В Михаиле Кузмине меня зацепила не только его поэзия (впрочем, на мой вкус завораживающая, но странная), а и его фото и портреты разных лет. Его считали любителем артистизма и эпатажа, эстетом. Он менялся, взрослел, старел, но все эти годы на всех изображениях у него челка над правым виском манерно зализана на лоб. Так делали офицеры во времена императоров Александра I и Николая I.
Но Кузмин офицером никогда не был. Он родился в октябре 1872 года в семье ярославского дворянина Алексея Кузмина. В автобиографии писал, что среди его предков был французский актер Жан Офрень, блиставший при Екатерине II. И это символично. В том же смысле, в каком Шерлок Холмс рассказывал, как родство с французским художником Верне помогло взрыву его таланта, сделало натуру творческой.
Так же, смешавшись в Кузмине, русские и западноевропейские корни дали довольно гремучую смесь. Он несколько лет проучился в консерватории у Лядова и Римского-Корсакова, писал музыку и тексты к ней и сам же исполнял, причем, говорят, недурно. Он дружил с художниками группы «Мир искусства». С юности сдружился с будущим первым наркомом иностранных дел будущей Республики Советов Георгием Чичериным, много путешествовал по Италии и... русскому Северу, едва не впал в старообрядчество. Говорят, в 1905 году он стал таким патриотом, что даже вступил в националистический Союз русского народа.
А заметил его Валерий Брюсов, поэт-символист, сразу перешедший на сторону революции, за что его любили не все товарищи по поэтическому цеху.
И именно Брюсов уговорил Кузмина не распыляться, а заняться литературой и пригласил в журнал символистов «Весы». Вообще для дебюта, как поэта, Кузмину было поздновато: Пушкина убили в 37 лет, а Кузмину было уже 34. когда он опубликовал первый замеченный публикой цикл «Александрийские песни» и философский роман «Крылья».
Но с музыкой Кузмин не расстался: давал поэтические концерты с мелодекламацией, написал в 1906 году музыку к постановке Блоковского «Балаганчика» в театре Комиссаржевской.
Революция. Он не уехал. Но и печатать его практически перестали. Последний сборник вышел в 1929 году. И с очень знаковым названием: «Форель разбивает лёд». Читаешь и понимаешь, это не о рыбе, бьющейся о стекло замерзшей воды, а о нем, поэте, который ни как не мог пробиться сквозь уже жестоко застывающий «новый мир»...
Он жил театральными рецензиями, писал музыку к спектаклям. Горький взял его в свое издательство «Всемирная литература». Он переводил Апулея, Гете, Петрарку, Мериме, Байрона. А вот перевод всех сонетов Шекспира пропал во время войны.
Под репрессии при жизни Кузмине не попал. Может быть,тому помогла старая дружба с наркомом Чичериным. Зато попал уже посмертно: в марте 1936 года его похоронили на Литературных мостках Волковского кладбища, но после войны гроб вырыли, могилу перенесли. Освобождали место для мемориала семьи Ульяновых...
Но форель его поэзии пробила лед. И до сих пор в день рождения Михаила Кузмина на могилу приходят почитатели его талантов и читают его стихи...