Самый лучший крокодил
Женщины, они как Чебурашка –
теплые, мягкие, любят ушами
и всю жизнь живут с каким-то
Крокодилом…
- Привет, свободна? Я к тебе на перекур?
- Конечно, портить здоровье лучше всем коллективом! – надо отдохнуть, поболтать, послушать очередной рассказ « как я напилась на выходные и что я вытворяла». Легко и расслабляюще, вспоминались отчаянные незамужние годы. Можно вернуться в молодость, юность и беззаботность.
- Ты представляешь, я оказывается, неизвестно чья дочь?! – глаза горели озорным огоньком, в ее молодости чувствовалась жажда приключений и поисков чего-то необычного, интересного.
- Это как? – Кира Юрьевна была немного старше, хотя по виду ей еще давали двадцать, но в жестах и поступках уже была какая-то степенность и спокойствие.
- Да просто все. Моя мама, оказывается, получала удовольствие, когда ставила рога моему папе. Был у нее любовник, который ее боготворил. Потом появилась я. Он просил, чтоб она ушла к нему, она почему-то отказалась. А сейчас говорит: «дурная была, молодая; жалко, что не ушла». Он так радовался, когда она забеременела, просил хоть с ребенком видеться. Она не отказывала тогда. Все мои игрушки – его подарки. Он просто закидывал меня подарками, вниманием. А ты знаешь, тогда ведь это было не так просто, как сейчас, и дорого было безумно. А у меня их было – завались! Видел он меня последний раз еще совсем маленькой, но мама говорит, что если бы мы встретились сейчас, то он бы меня обязательно узнал, потому что я – вылитая она в тот момент. Прикинь! – огонек в глазах разгорался все больше, она была страшная хохотушка и во всем старалась видеть позитив. А эта ситуация была просто нелепой: мама с папой давно разошлись, и «отцом» она называла отчима уже много лет. Вот и еще родственничек всплыл…
- Да, просто «Санта Барбара» какая –то получается… А почему… А где он сейчас, что с ним?
- Не знаю. Мама не захотела углубляться в эту тему. Может, она еще что-то чувствует к нему. Жалеет, это точно…
- А похожа? Ну, да…
- Похожа я на маму! В том-то и дело, что по сходству никак не определишь, чья я. Мамина! Но все-таки интересно-то как получается… - и хохочет, хохочет. Такая жизнерадостная вечно! С каким-то непонятным «кипишем» на голове, - волосы вьются и непослушные, уложить их просто невозможно, совершенно разностильная одежда, и разные «фенички» - то заколочки, то колечки… Прям елка новогодняя!
- Ха-ха, прикольно! Так как тебя величать-то по отчеству, Элеонора…? – можно прочувствовать всю забавность.
- Не знаю уже. Была Петровна, а может и Августовна теперь…? Не знаю.
- Августовна? Ух, ты, звучит!
- Да, какая разница? Вероятность встречи с ним нулевая, я его не знаю, он меня тоже.
- Пиши в передачу «Жди меня». Текст примерно такой: «Дяденька, вы имели связь с моей матушкой в таком-то году. Я вас ищу! Возможно вы мой батюшка. Откликнитесь. Сделаем анализы и определимся с родством. Я очень мучаюсь в догадках!» Как тебе?
- Ой, Кирюха, по-моему, отлично. Вот как будет совсем уж нечем заняться, обязательно брошусь на поиски. Все. Пока, надо бежать. А-то все рабочее время провожу у тебя. До встречи, - и энергично с новыми силами девчонка бросилась в работу. Перекур окончен.
- Давай, девушка с неопределенным отчеством. Пока. Заходи, если что.
А все-таки интересно жизнь складывается. Смеешься над фильмами: «ты мой брат, потому что у нас одинаковые родинки над пупком!» - ружье запело, сорок слонов станцевало…, или «кто ты? Я ничего не помню из своей жизни? Чей это ребенок?» - ребенок как правило оказывался именно ее, а мужчина, которого она все силится вспомнить – любовь всей жизни… А потом, оказывается, что и в реальности бывают странные совпадения и сериальные ситуации. Забавно.
Элеонора, толи Петровна, толи Августовна была очень интересной и пышной личностью. Именно, пышной: «это я сейчас уже похудела, а в школе, я весила в два раза больше». Сейчас она работала, бросила учебу совершенно сознательно: «диплом я себе куплю, а ума бы все равно не прибавилось». Работа приносила удовольствие и радость. Не каждый так смог бы, ходить по предприятиям и без стеснения предлагать услуги фирмы. А она любила и умела общаться с людьми и втираться к ним в доверие. Очень радовалась «никого из наших не пускают туда-то и туда-то, а я вхожа практически везде!» Профессия гордо именовалась «торговый представитель»! Вставала рано, ложилась поздно и целый день на ногах. Но ей это, в самом деле, нравилось! А что может быть лучше, чем заниматься делом, которое приносит удовлетворение.
На выходных отрывалась по-полной! Она была свободной от всяких непонятных уз и пут. Обожала тряхнуть формами на дискотеках - поразить воображение несмелых. Сегодня был тот день – праздничное настроение и полная боевая готовность и, конечно же, петушиный раскрас. Держитесь!
- Толичек! – ди-джей, который просто не мог отказать давней подружке Эльке, пускал ее за пульт и она смотрела на зал покуривая, - прошу песенку, сделаешь?
- Конечно, выбирай.
- Выбрала, вон для того парня, - и показала на жертву полненьким пальчиком, увешанным колечками.
- Так точно, моя госпожа! Балдей!
И из микрофона голос сказал: «Эля дарит песню своему парню!» Кому посвящение – не сказано, зачем? - он и так все поймет.
И певица томно и грустно запела: «И никак… Но бой окончен – белый знак, а я любила тебя, дурак. И ника-а-ак…»
Парень, понятное дело, уже давненько был бывшим, но хотелось как-то напомнить о себе, подпортить отдых. На танцы пришел с новой пассией, она все терлась и пыталась его развеселить, но он был «в ступоре» от трогательного заказа бывшей дамы. Настроение на вечер испорчено, барышня в печали. «Твой выход, королева!». И Эля вышла, выплыла, слезла с места ди-джея и сразу на подиум, к шесту! И бурные аплодисменты в конце песни. Только парню – бывшему - было все грустнее и грустнее, так извелся, бедняга, что решил уйти и барышня, не понимая и не разделяя его настроения, плавно поплелась за ним, хоть он, кажется, совсем забыл о ней. Зато Эля была на высоте! Она уже выбирала себе новую жертву. Как хорошо быть свободной! Вечером обязательно кого-нибудь осчастливит. Он пойдет провожать, а она позволит себя поцеловать. Ну не убудет же с нее, в самом деле? А целоваться, это здорово и приятно! Вот такая она – Элька «перекати поле».
- Эля, отчет за неделю! Где? – начальница – человек настроения, была не в духе. Оно-то и понятно, открывать свое дело приехала с мужем и другом, который в последствии стал любовником. Квартиру снимали втроем, дешевле, все-таки. А муж, типичный олень, ничего не подозревал. И удобно было почти всем: и ей, и мужу, и любовнику. Особенно любовнику, - и баба рядом, и как бы свободен от всяких отношений, и жилье. А ей, начальнице, было немного в тягость: и муж никуда не отлучался, и любовная связь надрывалась, это ее жутко раздражало, она теряла контроль над одним из своих мужчин. Собственницей была страшной!
- Да, здесь он, Жень, - сплошное спокойствие и доброта, хорошо все, ведь близились выходные, а это новые приключения и эмоции. Эля была в томлении и ожидании новых приключений.
Отчеты на стол, день закончен. Евгения – в мыле, в работе, не оторваться, а все остальные – по домам.
- Элька, Катька, девчонки, а может, отдохнем после тяжелой трудовой недели, оттянемся по-полной? Предлагаю – кафе. Кто «за»? – это Гена сказал. Он был массовик-затейник в компании, и по – совместительству любовник Евгении, хотя надоедать начинало понемногу. Слишком она зазналась в последнее время. Слишком много требует. А так было удобно, никто никому ничем не обязан. Приятно прятаться, вспоминались времена учебы, когда к девчонкам в общежитие приходилось лазить по пожарной лестнице и убегать до рассвета. Сначала их отношения с Женей носили романтический характер, он даже был немного влюблен. Немного – это как? Я немного войду в тебя и ты немного останешься девственницей… Потом это была страсть, безумная и неудержимая. Потом изюминку придавало именно это студенческое «прятанье по углам». А сейчас они живут все вместе, и Женька сошла с ума. Она не дает ему прохода просто! И даже муж ее, хоть и олень, уже странно на них смотреть начал. Он чувствовал себя почти женатым, причем неудачно женатым, - на мегере. Хотя свой супружеский долг перед мужем она выполняла достаточно исправно, не даром же они все вместе живут, он-то все слышит. Надоела она ужасно. Хорошо, что сегодня ей надо подольше поработать, и можно отдохнуть и расслабиться. Вон Элька-то какая, аппетитная! Эх! Жаль, что работаем вместе, а-то не сдержался бы! Но… слишком уж все тесно получается… Нельзя.
Из четырех голосов четыре было «за». Вечер удался, но как всегда, чего-то не хватало. И тогда активный любитель экстрима – Эля, предложила пойти в сауну. И опять из четырех – четыре «за». Горячий воздух и коньяк сделали свое дело: мальчики – девочки разбились на пары…
Гена тискал пьяными руками Элю, понимая, что делает что-то не так, но не мог остановиться. Да и зачем теперь останавливаться? Остановиться было невозможно, и оторваться было невозможно. Она была вся такая мягкая, гладкая и даже в жарком помещении ее кожа делалась «гусиной» оттого, что он ее трогал. Она с удовольствием поддавалась и отвечала на все его выпады. Хрипела и стонала, так, что казалось, скоро сбегутся спасатели, выручать бедную девочку от насильника. Но он не был насильником, она не была жертвой! Она кусала его, а он как пиявка присасывался к ней. В пьяной голове метались бусиночки и звездочки, и хотелось только, чтоб это не заканчивалось, а если закончится, то чтоб опять началось и опять с ней! Когда приходило хоть какое-то прозрение, он опять набрасывался, и опять все повторялось: и ее стоны, и его рычание. Как все-таки хорошо, что они решили отдохнуть после тяжелой трудовой недели!
Голова болит, веки тяжелые – глаза не открыть. Наверное, он уже никогда не сможет открыть глаза. Удалось, да лучше бы не удавалось, лучше бы не открывал! Перед глазами злое Женькино лицо, из носа пар! Ой-ой-ой, во сколько же он вчера пришел? В каком состоянии? Да он же вчера с Элькой, того,… Похотливый самец!... Боже мой, Женька ее смешает… понятно, с чем ее смешает Женька, если узнает! Ужас просто! Но какие классные воспоминания, хотелось бы повторить… Да, он обязательно все повторит! Только в нормальном состоянии, в нормальных условиях. И от мегеры - Женьки ее убережет. Все будет! Он в этом просто уверен. Как бы отключить у Жени звук, а-то так орет, - сил нет. Все продолжаем спать! Я, в конце концов, свободный человек, а ты замужем. Вот и ори на своего оленя! Спать! Он накрыл голову подушкой, вот почти ничего не слышно. Продолжаем спать! А еще впереди почти целое воскресенье, можно выспаться! И повспоминать и запланировать следующую встречу с последствиями и Элькой…
«Блин, что я натворила? Женя меня убьет! Как теперь вести себя с Генкой? Зато уровень – спать с зам.начальника! Я молодец!» Голова болит, думать тяжело. Зачем потянула всех в сауну?! А так бы и не было ничего. Почему с сексом в ее жизни связаны какие-то странные истории. Почему все не может быть цивилизованно, красиво и поэтично? Даже начала как-то неправильно…
Новый год. Праздник из серии «напоили, в первый раз ты так пьяна…» В самом деле, так развезло, потому что в первый раз попробовала что-то крепче компота. А потом парень, нежно и ласково уговорил ее подняться в спальню, а в хмельной голове мудрых мыслей не осталось – она согласилась. В спальне играла музыка, и горели свечи, он долго мял ее юное тело, она все ждала, где же удовольствие? В мозгу начало светлеть, удовольствия так и не было, зато хоть недолго… И это все? Отчего же тогда стонут, балдеют? Она слышала только кряхтение - пыхтение в процессе издевательства над телом…
- Дай сигарету! – она, теперь уже юная женщина, могла позволить себе все что угодно.
- Элька, ты ж не куришь? – он был ошарашен.
- С этого момента – курю! – поменялось буквально все. И за один вечер из девчушки - скромницы она превратилась в немного нахальную, немного стервозную и насмешливую барышню, которая пьет и курит к тому же.
Вот так в один день она начала пить, курить и трахаться. Может, закодироваться? От всего. «Голова моя глупая, безногая, безрукая!...» Ой, точно, что-то с головой. Правильно сказала, Кира, - «Санта Барбара»… Вот уж точно, не жизнь, а сказка. В духе мексиканско – индийского сериала. Теперь надо, чтоб Генка обязательно оказался моим внебрачным братом, чтоб смело можно было потерять память, а потом повеситься на поющем дереве, лучше на березке, с тоской о родине с элементами русского патриотизма… Романтика, черт ее возьми!..
Нет, не хочется, чтоб Генка стал братом, а хочется, чтоб стал… А кем он может стать? В серьезность его намерений не очень-то верилось. До этого странного «отдыха» он и внимания никакого не обращал, никаких поползновений в ее сторону. Ну, вот совершенно никаких. Да и она как-то не воспринимала его как мужчину. Не думала, точнее, не давала себе думать, о нем. Связь на работе – это пошло, неправильно, и тем более есть большой босс – Евгения. У нее – начальник, у него – подруга. Он очень прочно с ней связан. И из-за нее, из-за Эли, он может все потерять. И кому от этого будет лучше? Кому это надо? Ни-ко-му. Как себя вести дальше? Как смотреть ему в глаза и не краснеть. Не вспоминать, что между ними было. И как это было! Конечно, после первых и неинтересных впечатлений позже было что-то, что изменило ее отношение к сексу… Но с Генкой было просто несравнимо! А если это нормальные условия? Если это сознательная бурная ночь! Так можно и застрять надолго. Застрять с ним и на нем! А кому это нужно? Никому не нужно. И вспоминать не стоит. Забыть. Стереть. Выключить. Не было ничего, показалось. Вот, бывает, такое померещиться! Ну, его все в баню… Доходились уже в баню… С Генкой.
- Привет, Элька, - Геннадий был как всегда серьезен и неподступен, только в серых глазах читалось «я все помню!»
- Привет, как ты? – все-таки не получится так, как будто ничего не было. Ведь было то! Еще и как! И глазки бегают-бегают, сердечко стучит. Есть контакт! Нет, нельзя. Забыть. Стереть. Все равно это просто «отдых», пусть и хороший. Просто приятное воспоминание.
- Ой, так голова болела, жуть просто, - и поцеловал. Так просто по-привычному, как будто они всегда так и делали – целовались в темном углу на лестнице. В животе все поднималось, переходило в голову, и хотелось, чтоб ничего не заканчивалось. А продолжалось и продолжалось.
Вот уже и дышать стало невозможно, и оторваться – никак. Он опять чувствовал себя пиявкой. Все – все впитаю в себя, ни капельки не оставлю. Никому! «Здравствуй, я твоя мышка, я твоя мышка! И я тебя съем!...» Так и съест ведь. Ну, ее к черту, эту Женьку!
- Гена, перестань. Это все неправильно и не нужно, - остатки ума и здравого смысла бунтовали против непонятных рвений немного распутного тела. Так, перестать краснеть! Смущаться! Перестать! Держать себя в руках! В его руках?... Как же это трудно. А в его руках удобно и уютно. Горло сводит, руки-ноги скручивает, в такой холод и так жарко! Ужас просто. И куда же деваться?
- Я не знаю, что ты там говоришь, а я, как непосредственный начальник, отвечаю, - всем нужно. И тебе и мне. И не пытайся перечить. Женя уезжает со своим, и целую неделю квартира будет в нашем распоряжении. Будем вместе – и не пытайся перечить, еще раз говорю. Как ты можешь ослушаться руководство? Не можешь, правильно. Ты же умная девочка!
И уже совсем интимно, на ушко аж до мурашек: «Я буду ждать… тебя».
ОХ, УЖ ЭТО РУКОВОДСТВО! И не деться никуда. Да и не хочется никуда деваться, хочется засыпать и просыпаться с ним. Гладить его смешной чуб и чтоб он обнимал своими огромными руками, в которых чувствуешь себя килограмм на двадцать легче и изящнее. И чтоб он не переставал и не останавливался. Да, будь, что будет! Еще вся жизнь впереди, можно себя радовать, любить и быть любимой, нежной и чувствовать себя хрупкой и ранимой. Пусть будет! Авось, пройдет наваждение и все станет на место. На свои места. И голова «глупая», и руки перестанут дрожать, и живот не будет так бурно на него реагировать… А впереди целая неделя работы, без него, только с поджиманиями по углам, а потом только неделя вместе. Какими разными могут быть семь дней!
- Да, да, девушка, проходите. Присядьте, я через секундочку освобожусь и выслушаю вас, - он был очень интересным мужчиной. Седина безумно шла ему, руки красивые. Все-таки так приятно смотреть на человека, который многого добился, ухаживает за собой, и голос такой приятный, располагающий. – А…, - в голубых глазах появилось такое жгучее и переходящее чувство потери.
- Здравствуйте, я… - и пошло-поехало: что мы представляем, что мы предлагаем…, «только не смотрите на меня так, что плакать хочется». Эля неловко себя чувствовала в обществе этого печального человека. Жалко его как-то. Что же он потерял?
- Да, да, конечно. Я куплю у вас… - за пятнадцать минут он ей сделал дневную кассу. Интересно.
Конечно, она стала его постоянным поставщиком. Он не жалел ни денег, ни времени. В таком приятном обществе и минуты бежали быстро, и день был удачным. Он переставал печалиться, когда она приходила. Глаза становились добрыми и ласковыми, голос таким родным и близким и он все время старался ее порадовать, подбодрить. Все складывалось просто отлично. И, обещающая быть очень длинной, неделя прошла. Близилось счастливое сожительство…
- Элька, жрать хочу! – еще бы, после такого постельного марафона!
«Три счастливых дня было у меня, было у меня с тобой…» Их было больше, и они заканчивались… Этот мини опыт семейной жизни был таким классным! Он любил поесть, вкусно и много, «пожрать», - как он говорил всегда. Он купался, как тюлень или пингвин, и после него в ванной оставалось куча луж на полу. Он был таким огромным и таким детским одновременно! Просто прелесть!
Ей нравилось ему готовить, просыпаться рядом с ним и любоваться. Он всю ночь крепко-крепко обнимал ее и не отпускал ни на минуточку. И его волосатая рука на ее смуглом теле так роскошно смотрелась, дополняла. И не было никакой неловкости или стеснения. Как будто они всегда жили вместе! Как будто, так и должно быть: и его одежда по всей квартире, и ее трусики у него под подушкой, и совместные трапезничанья…
Это было просто обалденно! Одно неудобство – на работу они, конечно, ездили вместе, но заходили с разных входов и в разное время, а там старались ничем не выдавать себя, а получалось плохо, потому что хотелось «в гнездо», домой, в постель, конечно же… Потому что невозможно было смотреть на него и не вспоминать его руку на груди, его запах, и то, как он улыбается, когда спит…
«Ваше время истекло». Еще Золушка печалилась и пугалась этого жуткого выражения. Она была не Золушка, и он – не принц. Кто он? Кто для нее? Непонятно. Просто Генка. Гена. «Теперь я вместе с Геной, он необыкновенный, он самый лучший в мире крокодил». А вместе ли? Но все равно, повезло Золушке значительно меньше, чем Эле и Гене. У них было не пара часов в саду, а целых… Или не целых, а всего… Но все равно больше, чем пара часов!
- Привет, Кирюш! Не занята? – Эля, как всегда прибежала на перекур.
- Привет! Заходи. Как ты? Классно выглядишь! – Эля была какой-то неземной, что ли? В каждом жесте было что-то новое. Давненько она не появлялась, пару недель, наверное. Может, больше. Изменилась… - Мужик твой на тебя так действует?
Ответом была счастливая, граничащая с безумством, улыбка:
- И не только… - сама загадка.
- Чай, кофе? Делай. Как дела-то? Как с Геной?
- Кирка, такое расскажу… Присаживайся, сейчас упадешь. Давай закурим и слушай!
Ритуал заваривания кофе… Успокаивающий щелк зажигалки… И дымок, от вкусного напитка и ментоловых сигарет.
- В общем, я в шоке! Папаня объявился!
- ? – ответом было молчание.
- Помнишь, я рассказывала, что не знаю, чья дочь?
- Угу, - ментол холодил горло, а кофе, наоборот был очень горячий. Ужас, как все это вредно! Но мы не боимся трудностей!
- Вчера у нас дома были гости! Вот мой любимый клиент, помнишь?
- Ага, имя такое… Август…
-… Сильвестрович, молодец! Вот уж наградили мужика имечком! Так это он!
- Да ты что?!
- Да, представь себе. А я то, дура все ему рассказывала, и фамилию, и где живу, и как мама… Развел меня на откровенность, а я и давай трепаться! Ну я ж вообще не отличаюсь скрытностью, а тут еще повод такой и он сам готов меня слушать.
- А как вообще, все было? А классно тебе, целых три папани. У меня вот ни одного, а у тебя целых три. Везет!
- Да уж, везет. Только как мы теперь разбираться все будем?
- Большая счастливая семья. А чем плохо? В мусульманстве ведь можно до четырех жен. Вот у вас – только все наоборот.
- Ну да, ну да… Короче, слушай. Прихожу я домой, пару дней назад это было. А там – мой клиент, Август «здравствуй, Элечка», все дела… Я, понятное дело, ничего понять не могу, что он здесь делает. Маманя растерянная, но цветет и попахивает. Он так на нас смотрит… Я вообще потерялась. Он нам гостинцев принес, как же в гости с пустыми руками. Я все никак не могу понять, в чем дело. Чайку попили, все какие-то потерянные, смущаются. А потом мама выдает: «это твой отец». Я, конечно, зависла. Хорошо, конечно, но… странно все это… Потом он ушел, а мы так и остались немного повисшие, смотрим друг на друга… Он, оказывается уже не в первый раз приходил. С мамой много беседовал. Хочет мне квартиру купить. Вот такие дела. За грехи молодости готов отвечать.
- Вот это да!.. А чего он так уверен, что ты – его. Ведь не факт, что если они и спали когда-то вместе, то ты от него. Правильно?
- Я тоже задала маме этот вопрос, а он, оказывается, уже сделал анализы. Ему все несложно, знаешь, он здесь – большая шишка! Я стопроцентная его кровь! У нас даже группы и резус-фактор одинаковые. Слышишь, у тебя пожрать есть! Я голодная, мрак!
- Что за выражения, Элька - «пожрать»!
- Так это Генка все время так говорит. Я чего-то постоянно есть хочу, ничего не могу с собой поделать, да и мутит меня как-то странно…
- Дорогая, а ты часом, не беременна? Когда у тебя… ну, дела, когда последний раз были? А-то ты за своей «Сантой Барбарой» и не заметить могла…
- Да, перестань ты. Накаркаешь. Я не готова. Будут дела, сегодня-завтра… А с Генкой, все классно! Только вместе бываем очень редко. По-моему, Евгешка – начальница, что-то подозревает… Смотрит на нас зверем. Я прям боюсь… - и смеется, и глазки делаются щелочками и похожими на мультяшные, и видно, совершенно отчетливо, что не боится, что плевать на все трудности с высокой башни, что она влюблена и счастлива, цветущая и яркая. И море по - колено и горы по плечо! И Евгешка со своими претензиями тоже может удалиться в… известном направлении.
- Как страшно жи-ить! Держись, тем более, что папа №3, думаю, не оставит тебя без работы.
- Я тоже так думаю, и без квартиры не оставит! Может, все и к лучшему?! Поживем – увидим. Все пока, я побежала.
- Давай! Удачи.
И упорхала звезда!
- Гена, у меня проблема… - и так неожиданно, что не вериться даже. И немного не во время.
- Ну, говори быстрее, - он был очень занят, смешной чуб торчал, глаза озабоченные. Отчеты, работа, - у меня сейчас забот – выше крыши.
А если крыша совсем низкая, первый этаж или подвал и сразу крыша… то забот, получается, никаких? А если, ниже крыши? Как может быть выше или ниже крыши забот-то?
- Ген, я … У меня ребенок будет… От тебя, это точно, - уф-ф! Ну, вот и сказала, а все представляла, как это будет выглядеть. Теперь все. Она-то знает, что будет делать, а он пусть думает сам. Пусть решает.
- Э… А… - Эля прям явно увидела, как механизм произношения слов сломался, испортился, накрылся, как говорят. Рот открывается как бы сам по себе. Он, как рыба, в жару выброшенная на берег. Слова не произносятся, глаза глупые, в них отражается активная работа процессора, шариков и винтиков, а чуб ловит волну, настраивается – «эта станция не работает, ищем другую…» Поищи, поищи…
- Ладно, Гена, успокойся. Я просто тебе сообщаю: у тебя будет ребенок. Но не бойся, я ни к чему не обязываю. Это не больше, чем информация. Давай, пока, я побежала, работать надо.
И ушла. А он остался. Как будто ударенный. С чубом, ловящим и не способным поймать, волну, с кучей мыслей о работе, которые почему-то исчезли, расползлись, и оставили место для одной: «я буду…у меня будет…» Мысль была незаконченная, расплывчатая и даже сам перед собой стеснялся и не решался признать, что рад. «Я буду папой!» Буду!!! Папой!!! Голова, конечно, работала плохо, но наконец-то дошло. Дошла вся важность, вся радость… «У МЕНЯ БУДЕТ РЕБЕНОК!!!» Сигарету, срочно! Вот… Дым обжигает глотку, воняет, но понемногу начинаешь приходить в себя. Ну вот, докурился до изжоги! Зато теперь можно относительно спокойно подумать. У него будет ребенок! Он будет пухленьким, весь в складочках, красненьким кричащим комочком. Он уже живет у Эльки в животе! Он еще совсем маленький, крохотный. Капелька. Он как птенчик, лысенький, тоненький… А потом у Эльки будет расти живот. Она будет все больше и больше, станет огромная, как дом, а он станет разговаривать с этим животом, покупать ей клубнику холодной зимней ночью, потому что ей хочется, потому что комочек-капелька-птенчик требует и бьет ручками и ножками, и организм требует. А значит, надо бежать и за клубникой, и за ананасами, и за всем-всем. Он даже курить бросит, если ей не будет нравиться, что от него дурно пахнет! Займется спортом, прочитает все книги о воспитании лучшего поколения! Все будет. Только надо ж, наверное, с Элькой поговорить, она-то обиделась, скорее всего? Говорят, беременные женщины очень ранимые. Обидчивые и все воспринимают по-другому, хотя, бабы-то вообще все не так понимают, как мужики. Ох уж эта странная логика! А звучит-то как: беременная женщина! Эх, Элька, - беременная женщина. Она и на женщину не очень тянет, ребенок просто! У ребенка будет ребенок! Девочка. «Пропустите женщину с беременным ребенком» Здорово! Ему будут говорить: пропустите мужчину с беременным ребенком. И он будет так говорить, и никто не посмеет отказать. Он ее обязательно защитит от всех и от всего плохого. Да! Только надо с ней поговорить. Объяснить и сказать, что очень – очень рад. Интересно, где ее сейчас носит?
Ну вот, сказала… Смогла. А дальше, что? Так хотелось, чтоб он… обрадовался что-ли. Хотя бы… Да ответил бы что-нибудь, а так… Странное такое чувство. Непонятное. Да, это классно, что теперь он всегда будет рядом и никакая крутая начальница не отберет то, что ее!
«Во мне ты будешь жить и вновь, и вновь…
Тепло под сердцем бьется наша любовь…» Ну, зачем, скажите все это петь? И еще так трогательно и сопливо? Во мне тоже, пока не бьется, но уже живет… А дальше что? Конечно, она будет лелеять своего малыша или малышку… Потому что это от него. Держалась, отмахивалась, а все-таки попалась. Он стал нужным, необходимым, родненьким… Когда успел? Еще тогда в сауне, или уже потом при недельном постельном марафоне? А думала, что не попадется. Думала, если поживут вместе, то остынет. Ведь он и ест много, и храпит ночью, и воды после себя оставляет океаны. Это все в таких количествах должно раздражать и злить. А почему-то не злило, не раздражало. Наоборот, безумно радовало. Умиляло. «Самый лучший в мире крокодил».
Гена – Геша. «Гешенек», - кажется так, – подарок по-немецки. Вот и он, Геша – подарок. Самый лучший подарок. Подарок – что он родился когда-то, подарок – то, что оставил после себя. Подарок… «Ты подарил мне ребенка!» А если ты не хочешь, - не надо. Я от него не откажусь. Ни-ког-да! Это моя радость. Мое сокровище… И моя боль. Я ничего тебе не отдам. Ты и так забрал много. Или мало? Зато есть самые лучшие воспоминания. И еще… больше. Я никогда о тебе не забуду. Это уж точно. Теперь будет мне напоминать твой – нет, МОЙ – малыш. Все. Хватит! Себя надо беречь. Особенно, теперь. Вот и не буду думать о плохом. Только хорошее. Самое хорошее! Пусть не будет отца, зато будет мама, бабушка, дедушка… Вернее, три дедушки. Да, целых три! Вот к нему и пойду, к третьему деду, успокаиваться. Он так положительно влияет. Посмотрю в его глаза, он посмотрит, и все будет хорошо. Все-таки истории про зов крови имеют место…
- Я понимаю… Я все понимаю, не я тебя растил. Я пытался, поверь мне. Правда, пытался… - он был очень рад видеть свою Элечку, голос становился теплее и добрее. Он так терялся перед дочерью. Подумать только, а ведь для кого-то он страшный и злой начальник! Даже не вериться.
- Август… - хочется что-то сказать, но слов как-то не находилось. Хотелось посидеть и посмотреть на него – обретенного. Посмотреть, он бы сказал так ласково, как умеет только он «Элечка, девочка» и все плохое уходит. Нет ничего. Все хорошо, а главное спокойно.
- Не перебивай, прошу тебя. Я и так теряюсь, сбиваюсь… Ну… Короче, помнишь, мы когда-то разговаривали и ты сказала, что любишь Винницу?
- Да, я обожаю этот город. Не знаю даже, почему.
- Это родина твоих предков. Я там родился и рос. Я тоже ее люблю. Так вот… Я хочу тебе сделать маленький подарок… Это только часть того, что я хотел бы тебе дать… Отрабатываем старые долги, - такая приятная у него улыбка. В самом деле, все плохое уходит, когда он улыбается и легче становится, и веселее. – Вот документы… Это тебе.
- Что это? – что-то совсем ничего не понятно? «Хозяин», «имущество»… Слова, конечно знакомые (школу-то успела закончить, даже оценки неплохие были). Прочитать – прочитала, а сосредоточиться – ну, никак!
- Я хочу сделать тебе подарок. Квартира в центре города. Я ведь скоро стану дедом, так?
- А… Откуда… Чего вы так… решили? – слова очень тяжело собирались в предложения. И в самом деле, как он узнал? Неужели мама растрепала? Они, наверное, видятся.
- Ни откуда… Ты просто сейчас – копия мамы, когда она носила тебя. Все одинаковое: и походка, и внешний вид, и поведение. Особенно в беременность это видно. Я ж старый уже, битый воробей. И еще, я бы хотел попросить тебя… Конечно, папой звать ты меня не сможешь, да и не нужно это теперь. Я хочу, чтоб ты обращалась ко мне на «ты». Можно это? Не очень сложно, Элечка? А от квартиры ты не вздумай отказываться. Она уже твоя, можешь посмотреть документы и вот ключи. Она уже полностью жилая. Ехать можешь, когда угодно. И не переживай. Я обеспечу тебе и моему внуку или внучке будущее. Это я обещаю! Пусть у тебя все было, не так, а у манюнечки пусть будет, как в сказке.
- Я… Я не могу… У меня здесь работа, мама… Вы… То есть, ты…
- Не беспокойся, тебе нельзя… Работать тебе все равно скоро не потребуется. Во всяком случае, года три, хотя я настаиваю, чтоб до первого класса. А мама, я думаю, будет тебя навещать. И я, если можно?... а насчет, «я не могу», ты даже не думай. Ты мой единственный ребенок! И мне есть, что тебе оставить, поверь.
- Спасибо, большое! Спасибо.
В идеале, она должна была сейчас кинуться на шею и со слезами и воплем «папочка»… Но зачем? Слезы, в самом деле, подкатили огромным комом и застряли где-то в области щитовидной железы, но уткнуться в «папину» жилетку и обслюнявить, обсоплить было как-то неловко. Она очень растерялась. «Торможение – это тоже движение…» Движемся.
Он смог, хотя сам был очень растерян, как-то пообщаться, успокоить, напоить чаем, напихать печеньем. Папаша, все-таки, - забота! И расстались они на легкой ноте, в отличном настроении, только сумка Эли потяжелела на пачечку бумаг – документов, и на ключики от новенькой квартирки. Интересно, а как там?
Как она может уволиться? Насовсем? Уехать? И что дальше? Обижается, видно. Он так и не смог поговорить с ней. Нет времени, не хватает решительности… Они просто перестали пересекаться и видеться. Может, она его избегает? Зато хоть с Женькой вопрос закрыт! Это радует. От мужа она уходит. Ишь, какая! Ну и уходи, на здоровье. Скатертью…
- Извини, Женя, я свободный человек. По-моему все с самого начала было предельно ясно. Жениться я не готов. Я не готов вообще, к каким-то серьезным отношениям. Я, если честно, вообще не хочу пока никаких отношений. И ни с кем. Прости, если обидел. Зато честно. Не хочу мучить ни тебя, ни себя.
Так он ей и ответил на предложение жить вдвоем и перекочевать в ее постель на правах мужа, хотя бы и гражданского. Вот такой почти рыцарский поступок. «Ни тебя, ни себя», на самом деле читай: «ты просто мне не нужна и я уже давненько не знаю, как от тебя отцепиться». Да и к чему все это. Ведь, когда появилась Элька, их связь с Женей сошла на нет. Но он все тянул и тянул, может сама поймет. То работой прикрывался, то плохим настроением, то неважным самочувствием… Она понимать не хотела. Теперь поняла и даже угрожать пыталась, давить деловыми отношениями, которые «могут у них не сложиться». Страшно как! Смешно…
Да и ребенок скоро будет. Правда он так и не поговорил с Элей. Надо поскорее это сделать. Вот есть еще время. Он сосредоточиться, предложит ей руку и сердце. А ведь созрел-то! И Элька такая прикольная делается, округляется. Прелесть! Вот он поймает ее где-нибудь, и все скажет. Обязательно!
- Кирюш, хочешь последние новости? – она была такая же веселая, только в глазах начала появляться сознательность, ответственность. Взрослеет девочка! Живот уже видно, такая кругленькая. Колобок просто! К Кире она заходила почти каждый день. И уже не на перекур,- ведь нельзя, Боже упаси! – а просто так. Поболтать. Поделиться впечатлениями. Посоветоваться. Только рассказы изменились. И вместо: «что я вытворяла на выходных» появилось: «Ой! Он по-моему зашевелился!», «Как его назвать?», «интересно, кто у меня будет?» и конечно, «Жаль, что Генка все это не переживает со мной» - немного грустно.
- Ну, давай, свои последние. Я – сплошное большое ухо. Слушаю, - в самом деле, интересно все складывается, повезло девчонке. Жаль только, что уже совсем скоро уезжает. Привыкла Кира к ней, к ее жизнерадостности, к ее историям… Подружились, можно сказать. Пусть все у нее будет по-настоящему здорово!
- Мама замуж выходит! Угадай, за кого? – озорная и загадочная, куда там…
- За папу №3, да?
- С тобой не интересно. Угадала! За папу. Они со мной едут помочь устроиться, врача уже нашли. Корни зовут. Концы в воду… Вот так-то…
Сегодня был ее последний рабочий день. Сегодня вечером она «выставляется». Какое дурацкое слово! Просто маленький сабантуй – прощание… Жалко, конечно. Так привыкла. И коллектив, и работа. Все нравилось. Но что же поделать? Скоро, скоро… она уже будет не одна. И прочно засядет дома. У себя дома. А еще пугает, что сегодня все-таки придется пересечься с Генкой. Никак без этого. А не общались они с тех пор, как она сообщила ему новость. Она все старалась не встречаться с ним ни при каких обстоятельствах, все время находила повод. А вот сегодня, кажется, никак не убежать от встречи с ним. Как себя вести? Он увидит ее такую здоровую,… как башня. А интересно, что он чувствует? Наверное, ничего. Иначе бы давно подал хоть какой-то знак, попробовал бы сказать хоть слово. Пусть даже она его и избегала! Мог бы найти возможность поговорить. Письмо бы написал, если бы хотел, в конце концов! Посмотрим! Главное держать себя в руках. Будет сделано!
- Ну, вот и все. Я хочу пожелать вам удачи и побольше клиентов! Я, правда, буду скучать, - вечер окончен, все доброе сказано. Вот и все. Входим в новую жизнь. А Генка так ничего и не сказал. Ничего.
- Все, расходимся. Тебе тоже самого лучшего, Эля. Тебе и твоему малышу! – это Женя сказала. Похоже, что всем было немного грустно, что она все-таки уходит.
- Я слова прошу. – Гена созрел к чему-то. «Пи-пи-пи», зазвонил телефон. Гена уставился на свой бок, одетый в брюки, там, на брюках на боку, висел телефон. Бок, в самом деле, звонил. Он нажал на кнопку и бок звонить перестал. Решающий момент, никто не должен его отвлекать. Все молчали и ждали, что же он скажет. Странный он какой-то стал. Очень странный, молчаливый и угрюмый, - Я тоже ухожу. Я с Элькой поеду. Мой это ребенок!
Стало так тихо, что было слышно даже, как паук плетет паутину. Как цветок распускается, слышно было. Такая пугающая тишина!
Эля выпучила глаза «ты что? С ума сошел? А еще позже ты не мог нас всех обрадовать? Сама непосредственность!», живот заходил ходуном.
Женина челюсть просто упала и отдавила ей палец на ноге. Было больно, и обидно. Она начала орать, да так что слюни капали в разные стороны, а где падали – шипели. Яд выходил, горячий.
Гена смотрел на Элю. «Теперь решать тебе. Я не мог тогда ничего ответить. Я хочу жить с тобой!» - бегущей строкой проносилось в его глазах. Ни до смеха. Ни до Жени. Ни до кого дела нет. Смотрел на живот, - ну, давай, малыш, не подведи! Решающий момент!
Эля молчала. Живот тоже молчал. Ой, будь - что будет!
- Так и быть, поехали. Всем пока, - она встала и поплыла – боевой корабль… И он пошел, нет, - полетел за ней.
- Генка, забери Чебурашку! – Эля еле оторвала дочку от груди. Она любила поесть, прям как папа, правда, еще не говорит «пожрать», но поведением показывает: ХОЧУ! А молока было так много, что хватило бы на небольшой детский дом, но Чебурашка съедала почти все. Ну, точно, - папа.
Гена забрал Августину. Он обожал своих девочек. Он когда-то даже и не догадывался, что кому-то можно уделять столько времени, и это совсем не надоедало, не мешало жить. Только радовало, что можно валяться на диване, зажиматься, пока дочка спит. И с работы – поскорее домой, ведь там его девчонки. Что они делают? Ждут его! Элька всегда с радостью встречала его, Чебурашка, то есть, Августина, улыбалась беззубым ртом и, как всегда, что-то жевала. И смотрела на него своими, точнее мамиными, черными глазами. Она была маленькая, вся розовая – прирозовая, в складках. И улыбчивая, просто как мама! От девочки были в восторге все: и папа (особенно, папа), и мама, и бабушка, и многочисленные дедушки млели. Конечно же, дед Август просто заваливал вниманием. «Старые долги», как он говорил, но дело было не только в долгах, но зачем о грустном… Да и девчонку не любить было невозможно!
Эле очень нравилось, до сих пор нравилось наблюдать за Генкой украдкой. Вот тебе и Гешенек – подарок. Что может быть лучше?! Да ничего! Чебурашка – мини клон Генки, и он…
- Чего ты там прячешься? Выходи! – он знал, что она подглядывает – балдеет, как он смотрит, как играет, как заботиться о дочери. Ему было очень приятно. Просто невероятно чертовски приятно!
Она подошла, поцеловала его смачно:
- Генка, ты самый лучший в мире крокодил!