ЭПИЛОГ
«Шалом, шалом тебе, Арончик, дорогой!
Сразу же спешу тебе сообщить, что никаких юридических сложностей я не встретил, правда, пришлось прождать около полугода, пока наши еврейские бюрократы зашевелятся и дважды переоформят лицензию: сперва с «Шульмана» на «Хайкина», потом с «Хайкина» на «Герца», что реально заняло у них меньше десяти минут. Еще раз спасибо тебе, огромное спасибо за «Алину»!
Не знаю даже, как тебя благодарить…
Все это время я не сидел, сложа руки, я из самого начала своей несчастной жизни знаю, что если миллион не идет к Магомету, то Арье пойдет к миллиону. Это шутка, таки да. Отдал я свою лавку партнеру, он вернул мне мой пай и даже подарил неустойку, чего я не ожидал от этого скупердяя, плюс сумму за непроданный товар. На эти деньги (правда, пришлось и из своих доложить немного) капитально отремонтировал помещение в доме на Алленби, 34, купил мебель, технику, словом, потихоньку все приготовил, или мы не евреи? Твой дедушка, превеликая ему благодарность, чтоб он был здоров, оставил хорошую почву – и марку фирмы, и клиентуру, так что мне не пришлось все начинать с самого начала – честно говоря, сразу я бы этого не потянул: нет никакого опыта, но это пока, осталось лишь подтолкнуть то, что временно остановилось, и работа пошла. Бесплатный сыр получает только вторая мышка. Наша фирма, названная именем твоей бабушки, снова живет!»
– Странно, как он узнал наш «е-мэйл»? – проговорила Мила, глядя в монитор через плечо Аркаши.
– Не представляю… Мы бежали из Эрец-Исраэль так поспешно, что даже не обменялись с ним ни телефонами, ни адресами. Он мог войти в сеть «Вечерки», кто-то мог сообщить… Хотя, черт его знает. Главное, что он нас нашел. Не мешай…
«Аллочка много рассказывала мне о Миле, – мелькали строки на экране компьютера. – Я никогда не видел этой девушки, но слышал от Аллочки много хорошего о ней. Не знаю, встречаешься ли ты с Милой, а если нет, то могу дать тебе ее харьковские координаты: улица Дарвина, 1, квартира 42»…
– Ха-ха! – не удержалась Мила. – Он дает тебе твой собственный адрес…
– Заглохни, – миролюбиво попросил Аркаша. «Аллочка вместе со Светкой (если помнишь, так по-русски зовут мою внучку Орит) ведут наши дела в «Алине». Не все, конечно, пока получается в лад, у нас всех троих пока нет опыта, но – леат-леат, «постепенно-постепенно», все образуется. Работать мы умеем, и работать мы хотим. Остальное приложится. Я очень рад, что со мной работают именно женщины, они более живучие. Ящеры, вон, вымерли, а ящерицы – еще нет…
Несколько раз приходил Гиль, бывший Аллочкин босс по «Лючии», и просил, и уговаривал, и грозился, и плакал по-настоящему, чтобы Аллочка вернулась к нему в компьютерную порнографию, но так и ушел, как пришел. И так она ему сказала: я, мол, к тебе, Гиль, очень хорошо отношусь, но все разумное в жизни имеет свое логическое завершение, а вечно можно заниматься лишь херней (это ее любимая фраза). Реставрировать былое в надежде на новый успех – гиблое дело. Помнишь, за что отец сына бил? – не за то, что играл, а за то, что отыгрывался...
Заходил к нам «засланный казачок», представился претендентом на работу гувернером. Общительный, приветливый, коммуникабельный, и, честно говоря, я чуть было не взял его – очень уж понравился. Зовут Миша, парень статный, внушающий доверие, и иврит у него почти безукоризненный. Но меня от него спасла Аллочка. И знаешь, как? А вот. Услышав, что она из Харькова, Миша посетовал, что никогда не был в этом замечательном городе, но с детства мечтал увидеть «первую столицу», родину К.Шульженко, Л.Гурченко, Л.Быкова, В.Мулермана и других людей искусства, но так и не удалось ему, так как на «доисторической родине» проживал он в стольном Киев-граде. Но Аллочка расколола его сразу же – что значит слобожанский лингвист-языковед! Он попался на двух словах, всего лишь на двух словах в определенном сочетании. Этот Миша назвал кого-то (уж не помню, кого именно): «Ракло из Сабурки». Всего два слова, но Аллочка тут же дала ему реверс, и доказала мне, что этот Миша – человек неискренний, так как некоренной слобожанец или не харьковчанин уж никак не употребит этих слов. «Сабуркой», как ты сам знаешь, называется ваш городской дурдом, бывшая дача вашего генгубернатора графа Сабурова, мирно усопшего в 1867 году. И слово «ракло» тоже относится примерно к тому же времени: есть у вас на Бурсацком спуске Институт культуры, а раньше в этом здании была Харьковская бурса, о ней еще Николай Гоголь писал, и была там то ли главная икона, то ли образ Св. Ираклия, не помню уж точно, но Аллочка говорила, и когда голодные бурсаки шумной толпой бежали грабить ваш Благовещенский базар, то торговки, не умея выговорить слово «Ираклий», кричали: «Ракло!.. Раклы бегут!..», и спасали свой товар от разграбления… Так вот, может быть, этот Миша и не представлял никакой опасности, но если уж он с первого момента начал обманывать, будто никогда не был и не жил в Харькове, то… В общем, спасибо Аллочке!
А вот Эли я взял с удовольствием. Он – грамотный и довольно опытный работник, много лет работал в «Алине», ориентируется во всех тонкостях, его дочка Шири работает у нас курьером…»
– Я в этих тонкостях совершенно не ориентируюсь, – признался Аркаша, – но, думаю, Арье знает, что делает. Далее…
"Теперь о насущном. Аллочке нужно получить израильское гражданство, раньше ей все визы продлевал Интернет-сутенер по имени Гиль, но сейчас, когда она его красиво бортанула (аж даже таки да, мне понравилось), возникли проблемы с легализацией Аллочки. От каждого полицейского она шарахается, да и я при первой же серьезной раскрутке рискую ответить перед законом за то, что дал работу иностранной туристке с просроченной визой и не имеющей никакого права на трудоустройство в Израиле. Несколько раз я предлагал ей прошвырнуться вдвоем на Кипр и оформить брачные отношения (пусть даже формальные), лишь бы она осталась в стране как полноправная гражданка – другая об этом только мечтала бы, но наша Аллочка весьма и весьма критично относится к этой затее. Говорит, что ну нет любви, а без любви ну никаких браков, и вообще на тебя смотреть – смеяться хочется, вылитый Вахтанг Кикабидзе. А я говорю, что Буба тоже хороший джигит, как я почти, тоже грузин, хоть и не из Одессы, а зачем на меня смотреть? Ведь любить, как один говорил, это не значит смотреть друг на друга, а смотреть вдвоем в одном направлении. А она не понимает, дура, что возьмешь, баба она и есть баба... Ты бы, Арон, созвонился с ней, очень тебя прошу, скажи, что так, мол, и так, ни к чему ее это не обязывает. И, что, будучи замужем за мной, она ничего не потеряет, а наоборот, даже приобретет: ведь завещать-то я буду им поровну – и Аллочке, и Орит, – обе они, в случае чего, будут владелицами «Алины», а это очень весомый капитал. Поговори с ней, Арончик, поговори не просто как хороший ее друг и дитя Сиона, а как потомок самого Шульмана, убеди ее, я знаю, ты сможешь...»
– Брось, ну оставь, – Аркаша попытался стряхнуть руки Милы со своих плеч и освободиться, но ему это не удалось: Мила крепко охватила его шею ладонями и укусила мочку уха.
– Дальше я все поняла. Напомни мне только код Израиля.
– Это тебе еще зачем?
– А с Алкой пошепчусь. Уж меня-то она послушает больше, чем тебя.
– Да подожди ты, – взмолился Аркаша.
– А дальше мне не интересно. Я уже все поняла.
К О Н Е Ц