Вниз
Я сняла свои нарядные одежды и надела тусклое платье чёрного цвета. Цвета скорби и моих погибших надежд. Я не взглянула в лазуритовое зеркало. Ни к чему. Мне и так известно как я выгляжу. Лишь тенью бывшей Эолейн. Той Эолейн, что была столь счастлива совсем недавно. Год, месяц, день назад. Счастлива и любима. И вот теперь эта гордая красавица уступила место бледной, с ввалившимися глазами незнакомке.
Лориан! Сердце сжалось при одной только мысли о моей потере. Как нелепо! Накануне дня, который мог бы стать счастливейшим днём в жизни двух влюблённых, дня соединения, погибнуть. И как? Ведь бессмертным почти никогда не грозит смерть. Почти никогда… Лишь в том случае, если другой бессмертный не пронзит сердце, или не отсечёт голову. И вот, этот нелепый случай на охоте. Проклятый Маригель!!! Зачем он позвал на охоту Лориана? Ведь тот совсем не охотник. Не знал, как опасно в Пограничном лесу. И кто выпустил ту роковую стрелу, пронзившую сердце? Кто-то из своих, или отребье, что скрывается в чащах, спасаясь от долга каждого истинного бессмертного?
От мыслей хотелось кричать во весь голос, но я молчала. Молчала, как велел обычай. Нельзя показывать боль, нельзя показывать радость. Покой, только покой. Будь он проклят, этот долг бессмертных!!! Нести свою жизнь, не испытывая ни радости, ни горя.
От мыслей меня оторвала мать. Войдя, она коснулась меня ладонью.
- Нас ждут, Эолейн! – голос, как всегда, умиротворённый, прохладный. Ничто, ни хорошее, ни плохое, не могло заставить мать говорить иначе. Ласковый взгляд изумрудных глаз ни разу не осветила улыбка, не затуманила горечь. Таким же был и мой отец, и братья, и сестра. Мне одной дано было счастье испытать любовь к моему Лориану. Запретную любовь. Мы скрывали её очень тщательно, делая вид, что готовы соединиться лишь по велению долга.
Я вышла следом за матерью. Мои родные и родные Лориана стояли в зале, посреди которого на мраморном столе, на украшенных драгоценной вышивкой носилках лежал мой любимый. Я прошла к нему. Он лежал как живой, в сиянии серебряных волос, с сомкнутыми глазами и чуть более обычного бледными губами. Казалось, что спит.
Я склонилась к такому дорогому для меня лицу и коснулась губами холодной как лёд щеки. На большее я не осмелилась.
Мать взяла меня под руку, и я отступила. Отец Лориана и его братья подняли носилки и понесли прочь из зала. Я последовала за ними с остальными женщинами и девушками, медленно, степенно, так, словно вышли на обычную прогулку. Сердце моё обливалось кровью, но я не смела произнести ни слова. Не смела пролить слезинки.
Мы достигли мраморной усыпальницы на краю обрыва, в которой покоились те немногие бессмертные, которых угораздило умереть, и остановились. У входа стоял мой отец, а рядом… Маригель. Я почувствовала, как во мне поднимается волна гнева. Как посмел он явиться сюда! Я с силой сжала руку матери, на которую опиралась, и она взглянула на меня с лёгким отзвуком удивления.
- Ты причинила мне боль, Эолейн! – сказала она ровным голосом, лишь слегка возвысив его в конце фразы.
- Прости, - я тут же разжала пальцы и постаралась взять себя в руки. Нельзя, нельзя показать, что чувствуешь хоть что-нибудь, иначе изгнание или… Бездна Мрака. Я не желала ни того, ни другого, и потому смирила гнев. Выпрямившись, растянула губы в лёгкой полуулыбке и подошла к отцу.
- Скорблю с тобой, Эолейн, - произнёс он положенную фразу, не испытывая и сотой доли скорби.
- Благодарю, - как и должно, ответила я и склонила голову перед отцом. Меж тем, Лориана внесли в усыпальницу, и туда вошли лишь мужчины. Мне было отказано даже в этом последнем утешении – видеть, как любимого опустят в мраморную гробницу и закроют навеки тяжёлой крышкой с выбитыми на ней пожеланиями вечного покоя. Как будто жизнь бессмертного была полна волнений и переживаний!
Мать Лориана подошла к моей матери, а его сёстры к моим, и между ними завязалась неторопливая беседа. Они говорили о каких-то пустяках, говорили ровными голосами с лёгкими улыбками на устах, так, словно находились на одном из празднеств, а не на похоронах близкого человека.
Мне становилось всё труднее сдерживаться, и я отошла от них к краю обрыва.
- Скорблю с тобой, Эолейн! – услышала я за спиной и, обернувшись, встретила взгляд Маригеля. Он так смотрел на меня, что я поняла – он знает. Знает, что в душе моей боль и гнев.
- Чего тебе нужно? – прошипела я, стараясь, чтобы нас никто не услышал.
- Я жду, доколе ты сможешь сдерживать себя, - он усмехнулся.
- Не понимаю, о чём ты, - я хотела отойти от него, но он взял меня за руку и поднёс к губам. Волна отвращения прокатилась по мне, и это не прошло незамеченным для моего собеседника.
- Как отрадно знать, что хоть кто-то из этих ледяных особ способен чувствовать. А ещё отраднее знать, что способный чувствовать мужчина лежит в этой усыпальнице, - голос его, негромкий и невыразительный внушал мне, меж тем, неизъяснимый страх. Я взглянула прямо в его глаза, и он ответил на мой невысказанный вопрос: - Уж не думаешь ли ты, что вы с Лорианом смогли сохранить свой маленький секрет?
- О чём ты говоришь? – я едва шевелила губами.
- Я видел вас две недели назад, ночью, в Восточной роще.
Я похолодела. В ту ночь я отдала Лориану не только своё сердце, но и тело.
- Признаюсь, я был потрясён. Столь чувственного соединения двух бессмертных не было, наверное, уже несколько десятков лет.
- Ты… - я ощутила, как в горле всё пересохло, - ты всё видел?
- Да, видел, и о многом догадался. Я захотел оказаться на месте Лориана. Насколько должно быть приятнее получать ласки от женщины пылающей страстью.
- Что?..
- Что ж, ты теперь свободна и вольна выбирать нового спутника. И если твой выбор падёт на меня, я скрою твою тайну, - он издевательски посмотрел на меня. – Если же нет…, что ж, мне будет жаль увидеть тебя изгнанной или свергнутой в Бездну Мрака.
- Ты не посмеешь! – я выдернула ладонь из его руки столь резко, что привлекла внимание не только мирно беседовавших женщин, но и вышедших из усыпальницы мужчин.
- Посмею, - он, видимо, не заметил всеобщего внимания, потому что продолжил. – Я уже посмел. Посмел избавить тебя от Лориана.
В этот миг я всё поняла. Это он, Маригель, убил моего любимого. Волна гнева поднялась и затопила мой разум. Забыв обо всём на свете, я вцепилась ногтями стоящему передо мной мужчине в лицо и завопила:
- Проклятый убийца!!!
Не знаю, сколько прошло дней. Я провела их как в бреду, выкрикивая проклятия и угрозы. Меня судили и приговорили к изгнанию. На суде никто не сказал ни слова в мою защиту, ведь я пренебрегла главным долгом бессмертных. На мои обвинения Маригеля никто не обратил внимания. Мать, отец, сёстры и братья – все покинули меня, я стала изгоем.
Я стою у края Пограничного леса. Меня прогоняют. Прогоняют ни с чем. Я вхожу в чащу и иду по ней. Иду день, ночь и ещё день, без сна, без отдыха. Иногда я вижу среди кустов тени. Это отверженные, такие же изгнанники, как и я. Они не окликают меня, но следуют за мной. Я могу статься здесь, с ними. Они не прогонят меня. Остаться… Влачить жалкое существование среди отверженных, лишь издали наблюдая за теми, кто ещё совсем недавно был твоей семьёй. Помнить, постоянно помнить о том, как близко было счастье, и как я его лишилась. Страшиться все и вся. Нет! Это не для меня. Это не жизнь!
Я выбираюсь на открытое пространство. Передо мной степь, она устремляется к горизонту. Я иду по ней навстречу восходящему солнцу. Тени остаются за спиной, в лесу. Трава исчезает, уступая место бесплодной каменистой пустыне. Я устала, меня мучают голод и жажда, я еле переставляю ноги, но продолжаю двигаться дальше. Наконец, путь мне преграждает расщелина. Словно гигантский шрам на теле земли, рассекает она пустыню, горячий воздух поднимается ввысь. Я подхожу к краю и заглядываю в расщелину. Внизу, на огромной глубине я вижу языки пламени. Я дрожу, но не намерена отступать. Я последний раз смотрю на небо и бросаюсь вниз, навстречу пламени Бездны Мрака.