С Андреем Пришвиным — известным писателем, бывшим главным редактором журнала «Молодая Гвардия» и племянником нашего земляка Михаила Пришвина, я встречался одиннадцать раз. По всяким поводам. Самыми душевными были разговоры и застолья на елецкой и липецкой земле. Но мне хочется рассказать об одном эпизоде, последнем в жизни замечательного автора романа «Юность не умирает» и повести «Хозяйка таежной речки».
Однажды, живя еще в Ельце, я получил официальное приглашение на празднование шестидесятилетнего юбилея писателя. Но так получилось, приехал в Москву с опозданием на один день. Нашел квартиру Пришвина. Позвонил. Дверь мне открыл сам юбиляр. Он очень обрадовался, завел меня в столовую, где со вчерашнего вечера еще не были убраны остатки пиршества.
— Ну, что будешь пить? — Пришвин открыл дверцу бара, и я остолбенел: каких только разнокалиберных бутылок с заморским питьем там не было!
— Да что себе будете наливать, — нашелся я, — то и мне налейте.
— Ох, Толя! — тяжело вздохнул Андрей Дмитриевич. — Я уже забыл вкус вина, а эти деликатесы, — он обвел глазами стол, —мне даже сниться перестали.
И рассказал мне такую байку.
«Знаешь, что такое старость? Это два состояния человека. Первое состояние: мне двадцать лет. Я сплавщик леса на таежной реке в Амурской области. Здоров, как бык, лягу спать и мечтаю: «Эх, была бы бутылка водки, выпил бы ее одним махом, закусил бы огурцом, нашел бы здоровенную бабу и... Не было бы человека счастливее меня на всем белом свете».
Второе состояние: вчера мне исполнилось шестьдесят. «Советский писатель» издал к юбилею полное собрание сочинений. Выдали кругленькую сумму, бар ломится от водки, холодильник — от дефицитной жратвы. Гости всю ночь ели, пили, танцевали, а именинник, ваш покорный слуга, сегодня утром, под надзором жены, съел блюдечко манной жидкой каши, выпил половину стакана морковного сока. И стал смотреть в окно, как сын на моей машине повез по Москве знакомых девок. Жена тоже куда-то исчезла. Итак, я глядел в окно, видел напротив чудное здание китайского посольства, а на душе было грустно и тошно, мысленно я был там, на таежной реке, на сплаве леса, мечтал о бутылке, о бабе и о жратве.
Вот и суди сам: что лучше? Выпей, дорогой Толя, за то, чтобы как можно дольше пребывать в том сказочном, первом состоянии».