В утреннем тумане, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, по привычному маршруту шел трамвай. Номер от времени давно стерся, но тот, кто хоть раз прокатился в желтом трамвайчике, с легкостью отличал его от сотни других собратьев, спешащих разъехаться по разным веткам.
В небольшом вагончике тепло и уютно. Бахрома на занавесках колышется в такт с перестуком колес; потертые деревянные сиденья и «отполированные» годами поручни; очаровательное дребезжание чистых стекол; компостер, выполняющий свои обязанности «с душой» - рисунок на билетах никогда не повторялся (это могли быть филигранно выбитые первые буквы фамилии или имени, цифры, знаки и символы).
И самое странное и по-настоящему удивительное заключалось в том, что годы наложили свой отпечаток только на фасад трамвая, стирая краски. Внутри же время словно застыло. Ни битых стекол, ни разломанных сидений, ни граффити. Рука не поднималась осквернить этот маленький мир.
Каждый раз, я не перестаю удивляться той публике, что следует этим маршрутом. Как же их вам описать?
Сегодня, например, я отметил поразительное сходство между пассажирами и старыми довоенными фотографиями. Понимаете? Люди излучали внутреннюю доброту. Малыши, сидящие на руках у матерей, были по-детски серьезны; отцы семейств «строго» присматривали за расшалившимися чадами, а их жены были прекрасны в своем материнстве. Молодые робко держались за руку, люди постарше обсуждали проблемы детей и внуков.
Значки ГТО, ситцевые платья, белые носочки, кожаные туфли с ремешком, штиблеты. На губах привкус сладкой газировки и подтаявшего пломбира в стаканчике. И слепая, безоговорочная вера в Светлое Будущее.
А вот в прошлый раз мне виделось так, будто трамвай переполнен благородными дамами из Средневековья и верными рыцарями. Позвякивали латы, в воздухе разлился нежный запах роз и обещаний, шорох вееров вторил мерному стуку колес.
Но был один пассажир.
Вот так. Одним коротким предложением попытаться выразить то, о чем я хотел поведать.
Да, он был.
Всегда первым усаживался на последнее одиночное место в конце вагона, и молчал всю дорогу.
Длинный макинтош со временем поистрепался и выцвел, хотя я один из немногих помню, как же на самом деле выглядел «Мистер Макинтош». Именно так называли его пассажиры этого маршрута. Мне повезло, и в мой первый рабочий день, много-много лет тому назад, в эти двери вошел молодой человек, влюбленный в жизнь, с огромной улыбкой на устах. На миг показалось, что само Солнце сошло с небосвода и озарило наш путь.
Его тогда звали… Звали… Простите, столько времени прошло, я уже и подзабыл его настоящее имя. В ту пору он был молод и прекрасен. Его начищенные ботинки сверкали; легкий габардиновый макинтош цвета пустынных песков небрежно перекинут через правую руку; льняной костюм сидел, как влитой. По-щегольски заломленная шляпа довершала образ этакого франта, которому за одну улыбку прощалось все.
Даже спустя столько лет, мне больно вспоминать. В следующую нашу встречу от веселого парня не осталось и следа. Тяжело поднимаясь по ступенькам трамвая, опираясь на поручень, в вагон вошел «старик» двадцати трех лет от роду. Глаза потускнели, исчезли смешливые искорки, тяжелыми оковами легли на кожу морщины.
Я был не вправе задавать вопросы. И корю себя за это. Может быть, стоило подойти, проявить дружеское участие, но…
«Мистер Макинтош» спешил попасть именно в этот трамвай. Что ждало его ТАМ? Кто изменил его настолько, что даже будучи простуженным, этот чудаковатый пассажир неизменно оказывался в заветном вагончике.
Я был не вправе.
- Мы скоро приедем.
- Говорят…
- Ты и в правду там был?
Занималось солнце, и пассажиры, стряхивая с себя остатки сна, находились в предвкушении своей остановки. Восторженно шумели дети, молодые пары назначали свиданья, остальные были заняты хозяйственными хлопотами.
- Непременно купим квартиру.
- А мы собрались на море.
- Встретимся у фонтана.
И лишь «Мистер Макинтош» молча ждал конечной, чтобы сойти и раствориться в смоге города.
- Вот и моя остановка, будем прощаться.
- До скорого!
- Мы же еще увидимся?
- Обязательно.
И так изо дня в день. Вагон опустел, и мне немного взгрустнулось. Знаю, вскоре появятся новые пассажиры, которых именно я отвезу в Депо, но все же, жаль.
Все они возвращаются, и даже он…
«Мистер Макинтош» неизменно стоит и ждет мой трамвай из века в век, чтобы вновь вернуться.
«Ты не поймешь меня», - сказал Он однажды. Я был поражен, что спустя столько долгих лет услышал, наконец, его голос.
«Ты не поймешь меня. Я так устал от Вечного Круга…
Иногда я говорю себе: «Все! Это был последний раз. Пора на покой». Но меня тянет туда. Понимаешь? Тянет. Меня предавали, лгали в глаза, топтали Любовь. Однако я познал Счастье Первой Любви, Радость от первых шагов сына. Так много «за» и «против». И я все никак не могу понять Мир. Мне кажется, что вот-вот, стоит выбрать Иную Дорогу и все тайны окажутся детской головоломкой. Бывает, корю себя за неверно сделанный шаг, а потом понимаю, все так и должно идти. Я много повидал, и еще столько же осталось неизведанным.
Я стар от рождения, и в этом есть мое проклятье и удача».
Приведу в порядок одежду, разверну газету и буду ждать новых пассажиров. Потом по кругу развернусь, и вагон наполнится знакомыми. Немного устали, продрогли. Они возвращаются со мной в Депо, чтобы обрести покой.
Номер давно стерся, я сотни лет на этой работе, но кроме меня больше некому совершать Вечный Круг, ибо только Харон сможет выдержать это бремя.
Мне вновь пора в путь.
В утреннем тумане, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, по привычному маршруту…