Издательство АСТ представляет:
Автор Анна Бергстрем (Фрида).
Книга попавшая в лонг-лист премии «Дебют» 2010.
Роман "ДЕВУШКА СО ШРАМОМ. ИСТОРИЯ НЕПРАВИЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА"
Глава 9: ГРУСТНЫЙ КЛОУН (в сокращении)
- Слушай, Фрида, ты же москвичка, а работаешь в стрипклубе, - недоумевая, говорит Пантера.
- Ну и что? – не понимаю я.
- Как сказать... Стриптиз – удел иногородних девушек. Они приезжают в столицу в поиске лучшей жизни. А ты... Москвичка, с высшим образованием, из интеллигентной семьи - что ты делаешь в этой грязи?
Я теряюсь с ответом и молчу. Академия Хореографии, в которую я собиралась поступить, окончив балетное училище, осталась несбыточной мечтой. Вскоре я стала студенткой актёрского факультета Всероссийского Государственного Института Кинематографии. Во ВГИК меня потянуло желание получить творческую специальность. А какая ещё профессия может заинтересовать девушку, живущую мыслями о сцене? Но одного этого мало для разумного объяснения, почему теперь я веду образ жизни фрика, пытаясь засветиться со своим шоу по ночным клубам.
Так и не ответив, я делаю вид, что собираюсь репетировать, а на деле попросту ухожу от разговора с Пантерой. Мне совсем не хочется рассказывать досадную правду о лучшем творческом вузе нашей страны человеку, который недавно приехал в Москву и мыслит стереотипами. Да и какой смысл рассуждать на "больные темы" с собеседником, ценности которого настолько отличаются от твоих?
- Фридочка, ну расскажи, о чём ты там всё время мечтаешь? Ты так отстранённо смотришь непонятно куда... Опять думаешь про свои любимые танцы?
Поймав меня по дороге из гримёрки, Пантера явно не желает оставаться в счастливом неведении о тайнах и сюжетах моей судьбы, так старательно скрытой от посторонних.
- Скажи, подруга, а о чём мечтаешь ты? Давай о тебе пока, а обо мне поговорим попозже?
Ярко накрашенные глаза Пантеры заметно расширились. Танцовщица рефлекторно сдвинула тонко выщипанные брови, как это бывает с человеком, который внезапно озадачивается трудным вопросом.
- Ну как... Фрида, ты такая смешная... Я такая же, как все. Мне нужно много бабла, красивые вещи, щедрый ухажёр, машина, дача, ну, однушка в Москве, на худой конец... Ради чего ещё может жить девушка?
Сжимая в ладони любимый брелок - сердечко из розового стекла, я пристально вглядываюсь в голубые глаза украинской иммигрантки, приехавшей в столицу в поиске "того самого счастья каждой девушки".
- А о чём ты мечтала в детстве?
Услышав мой невинный вопрос, Пантера почему-то странно съёжилась.
- Какое это может иметь значение? - девушка пятится назад, недоверчиво глядя на меня.
- Я просто хочу узнать, кем ты хотела быть в детстве?
- Ну, так, волшебницей быть хотела. Но это же так глупо! - Пантера смеется во все свои тридцать два зуба, белоснежные и ровные.
- Почему глупо? Вовсе нет... Скажи мне лучше, а сейчас ты счастлива?
- Тю! Ты такая странная... Я вообще об этом не думаю! – отбив моё любопытство сухим ответом, приятельница решает исчезнуть от греха подальше и быстро ускользает от меня в курилку.
Да уж, говори, что ты не думаешь о том, счастлива ли ты... Не пытайся врать мне, что навсегда забыла о том, кем хотела быть в детстве. Через мутное стекло твоих нынешних грязных мыслишек больной откровенностью виднеется отчаянье, а ты делаешь вид, что всё так и должно быть.
Когда ты была маленькой, ты, взобравшись на высокий стул, декламировала детские стишки, мило картавя слова. Став немного постарше, ты начала примерять другие роли. Ты признавалась в любви Евгению Онегину и звалась Татьяной, ты танцевала на своём первом балу каждую пятницу, становясь Наташей Ростовой, а старый фен, включенный в розетку обдувал тебя тёплым воздухом Ирландских земель, помогая превратиться в Скарлетт О`Хару со страниц романа "Унесённые ветром".
И вот сейчас ты снова читаешь главы жизни, но уже переплавленные временем. Почему мы в детстве уверены в том, что даже самые неподвластные мечтанья обязательно сбудутся, лишь стань мы старше? Ну а потом, перешагнув рубеж «возраста сознательного гражданина», мы неожиданно обнаруживаем, что всё, о чём мы так грезили в детстве, нам больше не нужно?
- Детство заканчивается тогда, когда человек понимает, что на свете нет чудес, и он рождён для того, чтобы работать, - умничает менеждер клуба Олег, подслушав наш с Пантерой разговор.
- Олег, я, конечно, рада твоему повышению зарплаты, но, знаешь ли, каждому своё.
- Будешь пререкаться со мной, я тебя оштрафую.
- Пользуешься полученными привилегиями?
- Минус тысяча рублей. Ты довольна?
- Засунь себе их в зад… в задний карман!
- Грубиянка! Я пожалуюсь не тебя шефу! – причитает Олег, быстро-быстро моргая глазками в нервном припадке.
- Актриса, ё моё! Когда-нибудь ты доиграешься! – влезает в разговор бестактная стриптизёрша Бейби, в надежде, что менеджер одобрит её заискивания перед ним.
Как бы не так... Я не из тех, кто "вырастает" из своих заветных надежд. Возможно, поэтому надо мной смеются люди, называющие себя "нормальными". Я - посмешище для всех, кто отступился от прежних идеалов, и теперь работает неизвестно кем, вопреки своим желаниям, зато на благо неизвестно чего. Работайте! Отказывайтесь от себя и дальше, а я сделаю всё, лишь бы не изменять своей детской мечте.
Я ни на секунду не отступала от своего плана. Я билась головой даже в закрытые двери. Не берут в Академию хореографии? Но как же я буду жить без сцены? Мне больше ничего не нужно... Значит, я снова буду репетировать танцы, изгибаясь в неимоверных па посреди комнаты, разобью от усердия люстру, начитаюсь умных книжек об искусстве, поплачу над тем, что теперь не судьба идти по жизни на пуантах, а потом решу стать актрисой и пойду поступать во ВГИК. И, чёрт побери, получилось же... На этот раз всё вышло по-моему. И вот я почти Джульетта! Я - студентка актёрского факультета!
Поначалу всё было прекрасно. Успешно пройденные экзамены позволили попасть на бюджетное место. Но вскоре открылась настоящая правда жизни. После первого семестра, студент из потомственной театральной семьи дал педагогам обычную взятку. Это всё, что было нужно, чтобы девушку без нужных связей потеснили на коммерческое отделение. Парень без труда попал на бюджетное место, не прикладывая абсолютно никаких усилий. Людям из деканата было наплевать, что у меня меньше чем за полгода до этого умерла мама, а восемнадцатилетняя девушка вряд ли сможет заработать несколько тысяч долларов, чтобы платить за институт.
Педагоги ВГИКа руководствовались не самыми чистыми побуждениями. Я бы сказала даже, что они мало походили на порядочных людей. С тоской вспоминая своих наставников по танцам, я удивлялась, что в таком престижном вузе преподают такие неприятные люди, у которых не хочется учиться ничему.
Миллионы восторженных выпускников по всей стране, едва окончив школу, стремятся поступить в этот институт, мечтая о романтике актёрской жизни.
- Вы - дерьмо! Вы - бездари! Скажите спасибо, что вообще живёте на свете! - орали на нас учителя.
Педагоги ставили цель превратить людей в податливый материал, из которого будут лепиться роли. Это было мучительно. Вот такой оказалась театральная романтика...
- Стать актёром - значит забыть о том, кто ты есть, - утверждал один из наших педагогов.
Мы носили специальную чёрную униформу и убирали волосы в хвост. Девушкам строго воспрещалось пользоваться косметикой. Бесконечный террор создавал впечатление, будто мы - члены какой-то секты.
- Хочешь быть актёром - смирись с тем, что ты ничтожество, - ломали остатки наших индивидуальностей жестокие наставники.
Такая система обучения негативно отразилась на многих студентах. Один попал в психушку, другой ушёл в монастырь, девушка из благополучной семьи стала конченой наркоманкой, большинству остальных ребят навсегда искалечили психику.
- Повторяйте за мной: я – никто. Я ничего не значу! - каждый день приказывала учительница по актёрскому мастерству. В результате многие предпочитали прогуливать её уроки, самостоятельно изучая суть системы Станиславского.
Единственный педагогом, которому было можно доверять, оказался наш преподаватель пантомимы. Он работал в цирке, выходя в основном в амплуа Грустного Клоуна. При небольшом педагогическом опыте на деле он умел гораздо больше, чем прочие бездарные актёры, которые преподают во ВГИКе, прячась от своей профессиональной несостоятельности. Этот человек учил студентов искусству языка жестов, обращаясь с нами, как с любимыми детьми. Его немногословные, но очень содержательные уроки усваивались гораздо лучше, чем истеричные приказы всех остальных преподавателей вместе взятых.
Отказывая себе порой даже в еде, мне удалось стать уважающей себя обладательницей диплома через четыре года. А теперь невозможно признаться, насколько жестокой школой жизни были годы обучения во ВГИКе. Правда, аккуратненький диплом, из-за которого пришлось преодолеть столько страданий, так мне и не понадобился. Почему-то ни на кинопробах, ни на телевидении его не просят предъявить в качестве подтверждения профессиональной состоятельности. Когда меня приглашают на съёмки, всё решает какая-нибудь другая причина. Режиссёрам явно наплевать, училась я на актрису или нет.
А вот мне не наплевать на то, о чём я мечтала. Я просыпаюсь и опять слышу, как зал взрывается овациями, вижу в полудреме, как кто-то из первого ряда восхищённо преподносит мне огромный букет из белых роз. Я буду жить и умру на сцене. Вот только мечты об идеальном искусстве, заставляющем души трепетать от восторга, так и остаются только мечтами, сколько бы ни пришлось за них биться и страдать.
Очередной выходной после ночи в стрипклубе начинается ближе к пяти вечера. Молоко с печеньками… Полузакрытые шторы на окнах. И такое знакомое одиночество... Лёжа в кровати, зарывшись головой в подушку, я слышу, как папа включает на кухне телевизор. На самом лучшем канале страны показывают тупой сериал про каких-то крутых чуваков. В жизненное пространство нашей квартиры втискивается отвратительный сюжет про бесконечный секс, наркотики и убийства, засоряя мозг информационным дерьмом.
К чёрту телевизор! Все эти рожи до того уродливые и тупые, что мне кажется самым ужасным наказанием стать одной из них. Моё искусство совсем другое... Оно призывает чувствовать и думать, а не "быть клёвым" и "не париться". Когда-нибудь я совмещу все свои знания и придумаю своё шоу...
- Ты куда, дочка?
- Пойду погуляю. Хочу побыть одна.
- Оденься потеплей и будь осторожней. Вечно тебе спокойно не сидится…
Серый вечер, который я провожу наедине с мучительными мыслями, гонит меня за порог, и я бегу - в надежде встретить одного важного человека. Мне нужен тот самый совет, который поможет понять, как быть дальше. Я искала правду в беседах с лучшей подругой, в толстых книгах, на задворках чужих судеб, даже в разговорах со случайными людьми, но не нашла её нигде. Записная книжка, пересмотренная вдоль и поперёк, брошена посреди комнаты. Теперь я знаю, к кому должна бежать за советом. Во всем разнообразии лиц огромного города мне нужен один Грустный Клоун.
И вот передо мной возвышается знакомое здание, строгое и холодное. Как давно я не была здесь... Дорога, по которой раньше меня вело чувство долга, вспомнилась легко. Этот путь, обильно политый слезами, я не перепутаю ни с чем. Переходы, коридоры и лестницы страшного места, где четыре года жесткие равнодушные руки ломали мою душу, всё так же давят молчанием. Я так долго здесь не была, но ничего не изменилось. И вот я захожу в знакомый класс, и, открывая дверь, вижу прежнюю мизансцену. Печальный лицедей сидит спиной к двери на краю стола, погрузившись в свои мысли. Его волосы и борода всё такие же серебряные, и кажется, что от него исходит лунный свет. В этом классе проходили те самые занятия, на которых он учил нас настоящему искусству. Осторожно, разбивая тишину, я зову его по имени. Словно ожидая меня именно сегодня, спустя столько лет, учитель оборачивается.
- Привет, как здорово, что ты пришла, - в голубых глазах видна настоящая радость.
- Александр Владимирович, я часто вспоминала ваши уроки и давно хотела сказать спасибо за всё, чему вы меня научили! - отвечаю я, а на душу нисходит волшебное спокойствие.
- Рад, что хоть кому-то из моих учеников пригодились мои наставления, - печально улыбается мой самый чуткий педагог.
- На самом деле, я пришла к вам за советом...
- Надеюсь, я смогу тебе помочь, - кивает артист.
- Александр Владимирович, знаете, я сильно разочаровалась в современном театре и кино, - начинаю я с опаской.
Грустный Клоун молчит и внимательно слушает, а я, уловив в его взгляде сочувствие, продолжаю:
- До того, как я поняла, что творится вокруг, мне очень хотелось быть актрисой. Но чем дальше, тем чаще я прихожу к выводу, что современное искусство изживает себя. Как вы думаете, я сошла с ума?
Дальше мне страшно говорить. Да кто я такая, чтобы так рассуждать? Может, я и правда - тупая дура, которая ничего не понимает в жизни? Говорят же люди, что с такими, как я лучше не общаться... Грустный Клоун понимающе касается моего плеча, будто знает, что я скажу в следующую минуту, и отвечает:
- Ты не сошла с ума. Культура двадцать первого века переживает глубочайший спад. Пришла эпоха коммерческих ценностей. Всё делается не для того, чтобы человек думал и чувствовал, а чтобы он отключал голову. Нам предлагают отсутствие интеллектуального содержимого, чтобы стало проще, так сказать, "тупить". Я правильно понял, что ты не особо хочешь сниматься в дурацких сериалах и передачах, которыми забиты сейчас все каналы?
- Да, да, вы так правы! - соглашаюсь я, искренне радуясь, что хоть кто-то догадался, что происходит у меня в голове. - Но что же это за парадокс - стать актрисой для того, чтобы понять, что детская мечта сбылась напрасно?
- Ну, ты не одна такая. Многие опытные, состоявшиеся актёры сейчас отказываются участвовать в бездарных проектах. Кто-то навсегда уходит из профессии, кто-то подался в авторское искусство.
Глядя на этого талантливого артиста, как на свою последнюю надежду, я, набравшись храбрости, рассказываю историю того, как однажды встала на путь причудливого творчества. В сбивчивых объяснениях сквозит история о преданности мечте, к исполнению которой я пошла другой дорогой. Лицедей слушает внимательно и заинтересованно. В его мудрых глазах читается одобрение и понимание.
- Александр Владимирович, люди называют меня странной, потому что я не похожа на них. А как мне жить, если сердце говорит, что по-другому невозможно? - жалуюсь я.
- Не обижайся на тех, кто смеётся над тобой, - отвечает мудрый учитель, - Эти люди несчастны, они не знают, что такое слушать свою душу.
По моему лицу градом текут слёзы. Исповедь далась мне нелегко. Тишина старого класса, в котором несколько лет я училась актёрскому искусству, звенит в ушах пронзительно и пугающе. Похоже, я наговорила лишнего...
- Я сам принципиально не снимаюсь в кино, и вполне счастлив, ради чего делать из себя «продукт массового употребления»? - отвечает Александр Владимирович, внимательно выслушав меня. Вот так признание талантливого артиста! Я, открыв от удивления рот, будто глупый галчонок, не могу найти ни одного подходящего слова, чтобы ответить. А мудрый учитель, вытирая мои слёзы, продолжает:
- Телевидение за последние годы окончательно разбило мои представления о том, какое искусство стоит показывать людям. Я все наблюдаю, как с каждым годом из нас делают дебилов с помощью зомби-ящика, и изо всех сил стремлюсь с ним не связываться. Поэтому посвятил жизнь арене цирка, а ведь я тоже актёр по профессии. Амплуа Грустного Клоуна позволяет донести до зрителей настоящие тонкие чувства, которые они никогда не увидят ни в одном "продвинутом" кино. Намного приятнее выступать для детей, чем играть в театре для самовлюблённой богемы. Дети - самая благодарная аудитория. Меня тоже считают странным, но я счастлив.
Слушая рассказ печального лицедея, я прихожу к выводу, что он тоже своего рода фрик. Ведь фриком можно назвать любого человека, кто видит мир глубже и хочет сделать его прекраснее вопреки непониманию.
- Спасибо вам большое! Вы так мне помогли! - говорю я сквозь слёзы, обнимая своего любимого учителя, как много лет назад, когда впервые нашла в нём поддержку в жестокой реальности ВГИКа.
- Верь своим мечтам, и пусть у тебя всё получается.
Александр Владимирович гладит меня по плечу, как ребёнка. Посмотрев на меня, как заботливый отец, он добавляет:
- Приходи, когда станет трудно разбираться в жизни. Буду рад, если снова смогу помочь.
На обратном пути я смотрю на мир другими глазами, не боясь смеяться в лицо всему, что хочет помешать мне остаться собой, идти навстречу мечте. Надеюсь, меня однажды услышат. Я продолжаю играть ту же роль в спектакле "Жизнь".
Стоя лицом к спешащей толпе, рука торопливо смахивает слёзы с лица. В меня злобно врезается очередное плечо, но сердце сейчас чувствует только любовь. Хочется спросить у каждого: ты когда-нибудь кормил с руки мечту? Ты когда-нибудь бросал горсть блёсток высоко в воздух, отпуская мерцающую пыль лететь по ветру? Если это и вправду было, ты знаешь, что это путь, с которого не свернуть, как не стереть ожоги от полуденного солнца, прикасаясь руками к коже. Город оглушает стуком механического сердца, давая понять, что не желает ничего слышать об этом. Истерика подкатывает к горлу, хочется дать ей волю, выпустить ее...
Ты когда-нибудь смотрел в лицо безразличию? А так же часто, как я? Это как дыхание, выпущенное в никуда... Ты когда-нибудь вглядывался в обратную сторону Луны, забывая, что её нельзя увидеть? Ты когда-нибудь ждал звонка – откуда угодно, ниоткуда, лишь бы телефон солгал, что ты не один? Тебя когда-нибудь касались тени звезд, настолько нежно, что хотелось плакать? А люди, прибавив шаг, бегут от ответа...
У тебя когда-нибудь возникало желание беседовать с первым встречным, лишь бы не слышать голос одиночества? Ты хотя бы когда-нибудь чувствовал что-то подобное? Это как пытаться увернуться от абсолютно неизбежного удара. Это как вспоминать, что мама, которой больше нет, называла тебя по имени.
Пульс города заглушает крик последнего вопроса: ты когда-нибудь мечтал по-настоящему? Это как пытаться натянуть на Солнце одеяло, чтобы Луна светила ярче. Это как перевести дыхание, прежде чем задохнуться навсегда.
Грохочущее безмолвие нещадно сметает со своего пути чудака, который пытается найти счастье в коробке с разноцветными леденцами. Скажите, люди, что стало с вашей детской мечтой? А вот я никогда не предам её, и всегда буду платить за это... Скажите, как можно быть таким безумно одиноким странником, теряясь в бесконечном калейдоскопе чужих силуэтов? А ведь можно...
И таинственное инкогнито снова распадается на тысячи цветных блёсток на ветру...
Полную версию произведения вы сможете прочитать в печатном виде.
СПИСОК МАГАЗИНОВ, ГДЕ МОЖНО КУПИТЬ ЭТУ КНИГУ
Более 100 городов
http://www.ast.ru/shops/all/
ДЛЯ ТЕХ КТО ХОЧЕТ КУПИТЬ В ИНТЕРНЕТЕ
http://www.ozon.ru/context/detail/id/5773634/
Сайт книги "Девушка со шрамом"
http://book.fridafreak.ru/