ГЛАВА 2.
СНЕЖНЫЕ ВОЛКИ.
1
Океан неохотно расставался со светилом, которое провело эту ночь в его утробе, а теперь медленно и как бы через силу, покидало холодные воды. Первые лучи солнца только осветили башни дворца, когда в порту, в котором ещё царил полумрак, начал набирать силу шум создаваемый криками и руганью на десятках разных языков.
Ольх следил за рассветом стоя на палубе своего корабля и вглядываясь в морскую даль, мрачно думал о предстоящем дне. Данные команде трое суток на отдых подошли к концу, и все моряки вернулись на судно, кроме одного – Ирвина. Тот, на кого ложилась наибольшая ответственность в предстоящем деле, был схвачен стражей и брошен в местную темницу по нелепой случайности. На все вопросы, которыми Ольх засыпал начальника порта, имевшего связи в городской тюрьме, старый идиот чиновник, лишь разводил руками и отрицательно качал головой.
Собственные поиски правды тоже не дали больших результатов. Местные карманники, подогретые золотом, рассказали о том, как молодой витязь вступился за бедную девушку чуть не попавшую под копыта коня одного из претендентов на руку принцессы. Бой, правда, не произошёл, и всё бы кончилось хорошо, если бы, не появилась какая-то сумасшедшая старуха, на крики которой и прибежала стража. Эта старая карга обвинила Ирвина в нападении на им же спасённую девицу, и успокоилась лишь, когда на северянина надели цепи и увели. Почему стража так беспрекословно послушалась выжившую из ума старую ведьму и проигнорировала все возражения других свидетелей, Ольху никто ответить не смог. Всё это было столь странно, что не укладывалось в голове.
За спиною воина прозвучал ехидный смешок и отвратительный гнусавый голос, своими срывами на фальцет, выдающий кастрата, произнёс:
- Глупая выходка приёмного сына Дариана разрушила все твои планы, старый друг?
Ладони Ольха непроизвольно сжались в кулаки и лицо, до этого задумчивое, запылало гневом. Но он сдержался и, не отрывая взгляда от поднимающегося из чёрных вод светила, нарочито подчёркивая каждое слово, ответил:
- Среди моих друзей нет бешеных собак, Ворон!
Каркающий смех, переходящий в кашель, заставил пожилого северянина вздрогнуть. Устыдившись этой слабости, витязь круто повернулся к закутанному в чёрное одеяние собеседнику и грозно спросил:
- Что смешного, маг?
Утирая тыльной стороной ладони правую парализованную часть лица, где из навеки застывших в опущенном состоянии губ обильно стекала слюна, незваный гость, продолжая сотрясаться всем телом, ответил вопросом на вопрос:
- Ты умеешь читать мысли, кузнец?
- Что ты пытаешься этим сказать? – с трудом сдерживая ярость, прошептал Ольх.
На самом деле это уже было не важно. Появление Ворона всегда предвещало самое худшее. Силу ненависти, которую испытывал некогда один из самых молодых и талантливых магов севера ко всему миру, находившемуся по другую сторону Холодного моря, трудно было представить. Ольх знал причины и многие из них были сейчас перед его глазами. Попав в плен после поражения Великого Князя, юный чародей был подвергнут самым жестоким пыткам, которые только могли придумать победители. Короли и правители стран объединившихся для войны с Княжеством Железных Гор, не простили ему огромного урона нанесённого их армиям. Но хоть пленника и охраняли лучшие воины, ему всё-таки удалось совершить побег. Как это произошло, осталось загадкой. В радиусе нескольких километров вокруг башни, где держали заключённого, лежали лишь обгорелые трупы. Ворона посчитали мёртвым, так как среди дымящихся человеческих останков понять, кто есть кто, было невозможно. После чего, о нём забыли на долгие годы. Но несколько лет назад маг напомнил о себе так, что содрогнулся весь мир. Города, в которых он появлялся теперь лежали в развалинах. Не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков, он терроризировал все королевства участвовавшие в походе на север. Он мстил всем и каждому и не собирался останавливаться.
- Я хочу сказать, что подарю тебе шанс, которого ты, почти лишился! – брызгая слюной, язвительно произнёс Ворон. – Задумать такой великолепный план и сделать ставку на глупого юнца…
Ольх оборвал поток возмущений, сказав:
- Мы с тобой вряд ли были старше его, когда началась война.
- Твоя, правда, - согласился маг. – Ты, я и Дариан…
На мгновение витязю показалось, что в интонациях чародея промелькнули нотки печали, но он отогнал эти мысли. Слишком поздно для того, чтобы обливаясь слезами, дружески обниматься и хлопать друг друга по спинам. Слишком много пролито крови. Даже на войне есть черта, которую нельзя пересекать.
Ольх перевёл взгляд с собеседника на уже залитую солнечным светом палубу и про себя отметил, что иллюзии Ворона становится всё труднее отличить от реальности. Даже запах разлагающийся плоти исходящий от мага казался абсолютно реальным. Лишь отсутствие тени выдавало обман.
- Ты где то рядом? – спросил он.
- Ещё нет, - осклабившись, прогнусавил призрак, - но скоро буду. Я появлюсь к началу представления. Пусть твои люди будут готовы, когда мои… - он мерзко захихикал – друзья нанесут удар. Лучше всего вам находится на пристани. Так сказать в центре событий…
- Зачем тебе я и моя команда, если ты в одиночку можешь уничтожить весь этот город вместе с убийцей Великого Князя? – прервал Ворона Ольх.
- Затем, что мои друзья не видят разницы между людьми! – зло сверкнув глазами, прошипел маг. – Они будут нападать и на вас, но твоя дружина должна выдержать их натиск и захватить корабль убийцы. Мне нужен раб, по имени Анджай, который на нём находится.
- Плевать я хотел на этого раба и на его имя! Почему ты решил, что я стану рисковать моими людьми? Почему бы мне не сняться с якоря прямо сейчас и не уйти из этого проклятого города?
- Потому, что я помогу твоему заморышу, к которому ты, испытываешь столь нежные чувства, бежать. Ты получишь своего человека, а я своего. По-моему, это честный обмен.
Ольх внимательно всмотрелся в лицо Ворона, пытаясь определить, лжёт маг или нет.
- Ты знаешь, где держат Ирвина?
- Не только знаю, но и могу освободить. К счастью твоего щенка, тюрьма короля не защищена чарами как корабль убийцы, куда я не могу проникнуть, – снова утирая слюну, ответил маг. И видя, что Ольх заколебался, Ворон вкрадчиво продолжил: - Тебе нужно лишь захватить раба по имени Анджай и перевести его на свою шхуну. Я тем временем освобожу мальчишку и если он хоть вполовину так же хорош как Дариан, то ещё до наступления темноты вы снова выйдите в море под одним парусом.
- Что мне делать с этим рабом?
- Ничего. Сначала захвати его!
- Освободи Ирвина!
- Услуга за услугу. Так мы договорились?
Ольх отвернулся от Ворона и, скрестив на груди руки несколько долгих мгновений не мигая, смотрел на солнце, прежде чем ответить.
- Да… договорились.
Секунду спустя чёрный ворон, источая едкую вонь и злорадно каркая, пролетел над его правым плечом и устремился к горизонту, успев напоследок шепнуть витязю на ухо:
- Прекрасно!
2
Излишне настойчивые просьбы Дианы освободить северянина всё больше раздражали короля. Каждое утро начиналось с них, и каждый вечер заканчивался ими. В какой-то момент отец строптивой принцессы поймал себя на мысли что опасается свиданий с дочерью. Он старался всё реже бывать в её покоях, сведя общение лишь к неизбежным встречам за обеденным столом. Находясь в библиотеке, он запирал её изнутри и уходил в дальний зал, стремясь избежать нежелательного разговора. Тихий и нерушимый много лет порядок, заведённый во дворце, рухнул в один миг. Истерики становились всё продолжительней, никакие ласковые и грубые слова не действовали, и было это так не ко времени, что король сегодня днём ожидавший прибытия самого желанного и выгодного во всех отношениях жениха, тяготился недобрым предчувствием провала будущих переговоров. Только сейчас он заметил насколько избаловал свою дочь.
Но ещё сложнее было с северянином. В отличие от кричавшей и топающей ногами принцессы, парень до сих пор не проронил ни слова, и это очень настораживало. С ним вообще было много загадок.
Тайная стража в который раз доказала, что не зря получает такие огромные суммы на своё содержание, всё что делал северянин со дня своего прибытия в город и до его встречи с Дианой, было установлено по минутам. Но в целом это ничего не давало. Имя, должность на корабле, пьянство и драка в портовой таверне были лишь ничего не значащей информацией. Но даже её парень не подтвердил и не опроверг. Король лично присутствовал на допросах и не мог отделаться от ощущения, что ему очень не нравится прямой и гордый взгляд моряка, а ещё больше, его мрачная усмешка, каждый раз появлявшаяся на суровом лице после очередного удара палача. По большому счёту, разобравшись в ситуации, парня надо было бы отпустить и наградить за спасение дочери, что Чарандир Третий уже и собирался сделать, но всё испортила Звезда Хаоса.
Этим утром, проходя мимо камеры северянина, король увидел, что моряк, закованный в цепи, позволявшие ему свободно ходить по половине помещения, стоит раздетый по пояс под холодными струями воды лившейся через вентиляционное отверстие в потолке. Парень, раскинув руки и закинув голову, жадно пил грязную дождевую воду и, не обращая внимания на застывших по другую сторону решётки людей, негромко повторял одну единственную фразу на неизвестном королю языке, делая это, через каждые три-четыре глотка. Вскоре, видимо напившись, он закрыл глаза и запел. Слушая странную и красивую мелодию, Чарандир Третий пытался вспомнить где и когда прежде мог слышать её, но с удивлением обнаружил, что не может этого сделать. Ответ постоянно ускользал от него, как только начинало казаться, что он почти вспомнил. Но через секунду, король уже забыл обо всём на свете - увидев ЕЁ.
Девять лучей Звезды Хаоса, висевшей на груди моряка, разгорались всё ярче и ярче, разгоняя мрак, царивший в темнице. Их свет причудливым образом сочетался с песней и чем громче звучал голос северянина, тем ослепительней становилось сияние. Король, палач и двое стражников замерли в немом изумлении, зачарованные происходящим. Заключённый, застывший в ореоле холодного синего свечения, которое разгораясь, превращалось в пламя, начал казаться им каким-то сверхъестественным существом. Само тело его начло излучать свет, и особенно ярко горели места ран и ссадин полученных во время недавних допросов.
И в этот миг Чарандир Третий вспомнил, где слышал странную песню на неизвестном языке, где видел такое же сияние… давно позабытое и похороненное на самом дне памяти чувство животного страха, которое он испытывал лишь однажды в своей жизни, сковало правителя по рукам и ногам.
- Заткните его! – не сразу осознав, что едва шепчет, потребовал король. – Заткните его!
Но никто не услышал этих слов. А страх уже протянул свои холодные руки к сердцу властителя и сдавил его, заставляя стучать всё реже и реже…
- Да, заткните же ему рот, наконец! – закричал палач, который только сейчас заметил, что король медленно оседает на пол, беззвучно шевеля губами.
3