***
Аркаша проснулся от шума в коридоре и сразу вспомнил, что находится не в отеле «Хилтон», а в номере у Аллы, в недорогой гостинице на Аяркон.
Галдеж, топот и смех говорили о том, что сюда прибыла очередная партия русских девчонок. Хлопали двери номеров, кто-то волок по полу тяжелый багаж – то ли сумку, то ли чемодан.
Звучал чей-то командный голос…
На соседней кровати тихо сопела Алла, натянув простынь на голову.
Аркаша направился в кухню. Включил электрокипятильник «Тефаль» и приготовил себе большую чашку крепкого кофе. Есть он не хотел совершенно, просто нужно было чем-то себя занять, пока не проснулась Алла. В стопке старых газет нашел эротическое приложение, пролистал его и брезгливо отбросил в сторону.
Потом нехотя поплелся в ванную, принял душ и, снова вернувшись в кухню, включил переносной телевизор.
– О Альберто, ты опять предал Люсию! Зачем ты, Альберто, опять предал Люсию, как ты мог опять предать Люсию, о подлый Альберто!.. Бедная Люсия, позор тебе, Альберто!..
То ли Мексика, то ли Бразилия, русский перевод. Ясно. Аркаша тут же переключил пульт.
Теракт в районе Хеврона – палестинцы обстреляли израильский военный джип, пострадавших нет. Экономические и финансовые новости. Скандал среди членов правительства. Моше Кацав, Хаим Рамон. «Фольксваген-Бора» – автомобиль для вас и вашей семьи. Попытка ограбления банка «Дисконт» в Нетании. Гастроли Александра Розенбаума…
– А мне кофе? – раздался возмущенный голос Аллы.
Придерживая на груди отворот халата, она появилась в кухне с игриво-обиженной улыбкой.
– Момент… – смутился Аркаша. – Я не думал, что ты так скоро проснешься!
– Ха, не беспокойся, я тебе этого не доверю. Кофе я приготовлю себе сама. У меня своя технология. То, что делаешь ты, это – бурда.
– Ну, уж и бурда…
– Ладно, не дуйся. У нас просто разные вкусы.
– Надо звонить в полицию. И все объяснять.
– Ага, и не забудь сказать, что Милка в розыске, а мы с девчатами пребываем в стране нелегально. Умница.
– Твои предложения?
Аркаша поднялся со стула, подошел к окну и, заложив руки за спину, уставился на Аллу.
– Ты – самый последний, кого можно принимать в шпионы, – Алла развела руками, но тут же, заметив свою оплошность, быстро запахнула на груди халат. Аркаша, невольно сглотнув, поспешил отвернуться. – Извини, – хмыкнула Алла, и продолжила свою мысль: – Ты же просто подойдешь к командиру-начальнику над всеми резидентами и скажешь: «Слышь, друг, я хочу тебя перевербовать, и работай теперь на меня, а сейчас подари мне свою самую секретную красную… ну, там, или черную папку»…
– Почему ты так считаешь? – обиделся Аркаша.
– Да потому, что привлекать к нашему делу полицию – это детский лепет! Ну, зайдут они туда… если еще захотят зайти, да если их еще и пустят. И что будет? Хозяин им скажет: а какие у вас, собственно, основания для обыска? Я вас не звал. Санкция есть? А нет ее, потому, что мы не можем доказать убедительно, что именно там прячут девушку… И что дальше? А дальше полиция покрутится у ворот, поплюется и уедет себе. А хозяин уже будет знать, что Милой заинтересовались, что ее ищут. И сделать с ней сможет все, что угодно, поверь… дабы облегчить себе жизнь.
– По-моему, ты все усложняешь. В любой стране, в том числе и здесь, есть какие-то законы, какие-то понятия…
– Ха! – Алла захохотала, едва не выплеснула кофе из своей чашки, словно поражаясь тому, что есть еще на свете наивные люди. – Слышал про Джеймса Кука?
– Это… которого съели?
– Да, но тогда его пока еще не съели. Так вот, слушай внимательно. Может, да поймешь что-нибудь о законах и понятиях.
Алла вынула из пачки сигарету, покрутила ее в пальцах и положила на край пепельницы. Аркаша внимательно проследил за ее движением.
– Где-то около Австралии Кук высадился на один из островов, куда Макар сидорову козу Ностру не гонял. И все население острова вышло его встречать – видели, что к ним подплывает целая куча кораблей. И вот вождь… или, там, я не знаю, зам по идеологии этого вождя вышел вперед и спросил у Кука: «О чужестранец! Кто ты такой? Зачем ты пришел к нам? Не будешь ли ты убивать нас? Не будешь ли отнимать наших женщин, разорять наши лачуги? Не будешь ли делать нам зла?..»
Алла снова взяла сигарету. Аркаша поднес зажигалку.
– А при чем здесь Кук и его дикари? – спросил он.
– Ты слушай. Так вот. Спросили, значит, какого хрена он приперся к ним. А Кук и отвечает: «Я, – говорит, – приплыл к вам из Европы. Я прибыл к вам для того, чтобы научить вас правильно охотиться – для этого я привез вам много ружей, пороха и пуль. Я прибыл для того, чтобы научить вас правильно вести земледелие – для этого я привез вам много саженцев, рассады и семян. Я, – говорит, – прибыл к вам для того, чтобы научить вас правильно вести животноводство – для этого я привез вам цыплят, гусят, козлят, поросят... Я приехал для того, чтобы научить вас строить большие дома, дороги, мосты, корабли… Я научу вас цивилизации, чтобы вы уважали друг друга, любили друг друга, не кушали друг друга… Я также приехал для того…» В общем, изощрялся он, этот Кук, час или два, все объяснял бедным дикарям, для чего и зачем он к ним пожаловал из самой Европы. Вспотел весь, рассказывая, аж прямо заколебался, чуть с ног не валится. Ну и говорит переводчику – он переводчика с дикарского языка с собой привез: переведи, мол, бушменам, все, что я сейчас наговорил.
– Н-да, не повезло переводчику… – усмехнулся Аркаша.
Алла отхлебнула кофе, и, держа на весу зажженную сигарету, продолжала:
– А переводчик взял да ляпнул одну какую-то короткую фразу, и… замолчал. И тут же все дикари ка-а-ак бросились к этому Куку, да как начали его обнимать, тискать, радоваться, скакать от счастья… Довольные были, прям-таки слов нет. Ну, тут Кук и спрашивает у переводчика: «Слышь, братан, а ты че? Я же тут два часа трепался, а ты так мало перевел?» А переводчик отвечает: «Мой господин, я сказал им, что ты дашь им много штанов для их задниц, а взамен попросишь кокосовый орех». Ну, Кук, понятно, возмутился: «Как ты смел неправильно перевести?! Я не говорил про штаны и кокосовый орех! Я говорил совсем о другом! Ты не знаешь их языка, ты – плохой переводчик!..» На что переводчик и ответил: «Нет, мой господин, я совершенно правильно перевел все то, что ты хотел им сказать. Я лишь пояснил, что ты не будешь их убивать, грабить лачуги и отнимать женщин. Я им сказал, что ты добрый, и пришел к ним с добром…» Кук воскликнул: «Но я же сказал еще много другого!» И вот тут-то переводчик и отвечает: «Видишь ли, мой господин, у этих людей нет таких понятий, как «Европа», «поросята», «ружья», «дороги»... Они не знают – хорошо это для них, или плохо. И не могут знать, потому, что они этого никогда не видели. Они привыкли кушать друг друга, для них это – нормально, они никогда не поймут нас, и мы никогда не поймем их. Поэтому я сказал им самое главное: что ты – хороший человек». Кук задумался: «Ну, может быть, ты и прав, однако я не просил у них кокосового ореха…» И тут переводчик ответил: «Видишь ли, мой господин… Люди, какими бы дикими они не были, никогда не поверят, что добро можно делать бескорыстно. Поэтому я и сказал им, что за свою доброту ты попросишь у них только лишь один кокосовый орех…» Мудрый был этот переводчик, куда мудрее самого Кука. Вот такая, друг Аркадий, история…
– Ну, и к чему ты мне все это рассказала?
– А к тому, что в любой стране, в том числе и в Израиле, существуют свои понятия, и только свои. Чужих понятий здесь долго не смогут воспринять. Так что в чужой монастырь со своим уставом не суйся. Здесь своя жизнь и свои законы. Это все равно, что целовать грудь Венере Милосской: ты ее чувствуешь, а она тебя – нет.
– Тебе все это не надоело? – вдруг спросил Аркаша.
– Что именно?
– Ну… все это.
– А, вон ты о чем. Не хочется ли мне домой?
– Хотя бы.
– Вопрос сам по себе глупый.
– А я его не задал…
– Задал, задал, – ехидно произнесла Алла. – Так вот тебе мой ответ: не очень. Хотя с моими сегодняшними бабками уже можно прожить и там какое-то время, но так чтобы аж прямо «ха-а-ачу да-амо-о-ой!!!» – так этого нет. Штирлиц выпил две бутылки шнапса, встал перед политической картой мира, и его неудержимо… рвало… на Родину.
– Фу, какая ты…
В дверь отчаянно заколотили. Алла замерла на полуслове и пошла открывать.
На пороге стояла Мила.
– Вас ищут, – едва сказала она и без сил опустилась на пол. – Аркадий, они все знают...