Возвращался я как-то с учебы. На улице ветер гонял осеннюю листу, с остервенением швыряя ее в лицо редкому прохожему, дул промозглый октябрьский ветер, накрапывал противный моросящий дождик. Настроение было не к черту, благо еще и пару словил по Конституционному праву, третью по счету (как-то не заладилось у нас с преподавателем сразу). На горизонте показался старый, видавший еще брежневский застой, автобус, поскрипывая рессорами, он подрулил к остановке и я, мечтавший о тепле и уюте домашнего очага, нырнул внутрь проржавевшего чудовища.
Сидячих мест в автобусе не было, да я и не хотел, задница и так зудела от пяти лекций и двух семинаров, поэтому я с удобством расположился на задней площадке и принялся рассматривать незатейливые пейзажи серых от дождя домов, медленно проплывающие за окном чуда «совкового автопрома». Так бы и ехал я оставшиеся шесть остановок до дома, пребывая в унынии, если бы на очередной остановке в салон не вошла молодая красивая девушка с карманной собачкой в руках. Девушка критично окинула салон и, убедившись в том, что свободных мест нет, была вынуждена повиснуть на поручне, напротив сморщенного старичка, которому, судя по виду, было никак не меньше ста пятидесяти лет, а может даже больше. Собачку, которая по размеру была в три раза меньше моего кота, она придерживала левой рукой, в опасной близости от левого плеча того самого сухонького старичка.
Почему в опасной близости, спросите вы? Неужели кто-то и впрямь мог подумать, будто столь хрупкое и жалкое создание, коим являлась эта псевдопсинка, может представлять опасность? Нет, конечно, нет. Этого быть не может по определению, я и сам так думал, однако…
Не прошло и двух минут, как это «чудо», покоившееся на изящной ручке прекрасной собакозаводчицы, вытворило такое, что порвало меня изнутри и снаружи. Я просто не мог поверить своим глазам, это была сильнее меня, и я едва не помер со смеху, когда собачка выкинула такой фортель. Псевдопсинку укачало. Бывает, случается со столь «утонченными натурами», проще говоря, вырвало псину прямо на плечо старичка. Выдав серию характерных толчков, собака низвергла на потертое пальто пенсионера весь свой незатейливый обед, который, судя по ярким тонам на плече, состоял преимущественно из вареной колбасы.
И вот картина маслом: я единственный вижу такое. Меня рвет в клочья от смеха, все смотрят на меня, как на полоумного, вздыхая протяжно и бросая укорительные взгляды. А что мне еще оставалось делать? Конечно, старичка мне жалко, но, поверьте, это было очень смешно, и я ничего не мог с собой поделать. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем обворожительная собакозаводчица, опустила свой прелестный взор вниз и чуть не упала от увиденного. Внезапно, по крайней мере, для нее, я перестал быть полоумный придурком, обкурившимся марихуаной (ибо она поняла истинную причину моего безудержного смеха). Я стал представлять для нее реальную угрозу, ведь пока я один заметил выходку ее собачки.
Девушка, краснея и бледнея одновременно, тут же двинулась в сторону дверей, моля про себя, чтобы остановка оказалась раньше, нежели пенсионер заметит свою обновку. Ей повезло вовремя ретироваться. Не успели двери ржавого монстра закрыться, как пенсионер обнаружил «гостинец».
Честно скажу, его бурная не по возрасту, реакция на кучку полупереваренной колбасы на плече, вызвала во мне ядерный взрыв хохота. Превозмогая боль, скрутившую мой живот, не размыкая онемевших от смеха челюстей, я едва смог найти в себе силы, чтобы доползти до двери, дабы покинуть автобус на ближайшей остановке. Я не мог больше там оставаться, так как в противном случае рисковал умереть от смеха.
Мне пришлось топать еще две остановки до своего дома и, в отличие от остальных людей, встречавшихся мне на пути, на моем лице сверкала мощная улыбка. Прямо крокодил Гена: «И не ясно прохожим, в этот день непогожий, почему я веселый такой»…