Водитель такси оказался не очень разговорчивым, что радовало. Было время подумать.
Хрюндель уставился в окно.
Дома, деревья, и, вобщем, город - пролетали для него как в замедленной съёмке. Некоторые места он даже узнавал, хотя многие из них непоправимо изменились. Печально? Нет. Даже от мысли, что уже ничего не будет как раньше - в тягость не становилось.
"Каждое поколение имеет право на свой век, и на свою, уникальную жизнь. Нельзя лишать их этого права. Нельзя думать только о себе. Это... нормально, что город другой теперь. И то, что колет под сердцем у стариков, быть может, счастье их детей. Ничто не стоит на месте. Ничто не вечно. Когда-то, и мы были как они. Да и сейчас, не те ли времена вспоминаем, где творили глупости? Это было нашим воздухом. А дышать всё время "нормой" - нельзя. Мир хочет, и должен меняться"
Вышли возле парка. Дюковский.
Вокруг стояла сырость.
"Ну спортсмен... Теперь пешкодралом до Каретного, так? Легче было бы сразу туда".
Смирившись, пошёл вслед за ним. Идя немного сзади, и, следственно, рассматривая друга со спины, невольно вспоминал, как раньше поссорились.
Причина, казалось, была самой чокнутой для ссоры с Лохматым. Девушка. Хрюше вечно не ладилось с ними, и, во избежание провала, он стал брать Витьку с собой. Тот обладал удивительной сходчивостью, и умел разрулить проблему. Собственно, проблема заключалась в том, что Хрю вечно норовил оскорбить прекрасный пол. Срывалось, будто бы, само собой. Не в том дело. Любой случай, если рядом был Лохмик, всё равно завершался удачно: рядом с ним Власов чувствовал себя раскованнее, привычнее, и до язвительности дело не доходило. А если и доходило, то тот всё равно успокаивал их. Умел пояснить им точки зрения друг друга, давал с другой стороны посмотреть на себя. И, что главное, свидание всё равно оставалось встречей именно двух человек, а не трёх, ( так как, по мнению Хрюнделя, Лохма очень чётко давал понять, что он не участвует). Словом: идеально. Проблемы, казалось, ушли.
На одном из таких вечеров, всё шло вообще замечательно. Становилось понятно, что и помощь Крылова здесь больше не нужна. Уловив, что Лео так считает, Витя соизволил удалиться, вежливо попрощавшись с ними обоими. Девушка, почему-то занервничала, и ненадолго отлучилась в туалет. Власов пожал руку уже уходящему товарищу. Это было искренним знаком благодарности, за то, что тот дал ему шанс сохранить отношения. Витя улыбнулся, подмигнув, "Удачи". Он отправился к выходу, и, грубо говоря, с девчонкой было даже по пути - ведь дверь наружу здесь находилась бок и бок с сортиром.
Прошло несколько минут. "Что-то она долговато". Хрюша нахмурился. От скуки, он встал и начал бродить по залу взад-вперёд. Ненароком, взгляд упал на окно. Там стояло двое людей... в одном из них он узнал свою девушку. "Как?! Она же в туалет пошла!" Было очень непонятно.
Тем временем, на улице развивалось непредсказуемое.
Осознав, что Витька больше не будет приходить к ним на свидания, девушка отправилась подождать его снаружи, дабы высказать то, что давно хотела открыть. Предлогом была естественная нужда.
А правда и вовсе слыла ужасной. Оказалось, что всё это время только Лохматый то ей и нравился.
- Сначала, я сомневалась - она покраснела - Власов ведь парень тоже неплохой, да и видно, что хочет стать лучше. Но ты всегда был гораздо понятливей его, гораздо умнее! Как бы то ни было, осознанно, или нет... он унижал меня. В отличии от того, кто был человеком. От тебя. Конечно, это может быть несправедливо, по отношению к вам обоим. Но, я не могу больше молчать... я люблю тебя. Правда. Ни один парень ещё так не затрагивал.
И поцелуй. Для Лохматого - шок и ужас, для Хрюнделя - и шок, и ужас, и дикая злость.
Речей девчушки он не слышал, так что появился на пороге как раз в разгар страстей. Акт нежности сказался на нём весьма ярко. Он побледнел, и не раздумывая, лупанул дружка, прижав к стенке. Сейчас, Хрю всем вердцем ненавидел того, кому минуту назад пожимал руку.
Витя, очнувшись, поднял на него свои глаза.
- Я не...
- Ты скотина, вот ты кто!
Удар.
- Ты всё не так понял.
- Я понял, как увидел!
- Отпусти меня.
- Хрен!
Удар.
- Чёрт... Ну, прекрати же...
- Не прекращу, ты же не прекратил, когда я вышел!
- Я не собираюсь дратьс...
Удар.
- Я верил тебе!
- Перестань...
Лохматый собрался, и со всей силы отпихнул от себя боксёра. Бить по лицу считалось гораздо ниже, чем бить по другим частям тела. Так поступали с теми, кого не считали за людей. Власов бил по лицу.
Возможно, от отчаяния, он совершенно не понимал, что делает. Притянув к себе Витю ещё раз, ударил в бровь. Рассёк.
Крылов сжал зубы, и укоризненно посмотрел на собрата. Кровь лилась по его лицу ручьём. "Да пош-шёл ты..." - только и выдавил он, после чего, закрыв рану рукой, удалился.
- Вот за это, я и не люблю тебя - сухо окликнулась в лицо Лео девушка.
После чего ему была поведана история о непричастности Лохматого...
Эта ситуация надолго запомнилась всем троим.
С одной стороны, плохо было Хрюнделю: Его даму, при нём же, поцеловали. Затем, оказалось, что ей он сам нахрен не нужен. А Витю побил зазря. Чувство вины ни оставляло ни на одну секунду, и, теперь, ни друга ни, собственно, девушки, у него тоже не было.
С другой стороны, здесь страдала женщина: она так долго, и так стойко терпела Хрюшу, ради того, чтобы видеться с его приятелем... И, не имея почти ни единой возможности сказать ему об этом, всё равно лелеяла надежу. Впрочем, как только её смелое признание поимело место быть, это закончилось той ещё дракой. Зашибись романтика.
Ну и, наконец, сам Лохмик вылетал в полный аут. Детская травма, когда он наблюдал как быстро стареет, умирает его мать, оказала на него большое впечатление. Он не хотел теперь когда-либо водиться с девчонками. Но, опять же, не потому, что они ему не нравились. Просто, любые отношения с кем-либо считались им, сами по себе, выше физических проявлений. От этих проявлений его воротило. А тут... Девушки были ему как сёстры. Вы бы хотели поцеловать свою сестру? Протестовало внутри всё, что это... неправильно. Да и вообще, поцелуй с девушкой Хрюнделя, казалось, по своей неприятливости, был равносилен поцелую с самим Хрюнделем. Хоть стой, и отплёвывайся. Блин. Плюс за это ещё и побили. Ах да, по лицу. И таки да, это был Хрюша. Который, чёрт его дери, знает про отношение Витьки к девушкам. Ну не дурак ли? Дурак. Зря только маялся с этим...
Прошёл где-то месяц. Власова крутила вина, но Витю так с тех пор нигде и не видели. Он больше не появлялся на Каретном. Никто не знал, куда он так исчез.
Ещё через неделю, случайно столкнулись. Место было непривычным. Хрю даже опешил.
- Вокзал?! Здесь то ты что делаешь?
- Молодой человек, я вас не знаю.
- Ну хватит! Экий ты злопамятный...
- Раньше у меня был друг. Его звали Хрюнделем. И, знаете, он всегда держался принципа: не бить своих друзей. Но я ему уже никто, по видимому...
- Ну прости!
- Он говорил, что бабы - это пустое, что он никогда не станет париться из-за баб, и что если я к ним не тянусь - то это вполне приемлимо. Он говорил, что понимает меня.
- Виноват, ну извинился же...
- И я так сильно любил его, что даже оставлял свою болеющую мать, чтобы только помочь ему с девушками. И на концерт, однажды, не пошёл, чтоб только он счастлив был. А стоило стать жертвой чьей-то глупой влюблённости - и на тебе. Слови по роже, лучший друг.
- Ну сгоряча же...
- И даже после всего этого, после того, как мне зашили бровь, и он отмазался обычным "Ну прости!", я всё равно прощаю его, и расстанусь с ним в наилучших отношениях...
- Расста...?!!
- Ибо я на вокзале, молодой человек. А это значит, что я либо уезжаю, либо приехал. А я не приезжал...
- Стоп.
Хрюндель с немым отчаянием поднял свой взгляд. Всерьёз.
- Ты... уезжаешь?
Лохматый грустно опустил глаза, и усмехнулся.
- Верно. Но я простил тебя. И ты мне лучший друг, хоть избей меня всего. Этого не изменить.
- Да, но... Эй! Никуда ты не уезжаешь! Да и куда тебе уезжать то?! Что за чепуха...!
- Кировоград. Есть такой прекрасный город. Там живёт бывшая мамина начальница. Она захотела нам помочь, сказала, там лучше будет. Квартиру уже сдали.
- Нет...
- Возможно, я найду себе там работу. Лекарства дорожают, маме нужно на что-то жить. Видно, что... уже тут недолго осталось. Но ты не волнуйся! Меня от Одессы так просто не отклеить. Я буду приезжать к вам. Примерно, как Федя.
- Нет! Давай так. Я оплачу все лекарства, и подыщу тебе работу. Чёрт возьми, я выложусь.
- Перестань. Моя семья, и содержать буду сам. Эх, да чё ты мрачный то такой?! - он засмеялся - Не навсегда же я.
- Откуда уверенность?!
- Блинать, ты как бабулька. Всё. Бывай. И не грусти так! Лучше вот, найди девушку получше. - он крепко обнял товарища, и поднял торбы с пола - А то та совсем уж фигово целуется.
После чего развернулся, и просто-напросто ушёл.
Хрю лишь проводил взглядом его затылок.
Вот и сейчас, перед ним маячил этот самый затылок. Мда.
Тогда всё закончилось добром, конечно. Свин помог. Лохматый снова жил в Одессе.
Сидя в порту, и теребя в руках ромашку с большим прикольным жуком, он признался в тот миг:
" Я никогда не верил в разлуку навечно. Мой отец, перед уходом, сказал мне, что такой не бывает. Рано или поздно, мы будем вместе. С ним... и со всеми, кто уйдёт от меня. Понимаешь? Я... до конца своей жизни буду верить в это. Я до самого конца буду ждать встречи с теми, кого потерял"
- Так и будет - сглотнув ком в горле, поспешил вслед за ним лучший друг.
А день уже полыхал вовсю.