Моя история не выдумана, не украдена из журнала с яркой обложкой. Это жизненная правда, то, что ты, дорогой читатель, можешь увидеть собственными глазами. Тебе понадобится только билет в один конец. Это теплая страна с большими пальмами и негостеприимными хозяевами. Отправляйся и встретишь там мою Small Rebel. Если ты действительно решишь ехать, то возьми с собой небольшую посылку для нее от меня. Только сначала закончи все дела здесь. Обратного пути может и не быть. На том аэродроме самолеты приземляются не всегда удачно.
А теперь по порядку. То, что я готов поведать вам со страниц этой книги, есть история любви, а может история войны. Что-то промежуточное. Пишу я это с единственной целью, что когда-нибудь моя Small Rebel узнает об этом письме. Пусть эти строки пройдут через сотни рук, пусть их изрежет своими глазами ни один надменный читатель. Я готов к бою.
Вы, верно, слышали о Республике Конго? Это государство в центральной Африке. «Бывшее колониальное владение Франции», - найдете в словаре. «Средняя температура в апреле: +26. Численность населения около 4.5 млн человек. 15 августа 1960 года была провозглашена независимость Республики Конго». Думаю, больше ничего полезного энциклопедии вам не выдадут. Важно знать прогноз погоды, когда ты собираешься на курорт и ломаешь голову над тем, брать ли с собой болоньевые штаны или стоит обойтись теплой олимпийкой. Какого черта тебе, дорогой читатель, знать, какая там погода? Ты предпочтешь отдых на Мальдивах за три своих зарплаты, поездке в Конго к чернокожим ребятам за мелкие монеты. В книгах не рассказывают о войне, которая испепеляет дома новобрачных, желающих создать благополучные семьи. Это изнурительная гражданская-негражданская война. Это возможность быть убитым на площади в один из жарких дней. Это возможность умереть не за что. Нелепо умирать, когда ты – лишь мирный житель, ничего непонимающий в государственной политике. Подозреваю, что читатель, человек мечтательный, склонен воображать мировые войны, поджигаемые огнем идеологии, к глубокому сожалению, сегодня он не прав. Причина этой войны кроется в лабиринтах коммерции. Большинство жителей Республики работает в шахтах или на карьерах, вручную добывая колтан. «Это ценная руда, сырьё для получения тантала, являющегося ключевым элементом в производстве конденсаторов, находящих применение во многих электронных устройствах». Спасибо словарю. В переводе на человеческий язык, это означает вещество, благодаря которому мы можем пользоваться нашими незаменимыми «друзьями»: айфонами, айпадами, различными сенсорными электронными игрушками. «80 % всех разведанных запасов колтана находится в Африке, преимущественно в ДР Конго». Это правда. Суть моих слов постепенно проясняется. Туман рассеивается. Именно контроль за добычей этой руды послужил одной из причин разгоревшейся Второй конголезской войны. Смотри также: Великая африканская война или самый смертоносный конфликт со времен Второй мировой войны.
Война – дело не шуточное. Причин затянувшейся бойни много. Я хочу остановиться на трех из них:
1. Стремление стран региона воспользоваться богатыми ресурсами ДРК.
2. Отсутствие твёрдой поддержки ДРК со стороны ведущих держав мира.
3. Экономическая причина: неспособность правительства Кабилы(действующий президент ДР Конго) повысить уровень жизни населения.
Очевидно, что государство нуждается во внешней поддержке. Кроме того, место президента занимает не тот человек, который готов справиться с кровавым наваждением в стране. Среди местных жителей всегда велись беседы о фальсификации выборов. Многие вторят, что никто не выбирал господина Кабилу, распродающего страну, ежедневно уничтожающего непосильным трудом и угрозой быть разорванным гранатой население Конго.
Но все же отложим в сторону беседы о политике. Это ни то, что интересует моего доброго читателя, что за чашкой утреннего кофе решил полистать эти странницы. Иначе он возмущенно воскликнет: «Буду ли я читать об этой кровищи с утра пораньше?! Стоило купить ежедневную газету…». И пробежаться глазами по милым строкам, узнать о привычных новостях своего городка. Закурить сигару. Да, да, мой читатель будет прав. Потому я закругляюсь с введением, все нужное уже сказано.
Мне и самому будет приятнее перейти к моей сладкой Small Rebel.
Предисловие
Теперь по прошествии семи лет, я вижу сны о тех дорогих мне местах. Буквально каждой своей клеточкой ощущаю жар, исходящий от той земли. Иссушенная почва, будто сгоревший хлеб, обжигает пальцы. Без сандалий днем не стоит прогуливаться по этим дорогам. Это удивительное сочетание жарких полей и диких джунглей. Ярко зеленая трава стелется по сухим изможденным землям. Эта отчаянная жажда жизни, когда каждый живой плод здесь вынужден сражаться за возможность дышать и пить воду, даже трава – боец.
Моя Small Rebel, ты ведь знаешь все обо мне. Ты бы написала эту повесть лучше меня самого, если бы была возможность. Молча смотри, как я лью слезы нежности на эту белоснежную бумагу. Да, можешь лукаво улыбаться, но не мешай мне, пожалуйста, не мешай.
Итак, я любил бродить по длинным дорогам, меня сопровождал прохладный ночной воздух. Я искал уединение, когда все спали, и неизбежно находил тебя. Как по расписанию, одновременно мы выходили на поиски друг друга. Наша верность была сильнее могучих старых камней, что лежали на одном и том же месте столетиями, изжаренные беспощадным солнцем. Ничто не сдвинет их - ни ветер, ни любая другая сила. В этом их счастье и их пресловутая безысходность.
Постепенно все, что было у каждого из нас, стало общим. Время было одно на двоих. Ежедневно я нуждался в твоих глазах, хотел безустанно слушать, как ты дышишь. Спокойно и размеренно в бою, взволнованно и страстно – при мне. Ты сумела стать для меня всем: и женой, и матерью, и сестрой. При этом ты всегда оставалась моей маленькой, смелой, несломленной жестким бичеванием жизни, девочкой. В умеренно жаркие вечера я находил в тебе преданного друга, готового часами спорить и верить во все новое, забывая окружающую правду. Когда мы расставались и были вынуждены забывать о нашей связи, то я, в моменты предельной опасности, искал на себе твои запахи, ловил легкие рассеивающиеся ароматы нашей любви.
Удивительна возможность существования на Земле полного откровения, которое царило между нами. Проникновение друг в друга. Жажда высказаться мучила меня, когда не ощущал твоего тепла. Исцеловать твои пальцы, не отпускать тебя на рассвете, пусть нас застрелят там, вместе, в утреннем покое, в нашем общем сне. Вот она тайная мечта. Смерть бьет в глаза каждый день, хочется выразить протест всем своим существом и уснуть, обнимая твое худое сильное тело, чтобы больше не знать сомнений и страха. Пусть наутро нас убьют за неповиновение.
Ты знаешь, что еще больше я любил тебя в моменты, когда жизнь буквально висела на волоске. Да, мы склонны живо, по-настоящему любить, когда умираем. А я знал, что наше существование бренно, легковесно.
Однажды прямо у твоих ног умер ребенок, ты смотрела и плакала. Ты ничем не могла помочь, но ты, мое нежное дитя, еще не потеряла способность сострадать, не сумела стать безжалостной. Это я и ценил в тебе, ты не станешь жестокой ни при каких обстоятельствах. Ты смотрела на малыша, истекающего кровью. У него было ранение в горло, какое-то время он отчаянно кашлял. Я видел, как ты стонешь, рвешь себя изнутри, ты жаждала дать ему последнее тепло, взять его за руку. Но тело не подчинялось тебе, твоя узкая и сильная спина содрогалась в рыданиях. Когда он перестал дышать, я приблизился и обнял тебя сзади, чтобы увести оттуда. Ты еще тряслась и что-то шептала.
Смешно. Мы же видели убийства каждый день! Что было особенного в этом мальчике? Всех убивали, убивали нечаянно, беспорядочно, неожиданно убивали.… Но ты еще могла плакать над болью неизвестных тебе человеческих существ.
Потому я дорожил каждой нашей тихой минутой, каждым вечером, проведенным вдвоем. Я предчувствовал, что наше счастье ужасно мимолетно, оно зависело не от нас двоих. Были люди намного важнее, это они решали, где нам проснуться утром, в кого стрелять завтра. Только вместе мы могли ощущать свободу, это теплую жидкость, разливающуюся под кожей. Мы даже научились мечтать! Со мной ты была нежной девочкой, а утром ты брала оружие и делала то, что прикажут. Никто не смел сопротивляться. Ибо жизнь дороже хлеба и мнений. Наутро я не узнавал тебя. Это пугало и притягивало одновременно. Свежим сонным утром я видел воина, солдата, моей девочки уже не было, под плотной кофейной ее кожей пунктуально билось сердце бойца. Оружие шло ее крепким рукам... Каким беспомощным и злым я становился, видя, как Джефр, наш главный, поднимает руку на мою красавицу. Я сжимал пистолет каждый раз, не смея размазать его мозги по горячим камням. Он мог ударить каждого, все мы были под прицелом, неверное движение и ты покойник. Этот сутулый грозный человек с обросшим лицом и некрасивыми впалыми глазами ценил только настоящих воинов. Бесшабашных, гнусных парней он любил больше всего. Девушек он использовал, когда желал забыть о привычном распорядке дня. Все наше стадо безропотно подчинялось этому иссохшемуся по нормальной жизни, старому не по годам, человеку.
Все внутри сжималось, в груди становилось щекотно и это чувство давило слезы из моего закостенелого сердца, когда я думал, что скоро расстанусь с тобой навсегда. Если бы я не уехал, нас бы разлучила смерть или безумие, спровоцированное своевременным взрывом нервных клеток организма.
Я любил в тебе все: твою женственность, которая пряталась от всех и открывалась только мне, твою смелость и отвагу, твою искренность, твое понимание. Вспомни наш разговор у костра. В ту ночь все уснули, напившись вина, украденного в местной деревни. Мы наконец смогли уединиться в надежде, что этой ночью противоборствующий лагерь не найдет нас в этой глуши. Я смотрел на твое лицо, на нем играли языки пламени, разрисовывали тебя. Ты казалась то встревоженной, то радостной, а после вдруг задумчивой. Я терял твой настоящий облик. Глаза все время смотрели прямо в меня. Я чувствовал, что необходимо именно сегодня рассказать тебе о своих грезах и надеждах, предвидя, что другой возможности может и не быть. Чего стоят наши жизни, когда на кону большие деньги? Наших прав в этой стране хватило бы только на работу в шахтах или в лучшем случае, мы могли бы принадлежать другой военной группировке. Я же мечтал о другом. Мне никогда не хотелось быть бойцом, выпускать из людей кровь. Я мечтал учиться, писать и говорить людям о войне. Рассказывать, чего стоит жизнь ребенка здесь, - в этой кровавой бойне можно потерять все. Но самое страшное, что, лишившись всего, ты еще проснешься, выплюнешь из себя кровь и слезы, а потом будешь вынужден смириться. Я хотел рассказать тем, кто никогда не видел подобных сцен обо всем, что здесь творится. Я знал, что смогу вырастить из себя журналиста, а затем писателя. Среди наших воинов никто и не думал о таких пустяках. Эти мысли и правда, больше походили на бред сумасшедшего. Потому что выхода не было. Все знали об этом. Стоило родиться в другом мире, чтобы писать и выкрикивать что-то дерзкое. Ты родился в деревне рабов, не стоит и помышлять о подвигах. Но я был мечтателен.
Только я был не прав, когда предполагал, что ты будешь смеяться над моими затеями. Эмоционально я шептал тебе обо всем этом у костра. Шорохи иногда тревожили нас, ты вскакивала и просила меня быть тише. Прислушиваясь, ты успокаивалась, и я продолжал. Каково было мое удивление, когда ты взяла мои огромные пальцы в свои руки, и, помолчав с минуту, осторожно сказала:
- Ты сможешь. Когда придет время, - слезы подступили к горлу, но она сдержала волну страха, - ты сможешь уйти. Да, я верю в тебя. Поэты рождаются не на теплых перинах.
Предел есть у всего. Даже самая плодотворная интересная жизнь заканчивается унизительной смертью одинокой больной собаки. Так и нить нашей любви когда-то должна была порваться. Ты бы хотела видеть во мне мужественного спасителя, а я оказался человеческой тварью. Такой примитивной, готовой спасти только свой облезлый хвост. Я еще виню себя, а это значит, у нас по-прежнему есть надежда. Если ты выдержишь. А ты боец.
На рассвете я смотрел в твои большие глаза, ветер разбрасывал твои волосы, это все, что он мог потревожить в тебе. Ты была частью природы, потому и с ветром ты была на равных. Жадное солнце медленно выползало из-под большого, я бы даже сказал необъятного, шара Земли. Я мог ясно видеть твое лицо. Все ямочки, любимые мной, отметились четкими линиями. Я знал, откуда эти складочки на щеках – от улыбок, но происхождение тех, что обрамляли твои шоколадные круглые глаза, было мне неизвестно. Ты ведь никогда не плакала. В миг, когда ты смотрела прямо в меня, не отводя глаз, я был готов провалиться сквозь землю. Запахи всего этого великолепия: наступающего лета и тебя в утренних лучах солнца – захлестнули меня. Опьянили. Что-то говорили мы. Шептали твои губы. Я не знаю. Не помню.
В то утро, я знал, что теряю тебя навсегда. Хотелось кинуться к твоим ногам, плакать, целовать. Капли, застывшие в моих глазах, вызвали улыбку в тебе. Наш прощальный поцелуй был лучшим: я бы не смог целовать тебя настоящую, зная, что уйду. Потому я, как смущенный мальчишка, убежал в лес. Там было наше озеро. Чистое, глубокое, синее. Я наклонялся к воде, прикасался к ней губами. Я еще помню холодную землю у берегов, что пыталась сбросить меня вниз. Злился. Свое отражение рвал волнами.
Кануло семь лет после того, как я ушел. Твой голос не отпускает меня. Перед сном, если не устану, как дурной пес, вновь и вновь вижу, как шевелятся твои губы в тот последний день. Пытаюсь разобрать слова, но тщетно. Так каждый вечер. Это убивает меня. Я истерзал себя мыслями и вспомнил, что ты любишь больше всего. Мне показалось, что я должен помочь тебе заснуть. Я решил сделать это так, как делал раньше: сказками я закрывал твои бездонные глаза. Я выполню все твои просьбы. Но я не могу больше слышать твой голос, небрежный стон воспоминаний, все мое прошлое, которое не связано с настоящим, но готово разрушить его в секунду.
Нужны обещания? Я скажу, не только скажу, это будет сущей правдой: я только твой. Всегда, всюду только с тобой. Моя Small Rebel, верь мне. Слушай нашу сказку.
Потребность ребенка, мечта поэта, последняя надежда одинокого старика, слушай эту сказку.
Твой нежный предатель, Джозеф.
Кукольная жизнь
Я переписал твою жизнь. Словно Бог или кто здесь главный? В этом нормальном человеческом мире? Читателю виднее, он пробовал жить, как добрые белые люди. В общем, я взял и написал все заново.
Славные теплые дни сохраняли богатый урожай африканских полей. Дети резвились во дворе, звонкий хохот врывался в окна, когда женщина с прекрасными кудрявыми волосами рожала. Здоровый ребенок с пухлыми щечками вылез из нее. Шоколадная кожа и мягкие круглые ручки. Большие, глубоко посаженные черные глаза, аккуратный носик, выпуклые светлые губы-розы. Долгожданная, дорогая девочка. Из нее сразу же сделали куклу: купили платья и очень любили.
Люди часто улыбались, наблюдая за процессом взросления малютки: первые вопли, нежданный насморк, слишком холодные ладони и наконец, осознанные шаги и четкая членораздельная речь. Хлопали в ладоши - радовались, никаких рассказов о смерти, никакой крови на крыльце. И войны не было. Свободные, смелые люди разгуливали по улицам, ходили на работу, отмечали праздники, дарили подарки, самые ценные – те, что сделаны собственными руками. Папа держал девочку на своих больших руках. Все, как у людей.
Создатель одарил девочку слишком серьезными задумчивыми глазами. Казалось, что она знает больше дозволенного. Много читала, засиживалась допоздна в саду, играла на скрипке. Дорогая, ты и не знаешь таких сложных слов, но я готов потратить уйму времени, разъясняя тебе их смысл, словно законы ядерной физики. Скрипка – это струнный музыкальный инструмент. Особенный способ добычи прекрасного. Это чувство известно тебе лучше, чем мне. Правда, ты не знакома с дорогами, которые приводят к нему быстрее, чем чистое жемчужное страдание. Стоит вернуться к той девочке. Так вот, она росла необыкновенным ребенком. Способным и счастливым. Множество возможностей открывалось перед ней.
Кто бы из ее окружения мог подумать, что есть такая штука, как война. Та машина убийств, которая отбирает все, беспощадно и навсегда. Кто бы мог представить, что где-то есть рабство, насильственный труд.
Еще в 15 девочку выдали за соседнего мальчика Франклина. Он был чересчур робок, но очень мил. Поспешная помолвка повергла ребят в полное смущение. Прогуливаясь по саду вечером, они совершенно не знали, как себя вести. Первое время девушка брала инициативу в свои руки и старалась много говорить. Но в какой-то момент ей показалось, что Франклину наскучила ее бестолковая болтовня, и потому после они только молчали, держась за руки. Красавице совсем не нравились эти прогулки, занятнее было бы листать большие энциклопедии или брать уроки танцев. Но теперь она была замужем.
Она вела глубокую нравственную работу. Писала дневники, хорошо постигла грамоту, любила сложный слог Данте и темные ночи, полные звезд. Особенно впечатляли ее рассказы о чести, достоинстве, искренней любви. Сама она не знала, что такое эта «любовь».
Никакого геноцида, деления на хуту и тутси. Все равны. Счастье в развитии и просвещении. Солнце разрисовывало непослушные кудри, пока девушка скользила глазами по строкам. Беззаботное время, когда торопишься только жить, стремишься успеть все: и надышаться весенним воздухом, и вдоволь посмеяться с подругами, и постигнуть что-то из разряда высшего и необходимого.
В родном городе девушки было много школ, образовательных заведений разного рода. В детях воспитывали скромность и жажду знаний. Ребята с ранцами за спиной бежали в кабинеты, жевали жвачку, шептались на уроках, обедали в столовых. Цивилизованный мир, с экранов телевизоров патриотические речи, благодарность за свободу, уважение к правящим верхам. Гордость за страну, факт рабства не забыт, но навсегда выжжен из сердец как акт унижения. Граждане знают, что эта веха истории позади, они горды тем, что их предки смогли пережить это и родить здоровых полноценных людей, не рабов.
С ней бы не произошло то, что сделали с тобой, дорогая. Ее бы не измазали грязью, никто бы не посмел угрожать ей – полноправной жительнице большой страны, Республики Конго. В моей сказке это не страна третьего мира, это мощная держава, готовая постоять за себя. Права человека – не пустой звук. Мартин Лютер Кинг – национальный герой, каждый подросток знает наизусть его знаменитую речь о мечте.
Ты должна забыть тот день, когда тебе дали в руки автомат, заставили сделать то, что противоречило мирозданию. То, что повергло в ужас самого Творца. Уничтожило юные цветочные побеги самой ранней весной. В паспортах твоих родителей стояла печать: «Тутси». Они были слишком стары и бесполезны, таких, как они, называли насекомыми. Уничтожали теми же способами, что и насекомых. Самый настоящий геноцид в рамках гражданской войны. Провокационные лозунги на радиоволнах, страшно открыть дверь незнакомцу, повсеместные предательства, нож к горлу на рассвете. Тебя бы тоже убили, но ты была красива. Молодость, сила, стальной характер придавали твоему лицу внутреннее свечение. Потому тебе дали в руки оружие и приказали расстаться с мамой и папой навсегда.
В нашем воображаемом мире нет звероподобных людей, коими движет ненависть и сумасшествие. Здесь никто не вышвырнет твое тело в кучи земли, смешанной с останками умерщвленных. У каждого есть шанс стать чем-то большим, чем жертвой. Получить образование, влюбиться, путешествовать, найти свое предназначение, воплотить мечты в жизнь, а после умереть в окружении благодарных детей и внуков. Возможность жить полноценной жизнью – что же это для тебя? Ты так и не рассказала мне, потому я вынужден применять к тебе понятия о той норме существования среднестатистического человека Франции. Хотя, по моему мнению, в других не воинственных государствах все примерно также. Я даже не узнал этого! Господи, ведь единственное, что было мне нужно от тебя – это глубокое проникновение, узнавание, погружение в твой мир. Я же мечтал увидеть твоими глазами восход солнца! Но мы не успели. Хватало времени только на исполнение приказаний.
Хорошо, сейчас не стоит об этом. Та девочка, которой должна была стать ты, любила цветы. Преданный и чересчур скромный муж приносил ей по субботним вечерам свежие букеты. Их сад был чертовски красив и полон круглый год. Когда она сидела посреди книг, удобно расположившись на кровати, он осторожно открывал дверь и клал цветы у ее ног. Девушка обаятельно улыбалась, целовала его куда-то в висок, проводя рукой по волосам. Франклин уходил, восхищенный ею. Неустанный воздыхатель. Иногда он ужинал в одиночестве, не смея отвлекать девушку. Она ценила это понимание и была вполне довольна его опекой.
Конечно, они родили детей, со временем. Но это мне уж совсем неприятно представлять. Разве могла моя возлюбленная, обладая совсем другой жизнью, и никогда, не встретив меня, еще и принести ребенка чужому мужчине! Ну да ладно, это всего лишь сказка. Здоровые дети росли в лучших условиях, отец сделал их тепличными растениями, вовремя кормил и учил всему понемногу, мама была строже и настойчивее. Впрочем, не такое уж и плохое сочетание.
Дети росли, а родители мечтали дать им всестороннее образование, показать другой мир. Позже они переезжают на юг Франции. Здесь в небольшом прибрежном доме они обустраивают уютное гнездышко. А это уж красавица делала отменно. Она также выпустила несколько книг, пользующихся популярностью у представителей французской интеллигенции. В таком тихом месте они вырастят детей и отойдут на тот свет, не совершив ни одного убийства, не злоупотребив нарушениями заповедей. Все чинно и благородно.
Теперь, когда сказка подходит к концу, я хочу спросить мою Small Rebel, хотела бы она такой жизни?
Видится мне, что дрожь пробежит по твоему телу от той легкости, с которой написано это послание. Истина в том, что каждая строчка буквально выжжена морщинами на моем лице. А сколько рома выпито в бессонные ночи! Этот напиток чудным образом успокаивает мою неугомонную голову, занятую мыслями о тебе. Если ты жива, если тебя еще не разрушил тот дикий мир, если в тебе еще осталась хоть капля веры в меня, только жди! Пожалуйста, жди. Я приеду, я заберу тебя.
P.S. Никому не передавай приветов, в этой стране я люблю только тебя.