин «бригады» Сальского в зоне видимости пока еще не было, но, наверняка, кто-то из его людей находился неподалеку в удобном мес-те и отслеживал ситуацию. Влад прикинул, как ему надо будет двигаться по прилегающей к стоянке территории, чтобы, с одной стороны, выпол-нить свою задачу, а с другой, не привлечь особого внимания сотрудников милиции, в том числе снимающих «кино» (то, что вся операция будет фиксироваться на пленку, он почти не сомневался). Поскольку простран-ство, на котором должно было все произойти, было достаточно свобод-ным, Кирсанов решил включать «блокиратор», проходя на максимально возможном расстоянии сзади машины, а выключать, двигаясь на таком же расстоянии впереди нее.
 (Готовясь к предстоящему делу, Влад понял, что возвращать к жизни бортовой компьютер автомобиля надо будет обязательно. Потому что, если Нос сядет в машину, но не сможет ее сдвинуть с места, его во-обще нельзя будет обвинить в угоне. Это будет всего лишь попытка про-никновения в чужую собственность. А за такое правонарушение – нака-зание ничтожное. Следовательно, Нос должен обязательно начать движе-ние! А он, Кирсанов, таким образом, должен обязательно пройти мимо машины второй раз и нажать зеленую кнопку. Это, конечно, вдвое увели-чивало риск попасться на глаза милиции, но иных вариантов не было. Кроме того, был еще один важный для Влада нюанс в этом втором про-ходе: члены шайки Сальского должны были видеть, что он выполнил всю свою работу так, как положено... Ну, а то, что «Крысеныша» потом взяли с поличным, он, Влад, уже не виноват...)
 Сориентировавшись на местности, Кирсанов решил не светиться лишний раз на предстоящем месте действия, зашел за угол дома, распо-ложенного неподалеку от него, и остановился. За пять минут до назна-ченного времени на мобильник Влада позвонил Сашка и поинтересовался его готовностью к работе.
– Всегда готов! – с деланной бодростью отозвался Кирсанов.
 Получив команду начинать движение, он собрал всю волю в кулак и направился по определенному ранее маршруту. Проходя обычным прогу-лочным шагом в пятнадцати метрах позади «Бентли» и не делая останов-ки, он нажал одним пальцем той же руки, в которой держал пакет, на красную кнопку прибора. Затем отсчитал тридцать шагов и, сделав полу-круг, приготовился к обратному движению. Боковым зрением он заметил, как Нос открыл дверь машины и уселся за руль...
 Осталась вторая, самая сложная и важная половина дела... И тут вдруг Кирсанова, как молнией, прошибла мысль: «А что если “менты” не станут дожидаться, пока Нос начнет движение, и начнут захват прямо сейчас?! А я окажусь в этот момент неподалеку от машины... Они же за-просто могут захватить за компанию и меня... до выяснения обстоя-тельств... А у меня на руках прибор, предназначение которого они в ско-ром времени смогут выяснить...» Лоб Влада стал мокрым. На ватных но-гах он перемещался к автомобилю... Однако ничего страшного не проис-ходило! Напрасно, похоже, он засомневался в профессионализме мили-ции...
 Приободрившись, Кирсанов приблизился на нужное расстояние к «Бентли» и, скосив глаза, увидел за его лобовым стеклом лицо смотряще-го на него «Крысеныша». По губам того проскочила глумливая усмешка... «Ах ты сучёнок! – мелькнуло в голове Влада. – Ну, получи, фашист, гра-нату!» Он со всей силы надавил на зеленую кнопку, как будто чеку вы-рвал... Продолжая движение, Кирсанов через несколько секунд услышал мерный рокот мощного мотора. А еще через некоторое время, когда он уже подошел к углу дома, за которым ранее прятался, раздался резкий визг тормозов, крики, стук дверей. Выглянув из-за угла, он увидел, как две машины блокировали спереди и сзади выезжавший со стоянки «Бент-ли», из них выскакивали бойцы СОБРа и, выворачивая руки Носу, затал-кивали его в подъехавший микроавтобус...
 Не задерживаясь больше ни одного мгновения, Влад покинул место событий. От пережитого только что напряжения стучало в висках, рот ссохся. Он зашел на несколько минут в пивбар, мимо которого проходил, и залпом выпил бокал пива. Сразу полегчало, и он пешком (чтобы рас-слабиться во время прогулки) отправился на квартиру к Куприну. На подходе к дому раздался телефонный звонок, на дисплее высветился но-мер Сальского... Говорить с ним ужасно не хотелось! Но Кирсанов пере-силил себя: требовалось играть роль до конца...
– Да, не оценил я тебя, Влад! – раздалось в трубке.
– Ты о чем это? – прикинулся «веником» Кирсанов.
– Сдать Носа – это очень сильный ход! – с некоторой долей уваже-ния произнес Сашка.
– Да ты что, на меня грешишь, что ли? – возмущенно закричал Влад. – С ума сошел? Ты сидел в засаде, а я рисковал своей шкурой, когда «со-бровцы» налетели!.. И ты меня же обвиняешь в предательстве?!
– Ты меня за идиота-то не держи! Кроме тебя этого сделать никто не мог!..
– А ты поищи крысу где-нибудь рядом!
– А мне искать не надо... Все мои люди давно проверены. А ты за-помни: хоть ты и мой бывший приятель, но за такую «подлянку» отве-тишь... Даже если нас всех посадят, все равно мы тебя рано или поздно достанем! Так что теперь всю жизнь ходи и оглядывайся!
– И ты тоже, приятель, не расслабляйся, – постарался спокойно от-ветить Влад. – Если ты останешься на свободе и решишь охотиться на меня, помни: как только со мной что-то случится, вся информация о тебе и твоей банде тут же окажется там, где нужно! – и он отключился.
 Закончив разговор, Кирсанов задумался. В общем-то произошло то, что и должно было случиться: Сальский не поверил в его непричастность к провалу Носа. Значит, не дурак! Что касается его угроз... Ну, как пока-зывает практика, в девяноста процентов случаев угрозы криминалитета – пустая болтовня, рассчитанная на слабаков. Но и совсем сбрасывать их со счетов нельзя. Значит, придется быть осторожным, особенно если Нос в милиции не расколется и подельников не сдаст (надо будет это обяза-тельно каким-нибудь образом выяснить...). Сашка и его «разведчик» (а может быть, есть и другие) без «Крысеныша» мало что могут. Но их мог бы выручить чудо-чемоданчик Влада, поэтому можно предполагать, что они будут его искать даже ради одного этого... Кстати, блеф, который он сейчас продемонстрировал по телефону, касательно передачи информа-ции о банде в «органы», действительно нужно обязательно материализо-вать. Будет Сальскому от него... «привет с того света!»
3
 Оказавшись в квартире, он решил не откладывать дела в долгий ящик: достал лист бумаги и изложил на нем все, что знал о тех, кого сей-час хотел бы быстрее забыть... Потом пошарил в ящике стола и нашел там старый конверт. Надписав сверху «В случае моей смерти передать в про-куратуру», он заклеил конверт и спрятал его во внутренний карман пла-ща.
 Поскольку до окончания рабочего дня и прихода Глеба, с которым он хотел сегодня напиться, было еще много времени, Кирсанов, чтобы убить его, занялся прибором. «Теперь “блокиратор” в своем качестве “во-ровской фомки” никому больше не понадобится, – решил он, – и значит, нужно ему снова придать респектабельный вид: а то, кто знает, может, я все-таки решусь снова вернуться в КБ...» За полчаса он привел прибор в первозданное состояние, убрав кнопки снова вовнутрь, и задумался, чем бы еще заняться. В это время раздался звонок в дверь.
 С некоторой опаской он прошел в коридор и посмотрел в «глазок»: на площадке стояла Лариса. Влад с облегчением открыл дверь и, впустив девушку, с удивлением заметил:
– Что-то ты рано! Глеб еще не вернулся с работы.
– А я не к Глебу, а к тебе, – таинственно улыбнувшись, заявила Ла-риса, прошла в его комнату и уселась на софу.
– Вот как! И зачем же я тебе понадобился?
– А я уже не один раз к тебе приходила в дневное время (Глеб гово-рил, что ты пока не работаешь), да не могла застать. (Влад знал, что де-вушка работает в каком-то супермаркете в две смены, то в дневную, то в вечернюю.) Ты у нас какой-то неуловимый... А телефона твоего я не знаю, вот и приходилось заходить наобум.
– Понятно. Так что же все-таки тебе от меня нужно?
– Тебя!.. – по-кошачьи потянувшись, промурлыкала Лариса, забро-сив ногу на ногу так, что мини юбка задралась «по самое не могу»...
– Как я понимаю, – усмехнулся Влад, – это уже не ваше коллектив-ное решение, а твой собственный почин?
– Да, – слегка смутилась девушка. – А ты что-то против имеешь?
– Как тебе сказать?.. Не я придумал эту игру, так что особо не на-прягаюсь. Но ты ведь, вроде бы, с Глебом... Тебя не смущает это обстоя-тельство?
– А я ему не жена и даже не невеста! – с вызовом ответила Лариса. – Я вообще замуж пока не собираюсь. Мне хочется всего перепробовать, пока я молодая и свободная. Это вот Олька мечтает тебя захомутать и под венец затащить!..
– Я Ольге ничего не должен и ничего ей не обещал, но ты-то ей и се-стра, и подруга...
– Если женщина хочет мужчину, все ее обязательства по отношению даже к лучшей подруге не имеют никакого значения! – с уверенностью все повидавшего и все познавшего человека заявила девушка.
 «Вот за это я вас, баб, и не уважаю, – ухмыльнулся про себя Кирса-нов, – потому что вы обо всем думаете не головой, а своим “сладким ме-стом”...»
– Раз ты не считаешь себя кому-то чем-то обязанным, – продолжила Лариса, – что нам мешает приятно провести время?
– Ну, совсем никому не обязанным я себя считать не могу, – возразил Влад. – Все-таки Глеб – мой товарищ, а ты считаешься его девушкой...
– А ты забыл, кто меня подложил под тебя?!
– Да, пожалуй... – был вынужден согласиться мужчина, но тут же уточнил. – Но ты сильно не возражала...
– Тогда не будем терять времени и займемся делом! – решительно заявила Лариса. – Я в ванну.
 Услышав через минуту, как за неплотно прилегающей дверью за-шумел душ, Кирсанов решил продемонстрировать девушке еще один ва-риант эротической игры. Быстро сбросив с себя всю одежду, он тихо во-шел в ванну. Стоящая за шторкой под струей воды Лариса ничего не слышала. Когда Влад резко отдернул разделяющее их полиэтиленовое препятствие, она от неожиданности громко вскрикнула.
– Спокойно, детка! – менторским тоном провозгласил мужчина. – Продолжаем изучение науки обольщения...
 Переступив через край ванны, он снова задернул штору и, встав вместе с девушкой под душ, начал оглаживать руками ее блестящую от влаги, теплую и скользкую кожу с головы до пят. Потом взял лейку душа в руки и стал усиленным биением воды массировать те самые эрогенные зоны тела, которые он обнаружил при их первом занятии любовью...
 В это время, как гром небесный, из-за шторки раздался голос:
– А что это вы здесь делаете?!
 Мужчина и женщина, как будто возвращаясь из другого мира, на мгновение замерли. Потом Кирсанов поднялся с колен и отодвинул шторку: перед ними стоял Куприн... Несколько секунд длилась немая сцена: Влад и Лариса смущенно переглядывались, не зная, что сказать; а на лице Глеба мелькала целая гамма эмоций: удивление и злость, недо-умение и ирония, смех и боль (он, видимо, не мог сразу сообразить, как ему реагировать на произошедшее).
– А мы тебя не ждали так рано, – наконец, выдавил из себя Кирса-нов.
– Да у меня голова разболелась, и я отпросился пораньше, – механи-чески отреагировал Глеб. – Прикройся! – он бросил махровое полотенце на возбужденный, с нереализованным потенциалом агрегат Влада и вы-шел из ванны.
 Быстро обтеревшись сам и оставив девушку одеваться в ванне, Кир-санов прошел в комнату, где накинул на себя ранее брошенную одежду. Затем, одновременно с Ларисой войдя в гостиную, он застал там сидяще-го на диване насупленного Глеба. По привычке Влад не стал сам иниции-ровать разборку, а сел в кресло и стал невозмутимо ждать развития собы-тий.
 Как обычно и бывает в таких случаях, инициативу взяла на себя женщина. Ведь чем больше она виновата, тем больше в ней потребность обвинить в этом всех вокруг. Даже если женщине нечего сказать, это не значит, что она будет молчать! Потому что молчание – это единственное золото, которого не любят женщины... Лариса была женщиной до мозга костей, и значит, не могла быть в чем-то виноватой...
– Глеб, – обратилась она к своему «бойфренду», – ты же понимаешь, то, что произошло, – всего лишь секс, и ничего более... Ты сам был не против поэкспериментировать в постели...
– Да, я не был против, – угрюмо согласился тот, – но мы собирались экспериментировать вчетвером, а вы решили уединиться. А это уже не-что другое...
– Ну, это была всего лишь репетиция, – недолго думая, заявила де-вушка.
– Знаешь что! – взвился Глеб. – Кончай разыгрывать тут спек-такль!.. Я только сейчас понял, что не гожусь для этих сексуальных иг-рищ. Когда в первый раз я сам переспал с Ольгой, все было вроде бы ни-чего... Но когда я сейчас застал вас, моего товарища и мою девушку, вдвоем...
 В это время раздался звонок в дверь.
– Кто это? – спросила Лариса.
– Наверное, Ольга, – буркнул Глеб, направляясь в коридор. – Я ей позвонил.
 Через мгновение в комнату ворвалась растрепанная Ольга.
– Что случилось? – спросила, переводя дыхание, она, обращаясь ко всем сразу.
– Да вот, полюбуйся на этих голубков, – отозвался Глеб, – я прихожу домой с работы, а они здесь трахаются!
 Ольга на мгновение онемела, а потом с криками набросилась на се-стру:
– Как же ты могла так поступить со мной, зараза? Ты ведь знаешь, как я отношусь к Владу! У тебя есть свой парень, с ним и трахайся!
 Дальше началась беспорядочная трехсторонняя перебранка, где ка-ждый обвинял других в выдвижении идеи группового секса... Кирсанов какое-то время молча сидел, переводя взгляд с одного спорящего на дру-гого, а потом, приняв решение, резко ударил рукой по подлокотнику кресла и встал.
– А ну заткнитесь! – заорал он, перекрикивая гомон. – Мне эти ваши семейные разборки осточертели! – продолжил он, когда все вдруг смолк-ли. – Я ведь тебя предупреждал, Глеб, о последствиях вашей задумки. Как говорится, «посеешь ветер, пожнешь бурю»... А теперь я должен выслу-шивать ваши обвинения? Да пошли вы все в жопу! Лучше уж с бл-ми де-ло иметь: те, по крайней мере, никаких претензий не высказывают... В общем, так: поскольку я ненароком оказался в центре возникшего сканда-ла, я принял решение избавить вас от своей персоны! А вы живите даль-ше, как сможете.
 Он прошел в комнату, вытащил из шкафа пустые сумки и начал на-бивать их своими вещами, затем, прихватив напоследок и кейс с прибо-ром, вытащил это все в коридор. На протяжении всего этого времени в гостиной стояла напряженная тишина. Поскольку никто не выходил из нее, чтобы попрощаться с Владом, он надел плащ, выложил из кармана ключи от квартиры Куприна и, подхватив свой багаж, покинул ее. На улице, сразу возле дома он поймал такси и назвал водителю адрес брата.
 Когда Антон открыл ему дверь, Влад успокоил его:
– Не пугайся! Я только на одну ночь.
Глава одиннадцатая
1
 На следующее утро Влад договорился с братом, чтобы оставить у него часть вещей, в том числе и прибор. Предварительно он вытащил из плаща конверт со своим «признанием» и переложил его в кейс. Преду-предив Антона об осторожности, он сказал, что намерен поменять Sim-карту в мобильнике.
– Когда я сменю номер, то сообщу его только тебе. А ты, со своей стороны, никому ни в коем случае его не должен сообщать...
– Влад, ты чего-то боишься? – недоумевая, спросил его брат. – Разве наши проблемы не утряслись? Или ты еще во что-то вляпался?
– Да нет, все в порядке, – с деланным спокойствием соврал Влад. – Просто меня могут разыскивать некоторые настырные дамы. Достали уже – сил нет!
– Так может, это и к лучшему, – засмеялся Антон. – Давно тебе пора на чем-то остановиться, остепениться. Глядишь, и жизнь к лучшему по-вернется.
– Могыт быть, могыт быть, – по-райкински ответил Влад. – Только не сейчас. Вот разгребем до конца наши материально-финансовые про-блемы, тогда и займемся личной жизнью...
 Прихватив с собой одну из сумок с отобранными вещами, он отпра-вился на вокзал. По дороге, зайдя в один из салонов мобильной связи, он приобрел Sim-карту, заменил ею старую и сообщил новый номер брату.
 Сидя в электричке, он размышлял над тем, где же ему теперь оби-тать после ухода из квартиры Куприна. Конечно, дача в Лиозново – это его обеспеченный тыл, гарантированное и надежное пристанище, но про-водить там все время у него не было никакого желания. Во-первых, скуч-но; во-вторых, это начнет вызывать подозрение у матери (если уже не на-чало): почему он так долго находится в отпуске. Надо иметь какую-нибудь берлогу и в городе. Перебрав в памяти всех своих товарищей, приятелей, знакомых, он не нашел ни одного, у кого бы он мог найти крышу над головой на месяцы... Можно было бы, конечно, снять кварти-ру или комнату (у него еще оставалось более полутора тысяч баксов), но тогда его сбережения быстро растают, как дым. И значит, придется снова искать работу. А ему этого так не хотелось!..
 «А что если попросить приюта у Илоны? – вдруг пришло ему в го-лову. – Как говорится, жилье и секс в «одном флаконе». Очень кстати она выперла этого прибацанного Гену. А я теперь могу стать для нее... (он не решился произнести: «новым сутенером») защитником, охранником. На этом можно будет даже что-то заработать...»
 Прибыв на дачу, он застал мать спящей. Расспросив Марию Викто-ровну о самочувствии ее подопечной, он узнал, что по решению лечащего врача Дарье Александровне теперь дважды в день колют сильнейшие бо-леутоляющие средства, после которых она на несколько часов крепко за-сыпает.
– Ничем другим ее от мучений уже избавить нельзя. И вообще, – горько вздохнув, добавила женщина, – как сказал врач, вы, Влад, должны быть готовы к тому, что маме вашей осталось... не более двух недель...
 Хоть Кирсанов и был внутренне готов к неизбежному, это сообще-ние повергло его в ужас своей фатальной определенностью. Он позвонил брату и сообщил об услышанном. Тот надолго замолчал после его слов, Владу показалось, что он слышит всхлипывания на другом конце трубки. Через некоторое время, видимо, справившись со своими чувствами, Ан-тон принял решение:
– Я думаю, надо, чтоб в ее последние дни... рядом с ней все время находился кто-то из своих. По понятным причинам это должна быть жен-щина... Так что я сегодня же поговорю с Наташей, чтоб она, как можно скорее, оформила отпуск за свой счет на ближайшие недели.

 Влад полностью согласился с предложением брата. Передав Марии Викторовне суть состоявшегося разговора и принятого решения, он по-просил ее еще какое-то время потерпеть.
– Да ты напрасно переживаешь, Влад, – успокоила его женщина. – Я никаких особых затруднений в связи с уходом за вашей матерью не ис-пытываю. Она вообще у вас святая! Я никогда в жизни не видела челове-ка, который бы с таким терпением переносил боль. И при этом никаких капризов, всегда деликатная, сдержанная, – она залилась слезами.
 Кирсанов, у которого самого глаза были на мокром месте, приоб-нял женщину за плечи и стал бормотать какие-то успокаивающие слова.
 После двенадцати проснулась мать, и Влад все время до самого обеда находился подле нее. Чтобы поднять ей настроение, он соврал, что его отпуск заканчивается, и он с завтрашнего дня вновь приступает к ра-боте на заводе. Говоря с ней о всяких житейских пустяках, он ловил себя на том, что и говорит, и смеется, и слушает мать совсем не так, как все-гда: страшная правда, заморозившая его сердце, привносила в их диалог некий оттенок значимости каждого произнесенного слова, потому что это были последние в жизни слова, произнесенные матерью и для мате-ри...
 В шесть часов вечера пришла медсестра из поселковой поликлини-ки и сделала Дарье Александровне очередные уколы. Мария Викторовна сказала Владу, что теперь до утра мать будет спать. Кирсанов решил по-ехать в город, чтобы переговорить с Илоной об определении на житель-ство. Никаких вещей он решил пока с собой не брать. Разместил только в потайном карманчике костюма всю свою наличность, а также засунул во внутренний карман плаща пластмассовый футляр с джентльменским на-бором: зубная щетка, бритвенный станок, презервативы...
 Девушка была дома и, к счастью, одна. Она удивилась и одновре-менно обрадовалась появлению Влада.
– Вот уж не ожидала так скоро снова тебя увидеть!
– Жизнь полна неожиданностей, – отозвался мужчина. Не желая по-свящать ее в детали своих жилищных проблем, он ограничился только просьбой. – Видишь ли, я тут временно оказался без крыши над головой. Не сможешь приютить?
– А в каком качестве? – хитро заулыбалась Илона.
– А в каком хочешь, – также улыбнулся Кирсанов. – Можешь в каче-стве старого приятеля, можешь в качестве защитника от всяких козлов...
– А в качестве любовника?
– Ну, если у тебя останутся силы после клиентов и если, – он ух-мыльнулся, – хорошо попросишь, я уж расстараюсь и в этом качестве!
– Тогда ладно, беру тебя на постой.
 Сняв верхнюю одежду, он решил осмотреться на новом месте жи-тельства: в прошлый раз ему было не до этого. Двухкомнатная квартира, снимаемая девушкой, была обставлена типовой мебелью, паркетный пол прикрывали простенькие паласы. Хозяева квартиры перед сдачей ее в аренду, видимо, сделали косметический ремонт, а Илона старалась под-держивать жилье в чистоте и порядке. Каких-то очевидных признаков ее собственного вкуса в обустройстве жилья не было заметно, за исключе-нием, может быть, только двух помещений: спальни и кухни. Первое, ис-пользуемое в производственных целях, явственно носило печать понима-ния девушкой того, в каких условиях нужно заниматься любовью (опыт этот, вероятнее всего, был заимствован из фильмов, модных журналов, а также у коллег по ремеслу). А вот кухня свидетельствовала о генетиче-ских истоках ее пристрастий: чувствовалось, что именно здесь она зани-мается по-настоящему любимым делом. Здесь все блистало, сверкало и благоухало: мебель, пол, холодильник, все кухонные принадлежности, салфетки и полотенца. Но больше всего Влада поразили висевшие на сте-нах и заполнявшие все помещение густым и ужасно возбуждающим аро-матом связки лука, чеснока, перца, каких-то трав...
– Послушай, Илона! – обратился Кирсанов к девушке. – А ты откуда вообще приехала в наш город?
– Томаковский район, село Голубинка, – отозвалась та, слегка сму-тившись.
 «Да, – подумал Влад, – девушка из деревни может уехать, а деревня из девушки – никогда!», – а вслух поинтересовался:
– И многим у вас в деревне имя «Илона» дают?
– Да нет, – рассмеялась его собеседница, – я, наверное, одна такая на весь район!
– А кто у тебя родители?
– Мама в молодости была счетоводом в колхозе, а после того, как колхоз развалился, перебивается случайными заработками. А отца я не знаю...
– Это как же так?
– Мама сказала только, что он был студентом. Летом проходил практику в нашем селе. Ну, а через девять месяцев после его отъезда я и появилась...
 «Что-то такое я и предполагал, – снова подумал Кирсанов. – Замет-но, что ты, девонька, пошла в заезжего молодца: не деревенская у тебя красота».
– И что, мать не попыталась его найти и обрадовать новостью?
– Попыталась, да он не обрадовался... А моя мама – гордая, и больше настаивать не стала.
– А ты не пыталась его найти?
– Хотела... Да мать ничего, кроме имени, о нем так мне и не сообщи-ла.
 Влад решил сменить тему разговора, видя, что она не доставляет большой радости девушке.
– А ты после школы не пыталась поступать в институт?
– Да нет, – смутилась Илона. – Я в школе училась так себе, без вся-кого желания. Аттестат слабый. Без денег я бы ни за что не поступила! А где их взять? Если б не свое хозяйство, вообще бы загнулись... Вот зара-ботаю здесь в городе денег, тогда, может быть, куда-нибудь и поступлю.
 «Сомнительно что-то, – мелькнула у Влада мысль. – В квартире ни одной книги. Ты, наверное, милая, вообще ничего не читаешь. Куда уж тебе учиться? Да и я тут с тобой без чтения от скуки засохну. Единствен-ная надежда, что мое пребывание здесь ненадолго», – а девушке сказал в утешение:
– Ну конечно, поступишь. А я тебе помогу.
2
 На следующий день Кирсанов проснулся очень поздно: в квартире стояла тишина, рядом в кровати тихо посапывала Илона, которая в силу специфики своей профессии обычно спала до обеда, на охоту выходила ближе к вечеру, а работала до глубокой ночи... Влада такой режим дня вполне устраивал: не надо было чуть свет подниматься, по утрам никто не тревожил, спи в свое удовольствие, пока не надоест!..
 Не дождавшись пока хозяйка проснется, он не спеша умылся, по-брился (с тех пор, как у него появились фирменные шмотки, Влад стал и свой «мордулец», как он выражался, содержать в более презентабельном виде), затем пошарил в холодильнике и, найдя там кусок холодного от-варного мяса и какой-то салат, без особого аппетита позавтракал и запил все это чашкой крепкого кофе. Потом, стараясь не шуметь, оделся в при-хожей, прихватил висевший на гвоздике ключ и вышел из квартиры.
 Проехав на трамвае до известного ему книжного супермаркета, он целый час бродил среди стеллажей и полок, подбирая себе книги и жур-налы различной тематики, чтобы было чем убивать время в период пре-бывания в чужой квартире. Вернувшись на место постоя, он застал Ило-ну на кухне. Она занималась приготовлением своего особого завтрака (время было около двух часов!..), состоящего из того самого холодного мяса, что уже ел Кирсанов, овощей и каких-то трав, которые, по ее сло-вам, «гасили излишние калории» и одновременно стимулировали физиче-ское и психическое возбуждение организма (все это было необходимо де-вушке для успешного выполнения своих «профессиональных обязанно-стей»).
 Заглянув в принесенный мужчиной пакет, Илона округлила глаза:
– А зачем такая пропасть книг? Мне столько и за год не прочитать!
 «А мне и на неделю будет мало», – подумал про себя Влад, а вслух заметил. – А тебе и не надо все это читать. Для тебя здесь только одна книга – «Букварь». Будем с тобой буквы вспоминать!
– Издеваешься? – ничуть не обидевшись, улыбнулась девушка.
– Шучу, – в тон ей ответил Кирсанов.
– Если б ты знал, какие мне приходится брать книги в библиотеке, чтобы привлекать к себе внимание интеллигентных мужчин, ты бы так не шутил, – с серьезным видом заявила Илона.
– Хочешь – угадаю?
– Попробуй.
– По искусствоведению.
– Как ты догадался?! – пораженно воскликнула девушка.
– Потому что там одни картинки и почти нет текста...
– Дурачок! – расхохоталась Илона и хлопнула его ладошкой по лбу. – Будешь завтракать?
– Завтракать нет, а вот пообедать за компанию могу.
 Болтая и подтрунивая друг над другом, они быстро умяли все при-готовленное девушкой. После еды Илона попросила Кирсанова вновь выйти из дома, чтобы купить в магазине продуктов, необходимых для прокормления появившегося в доме мужчины.
– Сама я этого не ем, но ты – другое дело. Я быстро приготовлю все для тебя и пойду на работу.
 Через полчаса Влад вернулся со всем необходимым. Илона занялась на кухне стряпней, а мужчина завалился на диван с книжкой. Где-то через час она окликнула его. Выйдя в прихожую, Кирсанов увидел ее уже пол-ностью собранную к выходу, эффектную и соблазнительную, с маской высокой одухотворенности на лице, через которую при внимательном взгляде на нее проступало нечто загадочное и порочное... Влад предста-вил себе, какие мучения испытывали «интеллигентные кобели», глядя на ее лицо и затрудняясь определить, с кем они имеют дело и что могут в связи с этим позволить себе с ней...
– Мне пора, – сообщила ему девушка. – У меня сегодня как раз «библиотечный день»... Вернусь часам к восьми. Если буду с гостем, звякну тебе на сотовый. К нашему приходу скройся в кухне и сиди там, пока он не уйдет. На глаза покажешься, если только у нас что-то пойдет не так, и я тебя позову, – она прижалась своей щекой к щеке Влада так, чтобы не смазать помаду, и вышла за дверь.
 Кирсанов снова погрузился в чтение, от которого его оторвал толь-ко обещанный девушкой звонок. Выполняя ее распоряжение, он перемес-тился на кухню. Прикрыв дверь, уселся за широкий стол под ярким све-тильником и продолжил свое занятие. Минут через пятнадцать он услы-шал щелчок открываемого замка. Раздались голоса, один из которых, как определил Влад, принадлежал мужчине достаточно зрелого возраста, о чем свидетельствовал его рокочущий бас, прерываемый заметными хри-пами при разговоре и одышкой.
 «И куда ж ты лезешь, старый лось? – подумал Кирсанов. – Еще помрешь во время полового акта! Отвечай потом за тебя...»
 Он на время прекратил всякие шевеления, чтобы не выдать своего присутствия, выжидая, пока пришедшие не займутся делом. Услышав за стеной скрип кровати, на которой началась возня, он собрался было про-должить свое занятие, но не тут-то было... Илона, честно отрабатывая бу-дущий «гонорар», не просто удовлетворяла клиента, но и устроила шоу подлинной страсти: она стонала, вскрикивала, подстегивала активность «дедушки» одобрительными возгласами, а в последнем акте спектакля, имитируя оргазм, завопила, как зарезанная...
 Выведенный из равновесия этими будоражащими воображение зву-ками, Влад решил на будущее уходить из квартиры при появлении клиен-тов и пережидать где-нибудь в другом месте неподалеку, потому что слу-шать этот «кошачий концерт» не было никаких сил! «Нет, ну каковы ар-тистки эти “ночные бабочки”, – с восхищением подумал он. – Это ж надо так правдоподобно имитировать экстаз! И ведь есть кретины, которые женятся на них... И которые обречены на постоянный комплекс неполно-ценности, потому что никогда не смогут быть уверены в том: действи-тельно ли их благоверная испытывает оргазм, занимаясь с ними любовью, или только разыгрывает его».
 К счастью для Кирсанова представление за стеной продолжалось недолго, чуть более часа. Старый плейбой быстро выдохся и, щедро рас-платившись с Илоной, покинул квартиру. Девушка в одном пеньюаре во-шла на кухню и, достав из холодильника графин с апельсиновым соком, жадно выпила бокал.
– Ну, как ты тут?
– Терпимо, – буркнул мужчина.
– Люблю таких интеллигентных старичков, – потянувшись всем те-лом, заявила Илона. – Ведут себя прилично, без садистских штучек, кон-чают быстро, расплачиваются, не торгуясь. Я не успела даже, как следует, разогреться... Может, пойдем, продолжим начатое?
– Ты предлагаешь, чтобы я улегся в еще не остывшую постель после этого?.. – Влад с удивлением посмотрел на нее.
– Ты не переживай, – смутилась девушка, – я сменю белье, сама под-моюсь...
– Да нет, лучше как-нибудь в другой раз.
– Брезгуешь? – с пониманием произнесла Илона.
– Как тебе сказать?.. – пробормотал Кирсанов и не закончил фразы.
3
 На следующий день Влада разбудила мелодия его сотового. Удив-ленный и недовольный, он посмотрел на висящие на стене часы: было всего десять с минутами. В трубке раздался голос брата, который без вся-ких предисловий сообщил:
– Влад, у меня дома только что были гости...
– Что ты имеешь в виду? – тихо отозвался Кирсанов, поднимаясь с постели и выходя в прихожую, чтобы своим разговором не побеспокоить Илону.
– Два парня лет тридцати спрашивали тебя. Выглядели внешне при-лично, разговаривали вежливо. Но глаза их мне очень не понравились! Больше всего меня смутило то, что они не похожи на людей братьев Рыт-виных... Это какие-то другие...
– А чего хотели?
– Они представились твоими коллегами по работе и спрашивали, как можно тебя найти, так как в твоей квартире они обнаружили посторонних людей.
– Значит, они уже и там побывали, – пробормотал про себя Кирса-нов, а затем спросил у брата: – А как они выглядели?
 Антон описал посетителей, и Влад без труда узнал в одном из них Сашку Сальского.
– Понятия не имею, кто это, – разыгрывая недоумение, заметил он. – Ну, и что ты им сказал?
– Сказал, что не знаю, где ты сейчас живешь, и дал им старый номер твоего мобильника.
– Молодец, ты все правильно сделал.
– Но что все это значит? – встревожено спросил Антон. – Ты снова попал в какую-то передрягу?
– Да ничего подобного. Я сам не понимаю, что происходит, – придав своему голосу как можно больше убедительности, заявил Влад.
– Я надеюсь, что так оно и есть, – не очень уверенно заметил брат. – Только мне что-то не по себе... Хорошо, что я был дома один: Наталья вчера переехала к маме на дачу, а Кирюшку мы отвезли к теще – пусть присмотрит пока за ним.
– Антон, ни тебе, ни твоей семье ничего не угрожает! А я постара-юсь, как можно скорее, разобраться с этими «непонятками», – вновь по-пытался успокоить брата Влад и, попрощавшись, отключил связь.
 Поговорив с Антоном, Кирсанов снова улегся в кровать, однако сон, как ветром сдуло. Он лежал, закинув руки за голову, и размышлял: «Сальский с “братками”, не теряя времени, начал меня искать... Они, по-хоже, идут самым простым и естественным путем: выяснили мой адрес через горсправку. А там им дали адрес и моей квартиры, и моей нынеш-ней прописки у брата. Что они теперь будут делать после посещения Ан-тона? Если они ему не поверили, то, скорее всего, оставят засаду возле его дома и будут ждать меня... А если поверили? Где они будут искать меня? У матери?.. Они не знают и не узнают, где она живет, потому что прописана за городом. Стоп! – Влад дернулся всем телом и сел в кровати. – Я же, кажется, сказал Сашке про дачу в Лиозново, когда мы встрети-лись с ним в электричке!.. Сможет он найти ее там? Да в два счета!.. Либо зайдет в поссовет, либо спросит у кого-нибудь из жителей... Любой, кто прожил там хотя бы несколько лет, прекрасно знает и нашу семью, и наш дом!»
 Сердце Кирсанова тоскливо заныло от тяжелых предчувствий. Он пытался успокаивать себя тем, что Сальскому потребуется какое-то вре-мя, чтобы сообразить те ходы, которые он, Влад, только что прокачал в своем уме. (Ну не спецслужбы же они, чтоб так быстро и организованно решать оперативные задачи!..) Но тревога не отступала. Поколебавшись какое-то время, Кирсанов решил ехать в Лиозново: как бы там ни разво-рачивались события, ему сейчас лучше быть возле матери, чтобы любым способом предотвратить ее возможное общение с его бывшими коллегами по автомобильному бизнесу...
 Он поднялся с постели, быстро умылся в ванной, оделся в прихожей и, не будя Илону, покинул квартиру. Оказавшись на улице, Кирсанов ка-кое-то время раздумывал, ехать ли за город на электричке или взять так-си. Не желая лишний раз испытывать судьбу, он остановился на втором варианте. В результате через пятьдесят минут (застряв только один раз на пятнадцать минут на железнодорожном переезде) он оказался возле ворот дачи. Расплатившись с водителем, Влад пошел к дому, внимательно огля-дываясь по сторонам: ничего подозрительного в глаза не бросалось.
 Отворив входную дверь (то, что она не была заперта, было в поряд-ке вещей: в их семье было принято запираться только перед сном) и ока-завшись в прихожей, Кирсанов заглянул в гостиную и увидел мать спо-койно сидящей в кресле. Он хотел окликнуть ее, но, заметив прикрытые глаза, понял, что она спит. Тихо сняв с себя верхнюю одежду, Влад вошел в комнату. Наташи нигде не было ни видно, ни слышно. Переступая на одних носках, чтобы не разбудить спящую, мужчина двинулся через гос-тиную в кухню, надеясь там найти невестку, и вдруг боковым зрением заметил нечто, что поразило его, как удар наотмашь: руки матери были прикручены к подлокотникам скотчем...
 Отказываясь верить своим глазам, Влад, машинально продолжая двигаться на носках, как будто все еще боялся кого-то здесь потревожить, медленно подошел к креслу и, протянув дрожащую руку, приложил паль-цы к горлу матери. Пульса не было!.. Как шарик, из которого выпустили воздух, Кирсанов опустился на колени перед креслом и в немом отупе-нии, не в состоянии выдавить из себя ни звука, ни вздоха смотрел на са-мое дорогое в его жизни лицо, такое умиротворенное, такое успокоенное, наконец-то избавившееся от нескончаемой боли... Через какое-то время накапливающееся в нем внутреннее напряжение разрядилось горестным воплем, и вместе с ним пришло ясное осознание случившегося и отчетли-вое восприятие того, что происходило вокруг.
 Влад услышал какие-то невнятные звуки и шорох за диваном. Под-нявшись с колен, он заглянул туда и обнаружил спутанную по рукам и ногам, с заклеенным скотчем ртом Наталью. Сбегав на кухню и найдя там нож, он освободил женщину и, подняв ее на руки, посадил на диван. Не-которое время она, постепенно приходя в себя, молча растирала лицо и запястья рук, а затем вдруг бурно разрыдалась и запричитала:
– Влад, что же это такое?.. Зачем эти сволочи тебя ищут?.. Что им от нас надо было?..
– Наташа, пожалуйста, успокойся... И расскажи мне для начала, что здесь произошло.
– Ах да, ты ж не знаешь... – она попыталась взять себя в руки, чтобы внятно изложить события, а затем отрывистыми фразами, перемежаемы-ми короткими всхлипываниями, рассказала следующее. – Где-то час тому назад в дом ворвались два парня (дверь, как всегда, была открыта), набро-сились на нас с мамой и спутали скотчем... Затем стали спрашивать, где ты и... какой-то прибор... Мама почти сразу потеряла сознание... Тогда они стали допрашивать меня, били по щекам... Я твердила только одно, что не знаю, где ты, и понятия не имею ни о каком приборе... Тогда они заклеили мне рот скотчем, завалили за диван, а сами начали шарить по комнатам. Наверное, искали этот самый прибор... А где-то пятнадцать минут назад я услышала, как хлопнула входная дверь... Я поняла, что они ушли... А потом, когда дверь снова открылась, я испугалась, что они вер-нулись. Но это оказался ты... А почему ты закри...? – она проглотила по-следнее слово, пораженная пронзившей ее мыслью. – Что с мамой?
 Влад опустился перед ней на колени и взял за руки.
– Наташа... – забормотал он, глядя ей в глаза, – Наташа... – и умолк.
– Мама умерла?! – вопросительно-утвердительно прошептала жен-щина.
– Да, – выдавил из себя Кирсанов и опустил голову.
 Наташа освободила свои руки, встала с дивана и медленно подошла к креслу. Постояв какое-то время, молча глядя в лицо Дарьи Александ-ровны, она опустилась на пол и, положив голову ей на колени, обхватила ноги руками. По мелким вздрагиваниям ее тела Влад понял, что она пла-чет. Он знал, что Наташа любила свою свекровь не меньше, чем родную мать, и поэтому ничуть не усомнился в искренности ее чувств. Дав ей вы-плакаться, он также подошел к креслу и, обхватив плечи невестки, поднял ее.
– Наташа, успокойся, пожалуйста. Надо что-то делать... Давай я раз-режу скотч на ее руках и переложу маму на диван.
– Нет, Влад, этого делать нельзя, – приходя в себя и пытаясь дейст-вовать рационально, заявила женщина. – До приезда милиции все должно оставаться нетронутым.
– Милиции? – недоуменно спросил Кирсанов.
– Конечно, милиции! – сказала Наташа, в свою очередь удивленно глядя на него. – Ведь это же убийство. А может быть, еще и грабеж: мы ведь не знаем, что они нашли и унесли из дома.
– Да, конечно, ты права, – был вынужден согласиться Влад.
 Меньше всего он хотел вмешивать в произошедшее милицию, но понял, что любое препятствие этому с его стороны вызовет подозрение у окружающих и, особенно, у Антона и Наташи, которые и так уже, даже если и не выяснится подлинная подоплека этих событий, будут связывать смерть матери с ним, Владом...
– Тогда ты позвони в милицию, в «Скорую» и Антону, – принял он решение, – а я пройдусь по дому и посмотрю обстановку в комнатах.
 Оставив Наташу в гостиной, Кирсанов поднялся на второй этаж. Обойдя все комнаты, он убедился, что в них не только ничего не пропало, но даже не было сдвинуто с места. Было очевидно, что непрошенные гос-ти целенаправленно искали только прибор и ничем другим марать руки не захотели. Влад поднялся по лестнице на чердак и обнаружил дверь в кабинет закрытой и нетронутой. Видимо, Сальский даже не догадался о его существовании.
 Спустившись вниз, Кирсанов застал Наталью сидящей на диване, обхватив плечи руками, как будто ее бил озноб. Рассказав ей о том, что видел наверху, он спросил:
– Ну, а что у тебя?
– Антон через полчаса будет. В милиции сказали: «Ждите». А «Ско-рую» я решила не вызывать, а пригласила Викентия Павловича из посел-ковой больницы, который маму уже десять лет наблюдает... наблюдал... Он даст заключение о смерти и посоветует, что дальше делать с... телом.
 Влад полностью согласился с действиями Наташи и в ожидании развития событий уселся с ней рядом на диван, приобняв за плечи.
 Первым из вызванных появился врач, шестидесятилетний мужчина, с совершенно седой головой, бородкой «клинышком», типичный семей-ный доктор старой формации... После короткого и сухого приветствия он быстро и профессионально осмотрел тело покойной, а затем, подойдя к дивану, на котором ожидали его заключения Влад и Наташа, и стоя перед ними, сказал, нервно потирая руки:
– Никаких внешних повреждений на теле нет. Могу почти со сто-процентной уверенностью утверждать даже до вскрытия, что матушка ваша скончалась от разрыва сердца! Видимо, что-то ее перед смертью сильно напугало. Что именно, вам лучше знать... Вот ведь какие фокусы судьба выкидывает, – как бы про себя продолжил он. – Должна была не сегодня-завтра умереть от рака, а умерла-таки от своей старой болячки – слабого сердца!..
 Кирсанов громко застонал, обхватив голову руками: слова врача добили его окончательно!.. Обнаружив мать мертвой, он пытался оправ-дывать себя тем, что она скончалась от естественной причины (если, ко-нечно, ее болезнь можно было считать естественной причиной...), от полного истощения организма, выработавшего все свои жизненные ре-сурсы. Но теперь стало очевидно, что если не причиной, то поводом к смерти стал сильнейший стресс, пережитый ею в последние минуты жиз-ни в результате действий нагрянувших бандитов. (Влад когда-то читал, что даже у мафии есть неписанное правило: никогда не трогать родствен-ников тех, кто перед ней чем-то провинился. А вот у наших доморощен-ных беспредельщиков никаких правил нет!..) Он представил себе тот страх, страх не за себя, а за него, ее сына, какой она испытала, уходя из этой жизни... Молнией его голову пронзила мысль, что именно он стал косвенной причиной смерти не только отца, но теперь уже и матери!..
 Эта мысль, укоренившись в сознании, раздирала его, обрастая под-робностями, деталями, нюансами. Кирсанов сидел на диване, тихо поста-нывая и качаясь всем телом из стороны в сторону, как будто пытался вы-трясти ее из головы, но ничего не получалось... Он погрузился в ступор, отстранившись от окружающей обстановки и людей. Хотя он сидел с от-крытыми глазами, взгляд его блуждал по комнате, ничего не замечая и ничего не фиксируя. Он не заметил, как доктор присел на стуле возле стеночки, ожидая прихода милиции. Он не заметил появления Антона, к которому навстречу поднялась с дивана Наталья и, вновь разрыдавшись, стала сбивчиво рассказывать о том, что здесь произошло в последние два часа. Он не заметил бросаемых ими на него взглядов, в которых смеши-вались недоумение, жалость, осуждение...
 Только когда в дом вошли трое милиционеров, бесцеремонно стуча ботинками, Влад очнулся и стал реагировать на происходящее вокруг. В комнате началась суета: эксперт делал фотоснимки места происшествия и пытался искать отпечатки оставленных преступниками следов, один из милиционеров писал протокол осмотра, а самый старший по званию – старший лейтенант – опрашивал присутствующих. Сначала он перегово-рил с Викентием Павловичем, затем подробно допросил Наташу и только после этого обратился к Кирсанову:
– Владислав Сергеевич! Как вытекает из рассказа вашей невестки, причиной появления непрошенных гостей в вашем доме являетесь вы! Не могли бы вы объяснить, что все это значит?
– Что касается возможной причины появления их здесь, – осторож-но, подбирая слова, начал Влад, – то у меня есть только одно предполо-жение: эти люди охотятся за созданным мной прибором. Кто же они кон-кретно, я не знаю (Кирсанов решил не сообщать следствию имя Сальско-го, во всяком случае, пока...).
– А что за прибор?
– Боюсь, что технические детали вам мало что скажут... А в общем это новое достижение в области микроэлектроники.
– Уж не хотите ли вы сказать, что мы имеем здесь дело с промыш-ленным шпионажем?
– О, какие вы слова знаете! – иронически протянул Влад. – Хотя в принципе вы, видимо, правы. Уж я не знаю, можно ли здесь говорить собственно о шпионаже, но то, что определенные бизнесструктуры, и наши, отечественные, и зарубежные, могут быть заинтересованы в этом приборе, это факт. Что же касается посетителей нашего дома, то, я ду-маю, это просто тупые рядовые исполнители поставленной перед ними конкретной задачи каким-то заказчиком.
– А кто вообще мог знать об этом приборе?
– Ну, о нем известно в КБ, в котором я когда-то работал. Кроме того, на моем последнем месте работы... Вот брат мой, Антон, его видел... Только знаете, я не могу себе представить, чтобы все эти люди были как-то ко всему случившемуся причастны...
– Кто знает? – протянул следователь, записывая в блокнот данные о местах работы Кирсанова. – А вообще я скажу вам откровенно, – закан-чивая разговор, произнес он, – дело это тухлое. Даже если эксперт найдет здесь какие-то «пальчики», не факт, что они есть в нашей базе данных. А если они там даже и есть, людей, которые совершили налет на ваш дом, скорее всего, не удастся обвинить в убийстве вашей матери. Они ведь ее не били, не пытали, просто зафиксировали руки. Доктор утверждает, что ей оставалось жить несколько дней в связи с тяжелейшей болезнью. В доме они, как я понял, ничего не взяли... Что им, в итоге, можно предъя-вить? Незаконное проникновение в дом. Раз. Нанесение легких телесных повреждений госпоже Кирсановой. Два. И за все это они получат, поверь-те, какой-нибудь пустяковый срок (если мы их вообще найдем...)!
 Влад, обретя ясность мышления в момент появления в доме мили-ции и в процессе ее последующей бурной деятельности, все более утвер-ждался во мнении, что, поскольку он не может выдавать Сальского, не раскрыв одновременно и своей неприглядной роли в этом деле, ему не ос-тается ничего другого, как самому покарать того за смерть матери. По-следние слова следователя сделали его решение окончательным и беспо-воротным: Сашка должен ответить за это своей жизнью!..
 Когда сотрудники милиции, закончив свою работу, покинули дом, Викентий Павлович, продолжавший все это время тихо сидеть на своем месте, обратился к оставшимся:
– Какое будет ваше решение о хранении тела матушки до ее похо-рон? – и, не дождавшись ответа, сам же и предложил. – Вы, конечно, мо-жете вызвать... «труповозку»... из районной больницы и отправить тело в тамошний морг. А можете поместить ее у нас. Наш морг, конечно, ма-ленький, всего несколько мест, но сейчас он совсем пустой. Тем более, что кладбище рядом. А вы ведь, наверное, захотите хоронить ее здесь?
– Да, – согласился Антон, – мама хотела быть похороненной в Лиоз-ново, потому что захоронить ее рядом с папой возможности нет никакой (отец был похоронен на городском кладбище на аллее захоронений по-четных граждан города). Поэтому вызовите, пожалуйста, своих санита-ров. Пусть перевезут тело.
 Пока Викентий Павлович давал по телефону соответствующие рас-поряжения братья и Наташа сидели молча, как будто не решаясь вслух обсуждать произошедшие и предстоящие события в присутствии мамы... Когда же прибыла санитарная машина и увезла покойную, а вместе с ней и врача, оставшиеся одни Кирсановы еще какое-то время молчали, расте-рянно переглядываясь. Наконец, Влад, как бы отвечая на невысказанный вопрос Антона и Натальи, заявил:
– Я узнаю, кто это сделал, сам найду их и жестоко покараю!.. Кля-нусь вам своей жизнью!..
– А может, не стоит, Влад, – всполошилась женщина. – Вдруг они и с тобой что-нибудь сделают. Пусть милиция ими занимается.
– Этот вопрос не обсуждается! – рубанул Кирсанов, ставя точку в дискуссии.
Глава двенадцатая
1
 Два дня, субботу и воскресенье, семейство Кирсановых посвятило различным предпохоронным хлопотам. Поскольку хоронить было решено в понедельник, нужно было за выходные дни решить все необходимые формальности, связанные с предстоящим событием. Опыта в такого рода делах ни у кого из них не было: когда умер отец, Сергей Николаевич, почти все заботы взял на себя завод. Хоронить же пенсионерку, как счи-тали братья, могут только они, ее дети, и значит, все положенные в таких случаях действия они должны осуществить сами.
 Однако на самом деле все оказалось намного проще. Антон, на-шедший в записной книжке матери телефон Максима Константиновича Бурилова, бывшего в бытность Дарьи Александровны начальником цеха ее заместителем, а теперь являвшегося директором «Химволокна», сооб-щил ему о том, что произошло (только с той целью, чтобы он оповестил работников предприятия, желавших проводить мать в последний путь, о времени похорон). Однако реакция Бурилова его поразила: тот воспринял известие, как личное горе, и пообещал оказать всемерную помощь в орга-низации похорон. Поскольку завод был предприятием непрерывного цик-ла, и в выходные дни все его службы находились на рабочем месте, ди-ректор пообещал на понедельник организовать подмены всем тем со-трудникам, которые изъявят желание быть на похоронах, выделить авто-бусы для перевозки этих людей в Лиозново и обратно, предоставить заво-дскую столовую для проведения поминок, причем оплатить их...
– Это просто фантастика! – развел Антон руками, закончив разговор и обращаясь к Владу и Наташе. – Похоже, отношение Бурилова к маме далеко выходило за пределы служебных...
– Ты что, намекаешь на то, что они были... – вытаращил недоверчи-во глаза Влад.
– Да нет! Скорее всего – безмолвный воздыхатель... Думаю, что у мамы таких было очень много. Ее же нельзя было не любить, – произнес Антон, и глаза его стали влажными.
 Совершив ряд звонков в город, чтобы сообщить друзьям и знако-мым их семьи о времени похорон, Антон и Наталья собрались посетить единственное похоронное бюро, имевшееся в поселке, чтобы поручить ему организацию предстоящего события. Влад взял на себя оповещение соседей по поселку о похоронах и особо хотел попросить Марию Викто-ровну, чтобы она согласилась обрядить маму в последний путь. Перед уходом брата и невестки он отсчитал от своих денег тысячу долларов и вручил брату:
– Трать эти деньги на все необходимое, не жалея. Все должно быть по высшему классу!
– Зачем так много? – удивился тот. – И вообще, откуда у тебя такие деньги? – он с подозрением смотрел на Влада.
– Останутся лишние – вернешь. А откуда взял – не твое дело! – буркнул тот и отвел глаза.
 Идя по улицам поселка к дому бывшей сиделки матери, он сообщал встреченным им жителям о похоронах в понедельник. Хотя ему попались на пути всего несколько человек, он знал, что через полчаса об этом бу-дут знать все. Мария Викторовна, которую он застал дома, не задумыва-ясь, согласилась на его просьбу и пообещала привести с собой утром в понедельник несколько женщин, которые сделают все, как надо. По доро-ге назад Влад купил в магазине бутылку водки, потому что знал, что без нее сегодня не заснет. Возле самой калитки их дачи запиликал телефон: звонила Илона, про которую Кирсанов совсем забыл:
– Влад, ты где? Пропал без предупреждения! – закричала она в труб-ку.
 Он сухо, в двух словах рассказал ей о случившемся. Девушка заоха-ла, запричитала, предложила приехать, помочь, чем сможет. Влад так же сухо отказался и сказал, что приедет к ней только тогда, когда со всеми своими делами разберется.
 Оставшуюся часть дня Наташа, вернувшаяся из похоронного бюро, занималась пересмотром вещей Дарьи Александровны и отбором тех из них, что могли понадобиться для проводов ее в последний путь. Мужчи-ны, сделавшие уже все, что можно было в этой ситуации, слонялись по дому без дела, не зная, куда приложить свои руки. Влад попытался чи-тать, но обнаружил, что целый час смотрит на одну и ту же страницу, не видя ни одной строчки...
 За обедом он выставил на стол купленную им бутылку водки. Ната-лья отказалась пить, сославшись на головную боль. Братья налили по рюмке, молча выпили. И тут же Влад почувствовал рвотные позывы... Вскочив из-за стола, он еле успел добежать до ванны и сунуть голову в унитаз. Пустой желудок (последний раз Кирсанов принимал пищу почти сутки тому назад) выворачивало наизнанку с дикой болью. Отдышав-шись, наконец, после множества судорожных движений диафрагмы и умывшись холодной водой, Влад вернулся за стол и, отвечая на сочувст-венные взгляды брата и невестки, заметил:
– Наверное, что-то на нервной почве... Лучше мне сегодня воздер-жаться от алкоголя.
 После обеда все несколько часов сидели в гостиной возле телевизо-ра, перебрасываясь какими-то малозначащими фразами и почти не вникая в суть происходящего на экране. Около девяти Влад, прихватив снова с собой книгу, пошел в свою спальню, надеясь во время чтения пораньше заснуть. Улегшись на кровать, не раздеваясь, он тщетно пытался вник-нуть в сюжет читаемой повести Куприна... Вместо этого перед его глаза-ми непрерывным калейдоскопом мелькали лица отца и матери, укориз-ненно (как ему казалось) взиравшими на него из потусторонней реально-сти...
 Кирсанову когда-то запала в память услышанная фраза: «Новые гре-хи освобождают от старых угрызений совести». Однако применительно к его случаю эта мудрость совершенно не срабатывала! Смерть матери всколыхнула вновь подспудно дремавшую в его сердце боль вины за смерть отца... Если свое поведение по отношению к отцу он еще как-то мог оправдать, то случившееся с матерью никакому оправданию не под-лежало! Будь он верующим, сейчас бы пошел к священнику исповедо-ваться и, несомненно, тут же получил бы отпущение грехов... Но, будучи атеистом, он был обречен терпеть эти терзания совести до тех пор, пока она у него вообще оставалась...
 Влад выключил бра, висевшее над кроватью, надеясь, что в темноте ему удастся быстрее заснуть. Однако эффект оказался прямо противопо-ложным: в темноте образы отца и матери проявились еще более отчетли-во. Они как будто проникали в его мозг и сердце, телепатически внушая ему: «Влад, сынок, одумайся! Не потеряй себя окончательно!» Мужчина пребывал в какой-то кошмарной полудреме между сном и явью, нервы были натянуты, как струны, сердце надсадно ухало в груди...
 Желая покончить, наконец, со всем этим, Кирсанов решил прибег-нуть к привычному в таких случаях средству – принять свое любимое снотворное – «беленькую». Спустившись тихо по лестнице на первый этаж, в кухню, он нашел в холодильнике початую бутылку, налил полный стакан и залпом выпил. Еще не проглотив последние капли, он почувст-вовал нарастающий бунт желудка и опрометью кинулся в ванную. Отдав унитазу все, что съел за обедом, Влад обессилено откинулся на холодный кафель пола... Случайность (как сначала показалось), имевшая место за обедом, превращалась в симптом... чего-то пока непонятного... «Меня как будто закодировали!» – мелькнуло в голове мужчины.
 Отлежавшись какое-то время на полу ванны, Влад вернулся в свою спальню, разделся и улегся вновь. Однако сна не было ни в одном глазу. Калейдоскоп видений снова возобновился, и Кирсанов, пытаясь их пере-бить, то считал баранов, то строил в ряды китайцев, то представлял ка-кие-нибудь яркие сюжеты из своей сексуальной жизни... Все тщетно! До самого рассвета он, кажется, не смог заснуть ни на минуту... Утром он встал с постели совершенно разбитый.
 Умываясь, он хмуро рассматривал в зеркале свое бледное, как бума-га, лицо, на котором тусклыми зелеными пятнами выделялись глаза, окаймленные темными кругами. Встретившись за завтраком с братом и невесткой, он заметил, что те выглядят также не лучшим образом (види-мо, прошедшая ночь и им далась непросто), однако на его фоне они смот-релись гораздо бодрее, чем вчера. Наташа, завидев его, всплеснула рука-ми:
– Влад! Что с тобой? На тебе же вообще лица нет!..
 Кирсанов только отмахнулся, как бы прося, чтоб его не донимали нелепыми вопросами, и сказал, что ничего не будет есть, а только выпьет кофе.
 После завтрака он по просьбе Натальи сходил в магазин, чтобы ку-пить побольше продуктов. В понедельник с утра, еще до официальной церемонии похорон, в Лиозново должны были съехаться родственники и самые близкие люди, как со стороны Кирсановых, так и со стороны На-тальиной родни. И надо было быть готовыми к тому, чтобы покормить их... Антон сел на свою «Газель» и поехал в город, чтобы решить все во-просы, связанные с организацией поминок в заводской столовой...
 Выполнив поручение и занеся принесенное на кухню, Влад нашел в кладовке гамак (тот самый, с детства хранившийся в их семье) и повесил его на привычном месте во дворе между двумя соснами. Майский день был солнечный и теплый, и мужчина решил полежать в гамаке: вдруг по-лучится подремать. Он понимал, что для него это совершенно необходи-мо, так как вообще всегда с трудом перемещался в случаях «недосыпа»: его организм напрочь терял естественную способность к координации движений... Надежды оправдались: поворочавшись какое-то время, Кир-санов, разморенный солнышком, заснул мертвецким сном без сновиде-ний. Разбудила его только в четыре часа, с трудом растолкав, Наташа, зо-вя на обед.
 После сна и обеда Влад, не найдя иного занятия, засел за компьютер и оторвался от него только в два часа ночи (он еще раз убедился, что только виртуальная реальность позволяет лучше всего отрешиться от подлинной). Укладываясь в кровать, он рассчитывал, что на этот раз ника-ких проблем со сном не будет. Однако ошибся... Видения предыдущей ночи вновь обступили его, будоража сознание и не давая укрыться от них в дремоте. Промаявшись таким образом до пяти утра, Кирсанов понял, что никогда теперь не сможет спокойно спать в этом их родовом гнезде (или во всяком случае до тех пор, пока время не изгладит в памяти те за-нозы, что терзают его совесть). Чтобы хоть как-то отдохнуть перед гря-дущим событием понедельника, он собрал в охапку постельные принад-лежности, прихватив дополнительно пару теплых одеял, и, выйдя во двор, разложил все это в гамаке и улегся спать на свежем воздухе. Только так ему удалось соснуть пару часов, пока первые лучи солнца не запрыгали по его лицу.
 Войдя в дом, Влад застал Наташу уже хлопочущей на кухне. Заняв ванну и придав своей внешности максимально приглядный вид, он под-нялся затем на второй этаж в комнату, служившую в свое время спальней родителям и, найдя в платяном шкафу отцовский костюм черного цвета и темно-фиолетовую рубашку, надел все это. Поглядев в зеркало, он обна-ружил там какого-то незнакомого мужчину в идеально сидящем на нем траурном одеянии (с тех пор, как Влад достиг двадцати лет, у них с отцом всегда совпадали размеры одежды), с потухшими глазами на чисто вы-бритом бледном лице.
 Спустившись в кухню, Кирсанов увидел, что стол заставлен всякой снедью в ожидании гостей, которые, возможно, захотят перекусить. Он без всякого аппетита что-то пожевал, не обращая внимания на то, что ест, выпил, по обыкновению, большую чашку крепкого кофе. В это время из своей комнаты спустились Антон с женой, так же, как и Влад, полностью готовые к предстоящей похоронной церемонии. Они какое-то время все молча ели, пока не услышали звонок входной двери: прибыли первые родственники...
 То, что происходило в последующие часы, мелькало в сумрачном сознании Кирсанова, как некая бесконечная череда однообразных дейст-вий: они с братом стояли во дворе дома, подходили и подъезжали какие-то люди, знакомые и не очень, пожимали им руки, похлопывали по пле-чам, кто-то лез обниматься, размазывая слезы по щекам, говорили какие-то утешающие слова... К десяти часам подъехал открытый катафалк, на котором был установлен обложенный венками гроб, в котором уже лежа-ла Дарья Александровна (Мария Викторовна с подругами с утра обрядили тело в морге)... С прибытием катафалка во двор дачи потянулись соседи по поселку... В половине одиннадцатого подъехали четыре заводских ав-тобуса: три полных и один пустой (Бурилов позаботился даже о том, что-бы жители поселка, желающие помянуть покойную, могли добраться в город и вернуться назад). Сам директор прибыл во главе колонны на сво-ей служебной машине... После приезда заводчан во двор пройти уже было невозможно: вся прилегающая к дому улица была запружена народом (по приблизительной оценке Кирсанова собралось несколько сот человек!) и стоящими в один ряд машинами...
 В одиннадцать часов траурная процессия, растянувшаяся на сотню метров, двинулась по улицам поселка в сторону кладбища... Начиная па-нихиду, организатор похоронной церемонии, выделенный агентством, первым предоставил слово Максиму Константиновичу. Тот, рассказав о трудовой биографии покойной, которая вся была связана с «Химволок-ном», закончил свое выступление совсем не официальными словами:
– Но какими бы ни были трудовые достижения Дарьи Александров-ны, мы, те, кто ее знали, запомним ее, прежде всего, как солнечного чело-века, рядом с которым каждому было тепло и светло... И вот теперь наше-го солнышка не стало!.. – и он, прикрыв глаза руками, отошел от края мо-гилы.
 Кирсанов услышал, как по толпе собравшихся прокатилась волна вздохов и всхлипываний. Он сам опустил голову, из глаз полились слезы. Все последующие выступления он слышал как будто через какую-то глухую стену: слова, не обретая ясности, скользили мимо сознания. Когда представитель похоронного бюро предложил сказать прощальное слово кому-нибудь из близких родственников, и все посмотрели на него, Влада, он только отрицательно помотал головой, не подымая мокрое лицо, так как понимал, что имеет право сейчас только каяться, каяться и больше ничего... Он услышал, как вместо него слово взял Антон, но смог произ-нести только две фразы, а потом захлебнулся слезами и замолчал...
 После окончания церемонии большинство собравшихся расселось по автобусам и машинам и направилось в город. Братья вместе с Наташей по приглашению Бурилова сели в его машину и прибыли на завод раньше всех. Во время поминок столовая, вмещавшая около двухсот человек, бы-ла почти полной. Кирсановы с родственниками сидели за отдельным сто-лом. Влад налил полстакана водки и осторожно сделал маленький гло-ток... Эффект оказался ожидаемым: желудок судорожно напрягся...
– Все! – заметил Кирсанов, отвечая на вопросительный взгляд брата. – Кажется, я свое отпил!..
– Ну что ж, – удовлетворенно произнес Антон. – Мама была бы это-му очень рада...
 После окончания поминок братья сердечно поблагодарили за все Максима Константиновича и, выйдя из столовой, решили разделиться. Влад захотел вернуться на дачу вместе с остальными жителями поселка на выделенном им автобусе, объяснив Антону, что у него остались там кое-какие дела. Тот же вместе с Наташей собрался ехать на свою кварти-ру:
– Приеду в Лиозново завтра, на трезвую голову и заберу машину, – заявил он. – Кстати, из твоих денег осталось триста долларов. Так что возвращаю назад, – он сунул Владу в карман купюры и проводил его до автобуса.
2
 Вернувшись на дачу, Кирсанов какое-то время бездумно слонялся по ее территории, пытаясь отойти от только что испытанных пережива-ний. Наконец, его мысли вошли в более-менее упорядоченное русло, он переоделся в повседневную одежду, улегся в гамак и стал раздумывать над тем, как привести в исполнение свою месть...
 За последние два дня его намерение не только не ослабло, но, на-оборот, усилилось. Похороны, те слова, которые говорились о его матери самыми разными людьми, присутствовавшими на них, заставили Влада еще более обостренно почувствовать ту утрату, которую, как оказалось, понесли с ее смертью не только они с братом, но и все, кто знал Дарью Александровну... Если Тилю Уленшпигелю в сердце стучал «пепел Клаа-са», то ему, Владу, в сердце стучало больное сердце матери...
 Он решил не откладывать решение этой проблемы в долгий ящик, так как опасался, что снедающие его сегодня холодное бешенство и ре-шимость пойти на крайние меры могут от времени превратиться в слюня-вое словоблудие, так или иначе оправдывающее поступок Сальского и, наоборот, осуждающее его собственную жестокость по отношению к не-му... Была еще одна причина для ускоренного решения вопроса, мелькав-шая где-то на периферии сознания: Влад не мог не понимать, что до тех пор, пока Сашка топчет землю, ему, Кирсанову, придется все время хо-дить по ней, оглядываясь...
 Он достал из кармана куртки нож, отнятый в свое время у Гены–наркоши, открыл его и, играя лучиком солнца, бегающим по острому, как бритва, лезвию, стал продумывать план действий. Прежде всего было не-обходимо произвести разведку: выяснить, где и как можно обнаружить Сальского. Поскольку Влад понятия не имел, где тот проводит свое время и чем занимается помимо угона машин, единственно возможным вариан-том встречи с ним оставался пристанционный поселок Седово – место его постоянного жительства. До Седово от Лиозново было пять километров. Можно было подъехать туда на электричке и разыскать Сашкин дом. Но Кирсанов решил не рисковать и не показываться на самой станции, где немногочисленные жители поселка, а возможно, и местный участковый запросто смогут «срисовать» новое лицо и некстати вспомнить об этом, когда возникнут соответствующие обстоятельства... Он решил добираться до поселка Седово пешком по автомобильной дороге, тянущейся парал-лельно «железке» (заодно можно будет осмотреться на местности, чтобы рассчитать пути отхода по завершению дела).
 Наметив план действий, Кирсанов пошел в дом и отобрал в кладов-ке, где хранились не только всякие хозяйственно-бытовые принадлежно-сти, но и разная рабочая одежда, свои старые, давно не надеваемые ру-башку, брюки, свитер, куртку и истрепанные кроссовки. Переодевшись в это старье (вполне, впрочем, крепкое и чистое), а также засунув в карман куртки синюю бейсболку с длинным козырьком, от солнца, он закрыл дом и двинулся в путь.
 Около часа ему понадобилось, чтобы добраться до пункта назначе-ния. Перейдя мост через небольшую речушку, протекающую на окраине поселка, Влад решил сделать привал в лесочке у дороги, чтобы войти в поселок, только когда начнет смеркаться. Посидев полчаса на полянке и дождавшись, когда прогалины между деревьями, как туманом, стало затя-гивать серым маревом, он натянул бейсболку на самые глаза и двинулся в сторону светящихся глаз ближайших строений.
 Он шел, не спеша, по улице, отворачивая на всякий случай лицо от редких прохожих, расходящихся от пристанционной платформы по до-мам, пока ему на глаза не попался мальчишка лет десяти, куда-то бегу-щий по своим делам.
– Эй, пацан! – окликнул его Кирсанов. – Не подскажешь, где здесь дом Сальских?
– Это те Сальские, у которых «Лексус»?
– Ну, да, – улыбнулся Влад, удивленный такой глубокой осведомлен-ностью мальчишки о типах иномарок.
– Вон за тем поворотом третий дом справа, – махнул тот рукой в том направлении, откуда сам прибежал. – Ворота в гараже синего цвета... Только Сала сейчас дома нет, – добавил пацан (Кирсанов сообразил, что Салом он назвал Сашку), – он так рано не возвращается...
– Да мне не он нужен, а его мать, – спокойно произнес Влад.
– А! Ну, она всегда дома, – отозвался мальчишка, теряя всякий инте-рес к разговору, и двинулся своим маршрутом.
 Пройдя дальше по указанному пути, Кирсанов вскоре обнаружил то, что искал. Асфальтированная дорожка подходила к синим гаражным воротам с навесным замком на них и расположенным справа коричневым дворовым, на которых висела табличка «Ул. Генерала Карбышева, 12». В двух метрах от дворовых ворот располагалась скамейка (для уличных по-сиделок в теплое время года, пока пустующая), обсаженная по бокам кус-тарником, название которого Влад не знал. Со стороны дороги она при-крывалась деревьями, опустившими ветки почти до самой земли. Влад подошел поближе к скамейке, осмотрел прилегающую территорию и с удовлетворением убедился, что и за скамейкой, и в кустах можно хорошо спрятаться в ожидании приезда Сальского...
 Выяснив все, что хотел, Кирсанов двинулся в обратный путь. Про-ходя по поселку, он на этот раз никого не встретил. Но, даже если б и встретил, никто б его не разглядел, так как к этому времени стало совсем темно, а горящих фонарей на улицах не было ни одного... Выйдя на трас-су, он пошел по обочине, изредка освещаемой пролетающими на полной скорости автомобилями. Через час он был дома.
 Перекусив на кухне (холодильник был забит приготовленной Ната-шей едой), Влад решил сразу идти спать: неимоверная усталость от всего пережитого в этот страшный день давила на плечи, как бетонная плита. Даже не пытаясь заснуть в своей комнате, он сразу собрал все постельные принадлежности и постелил их в гамаке. Улегшись, он несколько минут смотрел в черное бездонное небо, пока весело ему подмигивающие звез-дочки не образовали хоровод и не затянули его в эту искрящуюся круго-верть...
 Впервые за последние дни выспавшись, Кирсанов встал утром в бо-дром расположении духа. Со вкусом позавтракав, он пошел в сад и рабо-тал там до тех пор, пока его не окликнул приехавший Антон. Они прошли в дом, решив вместе пообедать (было уже три часа). Влад, молча, уминал все, что навалил на свою тарелку (работа на свежем воздухе разбудила в нем зверский аппетит). Брат, также молча, ел, поглядывая на него, и, на-конец, не выдержав, спросил:
– Влад, скажи честно, что ты задумал?
– Ты о чем это? – изобразив недоумение, отозвался тот.
– О том, что ты сказал, узнав о смерти мамы. Я же тебя знаю: ты просто так обещаний не даешь... Если сказал, то обязательно сделаешь! Но если ты сможешь наказать подонков, которые стали причиной смерти мамы, то сам вляпаешься в уголовщину... Стоит ли все случившееся того, чтобы испортить себе жизнь?
– Ты забыл, что сказал милиционер? Что даже если обнаружатся те, кто это сделал, обвинить их в смерти мамы не удастся. Значит, они отси-дят какой-нибудь годик и будут ходить и посмеиваться над нами?.. Нет, такого удовольствия я им не доставлю!
– Ты что, хочешь их убить?.. – подавленно прошептал Антон.
– Я не исключаю и этого, – размерено произнес Влад. – Но для нача-ла я хочу выяснить, кто это, чем они «дышат» и что им дорого в жизни... А уже потом решить, убивать ли их или ограничиться тем, что превратить их жизнь в один сплошной кошмар!
– Влад, я тебя очень люблю, но порой начинаю бояться, – все также тихо, но со страданием в голосе произнес Антон. – Ты ведешь себя, как фаталист, который отдал свою жизнь на волю судьбы, и тем самым снял с себя за нее всякую ответственность...
– Вообще-то один мой знакомый назвал это не «фатализмом», а «по-фигизмом», – усмехнулся Влад. – Но на самом деле я не согласен ни с ним, ни с тобой. Я, скорее, «нигилист» и «волюнтарист», стремящийся осуществить свои намерения вопреки складывающимся обстоятельст-вам...
– Ты знай, братишка, что я тебя приму всегда и любого, и в славе, и в дерьме... Но вот на Наташку произошедшее подействовало очень силь-но. И ты извини, но во всем случившемся она винит прежде всего тебя...
– Я понимаю и не обижаюсь, – мрачно согласился Влад.
– Я умоляю тебя только об одном, – завершая разговор, попросил его брат. – Не соверши чего-нибудь такого, после чего возврат к нор-мальной человеческой жизни станет невозможным...
 После обеда он сразу уехал в город, а Кирсанов стал готовиться к тому, что должно было произойти вечером. Прогуливаясь по двору дачи, он мысленно представлял себе место предстоящего события, прикидывал свои действия при разных возможных обстоятельствах, могущих возник-нуть во время реализации задуманного, рассчитывал буквально каждый свой шаг по перемещению на территории, прилегающей к дому Сальско-го. Не оставил он без внимания и проблему отхода с места события по за-вершении дела и уничтожения улик, могущих способствовать его разо-блачению. В общем, к тому времени, когда стемнело и можно было от-правляться в Седово, Влад был полностью готов.
 Переодевшись снова в ту же одежду, что была на нем вчера, он по-ложил в карман куртки нож, маленький целлофановый пакет и старые кожаные перчатки. Ни одной лишней вещи он решил с собой не брать, даже ключ от дома, после того как закрыл входную дверь, он оставил в дупле сосны (известном всем «домашним» тайнике).
 Как и накануне, Кирсанов без всяких приключений добрался до Се-дово. Уже на подходе к поселку на ясном и звездном поначалу ночном небе побежали тучи и вскоре закрыли луну непроницаемым покрывалом. Тьма установилась кромешная (Влад вспомнил когда-то читаную фразу, что такие ночи в старые времена называли «воровскими»). Если б не тусклый свет, пробивавшийся из окон домов, и если б не вчерашняя раз-ведка на местности, он бы ни за что не нашел дома Сальского.
 Оказавшись у ворот гаража, он обнаружил замок висящим на месте: значит, хозяин еще не прибыл... Подойдя к скамейке, Кирсанов огляделся и принял решение не прятаться, а просто сидеть на ней: в такой темноте ни один черт его здесь не заметит. Последующие часы ожидания под-твердили это предположение. В поселке, видимо, было вообще не приня-то бродить вечерами по улицам. Как только его жители, работающие в городе и возвращающиеся домой в электричках, расходились со станции, на улицах становилось совершенно безлюдно. За те два часа, что Влад просидел на скамейке, мимо него по улице проехали только две машины да, шатаясь и бормоча себе что-то под нос, проковылял какой-то пьяный мужик.
 Ожидая развязки событий, Кирсанов сидел, засунув руки подмыш-ки, и настраивал себя на решительные, без всяких сомнений и соплей, действия. Он представлял себе лицо покойной матери и ее спутанные скотчем руки, он вспоминал летящее тело охранника автостоянки, сбитое «Джипом», он прокручивал в памяти Сашкины угрозы во время их по-следнего телефонного разговора... В результате такого аутотренинга он к моменту появления Сала был полностью отмобилизован.
 ...По какому-то наитию Влад понял, что решительный миг насту-пил, когда еще издалека услышал негромкий шум мотора едущей маши-ны. Он прыжком перемахнул через скамейку, присел там, затем надел перчатки, достал из кармана нож и раскрыл его... На небольшой скорости, минуя неровности дороги, «Лексус» Сальского подъехал к дому и выру-лил к гаражу. Желтое пятно от фар осветило не только ворота, но и кусок прилегающей территории.
 Как только машина остановилась, и Кирсанов услышал звук откры-ваемой двери со стороны водителя, он, как пружина, выскочил из-за ска-мейки и, пригибаясь к земле, на одних носках бросился к «Лексусу» и, обежав его сзади, одним прыжком оказался за спиной у Сашки, напра-вившегося к воротам, чтобы открыть их. Схватив его левой рукой за во-лосы и резко потянув их назад, он приложил лезвие ножа, зажатого в пра-вой руке, к горлу своего врага...
– До встречи в аду, Сало! – звенящим от напряжения голосом вы-дохнул Влад. – Вспоминай там почаще мою мать!
 И тут его рука, которая должна была завершить дело... одеревенела. «Ну же, ну же, – уговаривал он себя, – убей эту тварь! Иначе ты никогда в жизни не будешь знать покоя...» Но ничего не помогало: он как будто внезапно замерз и не мог пошевелить конечностями.
 Сальский почувствовал перемену настроения Кирсанова и, пытаясь выиграть время, задергался всем телом, выплевывая из себя умоляющим тоном:
– Влад, не надо... Ты все неправильно понял... Я не виноват в смерти твоей матери... Дай все объяснить...
 Он извивался в руках Кирсанова. И вдруг... раздался глухой хлопок выстрела... Левый бок Влада обожгла резкая боль! Он рефлексивно дер-нулся и... полоснул ножом по горлу Сальского... Страшно захрипев, тот стал оседать. Кирсанов машинально подхватил его под руки, а потом, опомнившись, оттолкнул тело от себя на капот. Некоторое время, не в си-лах отвести взгляд, он в ужасе наблюдал конвульсии того, кто только что был человеком...
 Только когда из ослабевшей руки Сашки с громким лязгом выпал на асфальт пистолет, Влад очнулся... «Что же я стою, идиот? Надо сматы-ваться!» – скомандовал он себе. Протянув руку в салон машины, он от-ключил фары и продолжающий работать двигатель. Вокруг сразу стало тихо и черно. Кирсанов прислушался и осмотрелся: ничего подозритель-ного не было ни видно, ни слышно. Даже собаки побрехивали лениво, как обычно: их, похоже, не всполошил негромкий, сделанный через пиджак и куртку выстрел Сальского...
 Кирсанов быстро направился по улице в обратный путь. Закрыв только сейчас, на ходу, нож, он достал из кармана куртки пакет, путаясь, хотел его раскрыть, чтобы положить туда нож, а когда ничего не получи-лось, просто обернул его целлофаном и засунул в карман. Сняв перчатки и также засунув их в другой карман, Влад ощупал свой левый бок: однако ничего, кроме двух дырок – спереди и сзади – не обнаружил. Тогда он за-сунул ладонь под куртку и свитер и почувствовал, что рубашка набухла от крови. Боль была терпимая, но кровотечение сильное: видимо, пуля прошла навылет через мягкие ткани. Кирсанов прижал рану рукой и ус-корил шаг: он боялся потерять сознание от потери крови где-нибудь по дороге в Лиозново.
 Когда Кирсанов уже подходил к окраине поселка, радуясь, что все самое страшное уже миновало, он... внезапно натолкнулся на шагнувшего к нему из-за дерева здоровенного, как медведь, мужика: на полголовы больше его и с плечами, не оставлявшими сомнения в огромной силе их обладателя.
– Стой, братан! Проход закрыт! – он схватил Влада за плечи, дыша на него ядреным перегаром.
– Что за дела? – севшим голосом пробормотал тот, пытаясь освобо-диться от захвата.
– Пока не выпьешь со мной, прохода нет! – радостно заявил мужик, вытаскивая из кармана бутылку чего-то. – А то понимаешь, братан, Маш-ка меня прогнала, а душа просит праздника... Человек из рейса вернулся. Может он отдохнуть?..
– Конечно, может. Только ты, братан, выпей с кем-нибудь другим, – попытался его урезонить Кирсанов, – а то я очень спешу.
– Ты что, меня не уважаешь? – посерьезнел «медведь».
– Да нет, что ты!
 Влад почувствовал, что обстановка накаляется. Он понимал, что любая задержка в поселке чревата для него самыми неприятными послед-ствиями. Выпить он тоже не мог, потому что это могло его тут же, на месте, вывести из строя. Стараясь не впасть в панику, он лихорадочно со-ображал, что же делать, и, наконец, решился.
– Хорошо, – сказал он, – давай выпьем. Только отойдем под дерево.
 Мужик с радостью согласился и сошел с дороги на обочину. Кирса-нов быстро достал перчатки, надел их, а затем, нащупав в кармане нож в пакете, зажал его в ладони. Когда его веселый собутыльник, опершись спиной о дерево, повернулся к нему лицом, Влад, собрав всю силу, что у него еще оставалась, нанес удар в ту часть неясного силуэта, где, по его расчетам, должна была находиться переносица... Мужик, как подкошен-ный, без звука, рухнул на землю... Кирсанов и раньше знал, что даже но-совой платок, зажатый в ладони, вдвое увеличивает силу удара, а теперь  убедился, что нож в руке ничуть не уступает кастету!
– Прости, братан, но ты сам напросился, – произнес он, наклонив-шись над упавшим телом, а затем двинулся своим путем, превозмогая усилившуюся боль в боку после сделанного им резкого движения.
 Пройдя с десяток метров, он вдруг остановился, пронзенный не-ожиданной мыслью. Затем вернулся назад к лежащему мужику, прило-жил два пальца к его сонной артерии: тот был жив, только находился в глубоком нокауте. Влад снова достал из кармана нож, аккуратно раскрыл его, стараясь не наследить своими пальчиками, и, вложив в ладонь лежа-щему, зажал в ней. «Дурак, вот дурак! – тихо бормотал он при этом, то ли обвиняя мужика, то ли оправдывая себя. – Вот не попался бы ты мне на пути, жил бы себе дальше и горя не знал... А теперь выкручивайся, как хочешь...»
 Покончив и с этим делом, Кирсанов вновь двинулся на трассу. Идя по дороге, он прижимал раненый бок рукой в перчатке. Из-за потери кро-ви его стало мутить. Как только сзади или спереди него показывалась машина, он, чтобы не попасться на глаза водителям, вынужден был схо-дить на обочину и прятаться в придорожных кустах. Где-то уже на под-ходе к Лиозново он почувствовал, как у него резко повышается темпера-тура, его начало лихорадить, перед глазами поплыли круги... Затратив на возвращение домой вдвое больше времени, чем потребовалось бы в нор-мальном физическом состоянии, он ввалился в прихожую почти без соз-нания.
 Больше всего ему теперь хотелось упасть на пол и провалиться в беспамятство, чтобы забыть и про боль, и про усталость, и вообще про все на свете... Но последним усилием воли он заставил свое тело сделать все необходимое до конца. Вытащив из шкафа домашнюю аптечку, а из холодильника бутылку водки, он прошел в ванну и, сбросив с себя на пол все до нитки, стал под прохладный душ. Вода стекала с него розовая, как игристое шампанское. Постояв так минут пятнадцать, он почувствовал некоторое облегчение. Осторожно обтерев тело банным полотенцем, он взял бутылку водки и стал поливать ее содержимым раненый бок. Резкая боль заставила его закричать, но одновременно прояснила сознание. Про-ведя «водочную дезинфекцию», Кирсанов взял пузырек йода и вылил его на поврежденные места кожи, а затем, обложив их ватными тампонами, заклеил лейкопластырем. В довершение всей процедуры он сделал себе укол новокаина прямо в область раны и обмотал талию широким бинтом.
 Остановка крови и проведенное лечение взбодрили Влада. И он ре-шил сделать еще одно совершенно необходимое дело. Принеся в ванну большой целлофановый пакет, он запихнул в него все, что снял с себя, а также полотенце. Набросив на голое тело свой плащ, сунув ноги в туфли, он вынес пакет во двор, взял с кучи кирпича, сложенной за домом, поло-винку и, положив ее в пакет, туго завязал его. Пройдя по тропинке через сад к озеру, он огляделся, а потом, широко размахнувшись, забросил свой груз метров на пятнадцать от берега... «Ну вот, как говорится, и концы в воду!» – облегченно подумал Кирсанов и направился к дому.
 Захлопнув за собой входную дверь и раздевшись, он прошел в гос-тиную и уселся на диван, обмотавшись материной шалью. «Так, осталось последнее дело, – бормотал он про себя. – Надо замыть везде кровь... Сейчас я отдохну и все сделаю... Сейчас только согреюсь и... Сейчас...» Его тело начало крениться на бок, и он... провалился в черноту без конца и края...
Глава тринадцатая
1
 Проснулся Влад на следующий день только в двенадцать часов. Го-лова была чугунной, как после перепоя, и тупо болела (пощупав ее, Кир-санов почувствовал легкий жар). Голое тело, даже обернутое в шаль, за время сна продрогло и было покрыто пупырышками. В нескольких мес-тах на бинте проступили кровяные пятна: вчерашние лечебные процеду-ры не могли полностью остановить кровотечение, так как не были заши-ты входное и выходное пулевые отверстия. Первым делом Влад решил одеться во все чистое и теплое. Общая слабость, связанная с большой по-терей крови, раскачивала его тело, пока он поднимался на второй этаж в свою комнату.
 Сойдя снова вниз, он пошел на кухню, чтобы восполнить кровопо-терю обильной пищей. Аппетита не было никакого, но он заставлял себя есть все подряд, как лекарство. Свой завтрак он завершил литром грана-тового сока, оставшегося от матери. Почувствовав себя в итоге значи-тельно бодрее, Кирсанов решил сделать то, на что у него вчера не хватило сил. Обойдя прихожую, гостиную, кухню, ванну, он тщательно осмотрел все помещения и везде, где обнаруживал пятна крови, замывал их водой с разведенным в ней стиральным порошком. Закончив работу в доме, он набросил на себя куртку и вышел во двор, чтобы проверить и там: не ос-талось ли каких-нибудь нежелательных следов в тех местах, где он вчера перемещался. Держа в руках метелку, он внимательно осмотрел дорожку, ведущую от калитки к дому, а также прилегающий к калитке пятачок со стороны улицы и, найдя несколько подозрительных пятен, присыпал их песочком.
 Работа на свежем воздухе умерила головную боль и прояснила соз-нание. Влад стал анализировать все произошедшее вчера, причем делал это уже как бы отстраненно, будто это было в другой жизни и вообще не с ним... Прежде всего он спросил себя: жалко ли ему Сальского? И без всяких колебаний ответил отрицательно... Сожалеет ли он о том, что вме-сто него в убийстве могут обвинить этого нелепого пьяного «медведя»? И опять убедился, что в его сердце ничего не шевельнулось... Кирсанов был уверен, что свидетелей его пребывания в поселке быть не могло (даже этот мужик его ни за что не сможет опознать). Единственное, что всерьез заботило его сейчас, это: не оставил ли он на месте преступления своих следов? Детально прогоняя в своей памяти последовательность недавних событий, он пришел к убеждению, что следов своих пальчиков он не мог оставить нигде. Единственное, за что могло бы зацепиться следствие, это следы крови. Но их он мог оставить только на весьма приличном рас-стоянии от места убийства Сальского, когда кровь пропитала одежду на-столько, чтобы начать капать на дорогу. Представить себе, что милицей-ские спецы районного масштаба проявят столь недюжинное усердие в ра-боте, Влад не мог! И, кроме того, даже если б случилось невероятное, и его кровь все-таки была бы обнаружена, найти по этим следам нужного человека – вещь архисложная! В итоге всех своих размышлений Кирса-нов пришел к убеждению, что вероятность его обнаружения – одна на миллион...
 Зайдя в дом и раздевшись до нижнего белья, он увидел, что в ре-зультате его телодвижений кровяные пятна на повязке стали больше. Не-обходимо было сделать новую перевязку. Сняв с себя бинт и вату, он промыл кровь, выступившую из раны, случайно попавшимся на глаза старым одеколоном. Поскольку водки и йода в доме больше не было, Влад решил засыпать поврежденные участки кожи растолченными в по-рошок таблетками стрептоцида. Наложив снова на рану ватные тампоны и обвязавшись чистым бинтом, он снова сделал себе укол, а затем решил померить температуру. И уже через минуту обнаружил на градуснике 38,5°...
 Дело принимало серьезный оборот! Запасы еды в холодильнике за-канчивались, домашняя аптечка опустела, при этом сохранялся риск за-ражения, и температура была опасно высокой. Все это могло сделать Кирсанова в ближайшее время совершенно беспомощным... «Так и око-чуриться недолго! – подумал он. – Надо перебираться в город под чье-то заботливое крылышко». Вариантов у него было раз, два и обчелся: одна Илона. Не долго думая, Влад оделся в свою новую одежду, сложил в сум-ку на смену ей кое-что из своих старых вещей, нательное белье, несколь-ко книг и, закрыв дверь, отправился на станцию. Он не собирался ехать на электричке, так как чувствовал себя все хуже и хуже, просто возле станции можно было снять такси и на нем добраться до города. В резуль-тате он уже через десять минут сидел в старой, раздолбанной «Волге», а через сорок минут выходил из нее возле нужного дома.
 Открывшая ему дверь Илона сначала хотела обнять его, но, посмот-рев на его лицо, в испуге остановилась.
– Влад, что с тобой? – произнесла с дрожью в голосе она. – Ты бе-лый, как мел, а лоб мокрый... Ты заболел?
– Расстели мне постель, – не отвечая на ее вопросы, скомандовал Кирсанов, бросил свою сумку на пол и разоблачился от верхней одежды.
 Пройдя затем в спальню, где девушка уже приготовила ему постель, он стал снимать с себя все остальное.
– Так что же все-таки случилось? – вновь спросила Илона.
– Об этом потом. Сначала сходи в аптеку и купи побольше ваты, бинтов, йода, упаковку новокаина, шприцы и обязательно какие-нибудь сильные противовоспалительные препараты. Деньги возьми у меня в кармане плаща в прихожей...
 Влад обессилено улегся в кровать и укутался в одеяло. Илона не стала больше задавать вопросов и вышла в прихожую. Уже через минуту Кирсанов услышал, как хлопнула входная дверь. Он еще какое-то время поворочался в постели, пытаясь найти самое удобное положение, и... про-валился в забытье.
 ...Все, что происходило в последующие дни, осталось в его памяти, как некий бесконечный, насыщенный перемежающими друг друга кош-марными видениями (Сальский, «медведь», нож, пистолет и кровь, кровь, кровь...) и сопровождаемый лихорадочным бредом сон, изредка преры-ваемый быстротечными пробуждениями, во время которых он всегда об-наруживал рядом с постелью сидящую в кресле девушку (однажды его память зафиксировала появление рядом с ней еще одного лица, однако осознать, кто это был, он не смог). Она давала ему какие-то таблетки, пи-тье, протирала лоб прохладной и влажной салфеткой... В одно из таких пробуждений он, еле выговаривая слова, предупредил ее, чтобы она ни в коем случае не вызывала к нему врача, и снова впал в беспамятство...
 Влад пришел в себя в ясный, солнечный, хотя и ветреный день. Ка-чающиеся за окном тополя бросали на стену комнаты тени, исполняющие какой-то хаотический танец. Мужчина какое–то время через полуоткры-тые веки наблюдал за ним, а затем открыл глаза полностью и обнаружил, что рядом никого нет. Прислушавшись, он уловил за закрытой дверью спальни звуки мелодии, вполголоса напеваемой Илоной где-то в другом помещении квартиры. Хриплым от многодневного молчания голосом он несколько раз позвал девушку. Наконец, она появилась в проеме двери и, вся осветившись радостью, бросилась к кровати.
– Влад, милый, наконец-то! – она встала на колени перед кроватью и, осторожно обняв мужчину, положила голову ему на грудь. – Как же долго ты был без сознания!
– Да? А какой сегодня день?
– Воскресенье.
 «Четыре дня, – подсчитал быстро Кирсанов. – Что-то долго для та-кого пустякового ранения!»
– А как там мои дела? – осторожно спросил он.
– В первые дни было плохо: кровь не удавалось ничем остановить, поврежденные участки начали гноиться. Не помогали никакие противо-воспалительные средства... Ведь раны нужно было зашить. И поэтому я, – Илона запнулась, а потом нерешительно закончила, – вынуждена была пригласить специалиста...
– Да ты что, с ума сошла!? – вскинулся Влад. – Я разве не говорил тебе, чтоб ты не приглашала ко мне врача?
– Ну, во-первых, ты сказал это, когда дело уже было сделано, – на-чала оправдываться девушка. – А во-вторых, я пригласила не врача, а свою подругу. Мы с ней вместе учились в школе. А теперь она учится на четвертом курсе медицинского. Я взяла с нее клятву, что она никому не скажет о тебе. Если б она не зашила тебе раны, я не знаю, во что бы это все вылилось...
 «Свидетелей становится все больше! – с отчаянием подумал Кирса-нов. – То, что эта медичка дала обещание молчать, это до тех пор, пока ее не начнут по-настоящему спрашивать... Но, с другой стороны, и обвинять Илону нельзя: ведь она же пыталась спасти меня!..»
– Ладно, милая, что случилось, то случилось. Будем надеяться, что все обойдется. Спасибо тебе огромное за все, что ты для меня сделала!
– Да ладно, – засмущалась девушка. – Ничего особенного я для тебя не делала: так, давала таблетки и меняла повязки. А вот испугалась я дей-ствительно сильно! Особенно в тот день, когда ты появился. Я же, когда вернулась из аптеки, застала тебя без сознания. Начала осматривать тело и обнаружила ранение... Ты, кстати, можешь, наконец, объяснить мне, что произошло?
– Послушай, Илона, – нерешительно произнес Влад. – Лучше тебе не знать этого. Не потому, что я не доверяю тебе, а потому, что не хочу грузить лишними проблемами. Как говорится, «меньше знаешь – крепче спишь». Считай, что я напоролся на сучок!
– Ну, как хочешь, – то ли с обидой, то ли с облегчением согласилась девушка и продолжила. – Ну, так вот. Сначала я решила, что сама справ-люсь с проблемой. Два дня делала тебе уколы, перевязки, давала таблет-ки, когда ты просыпался. Но ничего не помогало. А когда я в пятницу увидела у тебя на ране белый налет, перепугалась, запаниковала... И вот тогда-то и решилась обратиться к Оксане, моей подруге. Она пришла, принесла с собой иглу, кетгут, какой-то антисептик, сделала все за полча-са и пообещала еще придти помочь, если будет нужно. Но с тех пор все пошло быстро на поправку, и я не стала к ней больше обращаться.
– Молодец! Представляю, как ты устала за эти дни, присматривая за мной. Вон у тебя темные круги под глазами: наверное, не высыпалась, – с сочувствием произнес Кирсанов.
– Да это все ерунда! Лишь бы ты был здоров, – засмеялась Илона, с любовью целуя руки мужчины, лежащие поверх одеяла.
 Тронутый, с одной стороны, и раздосадованный, с другой, таким явным выражением чувства со стороны девушки, Влад спросил невпопад:
– А как же твоя работа?
 По лицу Илоны пробежала тень, и она сухо ответила:
– Всех денег не заработаешь. Будем считать, что я себе устроила от-пуск.
– Ты не переживай, – чувствуя неловкость, снова невпопад заметил Кирсанов, – я все тебе компенсирую.
– Обойдусь! – все так же сухо отрезала девушка, поднялась с колен и направилась к двери. – Сейчас приготовлю тебе обед и начну откармли-вать. А то ты за эти дни несколько килограммов веса, наверное, потерял!
 Через десять минут она внесла в комнату поднос, на котором стояла пиала с куриным бульоном, тарелка с молочной рисовой кашей и большая чашка с какао. Влад при виде этой простой, но аппетитной еды сразу ощутил зверский голод. Устроившись в кровати с помощью Илоны в по-лусидячем положении, он с жадностью приступил к своей трапезе и в мгновение ока опорожнил всю посуду. Сначала он хотел попросить до-бавки, но потом решил, что для первого раза после большого перерыва в приеме пищи будет достаточно.
 После обеда девушка решила сделать ему очередную перевязку. И Влад, наконец, увидел, какие последствия имело его ранение. С помощью зеркальца он внимательно осмотрел входное и выходное отверстие пуле-вого канала и убедился, что зашит вполне профессионально. Шрамы, ко-нечно, останутся навсегда, но они лишь слегка попортят его тело.
– Кстати, твой брат звонил, – сообщила Илона.
– Да что ты! – насторожился Кирсанов. – Когда? И что ты ему сказа-ла?
– Вчера. Я ему сказала, что ты пошел погулять, а телефон забыл, и что передам тебе о его звонке.
– Молодец! – облегченно произнес Влад. – Ты, оказывается, умеешь держать язык за зубами. С тобой поработать – можно сделать вторую Ма-ту Хари, – улыбаясь, добавил он.
– Какую «харю»? – вытаращилась на него Илона.
– Да никакую... Это я так, – отозвался Кирсанов, а про себя подумал. – «Нет, для Маты Хари у тебя мозгов маловато».
 Позвонив Антону, он сообщил, что находится в городе и будет на-ходиться здесь, пока не утрясет известные тому дела... Поскольку дача осталась без присмотра, Влад предложил брату периодически наезжать в Лиозново, а кроме того, попросить соседей присматривать за домом.
– А, может быть, нам вообще решить эту проблему еще более ради-кально, – добавил он. – Давай кому-нибудь сдадим первый этаж дачи. Ведь ни вы, ни я не будем там постоянно жить. А оставлять без надежно-го присмотра такое достояние рискованно. А если найти каких-нибудь приличных людей, то можно с этого и доход какой-никакой иметь, и во-прос с присмотром за имуществом решить.
 Антон пообещал подумать над этим предложением и, в свою оче-редь, попытался выяснить какие-либо подробности текущей деятельности брата, на что тот ответил уклончивой невнятицей.
 ...В последующие дни процесс выздоровления пошел быстрыми темпами. Влад практически не вставал с постели (только в туалет), как порекомендовала Оксана, читал, смотрел телевизор. Однажды в одной из передач областного телевидения, посвященной криминалу, он услышал информацию об убийстве в поселке Седово, однако никаких подробно-стей о ходе следствия, а тем более о его успехах ничего сказано не было... Илона также из дома никуда не выходила, кроме продуктового магазина. Если она не смотрела вместе с Владом телевизор, то была на кухне, изо-щряясь в приготовлении всяких изысканных блюд, рецепты которых она находила в большой поваренной книге, и закармливала ими мужчину.
 «Сложись ее судьба по-другому, – думал Кирсанов, глядя на нее, – могла бы осчастливить какого-нибудь мужчину. Ведь хороший, в сущно-сти, человечек! Жаль, что успела уже столько напутать в жизни...»
 Теперь по ночам Илона могла себе позволить спокойно спать. У нее появилась новая привычка: она засыпала, тесно прижимаясь к здоровому боку мужчины, и во сне должна была обязательно, хотя бы чуть-чуть, ка-саться его пальцами... Влад, который днем бездельничал, и потому не ус-тавал, спал ночью не очень крепко, часто просыпался, задумывался обо всем том, что произошло в его жизни в последнее время, прислушиваясь к сладкому посапыванию рядом с собой.
 В одну из таких ночей он, проснувшись, включил ночник и стал при его тусклом, мерцающем свете рассматривать обращенное к нему лицо девушки: резные губы, пушистые ресницы, черные волны спутанных во-лос, лежащих на подушке. Он почувствовал внизу живота нарастающее возбуждение, сердце забилось живее, дыхание участилось... Влад отбро-сил покрывало, прикрывавшее тело девушки, и с неожиданной для самого себя яростью навалился на нее. Проснувшаяся Илона сначала поощряла его страсть, однако вскоре почувствовала дискомфорт и закричала:
– Осторожнее, Влад! Мне больно!
 Но Кирсанов впал в совершенное неистовство и, не обращая внима-ния на ее вопли, терзал тело девушки, пока не закончил дело... Они лежа-ли какое-то время молча, каждый по-своему переживая случившееся. На-конец, Илона, вытирая украдкой выступившие на глазах слезы, сказала:
– Ты никогда не делал этого так жестоко! Просто маньяк какой-то! Откормила я тебя на свою голову, – заключила она, пытаясь улыбнуться.
– Прости, – попытался оправдаться Влад. – Это, наверное, от долго-го воздержания...
 Но сам он почувствовал, что причина случившегося гораздо серьез-нее...
 Ночное происшествие убедительно подтвердило полное выздоров-ление мужчины. На следующее утро, позавтракав уже на кухне, Кирсанов захотел совершить прогулку по городу. Но первым делом он решил сде-лать то, что считал совершенно необходимым: пересчитав всю остав-шуюся у него наличность, он оставил себе около десяти тысяч рублей, а все остальное (восемьсот баксов) протянул Илоне.
– Это тебе за все то, что ты для меня сделала.
– Я же сказала, что ты мне ничего не должен... – возмущенно заме-тила девушка, отводя его руку с деньгами.
– Послушай, Илона, – подбирая слова, чтобы выразить свою мысль поделикатнее, проговорил Влад. – То, что произошло в последнее время, создало, как бы это точнее выразиться, новую ситуацию в наших с тобой отношениях... И эта ситуация ставит меня в положение человека, очень обязанного тебе... А я, понимаешь, очень не люблю быть кому-то чем-то обязанным, особенно женщинам... Поэтому либо мы с тобой возвращаем наши отношения в, так сказать, первозданное состояние, либо, извини, я буду вынужден покинуть твой дом... Так ты возьмешь деньги, или как?.. – заключил он.
– Хорошо, я возьму их, – горько усмехнувшись, согласилась девуш-ка.
 Одевшись в прихожей в свой выходной костюм, ставший для него с некоторых пор повседневным, Кирсанов вышел на улицу.
2
 Теплый и солнечный майский день приветствовал его буйством красок, птичьим верещанием, дыханием легкого ветерка. Влад полной грудью вдыхал свежий воздух, его рот самопроизвольно растягивался в улыбке: он радовался жизни и вновь обретенному здоровью. Прошлые проблемы, казалось, бесследно исчезли, и перед ним открывались новые перспективы...
 Он гулял по скверам и улицам города, зашел в какой-то книжный магазин и прикупил там несколько новых книжек. Почувствовав уста-лость (все-таки его силы еще не вполне восстановились) и жажду, он ре-шил зайти в попавшееся по дороге кафе, чтобы отдохнуть, что-нибудь пе-рекусить и выпить. Усевшись за столиком в полупустом зале, Кирсанов заказал подскочившему к нему официанту для начала бокал светлого пи-ва (он решил еще раз проверить реакцию своего организма на алкоголь: может быть, пиво он сможет все-таки себе позволять?). Сделав несколько осторожных глотков, он обнаружил, что организм терпит его, но именно только терпит, потому что никакого былого удовольствия от употребле-ния пива он не ощущал...
 Вертя в руках бокал и разочарованно рассматривая его содержимое на свет, Влад задумался о том, чем же ему заняться (не в данный момент, а вообще, по жизни). Долго оставаться приживалом у Илоны ему совер-шенно не хотелось: во-первых, нудно (даже если он заберет с дачи свой компьютер и перевезет в ее квартиру), во-вторых, после сегодняшнего объяснения их отношения вполне могут испортиться. Да и вообще жить без какого-либо настоящего дела, хотя бы иногда выполняемого, скучно. Ну и, наконец, пришло время задуматься о «презренном металле». «Принципы – вещь хорошая, – думал Кирсанов. – Но, рассчитавшись се-годня с Илоной, я остался, как выражался пан атаман Грициан Тавриче-ский, без “золотого запаса”. Моих десяти тысяч хватит недели на три, ну, от силы, на месяц. А что потом?..»
 Внезапно Влад почувствовал на себе чей-то взгляд. Осторожно по-вернув голову, он увидел через несколько столиков от себя двух обедаю-щих женщин, одна сидела спиной к нему, а другая – лицом; это была Ви-ка Рытвина... Разговаривая со своей собеседницей, она поминутно взгля-дывала на мужчину. Кирсанов посмотрел ей прямо в глаза, а затем, не выразив лицом никаких эмоций, снова отвернулся. Наблюдая за этой па-рочкой боковым зрением, он вскоре заметил, что они закончили свою трапезу, встали из-за стола, прижались друг к другу щеками, после чего незнакомка пошла на выход, а Вика двинулась к столику мужчины. Ши-карная и неотразимая, она несла себя ему, как подарок судьбы...
– Привет! – с улыбкой, присаживаясь за его столик, проворковала она.
– Привет! – отозвался Влад с совершенно индифферентным видом.
– А мы вот с подругой обедаем, – смешалась женщина, задетая его безразличием. – Смотрю: ты сидишь... Чем занимаешься?
– Да вот пытаюсь пива выпить, – заметил Кирсанов, все также спо-койно глядя на нее.
– И что, не получается? – снова попыталась улыбнуться Рытвина.
– Нет, не лезет!
– А как вообще жизнь, Влад?
– Благодаря твоим заботам, нормально, – слегка поклонился ей Кир-санов.
– А я уж подумала, что ты все забыл...
– «Не забывается такое никогда», – протянул Влад на мотив песни.
– А почему не позвонил ни разу?
– А я что, обещал?
– Нет, конечно, – снова смешалась Вика, – но я почему-то надеялась, что тебе этого захочется.
– Нет, не захотелось!
 Рытвина закусила губу: видно было, что она совершенно не при-выкла к такому обращению, особенно со стороны мужчин. Но подняться, фыркнуть и уйти она не могла: это значило бы для нее вчистую проиграть бой... А ей так хотелось сорвать с Кирсанова маску невозмутимости, за-ставить посмотреть на нее с восхищением и желанием... Да и совместно пережитое приключение, до сих пор волновавшее ее по ночам, заставляло относиться к нему совсем не так, как к любому другому мужчине.
– Послушай, нам не довелось в свое время, как следует, пообщаться, – меняя тему разговора, чтобы расшевелить мужчину, и заходя с другой стороны, сказала она. – И поэтому я ничего не знаю о тебе. Кто ты вооб-ще по жизни, чем занимаешься?
– Ну, по образованию я инженер, конструктор, – нехотя, отозвался Влад. – Сейчас временно не у дел.
– Да что ты! Какое удачное совпадение, – удивленно посмотрела на него Вика. – А поработать не хочешь?
– На кого? – впервые за все время разговора Кирсанов заинтересова-но взглянул на женщину.
– На меня.
– Мастером педикюра?
– Да нет! – рассмеялась Рытвина. – Ты что думаешь, у меня в салоне только парикмахерская? Да у меня чего только нет! – с гордостью заявила она. – И массажный кабинет, и сауна, и солярий, и тренажерный зал, и даже небольшой бассейн. И везде разнообразная техника, причем пре-имущественно импортная. Для того, чтобы содержать ее в порядке, нужен хороший специалист. У меня был такой. Но вчера я его уволила: пить стал без меры, в том числе прямо на рабочем месте. А кстати, как у тебя с этим делом? – она пристально посмотрела на Кирсанова.
 Тот грустно взглянул на стоящий перед ним бокал пива и сказал:
– Увы, уже никак! Полная импотенция!
– Я надеюсь, только в этом аспекте? – Вика игриво уставилась ему прямо в глаза.
– Только, – подтвердил мужчина, и по его губам промелькнула ус-мешка.
– Ну, так как тебе мое предложение?
– Предложение, вроде бы, заманчивое, – протянул Влад, – но нужно посмотреть на месте.
– Ну, тогда поехали ко мне.
 Влад положил на стол купюру за недопитое пиво, подхватил пакет с купленной литературой и вышел вместе с Рытвиной на улицу. Усевшись в знакомый ему красный «Порш», они отправились в салон.
– А где ж тот «шкаф», который твое тело охранял? – спросил Кирса-нов.
– А... Да он меня только месяц повозил, а потом я сказала Гоше, чтоб он убрал его куда подальше. А то мне его присмотр уже поперек горла стоял!
 «Наверное, не только поперек горла, – подумал Влад, – а еще попе-рек чего-то...» Как и в первое свое посещение салона красоты «Викто-рия», он увидел при входе за стойкой Эвелину (он запомнил имя этой красотки). Она встала с кресла и поприветствовала хозяйку, на мужчину же только взглянула и одарила дежурной улыбкой. Однако затем, пригля-девшись к нему, она округлила глаза, на ее лице отразилась напряженная работа мысли, но выразить ее вслух она не решилась. Отойдя от нее на какое-то расстояние, Влад сказал на ухо Вике:
– Классную ты афишу подобрала для своего салона!
 Рытвина, сообразившая, о чем идет речь, как и всякая красивая женщина, болезненно среагировала на комплимент, высказанный в адрес другой красавицы:
– Держу ее, как попку, на телефоне, чтоб заказы принимала, – скри-вив губы, презрительно заявила она. – Потому что глупа настолько же, насколько красива!
 Кирсанов понимающе усмехнулся и двинулся вслед за ней. Они обошли все помещения салона, Вика рассказала об их назначении, пока-зала те приборы, которые необходимо будет обслуживать. Персонал заве-дения (исключительно одни молодые женщины) с любопытством рас-сматривал мужчину, хихикая ему вслед. «Да здесь одни бабы! – возбуж-денно подумал Влад. – Я тут буду, как петух в курятнике! Топтать мне их – не перетоптать!..» (Позднее, уже в процессе работы, он выяснил, что все-таки двое мужчин в штате салона есть: ночные охранники, пооче-редно дежурившие с шести вечера до девяти утра.)
 Завершив обход, Рытвина пригласила его в свой кабинет.
– Ну, что скажешь? – спросила она Кирсанова.
– Ну, с характером работы все понятно. Вопрос в том, сколько ты будешь мне за нее платить?
– Пятьсот баксов плюс премиальные за безаварийную, так сказать, работу техники.
– Ну, и какова величина этих премиальных?
– Какую я найду нужным определить.
– Это твое определение звучит очень неопределенно, – заметил Влад. – У меня к тебе встречное предложение: ты будешь мне платить тысячу баксов и за каждую поломку прибора вычитать из зарплаты пять процен-тов.
 Вика какое–то время поразмышляла и согласилась.
– И еще у меня одно предложение, или даже условие, – добавил Кирсанов. – Ведь, как я понимаю, моя задача состоит в том, чтобы обес-печить бесперебойную работу аппаратуры и, тем самым, чтобы ты могла, максимально эффективно ее эксплуатируя, получать свою прибыль.
– Ну да, конечно, – подтвердила Рытвина.
– Ну, так вот, мой рабочий день будет начинаться в двенадцать ча-сов и продолжаться до девяти вечера с часовым перерывом. Это необхо-димо для того, чтобы я мог заниматься профилактическим осмотром тех-ники после закрытия салона, никому не мешая. А до шести часов я буду заниматься только вспомогательным оборудованием, типа моторов, насо-сов, сплит-систем, кондиционеров, ну и быть на подхвате. Если же вдруг произойдет какое-либо ЧП с девяти утра до двенадцати, вы меня вызовете по телефону, и через полчаса я буду на месте.
 Вика, мгновенно оценив привлекательность его предложения, тут же согласилась.
– В общем, если мы договорились по всем позициям, – завершила она разговор, – зайди сейчас в шестнадцатую комнату, что на втором этаже. Вот тебе ключ от нее. Это будет твоя мастерская и по совмести-тельству бытовка. Осмотрись там: есть ли все необходимое для работы, ну, там, инструменты, запчасти и тому подобное... Кроме того, прежний техник-смотритель должен был оставить фирменный рабочий комбине-зон. Примерь его на себя: подойдет ли. Если нужно постирать, забери его сегодня домой, приведи в порядок. А завтра жду тебя в двенадцать с тру-довой книжкой на рабочем месте, – она приблизилась к мужчине вплот-ную и, положив одну руку ему на плечо, а другую – прижав к низу живо-та, многозначительно добавила. – И помни: если будешь усердным в ра-боте, никогда не пожалеешь о своем решении!
– Есть, мэм, быть усердным! – лихо отрапортовал Кирсанов и, по-прощавшись, направился в свою бытовку.
 Оглядевшись в помещении, в котором стояли верстак, рабочий стол со стулом, небольшой, но аккуратный диванчик («площадка для игр», как сразу окрестил ее Влад), он признал, что его предшественник был дейст-вительно хорошим специалистом: все инструменты, технические приспо-собления, необходимые для дела, и количественно, и качественно полно-стью соответствовали характеру работы и содержались в идеальном по-рядке. На вешалке на плечиках висела зеленая спецовка, украшенная фирменными знаками салона «Виктория». Кирсанов не стал примерять ее, а свернул в рулон и засунул в свой пакет (если потребуется ушить–подшить и постирать, это сделает дома Илона, решил он).
 Выходя из салона, Влад спросил у Эвелины, должен ли он сдавать ключ от своей комнаты. Та кивнула утвердительно, положила ключ в специальную ячеистую подставку и, не утерпев, спросила:
– А вы теперь будете у нас работать техником-смотрителем?
– Да.
– Но вы ведь, кажется, фотограф? – продемонстрировав неожиданно хорошую память, заявила девушка.
– А я вообще на все руки мастер, – улыбнулся Влад, – «я и швец, и жнец, и на дуде игрец!». Вот ваша хозяйка и сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться. Но, если ты захочешь пройти персональ-ную фотосессию, то для тебя я готов даже на сверхурочную работу.
– Вот как! – заинтересовано, с загоревшимися глазами отозвалась Эвелина. – А как вас звать?
– Зовут меня Владиславом Сергеевичем, – солидно ответил Кирса-нов, а потом улыбнулся на прощание, – Пока, Эвелина. До завтра.
 Оказавшись дома, Влад рассказал Илоне о найденной работе. При-мерив комбинезон, который оказался почти впору ему, он попросил де-вушку привести его в полный порядок.
– Кстати, – заметил он, – наша договоренность о том, что я буду твоим защитником, остается в силе. Я ведь в любом случае собирался на-ходиться вне квартиры, когда ты принимаешь клиентов. Так вот теперь я буду вечерами находиться на работе. Если у тебя вдруг возникнет какая-нибудь экстремальная ситуация, ты вызвонишь меня по телефону, я возь-му такси и через десять минут буду дома.
 Илона согласилась с таким решением вопроса. Они вместе пообеда-ли. Затем Влад сделал то, о чем давно мечтал: он вызвал такси и напра-вился на нем в Лиозново, чтобы забрать из дома свой компьютер. Быстро собрав все необходимое, он загрузился в ожидавшую его возле ворот ма-шину и отбыл в город. Расположившись в гостиной, он до глубокой ночи не отрывал глаз от монитора... Жизнь опять принимала привычные очер-тания и порядок...
Глава четырнадцатая
1
 На следующий день Кирсанов приступил к выполнению своих слу-жебных обязанностей в салоне «Виктория». Потянулись рабочие будни... Познакомившись с персоналом и войдя в курс своих обязанностей, Влад быстро осознал, что его первоначальная эйфория по поводу того, что он попал в рай, была, мягко говоря, преувеличенной.
 Нет, все, что касалось собственно его служебных обязанностей, бы-ло не просто нормально, но великолепно. Во-первых, впервые в жизни Кирсанов работал по графику, о котором всегда мечтал (идеальный рас-порядок дня для «совы»). Во-вторых, работа была физически не сложной. В-третьих, вверенное его заботам оборудование было и достаточно но-вым, и хорошо ухоженным, благодаря его предшественнику. (Сам Влад взял за правило в конце каждого рабочего дня опрашивать всех сотруд-ниц, кто пользовался аппаратурой, об имеющихся замечаниях к ней, а за-тем, вечером, тщательно ее осматривал и при необходимости ремонтиро-вал. В результате в первый месяц его работы имели место только три слу-чая сбоя в работе техники.) Наконец, в-четвертых, никогда еще он не по-лучал за такую несложную работу такой приличной зарплаты!
 Но вот то, что касалось так называемых межличностных отноше-ний в коллективе, оказалось совсем не таким радужным. Кирсанову ранее никогда не доводилось работать в чисто женских коллективах, и, как он сейчас понял, это было что-то особенное!..
 Побуждая подчиненных ко все более эффективной работе, Вика Рытвина сформировала в каждом подразделении своего заведения (па-рикмахерской, маникюрном зале, массажном кабинете и т.д.) систему статусной иерархии. Исходя из определенных критериев оценки работы, она утверждала рейтинг каждой сотрудницы, что напрямую влияло на уровень ее зарплаты. Каждая из женщин всеми силами стремилась под-няться на ступеньку вверх, отсюда в салоне процветали интриги, склоки, наушничество. То есть действовал известный принцип «курятника»: «толкни ближнего, обосри нижнего!»
 Кирсанов был вне этой системы, и потому каждая из участниц по-стоянно тлеющего внутри коллектива конфликта пыталась привлечь его на свою сторону (при желании, манипулируя состоянием аппаратуры, техник-смотритель мог поставить сотрудницу, пользующуюся ей, в очень неловкое положение перед клиентом и тем самым дать преимущество ее конкурентке!). Поскольку наиболее действенным (а фактически единст-венным в данной обстановке) средством привлечения его внимания все сотрудницы считали свои женские прелести, Влад существовал в атмо-сфере постоянных предложений (и не только намеками, но и прямым тек-стом) приятно провести время не только со стороны незамужней части персонала, но и замужней также.
 Поначалу, еще не вполне разобравшись в обстановке, Кирсанов воспринимал это повышенное внимание к своей персоне, исключительно как следствие своей мужской неотразимости. Однако, поняв со време-нем, что каждой из женщин, помимо секса, нужно от него еще чего-то, почувствовал определенный дискомфорт. Чтобы выйти из этой непростой психологической ситуации с наименьшими потерями для собственного достоинства, Влад разработал свод правил поведения, которому стал не-укоснительно следовать: со всеми без исключения держаться ровно и не-зависимо; не вступать ни в какие отношения, выходящие за пределы слу-жебных обязанностей; избегать малейшего участия в интригах на чьей-либо стороне; ни к кому не проявлять повышенного сексуального интере-са (а только на уровне легкого флирта); под разными благовидными предлогами отвергать все притязания на то, чтобы завязать с ним серьез-ные отношения. Стойко отбив первоначальные массированные атаки со всех сторон, он в итоге добился того, что в коллективе о нем сложилось определенное мнение: «использовать Влада в чьих-то целях не удастся никому!»
 Особняком от этой массы сексуально (и не только) озабоченных «дам» располагались двое, находившиеся вне общей конкуренции, и к ко-торым у Кирсанова сформировалось специфическое отношение: Вика Рытвина и Эвелина. Что касается первой, то мужчина прекрасно понимал, что, пригласив его на работу, она решала не только (а может быть, и не столько) один из вопросов своего бизнеса, но и надеялась привнести в свою личную жизнь известные приятные моменты... Влад сознавал не-избежность их близких отношений и шел на них не только с пониманием, но и с желанием, потому что, несмотря на внешне демонстрируемую не-возмутимость при общении с Викой, признавался себе, что лучшей лю-бовницы он никогда в жизни не имел...
 Что же касается Эвелины, то в этом случае ситуация была совер-шенно иная. Во-первых, на своем рабочем месте она была единственной и неповторимой. На ее место никто не претендовал, но и она ни на чье не зарилась. Поэтому в аспекте карьерного перемещения Кирсанов ее со-вершенно не интересовал. Во-вторых, как ему вскоре стало ясно, он был ей не интересен и как мужчина... И причина здесь была не в каких-то его дефектах и не в том, что у нее был кто-то другой (к своим двадцати го-дам она еще не успела обзавестись серьезным ухажером; наверное, прин-ца ожидала...), а потому что Эвелина, как и многие суперкрасивые девуш-ки, была фригидной (природа иногда обидные штуки проделывает с людьми!)... И, обнаружив это, Влад почувствовал охотничий азарт: завое-вать такую красотку, разбудить в ней страсть – дорогого стоит!..
 Беря Кирсанова на работу, Вика не могла не понимать, что в ее бабьем царстве он окажется в центре внимания (в отличие от своего предшественника, который был мужчиной «под пятьдесят», малопривле-кательной наружности, к тому же решал дилемму: алкоголь или женщины – неизменно в пользу первого; все это делало его не интересным для са-лонных барышень). Это создавало лично для нее серьезные трудности: она не могла себе позволить давать хоть малейший намек на свое особое отношение к мужчине и тем самым повод для сплетен. Потому что в этом случае, наверняка, кто-нибудь из сотрудниц доброжелательно сообщил бы Гоше о ее поведении...
 Рытвина тщательно шифровалась, обставляя свой адюльтер. Она никогда не позволяла себе ничего лишнего на рабочем месте и встреча-лась с Владом только на своей даче в Тамиловке. Во второй половине дня она под предлогом встреч с партнерами по бизнесу покидала заведение, за несколько кварталов от него подсаживала в машину мужчину (который отлучался с работы, якобы, пообедать), и они направлялись в свое любов-ное гнездышко. Обычно такие встречи происходили не чаще раза в неде-лю. Вынужденная невозмутимость и равнодушие, которые Вика демонст-рировала по отношению к Владу в рабочее время, здесь, наконец, проры-вались, и женщина, как голодная львица, набрасывалась на мужчину.
 Как и всякая прирожденная охотница, она стремилась на начальной фазе любовной игры выступать в роли активистки, навязывая ему свой стиль поведения в постели, но Кирсанов с самой первой их встречи реши-тельно пресек подобные попытки. Как и в самом первом, экстремальном, случае их половой связи, так и во всех последующих он стремился на-глядно показать, кто в доме хозяин... Подавляя волю партнерши, Влад испытывал особое психологическое удовлетворение, поскольку тем са-мым покорял себе, во-первых, очень красивую женщину, во-вторых, весь-ма властную особу, не позволяющую делать с собой что-либо подобное никому другому, и, наконец, в-третьих, свою работодательницу, от кото-рой он всецело зависел материально. Уже на третьей их встрече Вика ос-тавила всякие попытки сексуального лидерства и отдавалась мужчине, как покорная рабыня. Несмотря на то, что Кирсанов вел себя в постели жестко и агрессивно (этот стиль сексуального поведения становился для него все более и более типичным!), женщина сначала это терпеливо сно-сила, а потом стала от этого получать максимальное удовлетворение... Наблюдая развитие у нее мазохистского инстинкта при общении с ним, Влад представлял себе, как она отыгрывается за это дома на своем благо-верном Гоше...
 В отношениях с Эвелиной он избрал совершенно другую тактику. Не желая форсировать события, чтобы не спугнуть эту недотрогу, Кирса-нов не позволял себе с ней ничего, кроме легкого флирта в те моменты, когда изредка проходил мимо ее рабочего места. Он не стал напоминать ей о своем предложении пофотографировать ее. Только когда она сама несколько раз заговорила с ним об этом (как и все красивые и глупые де-вицы, Эвелина была уверена, что, демонстрируя свои неотразимые пре-лести в каком-нибудь глянцевом журнале, она сможет сделать сногсши-бательную карьеру и устроить свою личную жизнь), он отреагировал на ее просьбы. (Влад действительно лет пять тому назад пристрастился к фотографии, даже однажды представил свои работы на выставку. Когда он при первой встрече представился Эвелине фотографом журнала «Ми-леди», то соврал совсем чуть-чуть, потому что именно этому гламурному изданию предлагал одно время снимки своей Жаклин. Однако, расстав-шись с ней, он охладел к этому делу /как и ко многим другим своим ско-ротечным увлечениям/, и теперь его весьма приличного качества цифро-вой «Nokia» валялся где-то на даче.)
 Решив, что пришло время решительного наступления на Эвелину, Кирсанов в один из воскресных дней смотался в Лиозново, нашел аппарат и привез в город. На следующий день он предупредил девушку, что она должна быть готова к работе во вторник после закрытия салона и иметь при себе купальник. Дождавшись, когда все сотрудники, за исключением охранника, сидевшего за стойкой, на месте Эвелины, покинули заведение, они приступили к съемкам в бассейне. Девушка принесла с собой два ва-рианта купальников – бикини и закрытый, Влад также был в плавках, так как предполагал снимать и из воды.
 Увидев его обнаженным, Эвелина, казалось, впервые стала внима-тельно его рассматривать. Но больше всего ее почему-то привлекли шра-мы от ранения. Приблизившись к нему, она слегка прикоснулась пальца-ми к ним и, округлив глаза, спросила:
– А это у вас откуда?
– Бандитская пуля, – честно, хотя и неохотно отозвался Влад.
– Да что вы? – недоверчиво протянула девушка. – Как же это про-изошло?
– Снимал одну бандитскую сходку, а они меня заметили и обстреля-ли, – не моргнув глазом, соврал Кирсанов. – Ладно, хватит обо мне. Давай начинать съемку. Ты когда-нибудь уже позировала профессиональным фотографам?
– Да, было однажды, – нехотя ответила Эвелина. – Только он сказал, что я красивая, но не фотогеничная. Дурак какой-то!
 «Да нет, он не дурак, – подумал Влад. – Такое действительно быва-ет: красивые девушки на фото совсем не смотрятся, а вот те, кто “так се-бе”, выглядят почему-то очень эффектно», – но вслух произнес:
– Ну, вот мы и попробуем его опровергнуть. Давай на первый раз ты будешь сама принимать те позы, которые считаешь самыми привлека-тельными, а я буду только выбирать ракурс съемки и регулировать осве-щение.
 В течение двух часов они экспериментировали в пространстве бас-сейна, сделав около сотни снимков. Потом, вместе искупавшись, отпра-вились по домам.
 Просмотрев вечером на компьютере сделанные снимки, Кирсанов отобрал и сбросил на диск только несколько штук, где девушка более-менее смотрелась. Все остальное было ремесленными поделками, ника-кой художественной ценности не представлявшими. Он понял, что имел в виду тот, кто пытался снимать Эвелину раньше: она была на фото ка-кая-то неживая, как кукла Барби... Отсутствие в ней природного огня, страсти (Влад вспомнил когда-то читаное у Виля Липатова выражение: «живет, как корова пасется») на фотографиях проявлялось очень отчетли-во. Поэтому пристроить такие снимки в какой-нибудь журнал будет край-не сложно. И тогда он решил пойти другим путем.
 Уединившись с Эвелиной на следующий день по окончании работы в кабинете Рытвиной, где стоял компьютер, Кирсанов показал ей все, что у них получилось. Не давая никакой оценки сделанному, чтобы не заде-вать самолюбие девушки, он предложил провести вторую «фотосессию» на следующий день, используя в качестве мест съемки все помещения са-лона, которые посещались клиентами. Тем самым он решил совместить демонстрацию девушки с рекламой заведения и в таком виде предложить снимки журналу. Сделав по десятку фотографий в тренажерном зале, со-лярии, массажном кабинете, парикмахерской, сауне, Влад отобрал самые, на его взгляд, выигрышные, приложив к ним и снятое в бассейне, и от-правился утром следующего дня в редакцию.
 Место фоторедактора журнала «Миледи» все еще занимал знако-мый ему по прошлому сотрудничеству Сергей Коваленко. Тепло поздо-ровавшись с Кирсановым, тот засыпал его вопросами, куда он пропал, почему так внезапно перестал заниматься фотографией, чем сейчас жи-вет. Влад односложно отвечал, избегая каких-либо подробностей, и быст-ро перевел разговор в русло интересующей его темы:
– Послушай, Серега! Я тут решил тряхнуть стариной и предложить вам кое-что, – он выложил на стол диск с фотоснимками.
 Вставив его в дисковод компьютера, Коваленко какое-то время вни-мательно, профессиональным глазом рассматривал фото, а потом спросил Кирсанова:
– А что это за заведение?
– Салон красоты «Виктория». Я там сейчас работаю.
– Ага!.. Скажи честно, – Сергей хитро уставился на Влада, – ты хо-чешь девочку «пропиарить» или рекламу салону сделать?
– И то, и другое, – усмехнулся Кирсанов.
– Ну, ты же понимаешь: реклама заведения стоит денег!
– Знаю. Но ты представь все так, как будто главное здесь, – он ука-зал на снимки, – девушка. И еще: мой гонорар ты забираешь себе, мо-жешь даже нигде не упоминать ни мое, ни ее имя. Но вот название салона как-нибудь обозначь...
 Коваленко некоторое время обдумывал сделанное предложение, а потом заметил:
– Хорошо, я согласен, но с одним условием... Раскрути эту девочку на ню... Ты знаешь, наш журнал этим не занимается. Но у меня есть вы-ход на некоторые столичные издания и даже кое-куда в Европу. Можно неплохие бабки срубить. Гонорар пополам.
– Хорошо, попробую, – согласился Влад, а про себя подумал: «Да я больше тебя в этом заинтересован!»
 Расставшись с Коваленко, он отправился на работу. Проходя мимо Эвелины, он проговорил:
– Зайди ко мне на перерыве.
 Ровно в час девушка влетела к нему в мастерскую.
– Ну, как, что? Чем все закончилось? – взволнованно зачастила она.
– Наши фотографии взяли, – спокойно ответил Кирсанов. – В оче-редном номере журнала «Миледи» жди.
– Влад! – завизжала Эвелина и бросилась на шею мужчине. – Как здорово!
– Только это в первый и в последний раз! – охладил ее радость Влад.
– Почему? – тут же осеклась девушка.
– А потому что твои фотографии взяли только вместе с рекламой са-лона.
– А как же я? – непонимающе уставилась на него Эвелина.
– А ты – сама по себе – их заинтересовала поскольку-постольку, – жестко заявил Кирсанов, а затем, после паузы, продолжил. – Правда, мне сделали одно предложение, касающееся тебя: можно попробовать пред-ложить твои снимки для некоторых журналов, но только в стиле ню...
– В каком стиле? – не поняла девушка.
– В обнаженном!
– Что!? – с действительным или деланным возмущением подняла на него голос Эвелина. – Ты хочешь, чтобы я снималась голой? И чтобы ка-ждая собака в этом городе показывала на меня пальцем?
– Во-первых, я ничего не хочу, – демонстрируя полное равнодушие, заявил Влад. – Это тот человек, с которым я сегодня говорил, сделал та-кое предложение. И тебе самой решать, как к нему относиться. Во-вторых, эти фотографии появятся (если появятся, конечно!) не в местных журналах, а в столичных или даже зарубежных. И значит, каждая собака не сможет их увидеть. И, наконец, в-третьих, – добавил он жестко, – ты должна ясно понять, что можешь быть интересна публике только в голом виде. И если уж ты решишь делать карьеру, торгуя своим телом, то долж-на быть готова ко всему...
 Эвелина тяжело задышала, пытаясь придумать в ответ на его слова что-нибудь хлесткое, но ничего не придумала, а только фыркнула и вы-скочила из мастерской, хлопнув дверью. Оставшись один, Кирсанов по-размыслил над случившимся и решил придерживаться прежней тактики по отношению к девушке, а именно: не спешить, пусть она сама сделает следующий шаг. «Если я что-то понимаю в людях, – думал он, – то она рано или поздно созреет до нужного решения»...
2
 Через неделю после этих событий Влад валялся на своем диванчике, читая книгу, когда в бытовку ворвалась Рытвина, размахивая скрученным в рулон журналом.
– Что это значит? – зашипела она. – Как ты посмел сделать это?
– Что это? – не понял сразу Кирсанов.
– Вот это, – Вика раскрыла журнал на тех страницах, где красова-лась Эвелина.
– А почему ты решила, что я имею к этому какое-то отношение? – изобразил Влад недоумение.
– А потому, что я только что допросила Эвелину, и она во всем при-зналась.
– Ах, вот оно что. Ну, хорошо, я это сделал, – согласился мужчина. – Но почему такая истерика? Я сделал твоему заведению бесплатную рек-ламу. По-моему ты должна быть довольна этим!
– Я – довольна? – она снова зашипела, стараясь, чтобы ее слова слу-чайно не услышал еще кто-нибудь из сотрудников салона. – Я должна быть довольна тем, что ты трахаешь эту девку?
– С чего ты взяла, что я ее трахаю? Разве здесь есть хоть одна по-стельная сцена? – начал закипать Влад, уже сообразивший, что Викой движет животная ревность, совершенно затмившая ей разум.
– Не держи меня за дуру. Будто я не знаю, что все фотографы имеют своих натурщиц. А иначе чем Эвелина с тобой расплачивается за то, что ты для нее делаешь?
– Послушай, детка! – ледяным тоном ответил Кирсанов, игнорируя ее вопрос. – Твое поведение непрофессионально! Модный журнал сделал тебе рекламу; значит, ты увеличишь свои барыши. Как «бизнесвумен», ты должна этому радоваться!
– Да плевать я хотела на профессионализм! – прервала его женщина.
– А потом, и это самое главное, – пропуская мимо ушей ее реплику, все тем же тоном продолжил Влад, – какое ты имеешь право предъявлять мне претензии за то, что я, может быть, с кем-то сплю? Ты мне кто: же-на, невеста или у меня перед тобой какие-то обязательства? Ты мне дала работу, я ее добросовестно выполняю, независимо от наших с тобой от-ношений. Чего еще я тебе должен?
– А ты забыл, что я спасла тебе жизнь? – теряя над собой контроль, напомнила ему женщина.
– Забудь об этом! – заорал Кирсанов, хватая ее за горло, но потом, опомнившись, перешел на шепот, дыша ей прямо в ухо. – Запомни навсе-гда: я никому ничего не должен! Если ты еще раз посмеешь мне напом-нить о том, что было, я уйду с работы и поставлю крест на наших отно-шениях.
– Нет, Влад! Только не это! – Вика опустилась на колени и обхвати-ла его ноги. – Я не могу без тебя! Я хочу тебя! – как в бреду, она начала бормотать какие-то слова и одновременно расстегивала пуговки на блуз-ке, дергала молнию на юбке...
– Опомнись, Вика! Что ты делаешь? – Влад обхватил ее руками. – Здесь нельзя!
– Хорошо, – она покорно прекратила раздеваться и начала приво-дить в порядок свою одежду, – тогда сегодня в четыре часа на нашем мес-те...
 Когда они оказались наедине на ее даче, Кирсанов, распалявший се-бя воспоминаниями о состоявшемся несколько часов назад разговоре, преподал женщине урок послушания, почти с садистским удовольствием мучая ее тело. Но Вика, казалось, не обращала на это ни малейшего вни-мания, отдаваясь ему с каким-то фатальным самоуничижением...
 Когда они после этого лежали рядом, опустошенные, Рытвина про-изнесла:
– Нет, я так больше не могу!
 Влад сначала подумал, что она имела в виду свое нежелание дальше терпеть его издевательства, но услышал совершенно другое:
– Меня уже начинает буквально тошнить от его присутствия в моей постели... (Мужчина понял, что она имеет в виду своего мужа.) Ведь он после тех, апрельских, событий окружил меня еще большим вниманием, чем раньше. Постоянно лезет со своими выражениями любви, заваливает подарками...
– Ну, и чем же ты недовольна? Другая была бы на седьмом небе от счастья!
– Да я бы, наверное, тоже была, – призналась Вика, – если б с тобой не познакомилась...
– Вот не надо было этот наркотик продолжать принимать (Влад имел в виду себя), когда все закончилось...
– А ведь действительно, ты – это наркотик, – задумчиво произнесла Рытвина, – и я на него реально подсела! Я постоянно думаю о тебе. По-слушай, Влад, – она пыталась поймать его взгляд, устремленный в пото-лок, – а возьми меня замуж!
– Ты что, с ума сошла? – вытаращился на нее Кирсанов.
– А что такого? – и Вика стала излагать, видимо, давно продуманные аргументы. – Совместных детей у нас с Рытвиным нет. Значит, проблем с разводом не возникнет. Ни на какое его имущество я не претендую. Хотя, могу и побороться за него, если ты захочешь, – добавила она, глядя на мужчину. – Мне вполне хватит и моего салона. Он записан на меня и приносит приличный доход, которого с головой хватит нам двоим... И, наконец, самое главное: я Гошу не любила никогда (просто была ему бла-годарна за все то, что он для меня делал), а теперь, когда судьба свела ме-ня с тобой, между нами вообще все поломалось... И потому я хочу быть с тобой. Ведь нам же хорошо вместе! – она горячо задышала в ухо Кирса-нову.
 С мрачным выражением лица тот слушал излияния Вики и, как только она закончила, произнес:
– А теперь ты послушай меня. Первое: независимо от всех прочих обстоятельств, я никогда не свяжу свою жизнь с женщиной, которая зара-батывает больше меня. (Влад ни в коем случае не собирался сообщать ей, что через пять месяцев получит наследство матери, и тогда, при желании, сможет с потрохами купить и ее салон, и даже весь бизнес ее мужа!) Мо-жешь считать это мужским шовинизмом или болезненным самолюбием, но факт все равно останется фактом! Второе: ты говоришь, что нам хоро-шо вместе. Да, это правда. Но ведь ты подразумеваешь только секс, а это чистая физиология!.. Ты меня не можешь любить, потому что вообще не знаешь меня... И я тебя не люблю! – хлестнул он ее словами. – Потому что на всем белом свете я вообще никого не люблю, кроме брата, даже себя самого... И ты хочешь, чтобы мы, не любя друг друга, поженились? Что за нелепость!.. И не забывай еще про третье обстоятельство, – доба-вил Кирсанов, взглянув на потемневшее от его слов лицо женщины. – Ес-ли мы с тобой сойдемся, и твой муженек узнает об этом, он в два счета сопоставит это дело с апрельскими событиями... И вот тогда он уже, не связанный никакими теплыми чувствами к тебе, с помощью Семена рас-правится с нами обоими, да еще заодно и с моим братом, по полной про-грамме!..
– Да ты просто трус! – не находя других аргументов, раздраженно выпалила Рытвина.
– Конечно, трус, – спокойно согласился Влад. – Был бы я смелый, разве я похищал бы тебя...
– Извини, сорвалось, – чуть помолчав, произнесла Вика. – Конечно, я знаю, что ты не трус. Я это поняла уже при нашей первой встрече. И хоть ты ничего не рассказываешь о своей жизни, я догадываюсь, что ты из разряда экстремалов: пулю в бок просто так не получают!.. Но что же нам теперь делать? – жалобно добавила она.
– Ничего. Жить, как и раньше, ничего не меняя. Я советую тебе не обострять отношения с мужем: где ты еще себе такую «золотую жилу» в жизни найдешь? И поменьше думать обо мне...
 Женщина бросила на него взгляд, выражающий укор и страдание, но ничего не сказала...
 Через два дня после этого события, когда Влад, сидя за своим рабо-чим столом, разбирал вышедший из строя фен, в мастерскую вошла Эве-лина. Помявшись немного у двери, она присела на диван и с запинкой проговорила:
– Я тут подумала над твоим предложением и решила согласиться...
 Кирсанов, обративший внимание на это произнесенное «ты», по-вернулся на стуле к ней лицом и холодно произнес:
– И я тоже над ним подумал и решил отказаться от этой идеи.
– Почему? – девушка недоуменно округлила глаза.
– А потому что я чувствую себя совратителем малолетних!
– Никакая я не малолетка! – теперь уже с возмущением и горячно-стью стала убеждать его Эвелина. – Я... сама... так решила!
– Железно? Жалеть потом не будешь?
– Железно, – засмеялась девушка. – Не буду!
– Тогда подожди минутку. Я попытаюсь сейчас договориться о мес-те будущей съемки.
 Влад набрал телефонный номер брата и после короткого приветст-вия и дежурных вопросов про жизнь поинтересовался, как решается дело с арендой их дачи.
– На мое объявление отозвалась одна семья, – сообщил Антон. – Они хотят снять первый этаж на все лето. Заедут после двадцатого июня, когда у их детей закончатся занятия в школе. Я договорился с ними, что мы будем пользоваться вторым этажом беспрепятственно в любое время.
 «Отлично, – подумал Влад. – В ближайшее воскресенье там вообще никого не будет, ну, а в последующие можно будет уединяться с Эвели-ной на втором этаже».
 Попрощавшись с братом, он обратился к девушке:
– Итак, вопрос решен. В это воскресенье едем за город. Там есть од-но приятное местечко, где нам никто не помешает. Возьми с собой свое самое лучшее нижнее белье, какие-нибудь украшения, купальники, обяза-тельно разнообразную косметику. Дай мне номер своего телефона. Я ут-ром перезвоню тебе, потом заеду на такси и отправимся на место.
 ...Прибыв в воскресенье в Лиозново, Кирсанов открыл ключом ка-литку и провел Эвелину во двор дачи. Оглядывая территорию вокруг и дом, к которому они приближались, девушка восхищенно произнесла:
– Ничего себе! Да это целое поместье! Неужели это все твое?
– Да ну что ты, – отозвался Влад, по обыкновению не желающий го-ворить правду о своем потенциальном достатке ни одной женщине. – Это дача одного моего приятеля. Ему тут некогда жить – бизнес не отпускает, вот он и позволяет мне иногда здесь бывать.
– Хороший у тебя приятель! – сказала Эвелина таким тоном, что бы-ло непонятно, поверила она словам мужчины или нет.
 Войдя в дом, Кирсанов показал ей, где находится ванна, и предло-жил воспользоваться ею, пока он будет готовить съемочную площадку на втором этаже. Наиболее удобным местом для предстоящей работы он счел бывшую спальню родителей, которой давно никто не пользовался. По своему размеру комната уступала в доме только гостиной, она была прекрасно декорирована и обставлена роскошной мебелью, центральное место среди которой занимала огромная двуспальная кровать.
 Влад притащил в спальню собранные по всему дому светильники, лампы, бра, которые должны были выполнять во время съемок роль со-фитов. Затем приготовил кровать, застелив ее обнаруженным в комоде самым красивым постельным бельем. Покопавшись в платяном шкафу, достал кое-какие женские аксессуары, могущие придать дополнительную «пикантность» снимаемым сценам. И только когда он уже заканчивал все приготовления, в комнату, наконец, вошла Эвелина, в банном халате и со всей остальной одеждой, висящей у нее на руке.
 Увидев все осуществленные Кирсановым приготовления, она в не-решительности остановилась, как будто собирая все силы для последнего, самого решительного шага в... другую жизнь. Влад, прекрасно понимая ее состояние, предложил ей разместить всю привезенную одежду (если так можно было назвать те невесомые и прозрачные «тряпочки», которые у женщин, якобы, вообще что-то прикрывают...) на креслах и стульях. Ко-гда все было разложено, мужчина включил иллюминацию из всех прине-сенных электроприборов и поставил в образовавшийся световой круг де-вушку.
– А теперь сними халат, – сказал он сухим, деловым тоном, стре-мясь, чтобы никакие эмоции не выдавали его состояния.
 Эвелина схватилась за отвороты халата, и было непонятно: то ли она готовилась к обнажению, то ли всеми силами собиралась защищать последний бастион своей неприкосновенности... Влад подошел к ней и, положив руки на плечи, тихо произнес:
– Так мы будет работать или нет?
– Будем, – выдохнув, кивнула девушка головой и опустила руки.
 Кирсанов развязал поясок на халате и сбросил его с плеч Эвелины на пол... Перед ним предстала картина, от которой у него захватило ды-хание... Он и раньше уже, во время предыдущих съемок, мог убедиться в исключительной пропорциональности ее телосложения, теперь же, уви-дев ее всю, до последней клеточки при ярком освещении, он обнаружил, что у нее какая-то нереальная кожа: матового оттенка, причем абсолютно одинакового во всех местах (даже прикрываемых трусиками и бюстгаль-тером), без единого изъяна (типа родинок, прыщиков, пигментных пятен) и бархатная на ощупь... Влад убедился в этом, когда, не удержавшись, провел пальцем по ее позвоночнику от шеи до пояса. Девушка от его при-косновения вздрогнула и ахнула.
– Тебе неприятно? – спросил мужчина.
– Да нет, – улыбнулась Эвелина, – скорее приятно, просто неожи-данно.
– У тебя фантастическое тело! – еле проглотив комок в горле, прого-ворил Кирсанов. – И теперь мы должны с тобой его, как можно эффект-нее, подать. Надень вот эти трусики, – он указал на один из стульев, – начнем съемку с обнаженного «верха».
 Выполнив его указание, девушка расположилась на кровати. Влад стал перемещаться вокруг, командуя, какую позу ей необходимо прини-мать, а иногда своими руками придавая ее телу необходимое положение. Каждое прикосновение к ней заставляло его сердце учащенно биться, а внизу живота разгоралось мучительно-сладкое возбуждение. Сделав с де-сяток снимков, он прекратил работу и сел в кресло. Эвелина сначала спо-койно смотрела на него, думая, что он отдыхает, а потом, когда пауза за-тянулась, удивленно спросила:
– А в чем дело? Почему ты не снимаешь?
– Видишь ли, детка, – помолчав какое-то время, сухо произнес, на-конец, Кирсанов. – Я не вижу в этом никакого смысла.
– Почему? – возмутилась девушка.
– Да потому что ни один журнал эти фотографии не возьмет!
– Ну, почему?
– Ты сказала, что уже не малолетка... Так вот позволь, милая, выска-зать тебе прямым текстом всю правду-матку. Ты когда-нибудь смотрела эротические фильмы, а уж тем более порнографические, журналы, фото-графии такого содержания?
– Ну, да, – не очень уверенно отозвалась Эвелина, – бывало.
– Ну, и как? Вызывали они у тебя сексуальное возбуждение?
– Ну, да, бывало... – тем же тоном произнесла девушка.
 «Сомневаюсь я что-то», – подумал Влад, а вслух заметил:
– Так вот это и есть главное предназначение подобной продукции! Она должна стимулировать в мужчинах и женщинах их либидо... Сексу-альные инстинкты, то есть, – добавил он, увидев недоуменный взгляд Эвелины. – А твои фото таких влечений вызвать не могут!.. Ты, конечно, фантастически красивая девушка, – мгновенно отреагировал он на ее возмущенный жест рукой, – но тебя можно воспринимать только с эсте-тических позиций, как, скажем, «Джоконду» Да Винчи или «Рождение Венеры» Боттичелли. Вряд ли у большинства из тех, кто смотрит на эти картины и будет смотреть на твои фото, возникнет желание мастурбиро-вать...
– Что же делать? – растерянно, упавшим голосом произнесла Эвели-на.
– Ты ведь еще девственница? – вопросительно-утвердительным то-ном заметил Влад и, дождавшись ее согласного кивка головой, продол-жил. – Конечно, девственница девственнице – рознь. Есть такие невинные девочки, от которых просто исходит эротизм! А у других ничего подобно-го не наблюдается, пока они не приобретут сексуального опыта. Вот ты из числа вторых...
– И что же теперь делать? – снова повторила девушка.
– Да что ты заладила, как попка: что делать, что делать? – восклик-нул Кирсанов. – Трахнуться тебе надо!
– С кем?
– Да хотя бы со мной, – спокойно произнес мужчина.
– Ишь ты, какой шустрый! – с реальным или деланным возмущени-ем отозвалась Эвелина.
– А что тут такого? Или ты думала, что я трачу на тебя свое время, устраиваю твою карьеру за «просто так»? Я тебе что, Мать Тереза?
– Какая еще Тереза?
– Мать Тереза, – назидательно заметил Влад, – это всемирно извест-ная благотворительница, лауреат Нобелевской премии Мира.
– А... Понятно, – задумчиво произнесла девушка, а затем жалобно добавила. – Но мне трудно так... сразу...
– Все понятно! – решительно сказал Кирсанов, поднимаясь с кресла. – В общем, так: одевайся, собирайся, уезжаем в город. И ищи себе теперь другого спонсора...
– Ну, подожди, Влад, – залепетала Эвелина. – Я же не сказала «нет». Дай мне немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью и приготовиться...
– Хорошо, – сказал Кирсанов, отключая все освещение в спальне и доставая из комода еще одну простынь. – Я пойду приму ванну, а ты пока простели вот это и лежи привыкай...
 Когда он снова поднялся на второй этаж, на нем были одни трусы. Забившаяся под простыню девушка с тревогой и одновременно с каким-то сладким ожиданием чего-то необыкновенного и волнующего наблюда-ла за его приближением к кровати.
– Я боюсь, Влад, – прошептала она, когда мужчина потянул покры-вало и обнажил ее тело.
– Не бойся, – так же шепотом отозвался Кирсанов. – Я буду очень нежен и постараюсь сделать это, как можно менее болезненным...
 Влад, уже давным-давно, еще со студенческих пор, не имевший де-ло с девственницами, решил призвать на помощь весь свой былой запас обаяния и ласки, которым он всегда очаровывал женщин, чтобы первый сексуальный опыт Эвелины остался в ее памяти, как самое чудесное со-бытие в жизни.
 Нежными касаниями губ и пальцев он стал, не спеша, осваивать тело девушки, получая сам при этом необыкновенные тактильные ощу-щения... Она лежала перед ним, вытянувшись в струну, полуприкрыв гла-за и почти затаив дыхание, но никак не реагировала на его прикоснове-ния. «Я буду не я, если не расшевелю ее! – приговаривал про себя Влад. – Поллюциями изойду, но разгоню кровь у этой “рыбы”!» В течение сорока минут он самыми замысловатыми способами обрабатывал это «холодно-кровное существо» и добился в итоге того, что первоначальные напря-женность и зажатость сменились сначала безучастной расслабленностью, затем эпизодическими ответными реакциями на ласки самых интимных мест тела и, наконец, нарастающим общим возбуждением, выразившимся в участившемся дыхании, невнятном бормотании, призывавшем к активи-зации действий мужчины, и апофеозом действа – вскрике: «Ну, когда же ты уже сделаешь это!» И вот только тогда мужчина, сам измучившийся от долготерпения, пошел на последний приступ этого тела, которое уже го-рело в предвкушении неизведанных ранее ощущений, излив всю свою страсть до капельки...
 Какое-то время они лежали рядом на кровати, не произнося ни сло-ва, а только подставляя свои разгоряченные тела потокам воздуха, стру-ившимся из открытого Владом окна. Потом мужчина поднялся, принес из кухни стакан воды, достал из кармана пиджака противозачаточную таб-летку.
– Я потом как-нибудь тебе объясню правила безопасного секса, а пока прими вот это, – сказал он и протянул стакан и таблетку девушке.
 Выполнив его распоряжение, Эвелина снова откинулась на кровать и, сладко потянувшись, спросила:
– Неужели это всегда бывает так здорово? А я-то, дура, до сих пор не могла решиться!
– Увы, детка, не всегда, – охладил ее эйфорию Кирсанов, – смотря, на кого напорешься...
 Повалявшись еще какое–то время в кровати, они спустились вниз, в ванну, и вместе обмылись под душем. После этого Влад заложил исполь-зованную простынь в таз с холодной водой и засыпал стиральным по-рошком. Поднявшись вновь в спальню, они решили сделать повторную «фотосессию».
 Включив усиленное освещение, Кирсанов приступил к работе, и уже с первых кадров ему стало ясно, что обстановка в корне изменилась. Конечно, перед ним на кровати лежала еще не «мартовская кошка», но уже и не «замороженная рыба»: девушка почти безбоязненно принимала довольно смелые позы, и ее затуманенный взор с поволокой, направлен-ный в объектив, отчетливо источал sex appeal – сексуальный призыв... Они около двух часов продолжали съемку, экспериментируя с разной одеж-дой, бижутерией, косметикой, аксессуарами. Наконец, Эвелина, упав на кровать, заявила:
– Все, сил моих больше нету!
 Влад, отложив фотоаппарат, также развалился в кресле.
– Я не поняла, – заявила девушка, лукаво глядя на него. – Я сказала, что у меня нет сил на съемку, но про остальное я ничего не говорила, – и она расставила ноги...
 Кирсанов расхохотался, вскочил с кресла и, разбежавшись, прыгнул в кровать...
 С тех пор они каждое воскресенье, если погода была хорошей, при-езжали в Лиозново. Поскольку в доме поселились дачники, съемки при-шлось перенести на природу. Влад находил укромные места на озере, в окрестных лесах и полях. Все «фотосессии» строились по уже сложив-шейся системе: начинались и заканчивались они занятиями любовью в какой-нибудь необычной, порой просто экстремальной, обстановке, ну а промежуток заполняла работа.
 Чем больше возрастал сексуальный опыт Эвелины, тем более рас-кованно она вела себя во время съемок: для нее совершенно естествен-ным стало принимать самые бесстыдные позы (мужчина еще раз убедил-ся в своем предположении, что все женщины – тайные эксгибиционист-ки!). Владу порой приходилось даже сдерживать ее порывы, а иногда он сам возбуждался настолько, что бросал фотоаппарат прямо посреди рабо-ты и накидывался на девушку... Близкие отношения между ними, про-должавшиеся уже почти месяц, пока ему не надоедали, хотя он и отдавал себе отчет, что никакой любви к Эвелине не испытывает. Но больше всего его удивляло (и даже немного задевало) то, что и в своей партнерше он никакого такого чувства не наблюдал! Ей, безусловно, нравились их сек-суальные игры, но ничего большего от него она явно не хотела. Влад предполагал, что если перед ней замаячит реальная перспектива сделать карьеру фотомодели без него, она, не задумываясь, бросит его...
 Когда накопилось несколько сотен снимков, Кирсанов решил пока-зать их Коваленко. Они встретились опять в редакции журнала. Сергей долго рассматривал фотографии на компьютере, то улыбаясь, то присви-стывая, то облизывая губы, и, наконец, сказал:
– Да, вкусная девочка! Она очень изменилась с того времени, как я ее видел на фото, что помещены в журнале. Не иначе как твоя заслуга, – он хитро посмотрел на Влада. – Ну, и как она в постели?
– Не твое собачье дело! – отрезал Кирсанов, улыбаясь. – Ты лучше скажи, когда начнешь продвигать это, – он показал на снимки, – по на-значению.
– Ну, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, – солидно заметил Коваленко. – Но я не намерен с ним затягивать. Думаю, что в те-чение месяца можно ждать какого-то результата.
– Давай только договоримся, Серега. Если вопрос станет уже в прак-тическую плоскость, я должен буду обязательно участвовать в составле-нии контракта с журналом.
– Ладно, ладно, – недовольно поморщился Коваленко, – никто не собирается тебя и твою девочку кидать.
 И они расстались, договорившись периодически созваниваться.
3
 Течение жизни, сложившееся у Кирсанова после устройства на ра-боту в салон, его полностью удовлетворяло: высокий и стабильный зара-боток, полнокровная личная жизнь с двумя классными любовницами, на-лаженный быт, организованный его заботливой приятельницей, – что еще нужно мужчине? (Конечно, не «для того, чтобы встретить старость», но хотя бы «для того, чтобы с уверенностью смотреть в будущее».) Он стал гораздо больше внимания уделять своей внешности (положение обязыва-ло: он постоянно находился среди женщин – сотрудниц и клиенток), при-обрел новую, летнюю, одежду и обувь, в том числе светлый костюм. Од-нако долго находиться в состоянии расслабленного умиротворения он не мог: «планида» у него была такая! Где-то через месяц после начала рабо-ты на новом месте произошел случай, привнесший в жизнь Влада новый оттенок, свидетельствовавший о существенной перестройке его ценност-ных ориентиров...
 Салон красоты «Виктория» был заведением достаточно дорогим. Клиентуру его преимущественно составляли «VIP–дамы»: жены бизнес-менов и крупных чиновников либо сами «бизнесвумен». Эти чванливые и холеные представительницы лучшей половины человечества, особенно та их часть, которая нигде не работала, и потому постоянно изнывала от безделья, превратили салон не просто в место, куда они изредка забегали, чтобы поддержать в надлежащем виде свою внешность, а в центр посто-янного общения, что-то вроде клуба по интересам... Образовались устой-чивые группки подруг и приятельниц, которые приходили в салон на полдня, перемещались из кабинета в кабинет, принимая разнообразные процедуры, в промежутках между которыми потягивали тонизирующие коктейли и прохладительные напитки в специальных «зонах релаксации» и трепались на всякие жизненно важные женские темы... Вика Рытвина всячески поддерживала такую систему обслуживания клиентов, потому что она позволяла выкачивать из них весьма существенные средства.
 В один из рабочих дней Кирсанов, стоя на стремянке, занимался профилактическим осмотром расположенного под потолком кондиционе-ра. Неподалеку от него, в том же помещении, расположилась в креслах, установленных вокруг журнального столика, четверка дам в одинаковых белых махровых халатах, громко и без всякого стеснения обсуждающая, не обращая ни малейшего внимания на «нечто из обслуги», самую живо-трепещущую женскую тему – похудение. У каждой из собеседниц был огромный опыт применения самых различных средств для решения этой проблемы, но наиболее активно свое мнение отстаивала довольно мило-видная сорокалетняя брюнетка с короткой стрижкой, убеждавшая своих приятельниц, что один час шейпинга в день превращает ее просто в дру-гого человека!
 Влад, занимавшийся своим делом и старавшийся не обращать вни-мания на этот бабский треп, все-таки где-то на периферии сознания улав-ливал суть разговора и в какой-то момент подумал: «Эх, женщины, жен-щины! Не знаете вы радикального средства: пятнадцать минут хорошего секса прекрасно заменяют час шейпинга!» Внезапно он обратил внима-ние, что в атмосфере помещения что-то изменилось: повисла глубокая тишина... Кирсанов недоуменно обернулся на женщин и обнаружил, что они уставились на него, кто удивленно, кто возмущенно, кто со смехом в глазах. Мужчина понял, что свою мысль он не подумал, а произнес вслух...
– Пардон, дамы! – смутился Влад. – Случайно вырвалось.
 Женщины продолжили дальше свой разговор. Только одна из них, пятидесятилетняя дебелая «матрона», почему-то больше других задетая его репликой, с возмущением громко высказалась:
– Ну, вы подумайте, что себе позволяют эти мужланы из обслуги!
 Когда Кирсанов закончил свою работу и вернулся в мастерскую, вскоре вслед за ним туда же вошла Вика.
– Влад, что случилось? Мне только что на тебя пожаловались!
 Кирсанов рассказал ей обо всем, что произошло.
– Я перед ними извинился, – объяснил он ситуацию смеющейся Ви-ке. – Но, наверное, эту гусыню лет двадцать уже никто не топтал, она забыла, что это такое, и потому так оскорбилась!
– Ладно, успокойся, – завершила разговор Рытвина. – Только на бу-дущее будь, пожалуйста, осмотрителен, а то распугаешь мне всех клиен-ток...
 Но, как показали последующие события, случай этот не только не повредил репутации заведения, но, наоборот, ее укрепил. Когда Кирсанов в три часа дня выходил из салона, чтобы пообедать неподалеку в кафе, он столкнулся в дверях с той же женской компанией, закончившей на сего-дня все процедуры. Мужчина галантно пропустил дам вперед, а те с лю-бопытством и интересом уставились на его безупречно сшитый, дорогой «прикид». Когда Влад отошел уже метров на сто от салона, возле него за-тормозила серая «Ауди», из окошка которой высунулась уже известная ему брюнетка и поманила его рукой. Когда мужчина подошел вплотную и наклонился к ней, она спросила:
– А что, красавчик, слаб; доказать то, что ты в салоне говорил!
– Почему слаб;? Можно и доказать, – спокойно отозвался Влад, сдерживая свое удивление. – Только эта работа денег стоит!
– А бесплатно, для удовольствия доказать не хочешь? – усмехнулась женщина.
– Нет. Для удовольствия у меня есть, кому доказывать!
– Хорошо, услуга будет оплачена.
– Сколько вы платите за час занятия шейпингом? – поинтересовался Кирсанов.
– Пятьсот рублей.
– Так вот: мне заплатите столько же за каждые пятнадцать минут моей работы!
– Хорошо, согласна. Приходи ко мне сегодня вечером, – она назвала адрес дома, расположенного как раз на пути движения Влада с работы до квартиры Илоны.
– А я там нежелательных свидетелей не застану? – спросил Кирса-нов, намекая на мужа.
– Нет, – успокоила его женщина, – я живу одна, – и она отъехала.
 Обедая в кафе, Влад раздумывал над только что состоявшимся раз-говором. Ситуация складывалась необычная. Он вспомнил, что когда-то, в порядке бреда, ему уже приходила в голову мысль о заработке с помо-щью «секс-услуг». И вот фантазия могла превратиться в реальность. Правда, тогда, когда его впервые посетила эта идея, его материальное по-ложение было хуже некуда, а теперь у него с этим вопросом все в поряд-ке. Но, с другой стороны, а почему бы не попробовать? Деньги лишними не бывают! К тому же эта «черненькая» – ничего себе! Сегодня он может себе позволить выбирать сам секс-партнерш. Не понравится это дело – бросит!..
 В восемь вечера, уйдя с работы на час раньше, Кирсанов был по указанному адресу. Женщина (Ирина, как она представилась), уже полно-стью готовая к эксперименту, поджидала его и при этом, как заметил Влад, сильно волновалась. Мужчине тоже было немного не по себе, но он старался не подавать виду.
– У вас есть напольные весы? – обратился он к хозяйке.
– Да, конечно. А зачем они тебе? – удивленно спросила та.
– Для чистоты эксперимента. Взвеситесь до и после «сеанса», что-бы убедиться в эффективности моей работы.
 Ирина выполнила его пожелание и они прошли в спальню. Раздев-шись, они какое-то время рассматривали друг друга. Женщина, похоже, осталась полностью удовлетворенной увиденным. Влад же, избалованный общением с Викой и Эвелиной, не мог не видеть, что его нынешняя парт-нерша им и в подметки не годится. Однако, настраиваясь на предстоящее действие, как на лечебную процедуру, он твердил себе, что не все лекарст-ва приятны на вкус, но принимать их все равно приходится!..
 Честно отработав почти час времени (больше не выдержала Ири-на), Кирсанов обмылся под душем и быстро оделся. Вручая ему две тыся-чи рублей в прихожей, женщина сообщила, что потеряла килограмм и двести грамм веса, что она очень довольна и хотела бы повторить сеанс. Влад ответил, что, если это и будет возможно, то только на следующей неделе. Конкретнее можно будет договориться, когда они увидятся в са-лоне. И они расстались на этом, довольные друг другом...
 На следующей неделе он снова лечил Ирину, выбрав для «сеанса» день в промежутке между встречами с Викой и Эвелиной (ему стало ясно, что больше одного такого мероприятия в неделю он себе позволить не может, чтобы не упасть в грязь лицом перед своими постоянными парт-нершами). А вот когда, договариваясь с ним о третьей встрече, женщина спросила, не захочет ли он обслужить еще одну клиентку, Кирсанов по-нял, что слухи о его благотворительной деятельности стали распростра-няться в народе.
– Видишь ли, Ирина, – объяснил он, – для того, чтобы положить на мой бутерброд с маслом еще и икры, мне вполне достаточно и одного раза в неделю. Поэтому, если ты хочешь предложить мне еще одну кли-ентку, то это только за твой счет.
– Она моя подруга, – заколебалась женщина, – и один раз я, пожа-луй, уступлю ей свое место, но на большее я не согласна!
– А о ком речь идет? – полюбопытствовал Влад.
– Ты ее знаешь, – и Ирина красочно описала уже известную ему сварливую блондинку.
– Э, нет! – поднял мужчина руки. – Это дело не пройдет! Если б я сейчас пил так, как раньше, то, может быть, что-нибудь и получилось бы... Но сегодня, «на трезвяк» у меня на нее не встанет...
 Они расстались, договорившись об очередной встрече. А после шести часов, когда персонал салона покинул рабочие места, в мастерскую к Владу вошла Вика. С каменным выражением лица она уселась на диван. Мужчина, развернувшись на своем стуле, вопросительно уставился на нее.
– Влад, ты садист? Тебе нравится мучить меня? – ровно, но с отчет-ливо сквозящим напряжением в голосе произнесла она.
– Ну, что опять не слава Богу? – удивленно посмотрел на нее Кирса-нов.
– Сегодня мне снова пожаловались на тебя. На этот раз эта размале-ванная дура обвинила тебя в том, что ты отказываешься ее трахать... Всех, мол, можно, а ее нельзя... Я, когда это услышала, не знаю, как удержалась, чтоб на куски ее не порвать!
 У Влада язык присох к нёбу: он не знал, что в такой ситуации мож-но сказать. Помолчав какое-то время, он, наконец, пытаясь свести все к шутке, проговорил:
– Так ты обвиняешь меня в том, что я, сохраняя тебе верность, отка-зался с ней переспать?
 Вика сорвалась с дивана и, подскочив к мужчине, замахнулась на него рукой.
– Негодяй! Мерзавец! Мучитель мой! Я тебя задушу!
 Кирсанов также вскочил со стула, перехватил ее руку, опустил вниз и, обхватив тело своими руками, снова усадил на диван, прижавшись к ней всем телом. Удерживая ее в этом положении, он всякими ласковыми благоглупостями пытался ее успокоить.
– Зачем ты это делаешь? – плаксивым голосом заговорила женщина, по ее щекам потекли слезы. – Тебе что, меня одной мало?
– Детка, поверь: ничего личного, чистый бизнес!.. – попытался убе-дительным тоном произнести Влад. – Деньги нужны. У меня, между про-чим, квартира в закладе, – очень вовремя вдруг вспомнил он. – Кстати, благодаря твоему Гоше, «единоутробному», – и он рассказал ей эпопею со своей квартирой.
 Выслушав его, немного успокоившаяся и собравшаяся с мыслями Вика почти деловым тоном заявила:
– Что ж, если ты так нуждаешься в деньгах, я буду тебе каждый ме-сяц платить одну тысячу долларов сверх зарплаты, но за это ты дашь мне обещание больше ни с одной тварью не ложиться в постель!
– Ты предлагаешь мне стать твоим альфонсом? – с деланным воз-мущением уставился на нее Кирсанов.
– А сейчас ты кто?! – воскликнула Вика.
 И Влад заткнулся, потому что крыть ему было нечем...
– И запомни, – завершила разговор женщина, – если я еще раз узнаю о твоей измене мне, я сотворю что-нибудь несусветное! Потому что уже дошла до крайности...
 И Кирсанов понял, что, если ей станет известно о его отношениях с Эвелиной, грянет гром...
Глава пятнадцатая
1
 Под влиянием событий последних месяцев отношения Влада с Ило-ной претерпели заметные изменения. Прежде всего, девушка была глубо-ко разочарована тем, что возникшие в период излечения мужчины ее большие надежды на превращение отношений с ним в нечто гораздо бо-лее серьезное и важное для ее будущей жизни не оправдались... Она счи-тала, что ее беззаветная преданность ему заслуживает и благодарности, и любви с его стороны. И то, что Кирсанов оставался холоден и отстранен по отношению к ней, больно задевало ее чувства.
 Илона ясно осознавала, что с того времени, как Влад устроился на работу в салон, у него сложилась своя жизнь, в которую он ее не допус-кал. Они виделись редко: только по утрам, за завтраком, когда Кирсанов собирался на работу, и вечером, перед сном, когда от девушки уходил клиент. Выходные дни мужчина также всегда проводил без нее, встреча-ясь с кем-то (с кем именно, она понятия не имела) за пределами дома. Любовью они занимались крайне редко, из чего Илона делала очевидный вывод, что у него есть какая-то своя и сексуальная жизнь, которая при-влекает его гораздо больше, чем отношения с ней.
 И, тем не менее, несмотря на все это, девушка ни за что бы не со-гласилась, чтоб Влад исчез из ее жизни. Она уже не представляла ее себе без постоянного присутствия в доме настоящего мужчины. Кирсанов ре-гулярно, не скупясь, давал ей деньги на питание, поддерживал в идеаль-ном состоянии материальную составляющую домашнего хозяйства. По-сле Гены-наркоши его абсолютно трезвый образ жизни (Илоне повезло, что она не знала прежнего Влада!) воспринимался девушкой, как чудо из чудес! (Это чувство у нее еще более усиливалось тем обстоятельством, что, родившись и выросши в селе, она была убеждена, что не пьют только мертвые!) Ей необыкновенно нравилось ощущать каждую ночь просто присутствие в своей кровати теплого и родного мужского тела. Пусть и редкие теперь, случаи их близости позволяли ей хоть иногда почувство-вать себя не проституткой, а женщиной. Не последнее значение имело и то, что пребывание Влада в квартире позволяло ей гораздо спокойнее за-ниматься своим ремеслом. Ну и, наконец, как и любая женщина, она те-шила себя надеждой, что в жизни могут произойти самые разные вещи, в том числе и невероятные, которые все сразу изменят, и она сможет обрес-ти свое счастье с любимым мужчиной!..
 Те обязанности, которые Кирсанов добровольно взял на себя, про-сясь к Илоне на постой, – быть ее защитником от всяких «козлов», – ему довелось выполнить всего лишь дважды. Один раз, в начале июня, около восьми вечера, когда Влад еще находился на рабочем месте, девушка по-звонила ему на мобильный и с истерикой в голосе стала просить немед-ленно приехать, потому что клиент, которого она привела домой, не толь-ко не собирается расплачиваться за услугу, но, похоже, наоборот, еще и собирается прихватить с собой из квартиры то, что подороже...
 Влад, как был, в спецовке, неумытый, выскочил из салона, прыгнул в стоящее возле него такси, и уже через пять минут ворвался в квартиру и, не давая «гостю» опомниться, начал в каком-то слепом исступлении охаживать его руками и ногами, завершив экзекуцию ударом стула по го-лове... Илона, сначала перепуганная действиями клиента и спрятавшаяся в ванне (оттуда она и позвонила), еще больше перепугалась, когда увиде-ла то, что Кирсанов сделал с ним. Войдя в комнату, когда мужчина ок-ликнул ее, и, увидев лежащее на полу тело с окровавленным лицом, она приняла его за труп...
– Влад! – девушка в ужасе закрыла лицо руками. – Ты что, его убил?!
– Да нет, – отозвался Кирсанов, щупая пульс на горле у лежащего. – Всего лишь отоварил по башке... Он без сознания.
 Влад, постепенно отходя от происшедшего, пытался понять, как это он впал в такое неистовство, что смог завалить этого бугая (на полголовы выше его!). Теперь необходимо было что–то делать, чтоб от него изба-виться!
– Спустись на улицу, – приказал он Илоне, – и расплатись с такси-стом, а то я не успел.
 Пока девушка выполняла его распоряжение, он обыскал лежащего, вынул у него из карманов все деньги (около пятнадцати тысяч рублей, как он потом подсчитал), снял с шеи золотую цепочку (при этом он обратил внимание, что вся грудь у него в характерных наколках, свидетельст-вующих о богатом уголовном прошлом), стащил с пальца перстень с пе-чаткой. Когда Илона вернулась, он спросил ее:
– Где же ты нашла такое сокровище? Это же урка. На нем пробы не-куда ставить! Мы с тобой в такой блудняк влетели... Нам теперь, чтобы живыми остаться, надо его в милицию сдать. Авось за ним что-нибудь числится, и его закроют...
– Как в милицию? – испугалась девушка. – Да нас самих за это те-перь посадят!
– А надо сделать так, чтоб не посадили... Ты, когда во двор выходи-ла, людей не видела?
– Да нет, вроде бы,– неуверенно произнесла Илона.
– Значит, сделаем так, – принял решение Влад. – Ты сейчас помо-жешь взвалить его мне на спину. Потом пойдешь впереди меня и будешь осматривать подъезд и двор, чтобы лишних глаз не оказалось... А я отта-щу его к мусорным бакам и там брошу, а потом позвоню в милицию.
 Им повезло: во дворе никого не оказалось, и они беспрепятственно выполнили задуманное. После этого Кирсанов прошел на угол дома и по-звонил из телефона-автомата в милицию. Сказав, что только что видел лежащего во дворе дома окровавленного мужчину, он добавил (чтобы ак-тивизировать действия милиции), что видел лицо этого человека на стен-де «Их разыскивает милиция»... Поскольку после этого случая их никто, ни милиция, ни «урка», больше не тревожил, Влад понял, что его расчет оказался верным...
 Второй случай произошел уже в конце июня и был связан все с тем же неуемным Геной. Кирсанов уже шел пешком с работы, решив поды-шать свежим вечерним воздухом, когда в полукилометре от дома услы-шал звонок телефона и затем плачущий голос Илоны, которая умоляла спасти ее: бывший сутенер тарабанил в дверь, обещая вообще ее выло-мать и убить девушку. Никто из соседей даже не пытался вмешаться, что-бы прекратить это безобразие.
 Влад припустил бегом и ворвался в подъезд в тот момент, когда за-мок в двери был почти уже вырван с корнем. Взлетев на площадку второ-го этажа, он в ярости схватил парня, не обращавшего никакого внимания на то, что происходит вокруг, одной рукой за волосы, а второй – за ре-мень брюк и сбросил вниз по лестнице. Тело долетело почти до нижних ступенек, прокатилось по площадке и бесформенной массой впечаталось в стену. Раздался громкий вопль! Кирсанов сбежал вниз и стал пинками сбрасывать тело все ниже по лестнице, пока не выкинул на улицу совсем. Наградив Гену на прощание еще одним ударом в зубы, он вернулся в подъезд. И только тогда из некоторых квартир через полуоткрытые двери стали выглядывать то любопытствующие, то возмущенные лица сосе-дей... Илоне пришлось после этого случая попросить разрешения у хозяев квартиры заменить замок в двери, и Кирсанов вместо одного поставил их даже два.
 Влад рассчитывал, что происшедшее раз и навсегда отобьет у Гены охоту показываться на их горизонте, но то, что произошло через три не-дели, уже в середине июля, не только перечеркнуло эти надежды, но и вообще в корне изменило жизнь и его, и девушки...
 Было около десяти вечера, Кирсанов уже вернулся с работы, по-ужинал в одиночестве (Илона пошла на охоту в театр и еще не верну-лась) и уселся за компьютер. Не прошло и десяти минут, как раздалась трель звонка в прихожей, и трезвон не прекращался, как будто кто-то по-вис на кнопке. Чертыхаясь, мужчина прошел в коридор и распахнул дверь. На площадке, привалившись к стене, стояла Илона. Увидев Влада, она неверными шагами, шатаясь, вошла в квартиру, взяла его за плечи и, прошептав: «Помоги мне, Влад!», стала оседать на пол.
 Не понимая, что происходит, Кирсанов подхватил ее на руки, отнес в спальню и положил на кровать. Быстро осмотрев ее тело, он не обнару-жил никаких видимых повреждений.
– Что с тобой, Илона? Что случилось? – начал он допрашивать мол-чащую девушку, теребя ее за плечи.
 Та стеклянными глазами смотрела в потолок, ничего не отвечая. И только, когда Влад, раздраженный ее безучастностью, схватил ее лицо в свои руки и потряс, она резко вскрикнула и, прохрипев: «Гена!», потеряла сознание. Кирсанов в растерянности смотрел на лежащее тело, ничего не понимая и не представляя, что ему нужно предпринять. И вдруг он уви-дел то, от чего его дыхание остановилось: на лице Илоны, шее и откры-той части груди стали проступать сотни мелких капелек крови!.. Они обо-значили целую сеть тончайших порезов... Влад знал, что такое бывает только от бритвы. Он понял, что Гена подкараулил девушку у подъезда и буквально посек все открытые части ее тела бритвой!..
 Кирсанов схватил телефон и набрал номер «Скорой».
– Срочно пришлите машину! – заорал он, как только произошло со-единение с диспетчером. – Девушку порезали бритвой!
– Адрес, фамилия, возраст пострадавшей? – механическим, невозму-тимым, привыкшим ко всему тоном отозвался голос на другом конце провода.
 Захлебываясь словами, Влад ответил на все вопросы.
– Вы милицию вызвали? – спросил диспетчер.
– Какую милицию?
– Вы милицию вызвали? – снова повторил диспетчер.
 Кирсанов бросил трубку на рычаг. В его голове пчелиным роем за-метались мысли. «Ведь это же уголовное дело! Если я сейчас сам не вы-зову милицию, это обязательно сделает бригада “Скорой помощи”. А что нужно ментам? Быстро, “по горячим следам” раскрыть дело... А кто, по их логике, первый кандидат в подозреваемые? Конечно, я... Потому что в девяноста процентах бытовых преступлений виноват один из сожителей. Конечно, как только Илона придет в себя, она расскажет, что произошло на самом деле. Но до этого времени меня, наверняка, задержат, попрессу-ют на допросе, возьмут отпечатки пальцев... А вдруг мои отпечатки уже есть в базе данных милиции? Вдруг я все-таки наследил возле тела Саль-ского?.. Тогда это конец!»
 Влад запаниковал. Ему казалось, что, как только он окажется в ми-лиции, дело о порезах девушки тут же свяжут с убийством, где тоже фи-гурирует зарезанный... «Нет, – лихорадочно просчитывал он ситуацию, – пока Илону не допросят и все не прояснится, нельзя попадаться в руки ментов. Нельзя им дать ни одного шанса, чтоб они вообще что-то обо мне узнали! Надо на время скрыться».
 Приняв решение, он быстро надел на себя футболку, джинсы и кроссовки, а затем начал метаться по квартире, собирая в большую сумку свои вещи: паспорт, деньги, золото, доставшееся от «урки», туалетные принадлежности, одежду и обувь. Однако гардероб его за последнее вре-мя существенно увеличился, и в одну сумку все не влезало. Тогда Кирса-нов нашел в коридоре, во встроенном шкафу, другую такую же сумку, принадлежащую Илоне, и начал в нее запихивать, комкая, все оставшееся тряпье. Компьютер, книги и журналы он решил оставить на месте, во-первых, потому, что их в любом случае невозможно было унести, а во-вторых, их присутствие в квартире менты не обязательно должны были связать с ним, Владом.
 Закончив приготовление к бегству, он еще раз заглянул в спальню: девушка недвижимо лежала в кровати, ее лицо уже превратилось в одно сплошное кровавое месиво...
– Прости, милая, – прошептал Кирсанов, вздрогнув от увиденного. – Надеюсь, ты поправишься...
 В прихожей он поднял с пола дамскую сумочку девушки, вытащил из нее ключи и положил в карман джинсов. Свой экземпляр ключей он решил оставить там же, где они и находились – на гвоздике, на стене. (Должны же будут врачи или милиция закрыть квартиру, когда заберут Илону.) Подхватив сумки, он вышел на площадку, прикрыл дверь, не за-крывая ее на замок, чтобы работники «Скорой» могли беспрепятственно войти, и начал спускаться по лестнице.
 На нижней площадке между этажами он выглянул в окно и увидел, как к подъезду подъехал милицейский «Газик» и из него вылезли два ми-лиционера... (Похоже, диспетчер «Скорой» сам сообщил о происшествии в милицию, и те прибыли на место раньше, чем медицинская помощь.) «Все, – подумал Влад, – трындец! Сейчас обязательно остановят, прове-рят документы и обыщут... Попытку скрыться с места преступления со-чтут безусловным признаком вины!» Поколебавшись одно мгновение, он кинулся, перепрыгивая через две ступеньки и еле удерживая болтающие-ся сумки, наверх. «Надо попытаться перебраться в соседний подъезд че-рез чердак. Только бы люк был открыт! Только бы люк был открыт!» – повторял он, как заклинание. Добравшись до площадки пятого этажа, он увидел, что люк на чердак закрыт, но замка на нем нет. Кирсанов поднял-ся по лестнице, ведущей на чердак, и попытался приподнять люк. Он от-крылся!.. Соскочив назад, Влад по очереди забросил обе сумки на чердак, выбрался туда сам и закрыл за собой люк...
2
 Переждав какое-то время, пока глаза немного привыкли к темноте, Кирсанов, не спеша, шажками, начал продвигаться вдоль кирпичных опор, поддерживающих конек крыши. Добравшись до люка соседнего подъезда, он попытался его приподнять, но тщетно: тот был закрыт. Влад, чертыхаясь, двинулся дальше и вдруг заметил впереди мерцающий ого-нек... Осторожно, затаив дыхание, мужчина стал приближаться к нему и вскоре увидел группу бомжей, сидящих вокруг перевернутого деревянно-го ящика, на котором стояла горящая свеча, лежала пустая бутылка из-под какого-то «пойла» и объедки чего-то неопределенного.
 Когда Кирсанов оказался в достаточной близости от сидящих, один из них вдруг поднял голову и, вглядываясь в темноту, произнес:
– Эй, кто там? А ну, подойди сюда, к свету!
 Влад опустил сумки на пол так, чтобы они не бросались в глаза, а сам с пустыми руками подошел к бомжам.
– Ты кто ж такой будешь, мил человек? – обратился к нему тот же самый мужик, бывший в этой компании, по-видимому, вожаком.
– Просто прохожий, – как можно спокойнее, попытался ответить Кирсанов. – Хочу пройти в соседний подъезд.
– А чего по улице не прохаживаешься, а сюда залез? – зло сузив гла-за, продолжил допрос «вожак», в то время, как другие молча и насторо-женно рассматривали непрошенного гостя.
– Да так. Не хочется кое с кем встречаться на улице...
– Понятно. Только тебе не повезло, братан. Во всех подъездах, кро-ме первого, люки закрыты.
 Влад понял, что попал в мышеловку.
– Ну, тогда, если вы не против, я у вас пару часов перекантуюсь, а потом уйду?
– Это можно, – согласился «вожак». – Но неплохо было бы для зна-комства, – он выразительно щелкнул себя пальцем по горлу, бросив взгляд на своих товарищей. – Вон Гнус сейчас быстро смотался бы.
– Хорошее дело, – согласился Кирсанов. – Только я не советовал бы никому сейчас спускаться в подъезд. Там менты шуруют. Запросто може-те под раздачу попасть!
– Так может, они тебя и ищут? – глаза «вожака» стали наливаться кровью. – Будут искать тебя, залезут сюда и найдут нас? А ну-ка, Гнус, – обратился он к одному из сидящих, парню лет тридцати с копной черных засаленных волос, нависших над глазами, кривым носом и изуродованной нижней губой, – сходи к люку и послушай, что там внизу происходит.
 Парень молча поднялся и двинулся в направлении первого подъез-да. Влад уселся на его место и стал приглядываться к оставшимся – двум мужчинам и женщине. «Вожак», мужчина лет сорока – пятидесяти, судя по ширине его плеч, был человеком достаточно сильным. Неправильной формы голова с седоватыми волосами «ежиком», узкие злые глаза, тонкие губы, рот, в котором во время разговора просматривались крупные жел-тые зубы с железной фиксой в верхнем ряду, определенно говорили о жестоком характере и стремлении подавлять окружающих. Второй из си-дящих – старик лет шестидесяти, в очках с одним треснутым стеклом, держащихся не на дужках, а на шнурках (Влад назвал его про себя «Про-фессором», и, как впоследствии оказалось, у него на самом деле была та-кая кличка), морщинистым, изнуренным лицом, мокрогубым ртом с гни-лыми, черными зубами. Самой экзотической фигурой из присутствующих была «дама» – от двадцати до пятидесяти лет; одутловатое, испитое лицо с синяком под глазом и тремя выбитыми зубами во рту, крупными, пух-лыми губами, покрытыми таким слоем помады, что ими можно было бы красить забор. Одета она была в какую-то грязную юбку неопределенного цвета, рваную футболку, из дырок которой пыталась вырваться на свобо-ду не спрятанная в лифчик грудь. Кирсанов смотрел на эту нелепую, грязную, вонючую компанию и в его душе все больше нарастало раздра-жение тем, что игривая судьба забросила его в этот смердящий гадюш-ник...
 Во взаимном молчаливом разглядывании друг друга прошли минут десять. Наконец, из мрака возник Гнус.
– Все в порядке, Башка! – обратился он к «вожаку». – На нижних этажах, действительно, какой-то шум. Но к нам, похоже, никто в гости не собирается.
– Хорошо, садись, – Башка показал на еще один дощатый ящик, ле-жащий немного поодаль.
– Ты погоди, – отозвался парень. – Я тут по дороге кое-что интерес-ное обнаружил.
 Он исчез в темноте и, через несколько мгновений вновь возникнув в круге света, бросил на пол две сумки... У Влада засосало в желудке: дело принимало все более неприятный оборот.
– Твои? – ощерив рот, спросил его Башка.
– Мои, – пытаясь демонстрировать спокойствие, согласился Кирса-нов.
– И что там?
– Личные вещи.
– А посмотреть можно? – ухмыляясь, поинтересовался Башка.
– Лучше не надо.
– Гнус, раскрой! – распорядился «вожак».
– Убери лапы, козлина! – рявкнул Влад и подскочил к сумкам.
 И тут же на его затылок обрушилось что-то тяжелое, и свет померк в глазах...
 Он не знал, сколько времени находился без сознания, но, когда пришел в себя, был день, потому что сквозь слуховое окно, возле которо-го устроила свое пристанище «честн;я компания», лился поток солнечно-го света. Кирсанов пошевелился, и тут же сильная боль пронзила голову. Он хотел пощупать ее, но обнаружил, что его руки связаны за спиной ве-ревкой. Влад лежал в нескольких метрах от ящиков, где, как он понял, лишь только открыл глаза, кипел праздник новой жизни!
 За то время, что он находился в отключке, внешний вид люмпен-пролетариев радикально изменился. «Стахановцы помоек» сбросили с себя свое старое ветхое тряпье и облачились в найденную в сумках одеж-ду и обувь Кирсанова. «Барышня», не найдя, видимо, для себя ничего бо-лее подходящего, сменила только свою футболку и укуталась в кожаный плащ... Все эти грязные, заросшие, изуродованные побоями рожи на фоне новой роскошной одежды смотрелись совершенно дико!
 Вместо одного ящика, служившего ночью обеденным столом, те-перь стояли три, и все они были завалены едой и питьем. Батарея бутылок водки, пива, каких-то напитков, пакеты с хлебом, колбасой, мясом, ры-бой, гора консервных банок – все это уничтожалось дорвавшимися до дармовой еды бомжами с радостным гоготом, нелепыми тостами, чудо-вищной пьяной матерщиной...
 По ходу пиршества Профессор вдруг заметил, что Влад пришел в себя и открыл глаза.
– Смотри, – подтолкнул он под руку Башку и указал пальцем на ле-жащего, – очухался!
 Одетый в светлый летний костюм, рубашку с галстуком, новые туфли, Башка, сыто рыгая, поднялся со своего места и подошел к Кирса-нову.
– Ну что, братан? – издевательски ухмыляясь, он наклонился к нему. – Как себя чувствуешь? Хорошо, что ты решил прогуляться по нашему чердаку. Людям, – он засмеялся и оглянулся на своих приятелей, – сделал приятное.
– Послушай ты, убогий! – превозмогая боль в затылке и пытаясь го-ворить отчетливо, произнес Влад. – За беспредел ответишь!
– Это перед тобой, что ли? – на щеках Башки заиграли желваки.
 Коротко взмахнув рукой, на которой блеснул перстень с печаткой, он ударил Кирсанова в лицо. У того из носа хлынула кровь, на щеке обра-зовалась глубокая царапина.
– Это ты мне ответишь, – заорал мужик, доставая из кармана ключи, обнаруженные, видимо, при обыске в джинсах Влада, и махая ими перед глазами лежащего, – от какой квартиры эти ключи...
 Зверея от злости и беспомощности, Кирсанов, собрав все силы, плюнул слюной и кровью в лицо Башки и выкрикнул:
– Да пошел ты на х.., падаль!
 Отшатнувшись от плевка, тот схватил лежащую рядом на полу пус-тую бутылку и обрушил ее на голову Влада...
 Придя в себя в очередной раз, Кирсанов обнаружил, что ничего не видит... «Ослеп!» – сначала с ужасом подумал он, но потом, взяв себя в руки, сообразил, что это кровь залила ему глаза и засохла. Напрягая мышцы лица, он стал двигать бровями и веками и понемногу, разодрав кровяную коросту, открыл обзор для глаз. На улице снова был день. «Значит, я был без памяти, как минимум, сутки» – решил Влад. Голова раскалывалась и гудела, как после самого страшного перепоя... «Если эта мразь еще пару раз вырубит меня подобным образом, я останусь до конца жизни идиотом!» – мелькнула в голове мужчины мысль.
 Осторожно повертев головой, чтобы не привлекать к себе внима-ния, он увидел, что все «чердачное семейство» вповалку расположилось вокруг стола, видимо, в хлам пьяное... «Другого такого случая может не быть, – размышлял Кирсанов. – Надо освобождаться от веревок и “рвать когти”!» Он перевернулся на бок и попытался шевелением рук ослабить затянутый узел. Однако, не достигнув никакого заметного результата, он уже через пару минут совершенно выбился из сил: несколько дней без еды и воды до крайности ослабили организм. Все тело покрылось потом, по нему волнами перекатывался нервный тремор. «Если я сейчас, хотя бы немного, не поем и особенно не попью, то вообще сдохну!» – понял Влад.
 С трудом поднявшись на колени, он в таком положении, качаясь из стороны в сторону, стал медленно приближаться к месту трапезы бомжей. Найдя свободный от лежащих тел проход к столу, он обнаружил на нем литровую пластмассовую бутылку пива с отвернутой крышкой, в которой просматривалось не менее половины содержимого. «Вот это самое луч-шее, – решил Кирсанов, – и жидкость, и калории». Он ухватил горлышко бутылки зубами и стал медленно запрокидывать голову, чтобы пиво не-большой струей стекало в рот. Как только влага коснулась пересохшего горла, Влад почувствовал, как вместе с ней в тело вливаются жизненные силы. Захваченный этим ощущением, он резко поднял голову и тут же за-хлебнулся пивом... Мучительно закашлявшись, он разжал зубы, и бутыл-ка с грохотом упала в кучу стеклянной тары...
 Лежащие рядом со столом тела зашевелились, а Башка первым под-нял голову и, увидев Влада, вскочил на ноги.
– Ах ты, крыса! – заорал он и, оттолкнув Кирсанова в сторону, стал пинать его распростертое тело ногами по ребрам.
 Влад даже не пытался уворачиваться, думая только о том, чтобы бомж не ударил его ногой по голове... Отведя душу, тот снова достал ключи из кармана и спросил:
– Ну, а теперь вспомнил, откуда эти ключи?
 Кирсанов молча отвернулся. Башка снова занес ногу для удара, но тут раздался голос Профессора:
– Да оставь ты его пока в покое, Башка. Нам его денег хватит на ме-сяц роскошной жизни. За это время голод и жажда сделают свое дело: он сам тебе все расскажет!
 «А ты добрый старичок, падла!» – подумал Влад.
– А и то верно, – согласился с Профессором Башка. – Но я вас пре-дупреждаю: того, кто даст ему есть или пить, я убью!
 ...И у Кирсанова потянулись часы и дни какого-то нереального су-ществования: острота голода и жажды постепенно притупилась, мужчина пребывал в полуобморочном состоянии, приходя в сознание только эпи-зодически. Несколько раз по ночам кто-то из бомжей (Влад не мог точно определить в темноте, кто это был) подкрадывался к нему и прикладывал ко рту бутылку с водой... А однажды вечером он стал свидетелем шумной скотской оргии. Отожравшиеся на деньги Кирсанова, набравшиеся сил бомжи решили потешить свое либидо. Раздев догола свою «даму» (как узнал уже Влад, они ее звали Жоржетой!), мужики разложили ее на полу и то по очереди, то все одновременно около часа насиловали ее. Сначала она, в стельку пьяная, терпеливо сносила все это, но постепенно алкоголь выветрился, и женщина стала пытаться оказывать сопротивление. И каж-дый раз Башка ударом кулака в живот заставлял ее покоряться... От этого омерзительного зрелища Кирсанова, наверное, стошнило бы, если б было чем...
 В одно из своих очередных дневных пробуждений он обнаружил рядом с собой одну Жоржету, сортировавшую кучу накопившейся тары из-под алкоголя. Мужская часть компании отсутствовала, отправившись, видимо, куда-то решать свои насущные жизненные задачи. Напрягая свое шуршащее, как наждак, горло, Влад несколько раз, пока женщина не ус-лышала, прохрипел:
– Жоржета!.. Пить!..
 Обратив, наконец, на него внимание, та взяла со стола бутылку «Фанты», подойдя к мужчине, опустилась на колени и, приподняв его го-лову, стала лить в горло напиток. Сначала медленно и нерешительно, а потом все более жадно Кирсанов буквально впитывал его своим иссох-шим телом... Опорожнив бутылку до дна, он блаженно откинулся назад. Жоржета, не изменив положения, странным, хронически полупьяным взглядом смотрела на него.
– Это ведь ты давала мне воду по ночам!? – утвердительно-вопросительно обратился к ней мужчина.
– Это не важно, – спокойно отозвалась женщина.
– Еще как важно! Спасибо тебе огромное... Какое сегодня число? – спросил он, немного помолчав.
– Число? – Жоржета ухмыльнулась беззубым ртом. – Я давно забы-ла, что это такое...
 «Еще одна счастливая, которая часов не наблюдает», – подумал Влад.
– А где твои приятели?
– Башка послал Профессора и Гнуса к какому-то барыге загнать твой мобильник, цепочку и оставшееся барахло. А сам пошел по магазинам, чтобы кое-что прикупить.
– Послушай, Жоржета, – торопливо зашептал Кирсанов. – Раз ты меня до сих пор спасала, то помоги спастись совсем: развяжи веревки...
– Нет, не могу! – отрицательно покачала головой женщина, подни-маясь с колен.
– Ну, почему?
– Я боюсь! Ты же слышал: Башка пообещал убить любого, кто тебя только накормит и напоит. А уж того, кто тебя отпустит, он порежет на куски!.. Он скоро вернется, увидит, что тебя нет, и все: мне писец...
– А если я ему скажу, от какой квартиры ключи, он меня отпустит?
– На это даже не надейся! – горько вздохнула женщина. – Он хит-рый, как лиса. Он понимает, что ты не простишь ему того, что он с тобой сделал. Если тебя отпустить, то ты скоро вернешься со своими корешами и отомстишь ему за все. Поэтому он будет теперь держать тебя здесь до тех пор, пока ты не загнешься...
– А почему ты не бросишь этого упыря? – помолчав немного, спро-сил ее Кирсанов. – Давай уйдем вместе. Он ведь все равно рано или позд-но либо искалечит тебя, либо вообще прикончит...
– Ну, и пусть! – с фатальной обреченностью произнесла Жоржета. – От смерти никуда не деться. А с ним я еще немного поживу: он ведь нас от всех других бомжар защищает. Его все в окрестностях боятся. И мы тоже... Ты не представляешь, на что он способен. Он ведь свою жену то-пором зарубил и в бега подался... Среди нас кантуется и нас же всех не-навидит! Ему человека зарезать, как полпальца... Гнус однажды попытал-ся ему не подчиниться, так он его при всех опустил...
 Жоржета отошла от Кирсанова и продолжила свое занятие. Напол-няя отобранными бутылками полиэтиленовые пакеты, она относила их куда-то вглубь чердака, видимо, складируя там. «Это мой последний шанс, – думал между тем Влад. – Надо самому освобождаться и сматы-ваться». Перевернувшись набок, он пошевелил связанными руками и по-чувствовал, что веревка держит их совсем не так прочно, как раньше. Го-лод сделал свое дело: он сильно похудел, кисти рук стали тоньше, путы ослабли... Довершая начатое, Кирсанов резко задергал руками, и веревка стала сползать с них. Воодушевленный этим процессом, мужчина еще не-сколько раз резко дернулся и... освободился!
 Не веря своему счастью, он продолжал лежать какое-то время, глу-боко дыша. В голове заметались мысли: «Что теперь делать? Бежать? Жоржета помешать ему не сможет, даже если и захочет... И что: простить этой твари, Башке, то, что он сделал со мной и с моей жизнью?!.. И ду-рочку эту оставить ему на растерзание?.. Нет, я себе этого никогда не прощу!» Приняв решение, он дождался, когда Жоржета в очередной раз отошла куда-то от стола, и поднялся на ноги, шатаясь от слабости. По-добрав с пола пустую бутылку из-под вина, он подошел к одной из кир-пичных опор и спрятался за ней. Когда женщина, возвращаясь, поравня-лась с ним, Влад, собрав все свои силы, опустил ей на голову бутылку... Глухо охнув, Жоржета рухнула на пол...
– Прости, но по-другому было нельзя! – глядя на распростертое те-ло, извиняющимся тоном произнес Кирсанов. – По-другому я бы с тобой не справился... А ты бы помешала мне сделать мое дело. А так и оправда-ние будет у тебя для твоих приятелей...
 Подойдя к столу, он нашел на нем нож, обычный, кухонный, но достаточно острый, особенно, если знать, куда им бить... Под одной из пустых консервных банок Влад заметил свой паспорт и засунул его в зад-ний карман джинсов. Обнаружив среди продовольственных запасов бом-жей бутылку минеральной воды, он решил умыться: ведь если он, после того, как все здесь, на чердаке, закончится, появится во дворе дома весь в потеках засохшей крови, у него могут возникнуть проблемы... Поливая себе воду из бутылки прямо на голову, он водил по лицу рукой, сдирая с себя таким образом многодневную грязь, пот, кровь. Умываясь, он смот-рел на лежащие на столе куски хлеба, колбасы, мяса, и не только желу-док, но даже скулы его сводило судорогой от нестерпимого желания не-медленно начать есть все это... Но, собирая в кулак остатки воли, он уго-варивал себя, что если задержится здесь, возле стола, лишние минуты, могут появиться хозяева, и тогда ему конец!..
 Приведя себя в относительный порядок, Кирсанов взял нож и дви-нулся вдоль чердака к люку. Тот был прикрыт. Достав из кармана джин-сов носовой платок, Влад тщательно протер ручку ножа, а потом, обернув ее тканью, зажал в руке. Присев на пол за ближайшей опорой крыши, он молил только об одном: «Пусть Башка вернется раньше остальных!»
 Ждать пришлось недолго: уже через десять минут Кирсанов услы-шал стук обуви по железной лестнице, люк начал приподниматься, и из него показалась рука в светлом пиджаке... Влад вскочил на ноги, напряг-ся, как струна. «У меня только один шанс, – повторял он себе. – Я должен все решить одним ударом! Иначе он меня кончит...»
 Как только Башка, преодолев люк, начал подниматься с колен, Кир-санов метнулся к нему и запрыгнул на спину. Оттянув его голову левой рукой назад, он вонзил нож в район сонной артерии... Дико захрипев, бомж попытался двумя руками остановить фонтан крови и, рухнув лицом вперед на пол, забился в конвульсиях... Спрятав платок, оставшийся в его ладони, в карман и, стараясь не смотреть на агонизирующее тело, Влад стал медленно спускаться по лестнице на площадку пятого этажа.
 Оказавшись в подъезде, он почувствовал, что все его тело трясется, как в лихорадке. Ноги отказывались двигаться, колени подгибались: к фи-зической слабости прибавился психический упадок сил... Постояв на площадке какое-то время, Кирсанов стал спускаться по лестнице, сползая по перилам. Добравшись с горем пополам до второго этажа, никого, по счастью, не встретив, он позвонил в дверь квартиры Илоны. Ему никто не открыл, и он понял, что девушка все еще в больнице. Вернуться назад, на чердак, за ключами, лежащими в кармане убитого им Башки, он бы не со-гласился ни за что на свете! Да и сил у него на это не было никаких...
 Влад стал спускаться вниз по лестнице, вышел из подъезда. Солнце уже садилось, наверное, было где-то около шести вечера. Кирсанов про-шел на дворовую детскую площадку, уселся на скамейку и облегченно откинулся на спинку, блаженно вдыхая чистый, свежий, теплый летний воздух...

3
 Целый час он таким образом упивался обретенной свободой, впер-вые в полной мере осознав, что должен испытывать зэк, сбежавший из мест заключения... Постепенно его мысли приняли более практическую направленность: что делать дальше? Недолго думая, он пришел к выводу, что никто, кроме брата, ему сейчас не поможет. Надо зализать раны, прийти в себя от всех потрясений, снова наладить жизнь... Но вот вопрос: как добраться до квартиры Антона? Грязный, заросший, вонючий, без де-нег, да еще и в полном упадке сил, он ни за что не сможет пройти пешком полгорода... Надо где-то хоть что-нибудь поесть, и тогда уже, лучше но-чью, чтобы никому не попадаться на глаза, добираться до нужного адре-са.
 Размышляя над всем этим, Влад увидел, как к первому подъезду дома подошли Профессор и Гнус и, не обратив на него внимания, вошли. Кирсанов представил себе, что сейчас будет происходить на чердаке... Наверняка, бомжи по-тихому бросят тело своего вожака и побегут искать новую «лежку». Его предположения подтвердились уже через пятнадцать минут: из подъезда один за другим выскочила вся компания (последней тащилась, ковыляя, Жоржета), причем каждый из бомжей держал в руках по две сумки со своим ценным скарбом. В мгновение ока они скрылись за углом дома, исчезнув, как кошмарное видение, из жизни Влада...
 С целью решения своей самой насущной на данный момент задачи – оживить свои силы – он решил обратиться за помощью к какой-нибудь сердобольной женщине (до сих пор ему всегда везло в отношениях с ни-ми!). Как назло, ни одна из жиличек дома не выходила во двор, для того чтобы, например, с собачкой прогуляться или просто перед сном проме-над совершить... И вдруг Кирсанов увидел, как из-за угла дома показалась идущая, видимо, с работы женщина, которая несла в обеих руках какие-то громоздкие пакеты. Мгновенно воспрянув духом, мужчина поднялся со скамейки и двинулся наперерез ей.
– Простите, сударыня, – как можно более учтиво, обратился Влад к женщине, поравнявшись с ней. – Не могу ли я помочь вам поднести вашу ношу?
 «Сударыня» оказалась не робкого десятка. Спокойно осмотрев воз-никшую перед ней фигуру, она протянула мужчине сумки и сказала:
– Ну, на, неси, кавалер! – и пошла впереди него, указывая дорогу.
 Они вошли в третий подъезд дома. На свету Кирсанов рассмотрел содержимое пакетов: это были продукты. «Если женщина таскает такие тяжести по ночам сама, – решил он, – то значит, у нее или совсем нет му-жа, или он законченное “чмо”!» Обливаясь потом, Влад с трудом тащил свою поклажу, делая передышку на каждой лестничной площадке. Жен-щина, обогнавшая его на целый пролет, наконец, обернулась и, глядя на смертельно бледное, взмокшее лицо мужчины, спросила:
– Ты что, больной?
– Нет, – признался Кирсанов, – я просто страшно голодный...
– Да, ты действительно выглядишь так, как будто в концлагере по-бывал! – согласилась женщина. – Ну, собери последние силы, мы уже пришли. Я тебе сейчас дам что-нибудь поесть.
 Они вошли в квартиру на третьем этаже. Не закрывая входную дверь, женщина пощелкала выключателем в прихожей, свет не зажигался.
– Вот черт! Опять! Уже в который раз выключатель выходит из строя, – она в темноте прошла на кухню и включила свет там.
 Вошедший в квартиру Влад опустил пакеты на пол и, отдуваясь, произнес:
– У вас в доме отвертка найдется? Я могу посмотреть ваш выключа-тель.
– Неужели действительно разбираешься в электричестве? – с инте-ресом посмотрела на него женщина, вытаскивая из стоящей в прихожей тумбочки картонную коробку с разным инструментом.
– Есть маленько, – скромно отозвался Кирсанов. – Только нужно, чтобы вы мне посветили, фонариком или свечой.
 Женщина зажгла свечу и встала рядом с ним. Влад в течение пяти минут разобрался с выключателем, и прихожая, наконец, осветилась.
– Все, можете пользоваться. Больше проблем не будет.
 Только сейчас, при свете, он по-настоящему рассмотрел женщину. Лет сорока, крашеная блондинка, еще миловидная (в молодости, навер-ное, была вообще красивая), но уже достаточно потрепанная жизнью, и потому явно злоупотребляющая косметикой.
– Ну, что ж, на несколько бутербродов с чаем ты заработал, – заме-тила она и пригласила Влада на кухню.
 Пока он жадно уминал угощение, пропихивая его в желудок боль-шими глотками чая, женщина спокойно смотрела на него, сидя на табу-ретке напротив и скрестив руки на груди.
– А может, ты и стиральную машину мою посмотришь? – спросила она мужчину, когда его трапеза подходила к концу.
 «Точно, – пришел к заключению Кирсанов. – Мужчиной в этом до-ме даже и не пахнет!»
– Конечно, посмотрю. Но за машину бутербродами не отделаетесь.
– Не переживай, – обрадовалась хозяйка, – в обиде не будешь!
 Не найдя в малогабаритной «двушке» более подходящего места, Влад вытащил простенькую стиральную машину с центрифугой из ванны прямо в прихожую и там занялся ее разборкой. Женщина какое-то время гремела на кухне посудой, готовя, видимо, вторую серию угощения, а по-том также вышла в прихожую и стала с любопытством наблюдать за ра-ботой мужчины.
 Для поддержания разговора она поведала Кирсанову некоторые факты из своей биографии. Он узнал, что зовут ее Раей, работает в вин-ном отделе продовольственного магазина (Влад понял, почему она так смело привела его в свой дом: ей по работе приходится общаться с такой швалью, что страха перед мужчинами, особенно с признаками интелли-гентности, она не испытывает никакого), вдова: муж-милиционер погиб три года назад «при исполнении», воспитывает восемнадцатилетнюю дочь – учащуюся профтехучилища.
 Женщина попыталась и у Кирсанова выведать причины его нынеш-него жалкого положения. Но тот, не желая откровенничать, отделался только многозначительным замечанием, что «еще неделю назад он был совершенно другим, а через неделю будет совершенно другим!» Под ак-компанемент этого почти одностороннего диалога мужчина в течение по-лучаса разобрал и вновь собрал машину.
– Ну что, хозяйка, принимай работу, – заявил он, втыкая вилку шну-ра в розетку.
 Мотор мерно и тихо заработал...
– Да ты просто волшебник! – восхитилась Раиса. – Послушай, – она немного замялась, но потом решительно закончила, – а посмотри еще и мой телевизор... Я тебе, помимо ужина, еще и заплачу за это.
– Да нет, – засмеялся Влад, – денег я не возьму. А вот помыться мне не помешало бы! Не позволите вашей ванной воспользоваться?
– Да ради Бога! – согласилась женщина. – Мне еще и лучше.
 Кирсанов прошел в ту комнату, что была больше размером, где рас-полагались стоящий вдоль одной стены мебельный гарнитур, а также стол, диван и тумбочка, на которой возвышался старый, еще советских времен, «Горизонт». Сняв заднюю панель телевизора, мужчина принялся за осмотр. Через какое-то время он услышал, как хлопнула входная дверь, и на пороге комнаты возникло существо с волосами всех цветов радуги... Не говоря ни слова, «оно» почти минуту в упор смотрело на Кирсанова, и только из кривящегося саркастически рта периодически выдувался пу-зырь жевательной резинки, лопался и тут же слизывался языком... Влад, обалдев, смотрел на это явление, пока оно так же молча не переместилось в кухню, откуда раздался следующий монолог:
– Ну, ты, мамахен, совсем с катушек слетела! На какой помойке ты подобрала это зачуханное чмо? Водишь в дом кого попало! Дождешься, что нас обворуют, убьют, а может быть, даже и изнасилуют...
– Говори потише! – раздался голос Раисы, и Кирсанов услышал, как хлопнула кухонная дверь: вероятно, хозяйка прикрыла ее, чтобы до муж-чины не долетал их разговор.
 Осмотрев телевизор, Влад понял, что без замены некоторых деталей отремонтировать его не удастся.
– Раиса! – позвал он и, когда женщина вошла в комнату, сообщил ей. – Я сейчас не смогу сделать телевизор. Тут нужно заменить одну «плату». Вот я написал на листочке название. Купите ее в каком-нибудь магазине телерадиодеталей, а я зайду к вам на днях и поставлю ее.
– Обещаешь?
– Что б я сдох! – слегка улыбнулся Влад.
– Ну, ладно, ничего не поделаешь, – вздохнула Раиса. – Что предпо-читаешь сначала: есть или мыться?
– Если можно, помыться. Хочется почувствовать себя за столом нормальным человеком... А может, у вас и бритва какая-нибудь найдется? – мужчина провел рукой по своей грязной щетине.
– Иди в ванну, сейчас принесу.
 Когда Кирсанов уже стягивал с себя футболку в ванной, дверь отво-рилась, и хозяйка протянула ему электробритву и длинный, явно мужской банный халат.
– На вот, от мужа остались. После купания надень халат, а в свое тряпье переоденешься перед уходом.
 Влад залез в ванну, пустил максимально горячую воду, какую мог вытерпеть, и блаженно раскинулся... Несколько раз намыливаясь с голо-вы до ног, он смывал и смывал с себя грязь вместе с пережитым им не-дельным кошмаром... Закончив, наконец, омовение и набросив на себя ха-лат, он аккуратно причесался, стараясь не задевать поврежденные бутыл-ками участки головы, и принялся приводить в норму лицо. Старенькая, давно не использовавшаяся бритва, натужно рыча, зарывалась в щетину. Несколько раз очистив лезвия, Кирсанов все-таки довел свои щеки и под-бородок до идеальной чистоты и гладкости. Рассматривая после всех этих манипуляций свое отражение в зеркале, он одновременно и узнавал, и не узнавал его: вроде бы все было, как и раньше (только скулы резко заост-рились), но что-то было совершенно другим... И, наконец, он понял: по углам рта вниз к подбородку опустились две глубокие морщины, которых раньше не было, и глаза... – пустые и мутные, как бутылочное стекло...
 Влад вышел из ванны и прошел в кухню. Мать и дочь, сидевшие за столом и прихлебывавшие чай, прервали свое занятие и, вытаращив глаза, уставились на мужчину. Тот понял их состояние: наверное, осуществлен-ная им метаморфоза воспринималась ими, как превращение Ивана-дурачка в Ивана-царевича!.. Он, в свою очередь, переводя взгляд с одной на другую, подумал: «А это я неплохо зашел: и маму еще можно, и дочку уже можно...»
 Кирсанов уселся за стол и начал наворачивать жаркое с картошкой из поставленной перед ним тарелки.
– Ты, может, выпить хочешь? – поинтересовалась Раиса.
– Нет, я не пью, – с трудом проговорил Влад набитым ртом, не пре-кращая начатого процесса.
– Ты к нам не с Луны упал? – вклинилась в разговор дочь.
– Нет, с чердака! – вполне искренне ответил Кирсанов.
 Все больше удивляясь странностям судьбы, занесшей в их дом не-обычного незнакомца, женщины, прервавшие происходивший между ни-ми до его появления разговор, то искоса, то в упор поглядывали на него. В другое время Влад, наверное, подавился бы от такого внимания к своей персоне, но сейчас ему было не до этого. Сдерживаемое до сих пор тита-ническими усилиями чувство голода, наконец, прорвалось: он за пару минут прикончил одну тарелку еды и принялся за вторую, которую ему без задержки подсунула Раиса. Ее дочь, подперев голову кулачками и восхищенно цокая языком, весело наблюдала за этим «праздником об-жорства»...
– Светка, а ну выйди-ка со мной, – обратилась к ней мать, и они обе (причем дочь очень неохотно) покинули кухню.
 Минут через пять хозяйка вернулась и, глядя на пустую тарелку, стоящую перед Кирсановым, заметила:
– Знаешь, мне тебя не жалко и дальше кормить... Но, поверь, это те-бе сейчас вредно! После голодания желудку нужно привыкнуть к такому количеству пищи. Лучше побольше выпей жидкости.
 Влад, сыто икнув, согласно кивнул. И Раиса поставила перед ним большую чашку чая и блюдце с печеньем. Запив все съеденное двумя чашками напитка, Кирсанов обессилено привалился к столу.
– Спасибо, хозяюшка, за угощение, – с трудом пробормотал он, – но мне уже пора идти...
– Да куда ж ты пойдешь? – сделав удивленное лицо, заявила женщи-на. – Я ж твою одежду заложила в стирку!..
– Что? В стирку? – Влад ошалело уставился на нее. – А как же я...
– Переночуешь у меня, а там посмотрим, – спокойно проговорила Раиса.
– Да как же это? Я так не могу... – нерешительно стал возражать Кирсанов, но сам уже прекрасно понимал, что никуда не уйдет: и не по-тому только, что не в чем, а потому, что внезапно навалившееся чувство сытости расслабило его ничуть не меньше, чем предшествующий голод.
 Женщина провела его в ту самую комнату, где он чинил телевизор, и, указав на расстеленный диван, распорядилась:
– Ложись! Я скоро...
 Влад сбросил с себя халат и, как был, совершенно голый, нырнул под одеяло. Нежное прикосновение свежих простыней наполнило все его существо блаженной истомой, и мужчина мгновенно заснул... Через ка-кое-то время, с трудом продираясь сквозь сон, он почувствовал, как по его телу сначала легко, а потом все более страстно заскользили женские руки, губы, язык. Отбросив одеяло в сторону, истосковавшаяся по муж-скому телу Раиса ласкала Кирсанова с головы до ног, утробно урча при этом, как будто хотела съесть его...
– Рая, – окликнул ее проснувшийся Влад, – я же сейчас никакой! Я с тобой ничего сделать не смогу...
– Я сама с тобой все, что нужно, сделаю, – прервав на секунду свое занятие, отозвалась женщина.
 Обреченно вздохнув, Кирсанов отдался на волю Раисы, подумав только: «Ну, вот: бомжи не добили, так теперь эта насмерть затрахает»!
 Удовлетворив свою страсть, женщина раскинулась на своей поло-вине дивана и мгновенно заснула. У мужчины же, растормошенного эро-тическими упражнениями, совершенно некстати дал о себе знать желу-док: в нем поднялась буря пищеварительного процесса. Проворочавшись с боку на бок почти весь остаток ночи, Влад мертвецки заснул только под утро.
 Очередное пробуждение было также экстремальным. Почувствовав возбуждение в нижней части живота, Кирсанов открыл глаза и увидел, как устроившаяся у него между ног Светлана увлеченно смакует его мужское достоинство...
– Эй ты, пэтэушница! – окликнул он девушку. – Ты что это дела-ешь?!
– А шо, нельзя?! – отозвалась та, нехотя отрываясь от своей «игруш-ки». – Тебе что, жалко?
 «Железная логика! – подумал Влад. – А и действительно: жалко мне что ли... Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало!..»
 Светлана довела свою забаву до логического конца и улеглась ря-дом с мужчиной, подперев голову рукой.
– А признайся честно: кто лучше минет делает – я или мать?
– Ты понимаешь, о чем спрашиваешь? – возмущенно вскинулся Кирсанов. – Пороть тебя некому... и мне некогда!
– А ты оставайся у нас, будешь драть... меня, – нагло усмехаясь, заявила девушка.
 Влад понял, что переговорить эту оторву не удастся: у нее на каж-дое сказанное ей слово десять своих в запасе...
– А где мать? – спросил он, меняя тему разговора.
– На работу пошла. Она два дня работает с восьми до восьми, а по-том два дня отдыхает. Оставила на кухне записку, чтоб я покормила тебя и... никуда не отпускала!
– Что такое? – Кирсанов сел на диване. – Твоя мать, часом, не над-зирательницей в тюрьме была, пока отец был жив?
– Да нет! – расхохоталась Светлана. – Просто она давно не может найти себе нормального мужика. А тут ты подвернулся. Вот она и хочет за тебя уцепиться.
– Как я вчера понял, тебе ведь тоже не все равно, кого она в дом приводит.
– Конечно, – согласилась девушка. – Но такой «папашка», как ты, меня вполне устраивает, – и хитро ухмыляясь, она потянулась рукой к мужчине между ног...
– Так, руки прочь, дочка! – строго рявкнул Влад и, вскочив с дивана, пошел в ванную.
 На веревках, натянутых под потолком, висела его высохшая одежда. Кирсанов натянул ее на себя, взял паспорт, лежащий на краю раковины, умылся и вышел из ванны. Светлана, уже собравшая диван, ожидала его на кухне, разогревая завтрак. Она наложила мужчине полную тарелку пельменей, а сама села напротив.
– А себе? – спросил ее Влад.
– Да я давно уже позавтракала: время-то – одиннадцать часов!
– Ничего себе я поспал!
 Расправившись с едой и чашкой кофе, Кирсанов заметил:
– Я вчера не смог выполнить просьбу твоей матери: отремонтиро-вать телевизор. Нужно сходить в «Дом радио» и купить одну деталь. Кто пойдет: ты или я?
 Девушка заколебалась: с одной стороны, опасно было оставлять по-ка еще малознакомого мужчину одного дома, а с другой, не хотелось на-рушать приказ матери и выпускать его из дома. Но, здраво рассудив, что силой под замком его все равно не удержишь, Светлана избрала второй вариант.
– Сходи ты сам, – сказала она. – Я все равно в этом ничего не пони-маю.
 Взяв у нее сотню рублей на покупку, Влад отправился в магазин.
Глава шестнадцатая
1
 Кирсанов действительно хотел сдержать свое обещание, данное Раисе, – отремонтировать телевизор. (Он был благодарен ей за то, что, не испугавшись неординарной ситуации и не погнушавшись отталкивающей внешностью странного мужчины, она пустила его в свой дом и в итоге буквально возродила к жизни. К благодарности прибавилось еще и чувст-во жалости к этим двум, по сути, несчастным женщинам – одинокой вдо-ве и ее непутевой дочери...) Но непредвиденный случай поломал его на-мерения...
 Неподалеку от «Дома радио», куда он направлялся, его со спины окликнул голос, заставивший мужчину забыть обо всем на свете:
– Влад! Это ты?..
 Этот голос он узнал бы даже в толпе орущих футбольных фанатов, расслышал бы в завываниях ветра и грохоте камнепада... Голос с какими-то невыразимыми модуляциями, глубокий, как бездна вселенной, отре-шенный, как речь мудреца, погружающегося в нирвану, и одновременно проникновенный, пронзающий каждую клеточку тела... Этот голос заво-раживал Кирсанова, когда он его слышал наяву каждый день, этот голос вызывал у него слуховые галлюцинации, когда тоска одиночества делала жизнь совершенно невыносимой... Это был голос его Жаклин...
 Влад медленно повернулся и увидел ее: пяти пролетевших лет как будто не было, она была все такая же – как «тростинка на ветру», гибкая, хрупкая, воздушная, дунь – и улетит, и кожа все такая же белая, несмотря на жаркий июль, и карие глаза обволакивают взглядом из неведомой глу-бины... Еле передвигая ногами, он приблизился к ней вплотную и, не произнося ни слова, погрузился в эти глаза.
– Здравствуй – здравствуй, – прошелестело между ними.
– Как ты живешь? – одновременно спросили они и улыбнулись.
– Давай ты первая, – внутренне расслабляясь, предложил Кирсанов.
– Давай, – согласилась Жаклин, – только не здесь. А то нас сейчас затолкают прохожие.
– Может, посидим где-нибудь?
– Лучше зайдем ко мне. Если ты не забыл, я тут рядом живу.
– А мы никого не потревожим? – напрягшись, с замиранием сердца спросил Влад.
– Нет. Дома только... – она смутилась и быстро закончила. – Но это неважно...
 Подхватив Кирсанова под руку, Жаклин потащила его через ма-ленький скверик к ближайшей трехэтажной «сталинке». Поднявшись на второй этаж, она открыла своим ключом дверь и вошла в квартиру, при-глашая жестом за собой и гостя. Когда Влад, наклонившись, снимал с ног кроссовки, в прихожую со словами: «Мама, это ты?» выбежала девочка лет четырех и остановилась в растерянности перед вошедшими. Застыв, будто охваченный внезапным морозом, мужчина рассматривал эту ма-ленькую копию своей матери... Но глаза... (у Кирсанова заколотилось сердце!) – два огромных изумруда...
– Как тебя зовут? – хрипло, еле выговаривая слова, произнес он.
– Лада!
 «Нет, таких совпадений не бывает!» – мелькнуло в голове мужчины. Он посмотрел на Жаклин. Та спокойным, ничего не выражающим взгля-дом ответила ему. Но слова были не нужны: он понял, что она поняла, что он все понял...
– Лада, познакомься с дядей Владом, – ровно произнесла Жаклин.
– Здравствуйте, дядя! – девочка, не сводя глаз с мужчины, протянула ему руку.
 Кирсанов взял в свою руку ее ладошку, мягкую, невесомую, такую беззащитную, и почувствовал, как на лбу у него выступил пот...
– Рад познакомиться, – выдавил он на своем лице что-то похожее на улыбку.
– Я тоже, – отозвалась девочка.
– Детка, нам с дядей нужно поговорить, а ты пойди поиграй в своей комнате, – сказала ей Жаклин.
 Лада, поколебавшись, повернулась и скрылась в «детской». Влад и Жаклин прошли в самую большую из трех комнат, гостиную, и уселись напротив друг друга в кресла. На протяжении всего их последующего разговора девочка несколько раз заходила в комнату, чтобы задать матери какой-то внезапно у нее возникший важнейший вопрос, и при этом, как пугливый, но любопытный зверек искоса бросала искрящиеся зеленью взгляды на гостя. Каждый раз при этом по всему телу Влада пробегала горячая волна. Жаклин же, мягко улыбаясь, терпеливо выслушивала дочь, решала ее проблему и отсылала назад, в «детскую».
 ...Прежде, чем продолжить начатый на улице разговор, Кирсанов осмотрелся в комнате и обнаружил, что с тех пор, как он последний раз (почти пять лет тому назад) был здесь, ничего не изменилось (не считая появления нескольких фотографий Лады, висящих на стене). Он довольно часто бывал в этой квартире, когда они с Жаклин были еще вместе. Ее отец, полковник в отставке, жесткий и суровый мужчина, нелюдимый по-сле смерти жены (Лина осталась без матери в семнадцать лет), не возра-жал против посещений молодым человеком их дома и был даже доста-точно любезным при этом...
– Ну, расскажи, как ты жила-была, – отдав дань воспоминаниям, об-ратился Влад к Жаклин.
– Тебя, наверное, интересует, что происходило после того разгово-ра? – уточнила она.
– Именно...
 ...Кирсанов сразу понял, что она имеет в виду, потому что тот раз-говор стал Рубиконом, который разделил их жизни на две половинки: на до и после... В начале августа 2003 года он принял окончательное реше-ние уйти с работы в конструкторском бюро «Энергомаша», куда угодно, лишь бы нормально платили. Принципиально не желая обсуждать этот свой шаг с отцом и матерью, он сообщил о нем только одному, но самому дорогому на тот момент для него человеку – Жаклин. Эту двадцатитрех-летнюю девушку, год назад закончившую факультет психологии педуни-верситета, он не просто впервые в жизни страстно и нежно любил, но и уважал, как классного профессионала-психолога, как очень глубокого и вдумчивого человека, обладающего какой-то природной проницательно-стью и предрасположенностью к гипнотическому влиянию на окружаю-щих...
 Но то, что Кирсанов услышал в ответ на свое признание, поразило его до самых глубин души. Никогда ранее он не выслушивал от нее таких резких отповедей: Жаклин заявила, что он совершает самую большую ошибку в своей жизни, что в своем поиске «длинного рубля» он опус-тится, потеряет стержень своей жизни, а значит, самоуважение, порвет нить, связывающую его с отцом... Гордыня, затмившая в тот момент спо-собность мужчины к рациональному мышлению, привела его к единст-венному выводу из сказанного ею: он, Влад, интересен ей, как и всем ос-тальным, только лишь как сын Кирсанова и как преемник его дела!.. Не веря никому из окружающих, он был убежден, что на Жаклин подобное отношение никак распространяться не может. И вдруг такое убийствен-ное разочарование... А может быть, она не поняла его, спрашивал он себя. Но тогда грош цена всей ее проницательности!..
 Сраженный этими новыми чувствами по отношению к девушке, он тогда поднялся и, не говоря ни слова, покинул ее квартиру... Потом он каждый день ждал, что она позвонит или придет к нему, чтобы извинить-ся. Но она не приходила и не звонила...
– Когда ты поднялся и исчез так сразу и навсегда, – задумчиво про-говорила Жаклин, – я каждую минуту ждала твоего звонка по телефону или в дверь... Я ведь знала, что ты умный и честный, что ты не можешь не понять, зачем я наговорила тебе все те горькие слова... Но ты не приходил и не звонил... Вся моя жизнь превратилась в одну сплошную безтебяти-ну!.. Я не могла ходить по улицам города, потому что рядом не было те-бя... Я не могла ни с кем общаться, потому что они все стали мне неинте-ресны... Шли часы, дни, недели, а тебя все не было... Приближалось нача-ло нового учебного года в школе. И тогда я совершила то, чему до сих пор не нахожу объяснения. Я уволилась с работы и, не сообщив ничего отцу, уехала в Тамбов к бабушке по матери.
– А я это почувствовал, – произнес Влад. – Каждый день я ждал те-бя. Тебя не было, но я знал, что ты где-то рядом. А в конце августа как будто что-то в сердце толкнуло: тебя нет... Я попросил Антона позвонить к вам домой. Трубку поднял отец и сказал, что ты сбежала из дома... И вот тогда я понял: всему конец...
– Отец был тогда в страшном гневе, когда я через несколько дней ему позвонила и сообщила, что живу у бабушки и уже устроилась на ра-боту в школу. Ведь мало того, что я уехала без разрешения, так еще и к его теще, которую он терпеть не мог!.. Он сказал, что знать меня не хо-чет… Я стала устраивать на новом месте жизнь без тебя. Как вдруг в се-редине сентября узнала, что беременна...
– Почему же ты мне не сообщила об этом?
– Я не могла этого сделать! Ты бы подумал, что я хочу ребенком вернуть тебя к себе. А мне так хотелось быть тебе нужной самой по себе...
– Какая глупость... Какая непоправимая глупость, – с надрывной тоской проговорил Влад. – Мы своей гордостью искалечили себе жизнь!..
– Да, наверное, ты прав, – Лина смахнула слезу со щеки. Немного успокоившись, она продолжила. – В апреле родилась Лада. Я сообщила об этом отцу. Он был в шоке, пообещал найти тебя и убить. Я сказала ему, что ребенок не от тебя... Тогда он заявил, что у него теперь вообще нет дочери... И мы с ним почти четыре года не общались!.. В мае прошло-го года у папы резко обострились проблемы с сердцем. Он позвонил мне из больницы и попросил привезти и показать ему внучку. Мы встрети-лись в палате реанимации, очень тепло поговорили... А через три дня его не стало... Тогда я вернулась назад и стала жить снова в этой квартире. Опять устроилась психологом в соседнюю школу. Сейчас на каникулах.
 Кирсанов слушал ее рассказ, сердце ныло, а голова, и без того трав-мированная, раскалывалась от обилия мыслей, метавшихся в ней.
– И что, за все эти годы... ты никем не увлеклась? – выдавил он из себя самую больную занозу.
– Нет, – отрицательно покачала Жаклин головой. – Только гляну в глаза Ладушки и сразу тебя вижу... И никто мне больше не нужен...
– А что ты ей об отце рассказываешь? Кто он у нее: полярник, кос-монавт, разведчик?..
– Офицер-подводник, – улыбнулась Лина. – Находится в длительном кругосветном плавании...
– Ну, вот и вынырнул подводник! – пробормотал Влад, погрузив-шись в размышления о том, что же теперь делать...
 Все было так внезапно, так прекрасно и ужасно одновременно... Это нужно было как-то переварить, осмыслить, сжиться со всем этим...
– Ну, а теперь ты расскажи о себе, – прервала Жаклин его размыш-ления. – Что поделывал пять лет?
 Услышав вопрос, Кирсанов как будто очнулся. Слушая рассказ Ли-ны, он забыл обо всем прочем, и вот теперь попытался сосредоточиться на том, что же он сам может поведать о своем житии-бытии... В течение каких-то мгновений перед ним пронеслась вся его жизнь за последние пять лет. И он с ужасом понял, что ему нечего сказать о ней. Точнее, го-ворить-то о ней можно много, но все это будет так чудовищно и нелепо... У Лины все эти годы была ее дочь, ее память, любовь и преданность. А у него – пустота, грязь и бессмыслица!..
 Сколько раз в своих мечтах он представлял, как они когда-нибудь встретятся с Жаклин, как он поразит ее тем, чего добился в ее отсутствие, каким он стал благополучным и успешным, несмотря на ее прогнозы... И вот он сидит перед ней в неглаженой одежонке, без гроша в кармане, из-можденный и измученный, с разбитой головой, гудящей, как набатный колокол...
– Видишь ли, – произнес он, наконец, прокашлявшись, – рассказы-вать-то, собственно, и нечего...
– Как это нечего? – недоверчиво улыбнулась Жаклин.
– А так. Если рассказывать в подробностях, то и дня не хватит. А ес-ли самую суть, то и одного предложения достаточно будет... Тебе как на-до?
– Я о тебе все хочу знать, до последней капельки...
– А не испугаешься?
– Это что, так страшно? – с тревогой и жалостью посмотрела на него Лина.
– Страшно не страшно, но знать меня ты после этого уже не захо-чешь!
– Но ты ведь хочешь об этом с кем-то поговорить, – скорее утверди-тельно, чем вопросительно заметила женщина.
– Ты эти психоаналитические приемы оставь. С кем-нибудь другим я, может быть, и поговорил бы об этом, но не с тобой...
– А когда-то между нами секретов не было...
– Да, когда-то так было, а потом все стало по-другому...
– Ты намекаешь, что в этом виновата я?
 Влад хотел сказать «да», но потом одернул себя, подумав: «Не будь сволочью, не сваливай вину на других. Чего на зеркало пенять, коли рожа кривая? Сам свою жизнь испохабил, сам и отвечай...»
– Да нет, Жаклин, – проговорил он, – ни в чем ты не виновата. Один я кругом виноват. Когда-то ты мне предсказала, что я опущусь, если со-вершу тот роковой шаг... Так вот на самом деле я не опустился, а упал на самое дно глубокой пропасти... За все эти годы я не сделал ни одного де-ла, о котором бы мог с гордостью вспомнить... За все это время ни одной серьезной привязанности к кому-либо: как только я оказывался в новом окружении людей, тут же забывал о прежнем... Всех, с кем мне довелось сталкиваться на жизненном пути, я, в конечном счете, делал несчастны-ми... – Кирсанов произносил фразы отрывисто, без каких-либо эмоций, как будто делал отчетный доклад на собрании. – Я фактически погубил самых дорогих и близких мне людей... Я совершил поступки, о которых мне самому страшно вспоминать... У меня, наверное, уже все сердце в рубцах, а душа пустая...
 Влад видел, что у Лины, смотрящей на него расширенными глаза-ми, по щекам градинами катятся слезы, но продолжал беспощадно бро-сать свои тяжелые, как булыжник, фразы, уже не в состоянии остановить-ся. Когда он замолчал, женщина встала с кресла и со словами «Бедный-бедный, мой Владик!» двинулась к нему. Кирсанов выставил вперед руку, останавливая ее.
– Не подходи! Меня нельзя жалеть!..
 Жаклин снова села в кресло и с каким-то просветленным взглядом произнесла:
– А ты по-прежнему гордый! А значит, не безнадежен... И значит, все еще можно в жизни поправить...
 Влад ничего не ответил, а только повесил голову на грудь, взбудо-раженный потоком мыслей и чувств, вызванных состоявшимся разгово-ром. Они долго молчали. Затем Кирсанов поднялся и со словами «Мне пора» двинулся в прихожую. Они остановились возле двери и какое-то время нерешительно топтались возле нее, не зная, что сказать друг другу на прощание... Наконец, Жаклин проговорила:
– Я не знаю, как сложится наша дальнейшая жизнь, но ты должен помнить одно: в этом доме тебя любят и всегда ждут...
– Спасибо тебе за все, – с трудом выдавил из себя Влад. – Особенно за нашу дочь... А меня не ждите. Я не приду, – и он вышел за дверь.
2
 Спустившись на первый этаж, Кирсанов постоял возле входной двери, пережидая, когда уймется резкое сердцебиение. «Куда теперь? – раздумывал он. – Конечно, к Антону. Надо придти в себя. Надо проду-мать, как обеспечить содержание Ладушки. Это сейчас самое главное. Все остальное потом».
 Он вышел из подъезда и, покачиваясь, то ли от физической слабо-сти, то ли от пережитых только что треволнений, двинулся от дома к про-езжей части дороги. Проходя через скверик, он почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. На балконе второго этажа стояли и молча смотре-ли на него Лина и Лада. Резко отвернувшись, Кирсанов ускорил шаг и ос-тановился на обочине, пережидая поток машин.
 В это время, перекрывая все звуки этого мира, до него донесся дет-ский голос:
– Папа!!!
 Резко дернувшись, Влад в панике бросился через дорогу, лавируя между движущимися машинами. На середине проезжей части его настиг второй возглас:
– Папочка, вернись!!!
 Кирсанов споткнулся, засуетился, беспомощно завертел головой, пытаясь рассмотреть на балконе фигуру дочери, и в это время что-то... со страшной силой оторвало его от земли, подбросило в воздух и ударило о растущее на обочине дерево...