1. Мы вам покажем «Кузькину мать»!
Смерть Сталина поставила многомиллионный Советский Союз на распутье. Возможно, было два варианта: продолжение Сталинского курса и приход к власти кровавого Берии или некоторое его смягчение при сохранении общеполитического направления (Молотов, Булганин). Но, как часто бывает в Истории, на практике реализовался третий вариант: бразды правления взял в свои руки уже немолодой, но очень энергичный человек – Хрущёв Никита Сергеевич. Именно ему было определено судьбой стоять во главе могучей сверхдержавы в течение целого десятилетия (1953 – 1964), десятилетия необычного, потрясшего метаморфозами весь мир и названного «десятилетием оттепели».
В сентябре 1953 года на Пленуме ЦК Хрущёв был избран Первым секретарём ЦК КПСС. В печати стали появляться статьи о вреде культа личности. Начался пересмотр «Ленинградского дела» и «дела врачей». Были реабилитированы осуждённые по этим делам партийные и хозяйственные руководители и медики. Годом позже начались амнистии по политическим процессам тридцатых годов. Из тюрем и ссылок стали возвращаться люди.
С 14 по 25 февраля 1956 года в Москве проходил ХХ съезд КПСС, на котором произошло разоблачение культа личности Сталина. В основу доклада легли результаты расследований репрессий. Съезд был поражён и принял короткую, но вескую резолюцию с поручением вновь избранному ЦК принять меры по «преодолению культа личности и ликвидации его последствий во всех областях».
В мире продолжалось молчаливое противостояние между Востоком и Западом, но Корейский конфликт, разразившийся в начале 50-х годов 20-ого века, наглядно показал, как легко «холодная война» может перерасти в вооружённое столкновение. Важной вехой в укреплении защиты страны явилось создание Организации Варшавского Договора (14 мая 1955 года) – Союза, провозгласившего своей целью проведение оборонной политики. Но продолжающаяся гонка вооружений ложилась непосильным бременем на плечи простых людей, и их жизненный уровень оставался по-прежнему низок. СССР не доверяли ни США, ни бывшие союзники. Поэтому в марте 1958 года Советский Союз по собственной инициативе приостановил испытания ядерного оружия. С 1958 года СССР резко уменьшил численность своей армии с 5,8 миллионов человек до 3,6 миллионов. В сентябре 1959 года на Ассамблее ООН Хрущев выступил с программой «всеобщего и полного разоружения» всех стран. После Ассамблеи глава не только советского, но и русского правительства, впервые нанёс визит в Соединённые Штаты. Две недели он путешествовал по Америке. Переговоры с президентом США Эйзенхауэром имели много положительных моментов, хотя и не было подписано никаких соглашений. В конце туннеля забрезжил долгожданный свет. Но иллюзиям близкого мира не суждено было сбыться: 1-ого мая 1960 года над Уралом ракетой был сбит американский разведывательный самолёт.
В 1955 году население Советского Союза достигло предвоенного уровня. В январе 1959 года на съезде КПСС была выдвинута авантюрная идея: догнать и перегнать Соединённые Штаты по промышленному и сельскохозяйственному производству на душу населения к 1970 году. И действительно быстрыми темпами развивалась промышленность. Особенно хорошо обстояли дела в промышленности стройматериалов, машиностроении, металлообработке, химии, энергетике. С 1956 по 1963 годы в СССР было построено жилья больше, чем за предыдущие 40 лет. Но символом научно-технического прогресса стало покорение космического пространства. 4-ого октября 1957 года был запущен в космос первый искусственный спутник Земли. 12-ого апреля 1961 года впервые советский космонавт Юрий Гагарин совершил орбитальный полёт вокруг земного шара. Был введён в строй первый атомный ледокол «Ленин». За 1956 – 1960 годы в три раза увеличился выпуск новых типов машин, агрегатов и приборов.
И если в промышленности положение складывалось более или менее благополучно, то в сельском хозяйстве, прежде всего в аграрной её части, было ещё много неразрешённых вопросов. Чтобы выйти из тупикового состояния Хрущёв выдвинул несколько передовых предложений. Были увеличены закупочные цены на сельхозпродукцию, введено авансирование труда колхозников. Стало поощряться разведение крестьянами птицы и мелкорогатого скота. Во многих хозяйствах появились коровы. Колхозники избавились от «государственного крепостничества». Они получили паспорта.
В 1954 году началось освоение целинных земель Казахстана, Урала и Сибири, которые в первые годы давали свыше 40% валового сбора зерна.
Но было и много негативных моментов. После посещения Хрущёвым Соединённых Штатов стала повсеместно проводиться «кукурузная политика». Выращиванию кукурузы отводилось наипервейшее место, отодвигая на задний план традиционное земледелие и здравый смысл.
С 1959 года возобновились гонения на личные подсобные хозяйства. Их обложили непомерными налогами. За четыре года поголовье скота в подворьях сократилось в два раза. Колхозники были изгнаны с рынков, а их место прочно заняли спекулянты-перекупщики, резко поднявшие цены. Особенно губительно для частных хозяйств оказался налог «на тягло», прозванный в народе «пятисоткой»: пятьсот рублей (деньги по тем временам весьма немалые) в год за имеющуюся лошадь. На лошадях (вся родня не стоит коня) казаки и огороды пахали, и сено косили, и привозили из лесопосадок сухостой на дрова… Без лошадей их подворья быстро хирели.
В 1962 году правительство решило стимулировать животноводство. 31-ого мая были подняты в полтора раза цены на мясо, молоко, масло и так далее. Это вызвало волнения в ряде промышленных городов. Наиболее крупное из них проходило в городе Новочеркасске Ростовской области 1 – 3 июня. Стихийные митинги и демонстрации были жестоко подавлены: убито – 23 человека, ранено – около 40-ка человек. Были проведены массовые аресты, судом приговорены 7 человек к расстрелу, 7 человек к заключению на срок от десяти до пятнадцати лет. Советская власть ещё раз наглядно продемонстрировала своё отношение к казакам.
2. Новый дом
Задумка переехать жить в хутор Черкессовский давно не давала покоя Степану Петровичу, но, как всегда, на пути желанной задумки вставали тысячи проблем и обстоятельств. И главным серьёзным препятствием задуманному являлось безденежье. Дети росли. Расходы на одежду, обувь и прочее росли вместе с ними. К тому же на попечении Степана Петровича находилась его бабушка Устинья. И хотя жизнь на железнодорожной казарме была и дружной, и весёлой, хотелось чего-то своего: своего тепла, своего уюта. За долгие годы Анне Прохоровне, отрывавшей крохи от себя, от семьи, удалось скопить небольшую сумму. Денег с натяжкой хватило на покупку домика по улице Киквидзе №17. Домик представлял собой маленькую саманную хатку с засыпной завалинкой, ушедшую по самые окна в землю. От старости она кое-где позеленела и покрылась мхом. Но Коробейниковы были рады и этому. Наконец-то у них появилось хоть что-то своё!
Весной 1953 года Степан Петрович перевёз всю семью на новое место жительства. Чтобы быть поближе к дому он переходит из бригадиров ремонтного участка в путевые обходчики. Анна Прохоровна устраивается на работу в местный колхоз, но ненадолго. За детьми и бабушкой Устиньей требуется постоянный уход. Поэтому на семейном совете было решено: Анне Прохоровне оставить работу и заниматься воспитанием детей и домом.
Кое-как перезимовав в маленькой тесной полуземлянке, Степан Петрович задумал постройку нового дома. Старший сын Алексей уже работал на железной дороге и мог оказать какую-никакую материальную помощь, но этого было маловато. После некоторых колебаний строительство всё же началось. Алексей в счёт своей зарплаты в рассрочку выписал шпалы б/у (80 штук по восемь копеек за каждую). Степан Петрович нанял соседа-плотника Местицкого Юрия.
Самого Местицкого я не помню, он умер ещё до меня, помню лишь его жену Марию. Мария была высокой сухопарой старушкой. Она курила папиросы «Север» и «Беломор», нередко посылая меня за ними в магазин. Сразу было видно, что эта женщина – не со здешних краёв. Местные казачки никогда не курили, да и не могли бы себе этого позволить по одной простой причине: баба – не казак. Курение являлось мужской привилегией. Было в Марии что-то аристократическое: и осанка, и движения, и манера разговаривать. В своей речи она никогда не употребляла деревенских слов типа «няхай», «ня буду», всегда говорила правильно, снисходительно поглядывая на собеседника.
Домашнюю скотину Мария не держала, сажала огород, нанимая для пахоты лошадь. Участки земли между Местицкими и Коробейниковыми разделяла только межа. И вот однажды мы вместе с соседской девчонкой Ленкой Дроновой играли в саду. Чего только не было в этом саду: и краснобокие яблоки, и янтарные груши, с веток свисали рубиновые бусины вишни, в зарослях колючих веток прятались темно-синие горошины тёрна! Но наше внимание привлекли полосато-зелёные шары арбузов. И они почему-то росли не на нашем огороде. Первую вылазку провёл я: быстро окинув окна бабы Маши, рванулся через межу, схватил ближайший арбуз и также бегом вернулся назад. Ленка, спрятавшись за стволом груши, облегчённо вздохнула. В её глазах я стал героем. Забравшись в колючие заросли малины, мы с наслаждением съели полузелёный арбуз. Поступило предложение повторить вылазку. Теперь уже вдвоём мы метнулись на чужую территорию. Добыча оказалась богатой: два больших арбуза и дыня. И опять в малиновых зарослях раздавались счастливые возгласы и весёлое чавканье.
Вечером того же дня я вышел за калитку. На лавочке сидели Анна Прохоровна и баба Маша и о чём-то разговаривали. Бабушка окликнула меня:
– Слава, пойди сюда!
В моей душе что-то оборвалось, и я попытался улизнуть от предстоящего разговора:
– Баб, да некогда мне. Меня Лёшка Булындин ждёт. Мы с ним завтра на рыбалку собрались. Надо червей накопать.
– Иди, иди сюда! Подождёт твоя рыбалка! – настойчиво позвала Анна Прохоровна.
Я обречённо подошёл.
– Что же ты, антихрист, по чужим огородам выучился лазать? Что своих арбузов не хватает? – начала было ругать меня бабушка.
Я покраснел. Стало как-то холодно и неуютно. Баба Маша, заметив в моих глазах навернувшиеся слёзы, миролюбиво заговорила:
– Ну, всё, всё, Нюра, хватит. Он больше не будет. Ведь правда? – и рассмеялась. Я, соглашаясь, отчаянно закивал головой. Мне было стыдно.
Юрий Местицкий оказался плотником от бога. Работа шла споро. Новый год семья встретила в новом доме. Дом получился на славу: две большие комнаты, просторные сенцы, вместительный чулан. Снаружи его обмазали глиной с соломой и обшили деревянными дощечками. И только на крышу не хватило материала (денег), пришлось крыть камышом.
С тех пор Степана Петровича «за глаза» стали звать «дедом с камышовой крышей». Летом 1972 года съехались все сыновья. На семейном совете было решено перекрыть дом. Сбросились. Из Новоаннинска привезли шифер. Три дня понадобилось, чтобы снять уже местами прогнивший камышовый настил и поменять его на шиферные листы. Дом обрёл второе рождение. Ведь хорошие крыша и фундамент – это главное условие долголетнего существования любой постройки. Но самое удивительное оказалось то, что дом был сработан без единого гвоздя. На гвозди тоже не хватило денег.
Как-то ещё подростком лазая на подловке (чердаке), я обнаружил свёрток из белого плотного материала. В нём обнаружилась короткая шашка, видно, принадлежавшая раньше казаку-пластуну. Шашка хорошо сохранилась. Правда, в нескольких местах на ней остались тёмные пятна, которые ничем не счищались. Много позднее я узнал, что тёмный налёт – это не что иное, как пятна крови, въевшиеся в сталь. Ножнам повезло хуже. Кое-где кожа порвалась и из-под неё торчала деревянная основа. Степан Петрович, увидев мою находку, как-то странно переглянулся с бабушкой и спросил:
– Слава, ты её где взял?
– На подловке!
– Заверни и положи на место! – строго приказал дед. – И вообще забудь, что её видел!
Я с вздохом тщательно упаковал найденную диковинку снова в материю и спрятал на чердаке. На другой день, когда Степан Петрович уехал на «зеленя», я опять тихонько пробрался на подловку, чтобы ещё раз посмотреть на шашку, но её в тайнике не оказалось. Спросить: «Где она?», я у деда так и не решился. Прошли годы. Воспоминания о необычной находке постепенно отошли на второй план (если не дальше). Но после смерти Степана Петровича почему-то всё вспомнилось. Я несколько раз перерыл чердак, но так ничего и не нашёл. Либо дед перепрятал шашку в другое место (от греха подальше), либо она до сих пор лежит на подловке хорошо спрятанная от посторонних глаз.
3. Велосипед
Лето 1953 года для степных грызунов выдалось удачным. Тёплая зима, а за ней – ранняя весна создали, как бы сейчас сказали, комфортные условия для их размножения. Повсюду, куда не кинешь взгляд, виднелись кучки свежевырытой земли – новые домики бесчисленных семейств. Шагу нельзя было ступить, чтобы не попасть ногой в норку, заботливо обихоженную каким-нибудь зверьком. Если замереть хотя бы на пару минут, то прямо из-под каблуков выныривали из своих земляных убежищ суслики или хорьки, вставали столбиками над травами и хозяйским взором окидывали бескрайние поля. А посмотреть было на что! Золотые колосья пшеницы сгибались под тяжестью наливающихся зёрен почти до самых корней, весело шелестел своими жесткими листьями стройный овёс, желтеющие стручки гороха наливались молочной сладостью. И это всё безгранично принадлежало им!
Всю весну и лето братья Коробейниковы Алексей, Александр и Виктор провели в степи: ставили капканы на хорьков, «выливали» хомяков и сусликов. Шкурки грызунов охотно принимались в местном отделении Заготконторы. «Пушнина», как её между собой называли ребята, шла ходко. Приёмщик принимал товар без пересчёта, «на веру», звонко бросая на прилавок причитающиеся монеты. Все знали о честности «Коробков». За большое количество сданных за сезон шкурок братьев наградили премией. В местной газете «Авангард» им была посвящена целая статья. На полученные деньги, а их набежала приличная сумма, ребята решили купить велосипед своему отцу. Решили – сделали. Уже вечером в катухе стоял новенький сверкающий никелированным рулём железный конь. Велосипед в те времена стал потихоньку теснить лошадей, налоги на которых с каждым годом всё ощутимее «били по карману». Степан Петрович остался очень доволен. Такого подарка он никак не ожидал. Аккуратно сев на сиденье, Степан Петрович торжественно сделал круг по базу, считая, что испытания машины прошли успешно.
На следующий день Алексей решил прокатиться сам, провести, так сказать, настоящие испытания уже в полевых условиях. Лихо оседлав железного конягу, он с места развил первую космическую скорость и резко затормозил. Велосипед занесло. Алексей не удержался и свалился вместе с ним в придорожную канаву. Сам наездник отделался большим синяком на бедре, а вот у подарка было сильно повреждено переднее колесо. «Что делать? – лихорадочно вертелось в голове у испытателя. – За это уж точно никто спасибо не скажет! Отец долго разбираться не станет!» Но испуг быстро прошёл: «Нет безвыходных ситуаций!»
«Добрые люди», а их, как известно, хватало во все времена, не преминули сообщить Степану Петровичу «приятное» известие, расписав случившуюся аварию со всеми подробностями. Степан Петрович был вне себя. Придя на обед, он первым делом кинулся в катух и осмотрел велосипед. «Вроде бы всё на месте. Нет никаких повреждений. Ну и люди! Лишь бы языками чесать! – подумал, улыбаясь, Степан Петрович, но всё-таки пригрозил кулаком убирающему за поросятами сыну. Так, на всякий случай.
Выход из безвыходного положения был до смешного прост. Алексей притащил поломанный велосипед к хуторскому кузнецу. Тот без лишних разговоров выправил погнутое колесо. За что подростку пришлось два дня отработать у в него кузнице. Степан Петрович «опосля», конечно, узнал про «подвиги» сына, но, чтя его находчивость и сообразительность, ничего говорить ему не стал.
4. Награда
Накануне Дня Железнодорожника Степана Петровича и ещё двух железнодорожных рабочих пригласили в Поворино на торжественное собрание, посвящённое этому празднику. Перед поездкой Степан Петрович не спал всю ночь, всё ворочался с боку на бок. В голову лезли разные мысли. Память ворошила давно забытые случаи из жизни. Почему-то вспомнилась их первая встреча с Нюрой, тогда ещё худенькой востроглазой девчушкой, рождение первенца Алексея. Как он тогда боялся за неё! И хоть успокаивала его бабка Устинья, всё равно на сердце было неспокойно. Да разве возможно вспомнить всё за одну короткую летнюю ночь!
Крик петуха прервал дремотный поток мыслей. Степан Петрович встал, умылся холодной колодезной водой, дождался, пока закипит на керогазе чайник и начал бриться. Есть не хотелось, но он заставил себя доесть вчерашнюю жареную картошку. После завтрака Степан Петрович выкурил целых две «цигарки» (волнение не проходило), надел свой самый лучший костюм и начищенные с вечера старенькие хромовые сапоги. Всё, он был готов.
Собрание проходило в просторном здании клуба. Сверкающие люстры. Кресла, обтянутые кожей. Сначала выступил начальник дистанции пути. Он подвёл итоги прошедшего года, поздравил присутствующих с профессиональным праздником и выразил уверенность в том, что советские железнодорожники будут с честью нести знамя Великого Октября. Затем выступало ещё много ораторов, и каждый призывал не сбавлять темпов роста перевозок, качества ремонта и так далее. Под конец начались поощрения железнодорожников, добившихся больших успехов в ходе социалистического соревнования. Вот одну женщину наградили отрезом на платье. Она хотела что-то сказать в ответ, но заплакала и убежала. Степенного мужчину поощрили темно-синим бостоновым костюмом.
Фамилия Коробейников прозвучала для Степана Петровича как-то неожиданно. Он встал и торопливо пошёл к сцене. Степан Петрович никогда не думал, что так нелегко находиться на сцене, даже когда ты этого заслуживаешь. Сотни глаз смотрят на тебя, и тебе становится как-то неловко. Лучше бы отработать ещё одну смену! Председатель вкратце рассказал о достижениях приглашённого, вспомнил даже о поимке диверсанта во время войны и вручил награду. Такой награды Степан Петрович не ожидал: медаль «За трудовую доблесть» и патефон с четырьмя грампластинками.
За курганом пики блещут…
За курганом пики блещут,
Пыль несётся, кони ржут,
И повсюду слышно было,
Что полки домой идут.
Подошли уж близко, близко,
Всколыхнулся ратный строй,
Поклонились Дону низко:
«Здравствуй, наш отец родной!
Ой, кормилец-Дон, сердишься
Или нас ты позабыл,
Или в нас ты не вглядишься,
Или нас ты разлюбил?!»
«Не сержусь я на вас, дети, –
Шумно Дон проговорил, –
А я рад, что бог вас, дети,
Поздорову воротил».
(Казачья песня в исполнении Коробейниковой П.Я.)