Даша познакомилась с Леной в темном клубе. Так потанцевали пару раз, потом Лена Дашу проводила. Потом стала провожать регулярно. Даша ничего против не имела. Лена была приятной, воспитанной, очень корректной и невероятно хладнокровной, если учесть то, как разняла она без охраны начавшуюся в клубе драку. Со Светой Даша познакомилась на квартирнике. В современной пьесе «Чапаев и Пустота», написанной по одноименной повести Пелевина Света играла Петьку. Затем Света показала несколько отрывков из еще готовящегося к постановке спектакля «Омон РА» того же автора. Даша любила Пелевина. Точнее его тексты, точнее философское течение под названием субъективный солипсизм, пронизывающий эти тексты. Даша проявила живейший интерес к Свете. Света оглядела Дашу оценивающе: распущенные русые вьющиеся волосы, серые мечтательные глаза, румянец от застенчивости. «Почему бы нет», - подумала Света, на счету которой числилась не одна победа над девичьими сердцами. Только Света ошибалась. Интерес Даши переключился с Пелевина на Чака Паланика и жизнь и быт Северо-Американских штатов, а Света осталась за бортом. С чем Света мириться не захотела. Света стала дожидаться Дашу после ее занятий из университета, но не одна Света ждала Дашу, Лена тоже ждала. Так они и гуляли втроем. Даша в центре, Лена с правого края, Света с левого края. Даше нравились обе девушки, и она не знала, кому из них отдать предпочтение, честно говоря, она даже не видела необходимости в этом самом предпочтении, но ей было лестно, что два человека что-то к ней испытывают и на что-то надеются.
В конце концов, в результате ее томного ("ни рыба, ни мясо") поведения по отношению к каждой девушек, Лена и Света, на тот момент испытавшие друг друга в поединках: в небе (прыжки с парашютом), фехтовании (поскольку одна изучала сценическое фехтование во ВГИКе, другая была перворазрядницей по сабле), в альпинистском походе, начали проникаться невольным уважением друг к другу. Больше того, в продолжающихся встречах "втроем" Лена и Света стали разговаривать больше друг с другом, чем с Дашей. У них нашлось много общего. Даша вдруг неожиданно поняла, что она неприятно уязвлена. Как же так, к ней постепенно остывают, причем, похоже обе. Она раздумывает, как удержать хотя бы одну, причем, любую. И...желательно без подвигов в небе и фехтовании. Но, чем удержать, чем завоевать вновь, вот в чем вопрос? И уместен ли в данной ситуации принцип "умри, но не давай поцелуя без любви"?
Проведя длительное время в раздумьях, не меньших, чем над шахматной партией, наша Даша, наконец, решается и выбирает Лену. Принцип о поцелуе без любви, то бишь о невозможности такового преодолен без особых душевных терзаний. Осчастливленная Дашей Лена закрепляет успех ведерными букетами роз и максимальными, в силу финансовых возможностей, подарками. Света, не отвергнутая Дашей формально, но оставленная на время без внимания, предается унынию, но потом, дабы свое рассеять горе уезжает на гастроли со своим театром. Вопреки убеждению оптимистов, что мы сами кузнецы своего счастья, более того, что влюбиться можно " по собственному желанию", Даша после новых длительных размышлений (а она любила рефлексии и размышления) приходит к выводу, что вовсе не так счастлива, как планировалось и представлялось. Однажды Даша случайно попала на читательскую конференцию к темной писательнице А. Означенная А, в миру Алиса, широким читателям известная, как Аэлита была особой во всех смыслах этого слова замечательной. Она имела два высших гуманитарных образования, была безукоризненно воспитана, обладала природным чувством такта, особой притягательной деликатностью и демократичностью. За одно это поклонницы готовы были носить ее на руках и исписали признаниями в любви всю ее стену на страничке В Контакте. Кроме того А была красива, женственна, обладала хорошим вкусом, то есть выглядела всегда на все 100! Одного этого, а точнее всего этого было достаточно, чтобы разбить любое сердце. И так оно и случилось! Сердце Даши после первого часа конференции было разбито наполовину. Но главная катастрофа была впереди. Удивительно непредсказуема бывает природа или Господь Бог, кто там во что верит. Уж кажется, все человеку дано, ан нет, создавая его, этого самого человека, Господь видимо задумался и пересыпал щедрот выше всякой меры. Так случилось и с Алисой. Господь наделил ее удивительным даром слова и воображения. Она покоряла речью, но еще более она покоряла текстами. Писала она легко. Читать ее было легко. Чувство юмора свозило во всех ее рассказах и повестях и украшало и освежала их подобно тому, как облачко проклюнувшейся зеленой листвы украшает дерево. Самые серьезные критики "темы", а в "теме" их хватало (настоящих, с литинститутом, профессиональных) называли Алису-Аэлиту "нашим Марком Твеном". Как уже было сказано Даша любила литературу, обожала отдельных писателей, отдельные произведения настолько, что заучивала наизусть и готова была декламировать кому угодно. Да только родственной души на эту тему не встретила. Избранная ее перворазрядница по сабле Лена лихо расчищала себе жизненный путь этой самой саблей, выполнив за время романа с Дашей сразу норму мастера международного класса. Лена почитывала во время перелетов на разные соревнования Донцову и увы далее этого чтива никуда не продвинулась. А известно, что любовь, это прежде всего притяжение душ...Короче за второй и третий час конференции во время чтения Алисой лучших своих рассказов сердце Даши было разбито вдребезги окончательно и бесповоротно. Вот ОНА - ЛЮБОВЬ!!! О которой мы мечтаем, которую ждем. А она врывается в нашу жизнь, когда мы совсем не готовы ее встретить, врывается как тайфун и разбивает нашу жизнь в куски, в щепы. Это если безответная (все мы чаще проходим через безответную), но смело можно утверждать, что и самая что ни на есть ответная любовь тайфун не меньший и разбивает нашу жизнь также. Даша приуныла. Милая со всеми Алиса была с ней мила, приветлива, терпеливо ее слушала, но, как говорится не более и не далее того. И на первой конференции и на второй и на десятой.
Роман, а теперь, в сравнении со свалившейся на Дашу любовью смело можно сказать "романчик" с саблисткой Леной рассыпался, как карточный домик. О чем приехавшей с гастролей актрисе Свете сообщили общие друзья. Полная надежд на взаимность с Дашей, Света особенно вдохновенно играет Ромео на "темном" квартирнике, лихо фехтует с Тибальтом и Парисом и "по-настоящему" "умирает" от яда. "Ах, как запутаны следы, следы безумные любви ..." Нет, это не Шекспир, это шепчет Алиса, не сводящая глаз со Светы. Безупречная, легкая, как Моцарт, мечтающая о любви, но не влюбляющаяся Алиса влюбляется в Свету-Ромео. Настал ее час. Таким образом сложился любовный уже не "треугольник", а, увы, "четырехугольник". Лена любит Дашу, Света любит Дашу, Даша любит Алису, Алиса любит Свету.
Пока Алиса сидит за пианино и рассеянно перебирая клавиши ( она почти растеряна, причем первый раз в жизни) обдумывает сложившиеся обстоятельства или лучше сказать свалившиеся на нее обстоятельства, расскажем немного о ее близком окружении. Близкое окружение - это папа и мама. Алиса - единственный ребенок, поздний ребенок. Папа зав кафедрой философии крупнейшего технического ВУЗа страны еще в советское время отхватил немало благ в виде полностью обставленной по "последнему" слову трехкомнатной квартиры, дачи, машины о чем любит напомнить семье. Мама - преподаватель английского все в том же престижнейшем ВУЗе, уделяла и уделяет Алисе постоянное, почти назойливое внимание. Алиса отгораживается от этого внимания кандидатской диссертацией, над которой якобы работает. На самом деле диссертация имелась, но заброшена, а работает Алиса над двумя повестями из темной жизни и пытается овладеть новым для нее жанром со звучным красивым названием кибер-панк.
Папа и мама едины в одном. Так как возраст Алисы катастрофически приближается к 30, она должна выйти замуж, причем немедленно. Эти атаки Алиса отбивает, что называется "на раз". Дело в том, что папа Алисы женился на маме Алисы не как-нибудь, а по большой любви, любви, как он сам говорил "до умопомрачения". Мама Алисы вышла за папу потому что сама потеряла дар речи и долго не могла его обрести при виде этого статного красавца, умного и доброго, словом писаного принца только что сошедшего с "белого коня", чтобы ей предложить руку и сердце. Одним словом, большая любовь в семье была культом, поэтому Алиса объявила родителям, что семья обязательно у нее будет, как только она эту самую большую любовь встретит, и как только эта самая большая любовь поймет, что питает к Алисе аналогичные чувства. "А это, - здесь Алиса начинала внимательно изучать потолок, -непросто и нескоро". Папа и мама смирялись. И Алисина совесть упокаивалась на следующий продолжительный период. Правда, в своих объяснениях Алиса не уточняла , что большая любовь - это обязательно девушка или женщина. Но, подумаешь, какой пустяк.
Пока Алиса пыталась ухватиться за любое средство, чтобы обрести спокойствие и ясность мысли, Даша сидела в кафе и роняя слезы в белую шапку кофе капучино рассказывала Свете о постигшей её любви. "Елки-палки, лес густой", - совсем не по артистически возвышенно комментировала про себя Света Дашин рассказ. Света была раздосадована. Она почти уверилась в своем успехе на том квартирнике. Она ведь видела, как Даша была бледна и взволнованна, а теперь оказывается, дело вовсе не в Светиной игре, а какой-то фифе-писательнице. Ну, подумаешь, что писательнице. Зато она, Света, в следующий раз Гамлета сыграет. А что, Шекспир у нее вполне "катит". Хотя, нет, Дашке ближе русская классика. Тогда, Чацкого. Вот, Чацкий - это здорово. «..созвездие маневров и мазурки, судьба любви – играть ей в жмурки». Здорово! Или лучше так: «душа здесь у меня каким-то горем сжата и в многолюдстве я потерян, сам не свой». Света в волнении даже стиснула зубами сигарету. Она так ушла в свои мысли или лучше сказать образы, что очнулась только тогда, когда Даша крепко стиснул ей руку: "Света, очнись, вот ОНА!" "Что, а?" - испуганно откликнулась Света. "Да, Алиса вошла". Совпаденье или нет, но кафе располагалось на первом этаже дома, в котором жила Алиса. Алиса вошла и помертвела, прямо перед ней за столиком сидела Света. Минуту Алиса боролась с недостойной ее трусливой мыслью развернуться и бежать, но все-таки скрепилась и присела за крайний столик. В это время Даша умолила (иных слов не подберешь) Свету пригласить Алису за их столик. И вот сидят три девушки за столом. Что бы мог сказать о них сторонний наблюдатель. Одна очень красива, взрослая прекрасная женщина, другая совсем девчонка еще, лоску бы ей побольше и уверенности, а так вполне ничего, а третья, полно, девчонка ли. В зубах сигарета, нога на ногу, брюки мужские, мужская рубашка и жилет, просто "классный парень". Ну вот, внешние приметы тем и ограничиваются. Между тем, Алиса была просто счастлива и умирала со страху одновременно, аналогично и Даша. Нависло продолжительное молчание. Наконец, Света, (пользуясь Алисиным замешательством) и дабы подавить соперницу начала рассказывать о своих гастролях, о том, как пришлось ей "подтянуть" фехтование, которое она подзабыла после института. При этом Света пару раз покровительственно улыбнулась Алисе. Алиса просветлела и стала потихоньку отдельными маленькими фразочками включаться в Светин монолог. За Алисой просветлела и Даша, слезы у нее давно высохли и тоже влилась в русло обсуждения достоинств и недостатков современных пьес.
Далее события разворачивались так. Стоило Свете пригласить куда-то Дашу, та ставила непременное условие: "И Алиса - с нами". Света, ничего не поделаешь, соглашалась. Алиса, будучи женщиной проницательной, давно поняла, что Света питает к Даше красноречивые чувства, сама Даша чего-то (понятно чего) ждет от Алисы и что только ради Даши Света всюду приглашает Алису. Алиса это поняла, но противостоять не могла. Как можно отказаться увидеть Свету сегодня и завтра, а в клубе даже и потанцевать. Ах, как приятно класть руку на это крепкое плечо, обтянутое серой тканью жилета и дотрагиваться, когда кончается танец, до обшлага белоснежной рубашки. Как приятно иногда сказать "Светочка", не обращая внимания, что Света снисходительно, а иногда и мрачно все эти нежности пропускает. При этом Алиса замечала грусть в Дашиных глазах, но что поделаешь, она сочувствовала Даше, но поделать с собой ничего не могла. Наконец наступила развязка, часть развязки. Так как Алиса Дашины предложения о встрече один на один всегда отклоняла, Даше пришлось начать объяснение в любви прямо после очередной читательской конференции в присутствии библиотекарей, предоставивших свое помещение. Правда, библиотекарши мигом ретировались. Алиса сжимала и крутила в руке карандаш, которым только что расписывалась на своих книжках и не знала, что ответить. Наконец, она сказала правду всю, как есть. Правду эту Даша знала и сама. Не знала она одного, что Алиса предложит ей дружбу. И что ей Даше придется решать принять ли эту унизительную дружбу. Впрочем, почему унизительную? Разве дружбы мало? Даша пожимает руку Алисе, бормочет благодарности (на самом деле, она кинулась бы Алисе на шею, задушила бы в объятьях, но приходится сдерживаться). Жизнь шла своим чередом. И каждый катил по своей заданной судьбой колее, не в силах свернуть, как не в силах свернуть трамвай на любую полосу дороги, где отсутствует его колея. Алиса ходила на все Светины спектакли, была на квартирниках, где Света выступала. Ходила в те же клубы, в которых Света была со своими друзьями, приглашала ее на танец. Иногда Света соглашалась, чаще мрачно отказывалась. И гордая Алиса (точнее сказать у нее была не гордость - нет то, что деликатнее и тоньше гордости - чувство собственного достоинства) так вот чувство собственного достоинства Алисы дало трещину. Она еще держалась. Верная обещанию дружбы, она вела с Дашей только дружеские разговоры, но ее стало прорывать, и горечь и боль безответной своей любви она изливала на Дашу. Даша утешала, советовала переключиться на дело, на работу. Сама же Даша лежала и бессонными ночами думала одну и ту же мысль, может ли их дружба с Алисой сложиться и может ли эта дружба перейти в любовь.
Алиса не сдавалась, она решила ждать. Ждать и жить. А то о жизни то она с этой любовью совсем забыла. И кстати, пора походить в легкоатлетический манеж. Алиса в юности несколько лет занималась прыжками в высоту. А прыжки в высоту требовали тоже преодоления. Боли, страха, неверия в свои силы. В Алису как-будто вдохнули новую струю. Теперь она добросовестно прыгала, бегала, поднимала тяжести в легкоатлетическом манеже и Даша, неспортивная Даша занималась на равных с ней, правда тренер скоро выяснил, что у Даши больше данных для длинного стайерского бега и переключил ее на эту дисциплину. Таким образом, три вечера в неделю Даша и Алиса очень заинтересованно обсуждали свои тренировки. Алиса вспомнила и о своих читателях, которые забросали ее сочувственными письмами, правда, деликатно даже не намекали, из-за чего сочувствуют. Алиса "железной" рукой дописала свой "кибер-панк" под названием "Немезида" о том, как в результате прохождения этой звезды-карлика слишком близко к солнечной системе пошли необратимые и необъяснимые биологические явления. И что человека это коснулась с парадоксальной и ужасной стороны, подавляющая часть людей буквально за несколько часов стали гомосексуальными и меньшая часть осталась - гетеросексуальными. Алиса понимала, почему ее "Немезида" так долго не двигалась с места. Тогда, в прошлом времени, для написания ее не хватало во внутреннем мире Алисы горечи, черной выжженной земли, трудового пота, сама жизнь стала трудом сейчас, а раньше ведь, что греха таить - не была.
Теснее всех поклонниц Алису опекали две сестры близняшки со смешной фамилией Кривошеины, Настя и Лиза. Обе были в "теме" с младых ногтей, обе обожали Алису и преданно за нее болели. И вот частенько можно было видеть, как сестры Кривошеины с обеих сторон берут Алису под руки и чинно, торжественно провожают. Причем сестры Кривошеины ходили не только на Алисины вечера, читательские конференции, но даже и в кафе и в упомянутый уже легкоатлетический манеж. В такие дни Даша (чертыхаясь про себя "снова не дают побыть с Алисой") тащила обе спортивные сумки, свою и Алисину. Так прошел год, потом еще год...И вот тут Алиса споткнулась, как тот конь в пословице, который и о четырех ногах, но спотыкается. Алиса дождалась Свету у двери гримерной в театре и объяснилась в любви, столько было и нежности в ее объяснении и боли, и отчаяния в ожидании неминуемого отказа, что даже Света, в иные минуты резковатая совсем по-мальчишески, сначала не нашлась, что сказать. Потом подумала, что как-никак своими собственными страданиями как раз этой Алисе обязана, неважно вольно или невольно это произошло. Приговор Светы был спокойным деловитым, рациональным и безжалостным. Она ответила, что предпочитает не рубить хвост собаке по частям, а лучше сразу. После чего Света выразила пожелание, чтобы Алиса раз и навсегда поняла что...ничего не будет и пусть Алиса ее бы Свету оставила в покое. Алиса надолго заболела депрессией. Она жила и как-будто нет. Словно бы ее тело, "аватар" жил, а духа, души Алисы в этом "аватаре" не было, а обитали они дух и душа далеко отсюда. Алиса стала затворницей, и никому не было доступа к всегда такой приветливой и демократичной, всегда разговаривающей с обезоруживающей простотой Алисе. Вот, оказывается когда приходится расплачиваться с долгами. Ничего Господь не задумался, когда пересыпал Алисе достоинств через край, он знал, какую за это возьмет цену. Истина всегда как-то незаметно просачивается, даже если ее знали только двое. Алиса никому не рассказывала о своем объяснении в любви, никому не рассказывала и Света, а истина стала известна всей "теме". Света, которая и авторитетом то в "теме" не обладала, а существовала в своей богемной тусовке вдруг "бортанула" всеобщую любимицу Алису. Да, как. Когда через несколько месяцев Алиса появилась в КСП (клубе свободного посещения) все были поражены тому, как она осунулась, сникла, постарела. Даша же пришла в ярость. Дело в том, что пока Алиса была в затворничестве, Света возобновила свои ухаживания за Дашей. И пока Даша всего не знала и не понимала, она вяло эти ухаживания принимала. Сейчас же (при одном взгляде на Алису) Даша все поняла и прямо оттуда из КСП по мобильнику назначила Свете встречу. Запыхавшаяся Света с цветами примчалась на Рижский мост. И когда попыталась узнать, почему Даша назначила свидание в таком диковинном месте, то получила ответ, что будь у Даши физическая сила и не будь уголовной ответственности, она с радостью перекинула бы Свету через перила моста. Ошарашенная Света потребовала объяснений.
"Алиса", - был краткий ответ. "А тебя надо", - и Даша указала в землю большим пальцем вниз. Оскорбленная Света швырнула цветы в лицо Даше и резко развернувшись, пошла, засунув руки глубоко в карманы плаща. Даша почувствовала, как саднят царапины, цветы были - розы. Из здания КСП Даша и Алиса возвращались вместе. Даша тормошила Алису, купила мороженое, потом смущаясь, преподнесла ей пресимпатичную статуэтку - стеклянную медового цвета таксу. И даже слабая улыбка Алисы была для нее равносильна счастью. А когда Алиса спросила, откуда у Даши царапины на щеках, Даша, не задумываясь, ответила: "Да так, котенок поцарапал". "Котенок?", - с затаенной нежностью спросила Алиса, и добавила - что же ты раньше никогда не говорила". "Не решалась", - врала напропалую Даша, размышляя, где возьмет котенка в такой час. "Ты покажешь мне его?", - спросила Алиса и глаза ее засветились. "Конечно, покажу, - ответила Даша, и тут же шутливо добавила - только условие - растить его будем вместе". "Конечно вместе", - выдохнула Алиса и крепко взяла Дашу под руку, мельком отметив про себя, что до чего приятно касаться Дашиной руки. И еще Алиса подумала: "Может это приходит ко мне настоящая любовь, как уважающий хозяина гость, предупреждает, оберегает, может это любовь, а та, что была к Свете, была только безумием, тяжелой болезнью, тюремным без вины заключением».
Прошло еще два года. Даша и Алиса живут вместе в Алисиной комнате. Каминг аут прошел бурно, но прошел, как все проходит. И родители примирились, тем более, что Алиса совершенно взрослая и Даша совершенно взрослая. И главное, у них родителей и без Алисы с Дашей полно своих забот и разрешения требуют уже их папы с мамой личные отношения. Осталось досказать совсем немного. Даша счастлива. Алиса, кажется, тоже. Во всяком случае, произведения Алисы приобрели при сохранении прочих своих достоинств мудрость, а временами и печаль. Но, говорят, круг читателей только расширился. Те, кому по душе Достоевский вдруг стали тоже почитывать Алисины рассказы, особенно последний "Старая квартира". И кибер-панк был оценен читателями по достоинству: к антиутопии "Немезида" прибавился роман-утопия "Двадцать третий век". Не можем не сказать и о содержании этой утопии. Речь идет о грядущих временах, где живорождение осталось лишь в виде экзотики, детей давно "вынашивают" искусственные матки. Да и сами дети получаются теперь не от сперматозоида мужчины и яйцеклетки женщины. Из любой клетки любого человек (любого пола) можно сделать пресловутый сперматозоид или яйцеклетку, да и этого не надо при существующих биотехнологиях можно соединить две любые клетки любых людей и будет ребенок. И когда зачатый двумя "папами" или двумя "мамами" (понятно и папы и мамы, как понятие давно устарели, вместо этого сейчас одно слово - родители) ребенок развивается в искусственной матке, трепещущие "папы" или "мамы" надевают на голову шлем с диковинным названием "проводка" и ощущают физически толчки ребенка, психологически - все его эмоции. Вопрос гомо и гетеро сексуальности просто перестал существовать. Есть любовь, есть дети, чего еще нужно. Сестры Кривошеины Лиза и Настя уже не сопровождают Алису с вечеров по вполне понятной причине. Просто неделикатно болтаться и мешать влюбленным людям. Зато Лиза и Настя задружились со Светой и Леной. Света начала роман с Лизой Кривошеиной назло Даше, да так потом втянулась в Лизину опеку, что не мыслит без нее своей жизни. Настя встретилась случайно с Леной, которую разрыв связок выбил из большого спорта и Лена можно сказать с "травки" на "кокс" медленно катилась к своему, так скажем, возможно и нескорому, но бесспорному угасанию, когда Настя Кривошеина подставила свое плечо и взяла на себя заботы. Родители у Кривошеиных были не последние люди в медицине. Лене сделали (сам светило Павел Афанасьевич в ЦИТО) операцию. Сейчас она возвращается в большой спорт. Так разрешился любовный треугольник или четырехугольник? Неважно, главное разрешился.